PDA

Просмотр полной версии : Такая вот литература



OUTCAST
06.09.2015, 23:41
Решил тут копипастить рассказы koba_sam. На его ЖЖ навёл Якут ( Цартство Небесное!). Я почитал , да так и остался там . Даже немного пообщался с кобой и его другом. Вячеславом Николаевичем Мироновым. ( Прочитал книгу Миронова " Я был на этой войне (Чечня-95)) .
Почему именно с этого рассказа ? Не знаю. Просто решение пришло само.
Зы. Заказал книгу кобы ( он же Олег Геннадьевич Федоров) "Час садовника". Когда она наконец окажется у меня обязательно напишу здесь отзыв. Но пока путь книги из Красноярска в Днепропетровск очень тернист...

"О сталинском палаче"

Часть I

У него нет имени и фамилии в этом рассказе. Но он был, и это нужно знать…

Ваш Коба.


Уходя с работы домой, он крепко напивался чая. Дома никто не ждал, пить чай в одиночестве скучно. Нужно, чтобы самовар, баранки, домочадцы. А всего этого не было.

Дома он снимал в прихожей сапоги, ставил аккуратно у стеночки, поверх размещал портянки. Шел в комнату, переодевался у шкафа, садился с бумагами за стол. Бумаг было много, он приносил их с работы в портфеле.

Посидев час-другой, перемещался на кухню готовить ужин. Чаще всего, жарил картошку на растительном масле или на сале, если оно было. Доставал банку соленых огурцов, резал крупными кусками, чтобы не возиться. За ужином выпивал две полные рюмки водки, расслаблял нервную систему. Доктора говорят, полезное дело, когда перевалило на шестой десяток.

Возвращался к бумагам. Сидел заполночь, курил, вчитывался, делал пометки в блокнот для памяти, иногда сверялся с приказами и распоряжениями отдельной папки из железного шкафа под ключ. Здесь он хранил копии для служебного пользования, разрешенные к выносу с рабочего места.

Таких, разрешенных, немного, в работе прокурора по надзору за исполнением наказания больше секретов, чем доступного постороннему глазу.

Основная часть рутинной работы, это разбор жалоб из мест лишения свободы. Люди пишут из лагерей и тюрем, просят прокурорского реагирования по фактам нарушений режима содержания со стороны администрации УИТЛК. Нарушений много, нужно проверять каждый сигнал, разбираться по существу.

Бывают наветы, бывает сведение личных счетов или месть со стороны заключенных, бывают и подлинные случаи беззакония персонала исправительных учреждений. Прокурор обязан отреагировать, нарушение устранить, виновных привлечь к ответственности в рамках своих полномочий или дать представление о наказании по принадлежности.

Он всегда строго относился к порученной работе.

Кто-то может подумать, что прокурор, сам себе голова, своя рука владыка. Есть органы милиции, они ловят преступника. Есть органы дознания и следствия, собирают доказательный материал. Есть суд, который соотносит тяжесть преступления с мерой наказания. И есть УИТЛК, где наказание исполняют.

А прокурор так, для общего надзора и пугало нерадивым, кто срывает сроки расследования или неверно трактует факты и единообразные нормы закона. И еще, если надо дать санкцию на арест или возбудить дело.

Так думать ошибочно и не нужно.

Прокурор, это главная фигура по соблюдению духа социалистического закона. Остальные соблюдают букву. А ему – положены две ипостаси, он должен соединять в себе человечность справедливости и неотвратимость решения о соразмерном наказании.

Он захлопнул папку с бумагами, полпервого ночи, нужно спать. И вспомнил про галифе. Галифе лопнуло вчера по шву от колена вверх на три пальца. Под шинелью не видно, за столом тоже. Но это нарушение формы одежды и правил приличия, такое надлежит немедленно устранить.

В ящике стола нашлась катушка суровых ниток №20 и швейная игла с большим ушком. Он вывернул галифе наизнанку, сложил по швам место разрыва и взялся шить, завязывая каждый стежок узелком для верности.

Здесь можно было и усмехнуться. Люди считают, прокурор шьет дела. Получается, и не только. Он все делает сам, жизнь и война научили.

Зазвонил телефон на стене в коридоре. С той стороны в трубке сказали:

- Товарищ советник юстиции, Бекетов просится сделать срочное заявление. Не хотелось беспокоить ночью, но, знаете сами, помилование отклонили…

Он сам зачитывал вчера Бекетову под роспись решение Президиума Верховного Совета СССР. Отклонили. Приговор к высшей мере наказания вступил в силу неотвратимо.

В трубку он ответил:

- Что значит, «беспокоить ночью»? Бекетов живой человек, и пока так, имеет право по советскому закону. Буду через сорок минут, ожидайте.
http://koba-sam.livejournal.com/187085.html

Часть II

Продолжение...

Ваш Коба.


Он предполагал, Бекетов захочет что-то сказать.

Прокурор по надзору за исполнением наказания с материалами следствия знакомиться не обязан. К тому же, эти материалы немедленно засекретили. И суд был «закрытый», особый порядок рассмотрения. С участников процесса взяли подписку о неразглашении.

Бекетов работал начальником отдела областного «Сельхозуправления». Однажды пришла проверка. По результатам прокурор области выдал санкцию на арест и возбуждение уголовного дела по признакам криминальной ситуации с умыслом на хищение, растрату, создание, изъятие и сбыт неучтенных излишков.

Следствие подтвердило преступный умысел Бекетова, вскрыло картину присвоения и растраты, определило обстоятельства и объекты преступного посягательства, выявило общую сумму ущерба, причиненного государству. Суд, опираясь на последнее постановление об ужесточении наказания за преступления в хозяйственной сфере, на особо опасный характер деяния и очень крупную сумму хищения, вынес приговор о высшей мере социальной защиты.

Осужденный подал прошение о помиловании. Президиум Верховного Совета прошение отклонил. Осталась последняя процессуальная формальность: внести в дело акт о приведении приговора в исполнение. Зло наказано, справедливость восстановлена, советский народ может вздохнуть спокойно.

***

- Меня когда расстреляют? – спросил Бекетов, глядя в пол камеры.

Приговоренного к высшей мере запрещено выводить для допроса из камеры, теперь с ним можно говорить только здесь. Допросы окончены, суд состоялся, из этого помещения только один путь.

- Такого я сказать не могу.

- Лучше сразу, чем ждать. Еще по фронту знаю.

- Где вы воевали?

- Зампотехом танкового батальона, на Первом Украинском. Где Хрущев, там же.

- О чем вы хотели сообщить?

Бекетов поднял глаза, заговорил быстро, короткими фразами, будто подготовился заранее:

- Я понимаю, меня уже нет. И все, что скажу, роли, наверное, не играет. Но они мне говорили, чтоб раньше молчал. Если буду молчать, меня вытащат. Даже дадут много, вытащат все равно. Если буду молчать, конечно.

Купился на их обещания, молчал. На следствии давал расклад, как научили. Все тянул на себя, хоть и не срасталось. Но следователи делали вид, что не замечают. Здесь они не соврали, дали команду, чтоб эти не копали вглубь.

А когда дали «вышку», здесь я заледенел. Но они сказали, что решат с помиловкой. Что так и надо, для строгости закона. А потом, заменят на рудники. А потом, подадут на пересуд, и будет уже другая статья.

