shaman
09.01.2013, 15:19
Памятник «Жертвам 9 января 1905 года» в Санкт-Петербурге. Вот уже 80 лет сюда приходят, чтобы молча постоять у гранитного монумента: на 19-метровой высоте — могучая фигура рабочего; под ней, на пьедестале памятника, — люди… Скошенный пулей старик. В слабеющей руке — бумажный листок, в глазах — боль и недоумение. Мать, заслоняющая собой ребенка. Убитые. И над их телами — товарищи, плечо к плечу, в яростном порыве к бою…
Все так, как было в то ясное январское воскресенье 1905 года. Безоружные и смиренные, шли они за правдой к дворцу. «Не дерзость в нас говорит, а сознание необходимости выхода из невыносимого для всех положения…»
Нищета, бесправие, позорная кровопролитная война с Японией… Сколько может терпеть народ?! 3(16) января бросили работу путиловцы, вслед за ними поднялся весь рабочий Петербург. Огромный город замер: молчат заводы и фабрики, не дымят трубы. Тысячи бастующих толпятся во всех 11 отделах «Собрания русских фабрично-заводских рабочих», где день и ночь выступают ораторы. «Собрание» было легальной организацией, созданной охранкой с благословения властей, чтобы совлечь рабочих с революционного пути.
Во главе — священник Гапон, связанный с охранкой. Это он подал рабочим мысль обратиться к царю за защитой от притеснителей — хозяев и чиновников. Текст прошения обсуждался пункт за пунктом. Поп разжигал в массах веру в доброго, справедливого царя. Его слушали, как пророка. Трезвый голос большевиков: «Не верьте! Свободу не просят!» — тонул в многотысячном хоре: «Веди нас, батюшка!»
Все же в петиции рядом с обычными экономическими требованиями бастующих соседствовали четкие пункты программы РСДРП: 8-часовой рабочий день, политические свободы, созыв Учредительного собрания… Под ними поставили подписи десятки тысяч рабочих.
Весь Петербург знал о готовящемся шествии. На экстренном совещании у министра внутренних дел был выработан план расправы с безоружными.
8 января Петербургский комитет РСДРП обратился к рабочим с воззванием: «Ни от попов, ни от царей вы свободы не дождетесь. Да здравствует вооруженное восстание народа!» Поздно вечером депутация интеллигентов, при участии А. М. Горького, просила министров предотвратить кровопролитие. Но все тщетно. События неуклонно катились к трагической развязке…
Наступила ночь с 8-го на 9-е. Участники шествия собрались для последней читки петиции. Слушают молча, без шапок, как молитву: «Мы ищем последнего спасения. Не откажи в помощи твоему народу…» Завтра — свобода. А по городу разъезжают конные патрули. Перекрыты все подступы к Зимнему дворцу. Солдаты повсюду. Приказано стрелять по первому сигналу.
Утром двинулись рабочие окраины. С четырех концов. В тысячных колоннах и дети, и старики. Шли крестным ходом, празднично одетые, с хоругвями и царскими портретами. Пели молитвы. В обреченных рядах мужественно шагали и большевики. Их место здесь, с народом, раз он вышел на улицу.
Что было потом — знает каждый. Безоружных рабочих, их жен и детей по приказу царя войска встретили ружейными залпами, саблями и нагайками. Тысячи человек убиты и ранены. Кровь на снегу, неподвижные тела, стоны, проклятия раненых. Боль, обида, гнев. «Нет у нас больше царя!» И так везде: у Нарвских ворот, у Троицкого моста, у Литейного, на Васильевском острове. Но самое страшное — у дворца. Здесь скопились огромные толпы. Прямо напротив, почти вплотную, — солдаты. Вдруг — залпы. Стреляют по стоящим у Адмиралтейства, по бегущим вдоль Невского, по гуляющим в Александровском саду. На помощь пехоте спешит конница. Рубят и колют направо и налево. Раненых не успевают подбирать…
Улица вскипела: «Палачи! От японцев бежите, а в своих стреляете!» Страх исчез совсем. Смирение тоже. Народ прозрел, его уже не поведешь за крестом. «К оружию!» На Васильевском — первая баррикада. Первый бой с самодержавием, первая плата за кровавый урок.
9 января толщи народные пробудились к политическому сознанию. Стачка перекинулась в Москву, охватила центральные губернии, Прибалтику, Украину, Кавказ. Началась революция.
Атмосфера тех дней ярко описана в стихотворении В.В. Маяковского «9 января»:
О боге болтая, о смирении говоря,
Помни день — 9-е января.
Не с красной звездой — в смирении тупом
С крестами шли за Гапоном — попом.
Не в сабли врубались конармией — птицей -
Белели в руках листы петиций.
Не в горло вгрызались царевым лампасникам-
Плелись в надежде на милость помазанника.
Скор ответ величества был:
‘Пули в спины! в груди! и в лбы!’
Позор без названия, ужас без имени
Покрыл и царя, и площадь, и Зимний.
А поп на забрызганном кровью требнике
Писал в приход царевы серебренники.
Не враги уничтожены. Есть!
Раздуйте опять потухшую месть.