Я потому и решил вас вызвать. Вы сообщили, что помилования не будет. Значит, вы не с ними…

Разговор с Бекетовым продолжался час. Протокола не было, такое процессуальное действие в отношении приговоренного к исключительной мере не применяется. Он просто записал слова Бекетова в блокнот и вышел из камеры.

***

Прокурор области принял его после обеда. Спросил о текущих делах, потом поинтересовался:

- Говорят, ты у Бекетова был? Что за срочный там повод, среди ночи?

Он вытащил блокнот, зачитал вслух факты, должности и фамилии. Прокурор не перебил, слушал внимательно. Поскреб щеку, закурил, ткнул пачку по столу:

- Кури. Занимательная, понимаешь, история. Правда, поздно. По «вновь открывшимся» сути не изменить, процесс завершен, приговор оставлен в силе верховной инстанцией. Даже наш Генеральный, если внесет протест, учитывать не станут. Да и какой тут протест, голые слова без доказательной базы. А фамилии, сам понимаешь, не простые…

- Я доведу до вашего сведения официально, рапортом. Обязан по должности и закону.

- Конечно, доведи. Хотя, не торопи событий. Судьбу Бекетова уже не изменить. О живых нужно думать, о будущем…

http://koba-sam.livejournal.com/187783.html

Часть III


Встреча старых друзей...

Ваш Коба.


На другой день он сказался больным и выехал в Москву.

Всего ночь в поезде, наутро с телефонного автомата на вокзале набрал номер, который давно и надежно хранил в памяти. Потом ехал троллейбусом до Политехнического музея, погулял по Ильинскому скверу, выжидая назначенное время.

Ровно без пяти минут вошел в бюро пропусков здания №4 ЦК КПСС на Старой площади.

Пока шел длинным коридором внутри, много знакомых фамилий углядел на дверных табличках по пути. Все, кто поздравляет советский народ со страниц главных газет страны, или скорбит о тяжелых утратах по списку – смотри, поголовно здесь.

Старый товарищ не заважничал, несмотря на высокий пост. Вышел сам, встретил прямо у двери. Когда-то они воевали вместе. На том же Первом Украинском. Он был тогда членом военного трибунала дивизии, капитаном. А старый товарищ, – поднимай выше, – заместителем командира по политической части и уже подполковником.

Прошли годы. Теперь подполковником стал он сам. А старый товарищ – занял один из кабинетов главного здания советской страны. Занял по праву, в такое здание просто так не попасть.

Они обнялись, давно не виделись. Он никогда не обращался раньше по делу, а без дела приезжал в Москву очень редко. Последний раз, может, лет десять назад.

Сели у стола. Он поведал свою информацию. Старый товарищ выслушал внимательно, произнес:

- Формально, твой областной прокурор прав. Начать проверку товарищей из учетно-контрольной или центральной номенклатуры ему не дадут, запрещено по инструкции. Обязан обратиться сперва в КНК. Но ты говоришь, есть фамилии из числа политического руководства области выше уровнем. И народный контроль тут может прогнуться под местный авторитет.

Допускаю твою правоту и разделяю озабоченность, у нас еще такое бывает, ломают через коленку на местах. Боремся, наказываем, учим, а воз – и ныне порой там. «Шаг вперед, два шага назад», по мудрой формуле нашего великого Ильича.

С другой стороны, давай смотреть непредвзято и объективно.

Вот ты говоришь, механизм преступной деятельности увязан был с моментом передачи материальных активов от МТС к создаваемой «Сельхозтехнике», с возникшим в связи дефицитом контроля за народным ресурсом.

А ведь это – новый курс нашей партии, направленный на повышение роли и самостоятельности колхозов и совхозов, на крутое изменение хозяйственной политики в области создания условий эффективного сельского труда. На искоренение, наконец, отжившей слабой модели, на почве которой и закреплялись такие вот раньше всякие Бекетовы.

Не выступим ли мы с тобой тормозом этому славному делу? Вот о чем нам нужно теперь крепко и здраво подумать…

Даже, допустим, ты и полностью в своих предположениях прав.

Дадим теперь ход, опять закрутятся тяжелые колеса чрезвычайного аппарата следствия. Что получим в итоге? Так – наказан показательно казнокрад Бекетов, остальным вокруг наука. А вот так – выкосим целый пласт талантливых, выращенных для большого дела, для великого народного будущего, хозяйственников уровня областного звена.

И с кем мы останемся тогда с тобой?..

Старый товарищ развел руками, посмотрел строго, даже погрозил пальцем куда-то в окно.

- Не о том ли говорим теперь гласно везде на партийных Съездах, открыто и без страха порицая сталинские репрессивные меры?! Не об этом ли неустанно напоминает нам политическое руководство страны, не сюда ли направляют свой взыскательный и глубокий взгляд товарищи Хрущев, Маленков, Молотов и с ними другие?

Вот какая тут мысль, дорогой ты мой человек.

Руководить – значит, предвидеть. Именно так мудро поступил Президиум Верховного Совета, отказав сохранить жизнь погрязшему в махинациях Бекетову. А другим, кто готов исправлять ошибки, кто верой и правдой за новый истинный курс – информация к размышлению. Вот так, товарищи, делать вперед не надо. Есть партия, она всё видит, и всегда даст по рукам зарвавшемуся отдельному беззаконному негодяю и подлецу.

Но и своих в обиду не даст!

Хватит, накосили бездумно, направо и налево тогда. Выращивать актив, учить на положительных примерах, избавляться от балласта прошлого: вот задача нашей партии. И мы с тобой – первые должны быть проводники этой политики в советскую жизнь.

А потакать палачам, кто норовит ухватиться за топор репрессий, – сам таким станешь в глазах народа. Полагаю, ты со мной, как зрелый партиец, как ответственный работник, как передовой советский человек, фронтовик, всецело согласен сам.

Он кивнул. Конечно, согласен, палачом в глазах народа – грешно. Смывается только кровью.

Под конец разговора старый товарищ, улыбаясь, сказал:

- Молодец, что приехал. Некоторые думают, мы тут, в Москве, отгородились какой-то стеной. А это как раз не так, мы на виду, каждый может задать вопросы. На том же Съезде подойти и задать, и ответ будет гласный, открытый, на всю страну.

Сила нашей партии – в открытости политики, в опоре на могучие народные массы. Массы соврать не дадут, так даванут, если что, и ливер горлом полезет.

И ты, кстати, не скромничай у себя там. На местах, знаешь, модно пока, – не замечать полезных инициатив, новых течений. Сидят, понимаешь, в болоте, и других туда же.

Не пойдет!

Партия замечает всё и вовремя реагирует, если такое уже целесообразно.

Тебе, например, давно пора в другие чины, а бегаешь всё советником у нас простым. Ничего, я тут подшевелю сейчас, заскачут, как после доброй лечебной клизмы. Пропишем некоторым без рецепта, от запора мысли.

Засиделся ты в низах, а мышление у тебя государственное, не чета кому прочим. Вон, гляди, какие вопросы берешь, в самую заворачиваешь глубину политических наших сложных процессов.

Готовь, короче, дырочку под новую звезду на погон. А там, глядишь, и вашему областному другое местечко приглядим. Привет ему там передавай, толковый мужик, мы это себе отмечаем. Скажи ему, пусть человеку станет приятно, что сверху видят и замечают успех на местах.

А о Бекетове об этом своем – забудь. «Убыл по первой категории», говорили когда-то о врагах народа. Вот и этот – туда же. Изживем скоро таких подлецов под корень, не скроются от народа нигде.

Нам, дружище, всего восемнадцать с хвостиком лет Никита Сергеевич отмерил дороги до коммунизма. Вот запрягаемся теперь, и, понимаешь, хором, в одну дуду…

http://koba-sam.livejournal.com/187968.html

Окончание


В обратном поезде народу набилось немало.

У нас вся Россия куда-то едет, если посмотреть на поезда. Много самостоятельности стало у людей, не как раньше. Чуть что, сел и поехал решать вопросы. Времени теперь больше, и с деньгами попроще.

Он залез на верхнюю полку, чтоб не мешаться внизу. Пока лез, опять лопнуло галифе по шву, в другом уже месте. Нитка с иголкой были за воротником шинели, да как зашивать, гражданские люди вокруг. Что ты будешь делать с этим галифе, рвется, и все тут.

Делать нечего, нужно смотреть в окно. Лежишь, смотришь, мимо летят столбы, полустанки, перелески, дороги, хаты. Россия, в общем.

На нижних полках шел разговор. Говорила бабка, остальные пока слушали. Бабку звали тетя Клава, она ехала домой в деревню.

- Евтового Сталинова я раньше шибко любила. Как не любить, дорогой он ведь наш был человек. Как война, только на него и молились, штоб не дал народу пропасть. Один он у нас, а у него-то вон сколько, за всеми не уследить.

А потом – говорят, – мол, неправильно такое было. Говорят, возомнил, поставил свою личность поперед всех остальных. И все молчали сказать, – говорят.

И как такое понять? Личность, это плохо, конешно. От личности хорошего не бывает. Где личность, там общего нету, всяк сам по себе. А куда тогда смотрели? Войну победили, хозяйство подняли, а евтового Сталинова проглядели знать.

А как проглядели-то, когда он весь на виду? Куды ж глядели-то тогда?

Бабка строго поджимает губы, качает головой, не одобряя ситуацию. Продолжает:

- Вот, не знаю я теперь…

- А тебе до этого чего? – спрашивает кто-то из соседнего плацкартного отсека. – Едешь, и ехай себе. Куда хоть ехаешь-то?

- Домой, куда ж.

- А в Москве чего забыла, семечки торговала? – подтрунивает тот же голос.

- Тебя не спросила, што… – обижается бабка. – Сидишь там, и сиди себе. За сына хлопотать ездила-ходила. В инстанцию. Сказали дома, только в инстанцию теперь. Вот, собралась, помогли добрые люди. Прошение отвезла. Обещали, рассмотрят, дадут сразу ответ. Домой еду оттуда, ждать буду.

- А чего, баба Клава, у сына не так? – уже сочувственно интересуются из-за стенки. – Сидит, или что?

- Нет его давно, некому сидеть. – Бабка привычно промокает сухие глаза платком. – На войну как пошел, и не стало его. Радищев Николай Селиванович, младший пехотный лейтенант был. Под Сталинградом свои расстреляли, похоронка пришла. Написали, за воинское како-то преступление. А уж потом написали, по ошибке было оно.

- Вон, как… – говорят из-за стены ошарашено. – Это он что же, дезертир, получается, был?

- Сам-то ты дезертир! – опять обижается бабка. – Сказано же, по ошибке, значит, потом.

- Ты чего, как нерусский сам?! – вступает в разговор новый мужской голос. – Ему сказали, по культу личности ошибка была! А теперь разберутся, дадут верный ответ. Матери должны ответить, обязаны правду сказать. Сына-то не вернуть, но хоть правду сказать должны. Вот, прокурорский товарищ наверху едет, он и по должности не даст соврать…

- Вон, чо! – бабка с надеждой смотрит на верхнюю полку. – С прокурорских, выходит, сам? Што там думают у вас, должны ли сказать правду теперь?

Тяжелый вопрос. А нужно отвечать.

- Обязаны. Каждый честный человек должен быть реабилитирован. Каждый, до последнего. Честное имя – дороже всего в жизни.

- Вот… я тебе огурчика-то дам. И яичко. И еще, кой-чего у меня тут запасено с вокзала!.. – бабка растроганно шмыгает, роется в сумке, спешит. – А за евтового Сталинова, ты на меня не серчай. Я ж правду сказала, как есть, как думали тогда все. А если теперь уже по-другому, так надо народу по вере разъяснить.

По правде, значит, штобы опять было у нас теперь.

***

В городе на перроне повстречался неожиданно областной прокурор. Бросился жать руку, радостно, на подъеме хлопнул по плечу, сказал:

- Вот, оказия, понимаешь, пересеклись! А меня навстречу тебе, в Москву вызывают теперь. Подули свежие, брат, ветры. Еду докладывать по ситуации в области и в целом.

Кстати, на тебя представление прямо утром сейчас наспех соорудил. Баскакову давно на пенсию, понимаешь, пора. А сидит. И мы тоже, – миндальничаем порой пока. А дело – стоит. А народ за это не похвалит.

Как выздоровеешь, сразу запрягайся, не жди. Наверху утвердят, и сомнений никаких нет! Из обкома уже звонили, за тебя будут горой. Ну и я, конечно, первый в таких делах за тебя…

Да, чтоб тебе знать. Бекетова этого, вчера исполнили в ночь. Я распорядился, не тянуть. И так, понимаешь, резонансное дело, лишние разговоры пошли.

Ну и тебя чтоб вывести из истории этой. Ты нам дорог, а лишние нервы на базаре не купить.

Морозов там подписал вместо, визировал исполнение, – пусть молодые теперь принимают эту нелегкую эстафету. Морозов, думаю, справится, ты сам его когда-то рекомендовал.

В общем, брат, в гору пошли дела. Как раньше – уже, понимаешь, не будет. Партия – требует принципиальных позиций и дел, народ – сплачивает ряды в едином порыве. Коммунизм, брат, не за горами. Вот запрягаемся теперь, и, понимаешь, хором, в одну дуду…

***

Дома он снял в прихожей сапоги, поставил аккуратно у стеночки, поверх разместил портянки. В комнате переоделся у шкафа, сел зашивать галифе, завязывая каждый стежок узелком для верности.

Потом вытащил из ящика стопку бумаги, выложил на стол, с полчаса писал что-то на верхнем листе. Останавливался, думал, писал дальше.

Закончил, отложил ручку. Вытащил из кобуры пистолет и выстрелил себе в висок.

Выстрел слышали соседи, позвонили в милицию. Милиция приехала быстро, у нас теперь не война, стрельба – явление чрезвычайное.

Труп завернули в покрывало, вынесли черной лестницей в машину.

Посмертное письмо подшили в дело. Дело засекретили. Советскому народу о таком лучше не знать. Советский народ сплачивает ряды в едином порыве, готовясь к последнему прыжку в справедливый и заслуженный трудом и боевым подвигом коммунизм.

« ХХ/ХХ-195Х года.

Обращаюсь к тебе, Хрущев, и здравия не желаю.