Не сбиты с Запада крепости вражьи.
Буржуи рабочих сгибают в рожья.
Рабочие, помните русский урок!
Затвор осмотрите, штык и курок.
В споре с врагом — одно решение:
Да здравствуют битвы! Долой прошения!....
Все так, как было в то ясное январское воскресенье 1905 года. Безоружные и смиренные, шли они за правдой к дворцу. «Не дерзость в нас говорит, а сознание необходимости выхода из невыносимого для всех положения…»
Нищета, бесправие, позорная кровопролитная война с Японией… Сколько может терпеть народ?! 3(16) января бросили работу путиловцы, вслед за ними поднялся весь рабочий Петербург. Огромный город замер: молчат заводы и фабрики, не дымят трубы. Тысячи бастующих толпятся во всех 11 отделах «Собрания русских фабрично-заводских рабочих», где день и ночь выступают ораторы. «Собрание» было легальной организацией, созданной охранкой с благословения властей, чтобы совлечь рабочих с революционного пути.
Во главе — священник Гапон, связанный с охранкой. Это он подал рабочим мысль обратиться к царю за защитой от притеснителей — хозяев и чиновников. Текст прошения обсуждался пункт за пунктом. Поп разжигал в массах веру в доброго, справедливого царя. Его слушали, как пророка. Трезвый голос большевиков: «Не верьте! Свободу не просят!» — тонул в многотысячном хоре: «Веди нас, батюшка!»
Все же в петиции рядом с обычными экономическими требованиями бастующих соседствовали четкие пункты программы РСДРП: 8-часовой рабочий день, политические свободы, созыв Учредительного собрания… Под ними поставили подписи десятки тысяч рабочих.
Весь Петербург знал о готовящемся шествии. На экстренном совещании у министра внутренних дел был выработан план расправы с безоружными.
8 января Петербургский комитет РСДРП обратился к рабочим с воззванием: «Ни от попов, ни от царей вы свободы не дождетесь. Да здравствует вооруженное восстание народа!» Поздно вечером депутация интеллигентов, при участии А. М. Горького, просила министров предотвратить кровопролитие. Но все тщетно. События неуклонно катились к трагической развязке…
Наступила ночь с 8-го на 9-е. Участники шествия собрались для последней читки петиции. Слушают молча, без шапок, как молитву: «Мы ищем последнего спасения. Не откажи в помощи твоему народу…» Завтра — свобода. А по городу разъезжают конные патрули. Перекрыты все подступы к Зимнему дворцу. Солдаты повсюду. Приказано стрелять по первому сигналу.
Утром двинулись рабочие окраины. С четырех концов. В тысячных колоннах и дети, и старики. Шли крестным ходом, празднично одетые, с хоругвями и царскими портретами. Пели молитвы. В обреченных рядах мужественно шагали и большевики. Их место здесь, с народом, раз он вышел на улицу.
Что было потом — знает каждый. Безоружных рабочих, их жен и детей по приказу царя войска встретили ружейными залпами, саблями и нагайками. Тысячи человек убиты и ранены. Кровь на снегу, неподвижные тела, стоны, проклятия раненых. Боль, обида, гнев. «Нет у нас больше царя!» И так везде: у Нарвских ворот, у Троицкого моста, у Литейного, на Васильевском острове. Но самое страшное — у дворца. Здесь скопились огромные толпы. Прямо напротив, почти вплотную, — солдаты. Вдруг — залпы. Стреляют по стоящим у Адмиралтейства, по бегущим вдоль Невского, по гуляющим в Александровском саду. На помощь пехоте спешит конница. Рубят и колют направо и налево. Раненых не успевают подбирать…
Улица вскипела: «Палачи! От японцев бежите, а в своих стреляете!» Страх исчез совсем. Смирение тоже. Народ прозрел, его уже не поведешь за крестом. «К оружию!» На Васильевском — первая баррикада. Первый бой с самодержавием, первая плата за кровавый урок.
9 января толщи народные пробудились к политическому сознанию. Стачка перекинулась в Москву, охватила центральные губернии, Прибалтику, Украину, Кавказ. Началась революция.
Атмосфера тех дней ярко описана в стихотворении В.В. Маяковского «9 января»:
О боге болтая, о смирении говоря,
Помни день — 9-е января.
Не с красной звездой — в смирении тупом
С крестами шли за Гапоном — попом.
Не в сабли врубались конармией — птицей -
Белели в руках листы петиций.
Не в горло вгрызались царевым лампасникам-
Плелись в надежде на милость помазанника.
Скор ответ величества был:
‘Пули в спины! в груди! и в лбы!’
Позор без названия, ужас без имени
Покрыл и царя, и площадь, и Зимний.
А поп на забрызганном кровью требнике
Писал в приход царевы серебренники.
Не враги уничтожены. Есть!
Раздуйте опять потухшую месть.
Не сбиты с Запада крепости вражьи.
Буржуи рабочих сгибают в рожья.
Рабочие, помните русский урок!
Затвор осмотрите, штык и курок.
В споре с врагом — одно решение:
Да здравствуют битвы! Долой прошения!....