Хочу задать вопрос. Ты помнишь такого: младший лейтенант Радищев, Николай Селиванович, 62-я армия, 147-я стрелковая дивизия, Сталинград, сентябрь 1942 года? Конечно, не помнишь, мала сошка для твоих горизонтов.

А я помню. И помню, как трибунал вынес приговор: «За мародерство – к расстрелу». И подпись моя там тоже была. А потом нашлась та самая лошадь. И телега из госпиталя, с которой сбросило Радищева минным разрывом. А на телеге – шинель. А в кармане – крышка часов. И на крышке надпись: «Коле Радищеву от родного отца при окончании школы».

А помнишь, как я звонил в штаб, просил дать командующего, чтобы приговор отменить? А дали – тебя, члена Военного Совета фронта.

И ты орал: «Плевать мне, что ошиблась похоронная команда, не того контуженного дурака на грабеже загребли! Плевать мне, что часы его, а не чужие. У меня тут люди пачками гибнут, а ты, курва, со своими золочеными часами!..»

Ты знал, что человек невиновен. Но тебе было важно другое. Тебе было нужно показать, что имеешь право плевать и слово твое – выше закона теперь.

И Сталина тоже убил ты. Потому что Сталин собирался вытряхнуть тебя и твою свору из Президиума ЦК.

И Берию тоже убил ты. Потому что Берия знал правду и мог ее рассказать.

Я не верю тебе, Хрущев. И приведешь ты страну не туда. Тебе неважно, куда идти. Главное, чтобы славословили и признавали твою верховную власть. А что будет дальше, тебе плевать.

Мне нечего бояться, Хрущев. Когда ты это прочтешь, меня уже не будет. Остаюсь верным делу Сталина, по убеждению души.

А за трусость и неумение встать против тебя открыто, казню себя сам».
http://koba-sam.livejournal.com/192847.html?view=4027471#t4027471

OUTCAST
19.09.2015, 23:41
Новый рассказ от Кобы

Рассказ. С продолжением...

Ваш Коба.



Швейцар из Швейцарии...


- … ну, это даже смешно такое слышать – Щуплецов саркастически кривит рот, показывая три рандолевых фиксы вверху – Приешкин, чтоб вам знать, столько не выпьет. Приешкин вообще слабак на бухалово, у него печенка трухлявая совсем. Мы с ним давеча разверстали пузырек «синявки», которая стеклоочиститель «БЛО». Сели у автовокзала, в кустах, культурно и на природе. И, чтоб вам знать, в душу ему не пошло. «– Не лезет, – говорит, – и все тебе, сдавила горло синяя жаба!»

А это, не гуталин или пятновыводитель «Минутка». Нормальный продукт, каждый уважающий бич может пару стаканов принять на грудь без закусона совсем…

Щуплецов сооружает фигуру, отставив большой палец и мизинец на правой руке, булькает губами, утирается, продолжает:

- Вот, и вся загогулина. Жить нужно проще, и народ мимо тебя потянется. В нашем деле лучше душевных связей не заводить. Выпили на пару – разбежались. Бич, он ведь кто? «Бывший интеллигентный человек». Вот и живи по правилу, не привязывайся к людям. Выпили – разбежались.

Я – сам по себе, плыву, куда вынесет. Философия такая, потому что. Воровать – не моё, это грех в душу. Цыганить, давить на слезу – не моё, для прощелыг больше. Нищенствовать – не моё, это западло и свинство при комплектном организме.

А у меня руки-ноги на месте, я путешественник сам по жизни. Еще маленький был, все путешествовал, из детсада драпал. Ну, ловили, сажали на притужальник. А я свободу люблю, все равно уйду, держать не надо. Я семь раз сидел по двести девятой за тунеядство. Говорят: «Уклоняешься от общественно-полезного труда, живешь на нетрудовой доход, РЦД у тебя неисправимый, Щуплецов, так твою мать!..»

Ни фига не так! Как лето, вербуюсь в экспедицию, к геодезистам. Или на Севера, на баржу матросом. А зимой – грузцом поденно нанимаюсь, если здоровье когда позволяет. А на месте – да! – на месте сидеть не могу. Душа не дает, горит внутри: «Есть только миг между прошлым и будущим…» И все, и я пошел. Душа, потому что, горит…

Щуплецов стучит себя кулаком в грудь, где горит душа. Стук выходит такой же, как если по столу костяшками пальцев. Щуплецов высокий, худой, жилистый и какой-то несуразный лицом и фигурой. Кажется, будто природа слепила его из кусочков, которые готовила другим людям.

Длинный нос, длинные руки с широкими кистями, а пальцы – короткие и волосатые. И такие же короткие кривые ноги в дырявых ботинках, зашнурованных бельевой веревкой. И еще, длинные вьющиеся немытые волосы, усы и бакенбарды клочками. Чем-то внешне здорово напоминает опустившегося писателя Гоголя.

А вот напарник его Приешкин, который сидит сейчас внизу в дежурке, похож на спившегося Мюллера из «Семнадцати мгновений» – маленький, лысоватый, смешливый. Такая вот несуразная парочка. Их задержали за распитие в общественном месте, а теперь оформляют в приемник-распределитель, оба не имеют прописки и постоянного места работы.

Бонапарт сегодня дежурит на сутках по уголовному розыску. Зачем он вытащил сюда в кабинет этого Щуплецова, непонятно. Скорее всего, Бонапарту просто скучно. А потрепаться он любит, особенно, «на философские темы». Заодно, прощупать на предмет полезной информации. Такие, как Щуплецов, бродяги и пьянчужки, многое подмечают, денно и нощно крутятся на улицах.

- Щуплецов, чай будешь? – спрашивает Бонапарт, роясь в бумагах на столе.

- Чай не водка, много не влезет… – Щуплецов задумчиво чешет затылок, кряхтит, довольный уважительным приемом – а так, конечно, спасибо. Зачем и не хряпнуть стаканчик, если начальник сегодня добрый. Тем паче, сейчас на нары отправят, там и простой кипяток в радость…

- Ой, не свисти, а! – Бонапарт отрывается от бумаг, смеется – Нашел, кому заправить порожний пульман. Да там на любой «хате» и кипятильник из бритвочек заныкан, и заварку всегда «конем по дороге» перешлют, если не покрепче еще.

- Это да – покладисто соглашается Щуплецов, – это есть такое, отрицать глупо. На кичмане все по-взрослому: и впишут по масти, и на братском кутке чифирнуть угостят, и байку задвинут душевно. И ты, начальник, тоже по-своему душевный, гляжу, человек. Хочешь, байку скажу, отдарюсь за чай, за сахар, за человечий расклад?

- А и скажи, – конвой все равно не раньше двенадцати будет. – Бонапарт кивает, прихлебывая чай. – И сушку вон бери, час грызу, два из зубов ковыряю.

Щуплецов берет сушку, надевает ее на палец, говорит:

- После помусолю, зубы не те, ага. Так вот, слушай по теме. Со вчера в ночь и было. Я как раз пополз на боковую, наломался за день, мешки с мукой в Речпорту таскал. Потом, понятно, кирнули. Когда есть монета, «синьку» не пью, организм побаловать просит. Взяли «Рубин» и плавленных сырков, посидели на берегу, потрепались душевно о жизни.

Вот, а к вечеру приползаю уже на хату. Я себе хоромину приглядел, и в центре, и удобства рядом. Это недалеко, там еще театр напротив, в арку и на второй этаж. Хороший особнячок, дореволюционных еще времен, сейчас на ремонт закрыли. Снаружи леса поставили, стены днем колупают. А ночью – спокойно, тепло, мухи не кусают.

Крыс, кстати, нет. А во дворе – имеются. Там заднее крыльцо магазина выходит в тупике, «Дары природы», коопторговский рай. У меня в магазине блат, дают иногда машину разгружать. Ну и платят от пуза, только не деньгами. В тот раз колбасу даже давали, не очень свежая, но жрать можно.

А еще рядом другое крыльцо, пивточка в подвале. Тоже выгодный вариант, бармен Костя бутылки разрешает забрать, если обратную тару не завезли. У меня там и тележка заныкана, из детской коляски сообразил. Два ящика как раз входит. А это, считай, на руки чистая пятерка. Дополнительный доход, короче, не лишний.

Ну, приполз, уставший я был. Завалился спать, время к двенадцати, как теперь еще. А сплю я чутко, – мало ли, – бродяжьи годы всякому приучили.

И вот, часа в два, слышу – кто-то по лесам снаружи скрипит. И окна аккуратно проверяет, открытую фрамугу ищет. А открытых там нет, зима же не за горами. Да я и сам все позакрывал, сквозняков не люблю. Если уж повезло отыскать хоромину под ночлег, надо по-хозяйски дело наладить.

Думаю, – может, – из наших кто рыщет, из бродяжьего контингента? Брать тут нечего, на ремонте особнячок, вывезли все. Голые полы, голые стены. Но для житья как раз можно. Пока снаружи ремонт, здесь еще до весны ломать не начнут.

Смотрю, фонариком светят. Это уже другой коленкор, у наших фонариков нету. Фонари у мильтонов, и у пожарников еще всяких. Дымом не пахнет, я бы заметил. Значит, мильтоны проверяют, или позвонил кто. Да кому тут звонить? – темный тупик, жилья поблизости нет.

Затихарился на всякий случай, лежу. Там старые столы, за них и залез. А этот ходит, упорно ищет войти. Даже, не совру, маленько струхнул я со сна. Кому понравится, когда в дом лезут?

Вдруг, хрустнуло в дальнем окне. Это он стекло раздавил и щеколду тихонько открывает. Потом и сам влез, не маленький такой мужик. Видно плохо, темно, и столы тоже мешают. Но ясно, не бродяжьего сословия человек, фонарик и сумка при нем. И куртка-«аляска», бичам такое не по масти никак.

Смотрю, что дальше будет. Тут уже чего, деваться некуда мне. И вылезать нет смысла, не тот расклад совсем. Так можно и проблем нагрести, серьезные люди по ночам без дела в дома не лезут. А этот – серьезный, у меня на такое нюх.

Ну, стал он аккуратно по стенкам простукивать, ищет чего-то, выходит. Может, там клад зарыт, откуда мне знать? Дом-то старинный, всякое бывает в жизни.

Думаю себе, – если до меня дойдет – все, каюк! Такие, как этот, щадить не будут, лишние свидетели не нужны. Оконфузит по чеклану, и прощай-прости. Бугай он здоровый, мне такого не сдержать.

Но тут, на счастье, за окном машина пришла. Коопторг «сработал», мильтоны приехали проверять. А эти будут стоять, пока не вывезут директора, заново перезакроют.

Мужик, наверное, тоже понял. Выглянул во двор, оценил обстановку. Потом осторожно вылез, когда менты на фасад ушли. И все, не вернулся совсем.

А у меня и сон отшибло, и мысли черные в голове. Надо же так попасть – в непонятное, через случайный такой поворот! Теперь, хате моей конец. Нужно искать другой вариант жилья. А думал, до весны в тепле пересидеть. Здоровье уже не то, по подвалам и теплотрассам торчать.

А тут, выходит, вопрос закрыт. Теперь – в спецприемник, за месяц многое утечет. Ну и ты, начальник, тоже не дурак. Я байку рассказал, тебе решать, в чем здесь интерес.

- А что, думаешь, сегодня опять придет? – спрашивает Бонапарт.

- Нет, сегодня не выйдет. Так-то, может, и сунется опять. Но по четвергам в коопторг машина ночью приходит с района, выгружают, шебутятся во дворе. А вот завтра, вполне способное дело как раз…


http://koba-sam.livejournal.com/194347.html#comments

crazyvird
20.09.2015, 14:58
Заказал книгу кобы
Дошла?? а то я попытался её с сети на шару найти - безрезультатно))

OUTCAST
20.09.2015, 15:34
Заказал книгу кобы
Дошла?? а то я попытался её с сети на шару найти - безрезультатно))
В сети не ищи , нет. Должна прийти в Москву камраду , а оттуда уже сюда как-то будем переправлять. В Крым доставят без проблем , но "Почта России" еще та почта

OUTCAST
21.09.2015, 23:47
Швейцар из Швейцарии (продолжение)...


Продолжение. И, как обычно, на самом интересном...

Ваш Коба.


- Ты со мной или как? – спрашивает меня Бонапарт, когда Щуплецова уводят.

- Мне с утра на тренировку вообще-то…

- Ну, с утра. Я тоже, положим, с утра завалюсь, как домой приду. Чаю напьюсь с вареньем, и завалюсь. У меня маманя варенье варит из ранетки, лучше снотворного не надо. Слопал полбанки, и в койку, переваривать, как удав. А к вечеру, часам к десяти, можно засесть в адрес.

- А согласовывать с начальством, когда будешь?

- Чего согласовывать? – Бонапарт искренне таращит на меня удивленные глаза. – Уголовный розыск занимается раскрытием совершенных преступлений. А еще, он занимается профилактикой. Где здесь совершенное преступление?

- А как тогда, самовольно? Будет нам потом... на варенье.

- Чему тебя в этой школе милиции учат? Хотя, ты же на первом курсе, молодой еще… – Бонапарт покровительственно хлопает меня по плечу, менторским тоном продолжает. – Попозже, вам там разъяснят. Есть, например, Маркс. Знаешь, что сказал Маркс? «Практика – критерий истины».

Вот это и есть главный профилактический принцип, запоминай. Берешь ноги в руки, ползешь морозить сопли на свой страх и риск. Если – в цвет, – победителей не судят. Если – порожняк, – тихо отползай на исходную позицию. В крайнем случае, можно позже состряпать рапорт: «Работая по плану личного сыска… информация не подтвердилась».

Врубился в корень? Не благодари, в старости будешь передавать внукам. Инициатива – наказуема всегда.

Полезная инициатива должна исходить только от вышестоящего руководства. Вредная инициатива, это все, что не дает практический результат, не поднимает процент раскрытия преступлений. Такое – избегать, если поймали на горячем – глаза полтинником, руки по швам: «Виноват! Действовал необдуманно, больше не повторится! Готов понести… никак нет… так точно!»

А ты – «согласовывать с начальством… на варенье...»

Бонапарт ржет, довольный своим теоретическим докладом, заканчивает мысль:

- Познавай науку развитого социализма. А нет, – так и будешь – щипачей по «маркам» пасти. Нужно расти над собой, и советский народ однажды скажет тебе большое пролетарское «мерси».

- Допустим, карманников с поличным брать – тоже голова вообще-то нужна.

- А никто и не спорит. Шнурки завязать – тоже вообще-то нужна. Но подлинное мастерство – это красивая оперативная комбинация. На фактах выстроит и дурак. А так, берешь фундаментальную интуицию Канта, умножаешь на интеллектуальные понятия Декарта, прихлопываешь сверху «третьим родом познания» Спинозы.

В результате – торжество истины человечеству и двадцатка премии за раскрытие неочевидного преступления в карман.

- Валера, ты – титан мысли. Не зря тебя нарекли Бонапартом. Зачем только залез в уголовный розыск? – сидел бы себе на кафедре психологии.

- На кафедре психологии, друже, – я столько не выпью. А здесь все-таки живые люди вокруг. А там, средь пыльных фолиантов и застывших веков титанической мысли, слова вставить некуда. Что ни ляпнул, обязательно скажут: «Это вторично, дружище. Вам бы в городовые: шашка, усы вразлет, глубокая извилина по широкому лбу. И та, от фуражки…»

***

Щуплецов был прав, жить здесь можно. Здание строили давно и надежно. Стены метровой толщины, паркетный пол местами даже хорошо сохранился. Батареи горячие, на ремонт пока не отключили. Зиму тут можно пересидеть совершенно спокойно.

Вот Бонапарту на улице – не сахар. Правда, он сам выбрал такую долю. Когда обсуждали диспозицию на месте засады, сказал:

- Давай рассуждать логически. Попасть во двор этот деятель может только одним путем, через арку. Войдет, понаблюдает, оценит ситуацию. Если все тихо, полезет на строительные леса и пройдет к окну.

Это – в контексте предыдущей ситуации.

А если, не так? Щуплецов, например, нашел другой вход, через боковую дверь полуподвала. Можно, конечно, сказать: «Да и фиг с ним, пусть лезет, где хочет. Все равно попадет внутрь, а там уже – мы».

Но это, извини, профанация, расчет на удачное стечение обстоятельств. Именно так уже сложилось раньше. Мужик полез в комнату, где сидел Щуплецов. А ведь мог выбрать и любую другую, их тут много. И наш информатор лежал бы себе за стенкой, дрожал вслепую.

А нам-то это как раз не подходит. В здании ночью тихо, подойти по скрипучему полу незаметно, в полной темноте – нереально. А спугнем, упустим, – будем локти потом кусать.

Поэтому, кто-то должен оставаться снаружи. Контролировать пути подхода и дать сигнал готовности. Значит, еще и связь тоже нужна. И тут уже я не знаю. Раций у нас в розыске нет, а в дежурке не дадут, самим мало.

***

Две рации я выпросил у связистов. У нас есть ОТО, оперативно-технический отдел. Я там всех знаю, дали под честное слово, на одну ночь. Предупредили: «Смотри. Одна рация стоит почти шестьсот рублей. Если что, год из зарплаты высчитывать будут».

Нажимаю тангенту, говорю шепотом в микрофон:

- Бонапарт, ты как там угнездился?

- Нормально… – хрипит в наушнике сдавленный голос Бонапарта после долгой паузы. – На «Столбах» зимой в избе еще и не так задувает. Я тут в ящик на лесах залез, снаружи не видно. А у меня – вся поляна как на ладони…

***

Около часа ночи Бонапарт выходит на связь:

- Внимание! Какой-то хмырь на подходе. Минуты две уже во дворе маячит. Сейчас к лестнице пошел, на леса полезет. Встречай, короче, аккуратно…

Вижу в окне темный силуэт человека в капюшоне. Скрипит фрамуга оконной рамы. Значит, выбрал старый путь, в эту же комнату. Меня за баррикадой Щуплецова не видно, он тут нагородил несколько столов, устроил закуток в дальнем углу.

Человек уже в комнате. Идет, подсвечивая себе фонариком, вдоль стены. В руке небольшой ломик, негромко постукивает им, проверяя кирпичную кладку.

От меня он метрах в десяти по диагонали. Комнаты здесь довольно большие. Когда его лучше всего брать? Наверное, как найдет тайник, не раньше. Иначе, сами потом будем возиться. И не факт, что получится обнаружить. Особенно, если этот мужик «пойдет в несознанку». С поличным нужно брать, короче, как «щипача» в автобусе на краденом кошельке.

Слышу глухой стук по стене. Значит, пустота. Мужик начинает сдирать обои, потом сшибает ломиком штукатурку. Фонарик он положил на пол, мешает в работе. Бьет двумя руками на уровне груди, кладка здесь хорошая, попотеть придется.

Чем больше придется потеть ему, тем меньше нам, когда будем задерживать потом.

***

Все, десяток кирпичей на полу. Мужик поднимает фонарь, светит в пролом. Потом шарит за стенкой рукой, тащит какой-то коричневый портфель.

Резко поднимаюсь за своей баррикадой, включаю фонарик ему в глаза, командую:

- Стоять, не дергаться, уголовный розыск!

Мужик, ошалев от неожиданности, отступает к стене. Потом быстро хватает ломик, орет:

- Не подходи, сука, башку пробью!

- Пуля быстрее, не шути так. – За его спиной из оконного проема с улицы говорит насмешливо Бонапарт.

Пистолета у Бонапарта нет. У меня тоже. Но роли это в такой ситуации не играет.

http://koba-sam.livejournal.com/195153.html

crazyvird
22.09.2015, 22:37
Попалась ссылка на одном из книжных форумов на Садовника, но , честно сказать, забоялся скачивать, потому как ГУГЛ предупредил, что вредоносная... И заодно,OUTCAST - ты тоже не любишь менять ник?)) В смысле форумов книголюбов:smile:

OUTCAST
22.09.2015, 23:57
Попалась ссылка на одном из книжных форумов на Садовника, но , честно сказать, забоялся скачивать, потому как ГУГЛ предупредил, что вредоносная... И заодно,OUTCAST - ты тоже не любишь менять ник?)) В смысле форумов книголюбов:smile:
ГУГЛ скорей всего прав , я сам долго рылся в сети , спрашивал кое-где , но но в ответ тишина. "Садовника" в электронке нет... ((( Нет и "Спускаясь к Великой реке".... Как-то Коба спрашивал , в каком виде его читатели хотели бы иметь его книги - в электронном виде или в бумажном . Большинство , конечно , высказалось за печатный , и я тоже. Но над электронным видом он пообещал поработать и выпустить , но когда это будет , одному Кобе известно... Я бы посоветовал не скачивать . Их всего вышло тиражом в 10 000 экземпляров , и то , какие то остатки Коба забрал и распродаёт сам. Надеюсь книга таки ко мне дойдёт , оплатил в мае , но до сихх пор что-то мешало дойти , надеюсь в скором времени будет у меня... Мне Коба книгу с автографом пообещал ))) И да , ник не меняю , но на форуме книголюбов не зарегистрирован , просто нет пока времени , сын подрастает и если жена увидит меня ближе 2-х метров возле компа , то сразу несётся со всеми тапками мира.

OUTCAST
27.09.2015, 21:54
Швейцар из Швейцарии (продолжение второе)...


- Ты зря выбрал в молчанку играть – говорит Бонапарт задержанному через час уже в кабинете.

Этот час мы потратили, чтобы дотащить мужика до райотдела, а потом изучить содержимое портфеля. Пока изучали, задержанный сидел в дежурке. Но еще по дороге в отдел заявил, что говорить ничего не будет.

Теперь он явно успокоился, освоился в новой ситуации и ведет себя вызывающе. Я привел его снизу сюда на второй этаж. Он без предложения уселся на стул, ухмыляется, демонстративно разминает запястья, намекая, что давят наручники. Похоже, подготовил какую-то версию, и будет пытаться выкрутить дело в свою пользу.

- А я уже передумал… – мужик недобро улыбается Бонапарту, потом оглядывается на меня. – Я поначалу трухнул, на измену подсел. Решил, чужого пытаетесь мне грузануть. Но теперь-то разобрался, понял, нормальные же опера, только попутали концы, дулю с кукишем в темную поменяли.

А было, короче, так. Шел я из гостей пешедралом, автобусов не было уже. Засиделся, чай с баранками, все дела. У женщины сидел, адрес-имя не скажу, дело личное, впутывать не хочу. Не пили, кстати, только закусывали и телевизор глядели. Еще фильм показывали после «Времени», с Мироновым, соломенные шляпки там, водевиль нудный какой-то, короче.

Ну, и домой после пошел. Автобусов-то нет, говорю же. А идти недалеко, можно и пешком. Вот, иду. Смотрю, кошка за углом сидит. Такая, приличного вида, сбежала, наверное, от хозяев. А я кошек люблю, страшное дело! С детства еще люблю по доброте, всегда кошаков дома держал. Дай, – думаю, – заберу к себе, чего животному на улице, пропадет же кошара…

Короче, забрал, сунул за пазуху, дальше себе иду. Тут, какая-то подворотня на пути. Ну, кошак вдруг и ломанись туда в темноту. Я – за ним. Жалко кошака, привык уже, что мой теперь будет. А он – на леса и в окно открытое сиганул. Я тоже туда, дело на принцип, не люблю отступать, если такое творят.

А там дырка в стене была. Кошак в дырку, я давай там руками сослепу шерудить. Ухватил что-то, потянул. Оказалось, какой-то портфель, не знаю, откуда он там.

Тут орут сзади: «Руки вверх, стрелять буду!» Я перетрухал, решил – бандиты вокруг! Схватил ломик защищаться, он на полу случайно лежал. Вот и все, остальное вы и так знаете.

- А кошка, значит, убежала? – сочувственно спрашивает Бонапарт.

- Убежала, прикинь, начальник… – задержанный огорченно цокает языком. – Веришь, до сих пор жалко, хороший был кошак, холеный, хозяйский.

- Верю. – Бонапарт одобрительно кивает и даже показывает большой палец, высоко оценивая рассказ. – Я вообще верю людям, работа такая, без веры у нас нельзя. Я, как тебя увидал, сразу проникся доверием навсегда. Парень ты сообразительный, с головой дружишь. Не зря, видать, университеты кончал, партаки на руках грамотно набиты, всю твою историю хозяйскую выдают.

Теперь уже я тебе расскажу. И ты мне тоже поверь, не возьми за труд.

Даже не стану, что кошачью шерсть любая экспертиза на твоем свитере найдет сразу. Или, не найдет. Глупо строить такой вариант, кошачья шерсть – не доказательство в нашем случае совсем. Если не найдем, прокурору все равно не аргумент – тебя по «сотке» закрыть. Ты это понимаешь, потому и доволен собой сейчас.

Беда в другом, и шерсть не влияет. Позавчера ночью в том здании ты уже был. Тебя там видели, и свидетели готовы подтвердить. А здание – на ремонте, закрытое стоит. Значит, случайно зайти не мог. Случайно два стекла в окне стеклорезом не вырезают. И свидетели подтвердят, что резал и выдавливал именно ты.

А в сумке, которая теперь в дежурке, тот самый стеклорез и лежит. Попробуй кому-нибудь доказать, что прихватил заранее инструмент на случай, – вдруг, какая-то бродячая кошка в окно сиганет.

Остается одно – тереть по ушам, что сумка тоже чужая была. Но если на стеклорезе твои отпечатки, – отмазка не канает никак. И вообще, парень ты неглупый на первый взгляд. Задай себе вопрос: что делали сыскари ночью в хате? Они ждали тебя. Потому что тебя заранее кто-то слил.

И первый умысел, таким образом, налицо, как досадный, но очевидный неоспоримый факт – подготовка места преступления.

Имеем и вторую печаль. Домик этот принадлежит государству. И любое имущество внутри – сам понимаешь, кому. Вот только пока не врубаешься еще, что там было в портфеле…

Бонапарт многозначительно демонстрирует портфель, приоткрыв дверцу сейфа, продолжает:

- В целом, тянет на тайное завладение ценным государственным имуществом, с предварительной подготовкой и применением специальных технических средств и орудий взлома. А фигурант у нас – ранее неоднократно судимый. И даже в контексте неважно, за какие заслуги раньше судим.

Важно, что прокурор при таком раскладе подмахнет на тебя документ со свистом. А суд – арестует для проведения следственных процедур, предусмотренных законом, на месяц. И за этот месяц тебе сошьют добротное дело, с учетом былых заслуг и рецидивных факторов, лет примерно на десять. А может, и больше, как еще повезет.

И теперь, в свете решений судьбоносного Двадцать пятого съезда КПСС, предлагаю трезво оценить для себя перспективу грядущих трудовых пятилеток. Выйдешь, когда уже песок сыпаться из одного места будет. Оно тебе надо? А пока, эту картину ты себе грамотно рисуешь в судьбу.

Есть предложение. Ты нам сливаешь, кто навел тебя на тайник. Кто указал, что посулил и в каком месте у вас назначена встреча? Баек не нужно, шутки кончились, истории про кошек оставь бабушкам на скамейке.

Альтернатива: или – радостно прёшь паровозом в Колымский край на лесосеку сучкорубом за чужие грехи, или – сдаешь организатора и мы подумаем, как тебе отскочить. Тем более что госкража – профиль явно не твой. Иначе, и версию достоверную сразу бы задвинул, и стеклорез выкинул, не таскал про запас.

Кстати, чай будешь? С баранками, как тебе нравится…

Задержанный перестал улыбаться, угрюмо молчит, разглядывает браслеты наручников. После долгой паузы говорит:

- Значит, слушай сюда, старшой. Сучкорубом – не в масть, я в мужиках не ходил, в повязку «СВП» на зоне сморкался, с кумом не дружил. Но чужого брать на душу не хочу, не комсомолец, повышенные соцобязательства тащить.

По раскладу – так. Завладение мне вписать не выйдет, вы меня взяли рано, присвоить не успел. Я, может, посмотреть только хотел, что за портфель, все дела. Посмотрел бы, да и обратно положил. Так что, облом на этом крючке, не пристегнуть.

Проникновение – да, тут отбрехаться сложно. А я и не стану, залез без преступного умысла, не имея цели обогащения. За разбитое стекло готов возместить. Дадут, с учетом багажа, года полтора и то если.

Но мне сейчас и такое – «в лом». Я жениться собрался, да «воздуха» мало. Деньги, короче, нужны. Вот и вписался в блудняк. Давай, баш на баш. Я тебе – кто заказал, ты мне – вчистую или «условку» на крайняк.

- Нормальный разговор – Бонапарт деловито подтягивает по столу блокнот, берет ручку записывать. – Вчистую не выйдет, сам виноват. На хате был, портфель брал, на вознаграждение рассчитывал. Но условный срок будем просить и чистосердечное оформим. Обещаю, слово офицера. И еще на свадьбу потом позовешь, я твою жену научу, как тебя дурака в узде держать.

- Вот же ты сволочь! – говорит задержанный восхищенно. – Учат же где-то вас, гадов, без мыла в дырку пролезть. Не приглашу, у меня в мильтонах друзей нет. Короче, записывай себе.

Зовут его Кирилл Сергеич, научный сотрудник какой-то из института в Академгородке. Я там железо им разгружал, трубы всякие привезли. А этот бегал, командовал, куда заносить. Потом говорит: «Тебе, вижу, деньги сильно нужны».

Ну, понятно, нужны. Вот он про тайник и рассказал. Сам, конечно, не полезет, кишка тонка. Интеллигенция, всегда чужими руками. Обещал двести рублей, когда портфель принесу. Полтинник я с него слупил вперед, как подъемные чтобы.

По срокам не обсуждали, он сказал: «Понимаю, дело требует подготовки, не торопись. Лучше – дольше, да в масть». Картежник, наверное, все они в этих институтах такие.

Короче, могу его показать. А можете сами, он телефон свой дал. Внутренний телефон, с вахты позвонить, сразу и выйдет. Записывай, я на память помню…

***

Бонапарт уводит задержанного в КПЗ, возвращается, говорит мне:

- Вот, блин, дельце! Теперь этого Сергеича трясти, что он в том портфеле забыл…

- Ну да, потому и поручил. Не боялся, что сбежит.

В портфеле ничего интересного нет. Несколько газет, толстая общая тетрадь в клеточку с какими-то записями чернилами от руки. Еще кисет, в котором старый почерневший ключ на короткой цепочке из металлических шариков.

Мы уже на десять раз перетряхнули этот портфель. Ничего ценного. Зачем он лежал в тайнике, непонятно.

http://koba-sam.livejournal.com/196090.html

Швейцар из Швейцарии (продолжение третье)...


Алексей Григорьевич недоволен. И не особенно это скрывает. Хотя, обычно, за ним такое не водится. Он не из тех, кто вымещает недовольство на подчиненных.

- Вот скажи мне, Валера – гудит Алексей Григорьевич монотонным басом – ты головой думать, когда у нас начнешь? Не теми отвлеченными рассуждениями, что вбили тебе в университете, а нормальной головой опера на земле?

Бонапарт обиженно сопит, пытается оправдаться:

- А чо уж такого, Леша, посуди?.. Ну, была информация, обязаны отработать по существу. И потом, мы же в личное время, не на службе совсем…

- И что? – перебивает его старший сектора, повышая тон голоса. – А где-то сказано, мол, «в личное время – своя рука владыка»? Или, в уголовном кодексе изменения, да я проспал, не в курсе предмета? Объясни, где здесь преступление против социалистической собственности?

- Ну… – неуверенно начинает Бонапарт, – я ведь, как тут подумал себе. Восемьдесят девятую здесь, конечно, не пристегнуть, за малозначительностью ущерба, всякое такое. И рецидив не пристегнуть, он за «хулиганку» раньше тянул. Но девяносто седьмая, вроде бы, вырисовывается в перспективе. По крайней мере, даже если потом «отказуху» соорудить, даст возможность поработать с фигурантами построже…

- Построже? – Алексей Григорьевич усмехается язвительно и свирепо – построже, однажды тебе прокурор врежет доходчиво и по-братски, с матом до потолка и волчьим билетом после в карман. Ладно, закрыли чудака по «сотке», по подозрению в совершении. Ладно, не подтвердилось. Ладно, разобрались, отпустили, перекрестился, пошел домой без приключений.

Но у тебя-то – не ладно! И на что ты меня теперь подбиваешь еще?

- Но ведь обязаны же отработать… – тянет Бонапарт уныло.

- Тебе мало обязанностей? Могу сыпануть на бедность. У нас четыре грабежа на секторе, «темные», ни один не идет на раскрытие. У нас вот серия квартирных краж, признаки квалифицированной группы. У нас сейчас шапки полетят на остановках под вечер, зима на пороге. У нас и другого добра… и везде тикают сроки.

Значит, так! – Алексей Григорьевич хлопает ладонью по столу. – Слушать и выполнять, два дня от силы. Справку по ущербу отобрать, в дело подшить. Протокол осмотра места, допроса свидетеля – туда же. Завтра к шести – отказной материал начальнику розыска на стол. Задача ясна? – не слышу ответа.

- Ясна, – говорит Бонапарт угрюмо. – Но так, Леша, тоже не дело…

- А я тебе запрещал дело? – удивляется Алексей Григорьевич. – Значит, теперь дальше. Это, судя по всему, не тайник. Точнее, место для сокрытия портфеля выбрано спонтанно, по случаю.

Почему думаю так? Потому что, заложенный кирпичом старый дверной проем. Слишком велика полость для хранения небольшого предмета. А труд был значительный – заложить с двух сторон, заштукатурить. Кирпич нужен, раствор, силы, время, умение, наконец.

Вероятно, портфельчик там оказался все-таки случайно. Возможно, представлял собой какую-то ценность, а засунуть больше и некуда, ситуация подвела. Но вот какую именно ценность и для кого? – интересный вопрос. Но это, пойми, не вопрос для уголовного дела. По крайней мере, пока, точно так.

Уголовный кодекс – не детективная книжка для развлекательного чтения на досуге. Там четко указано для всех: мотивы деяния должны иметь криминальный умысел и характер, нести очевидный ущерб государству или личности.

Вот ты мне и найди эти умысел и ущерб. И криминальный характер найди. И, главное, определи мотив к совершению преступления. Докажи, что здесь дело нечисто. Не интуитивно, а логически, на фактах и причинно-следственных связях.

Но только, как говорят у тебя на кафедре, «факультативно». То есть, в личное время, по влечению к истине. Потому что народ тебе платит зарплату, чтоб очевидные преступления раскрывал, и по улицам было спокойно людям ходить. А истина из далекого прошлого – это на сладкое, когда отчитаешься, что всех бандитов на сегодня закрыл.

- Так я и собирался, факультативно! – Бонапарт повеселел, оглядывается на меня, подмигивает ободряюще. – Я же сразу сказал: «мы, в личное нерабочее время…»

- Чего ты собирался, я вижу – старший сектора вновь печатает ладонью по столу. – И на помощника не кивай, с него пока спрос никакой. Собирались лететь в Академгородок, потрошить этого Кирилла Сергеича пионерским нахрапом.

А что дальше, я тебе и сейчас нарисую. Пошлет он тебя по матушке, и будет глубоко прав – по закону. Потому что, презумпция невиновности. Скажет, что первый раз этого бандюгу видит. Никогда не встречал раньше и упаси Бог человека науки от таких связей. И добавит: «Буду жаловаться в прокуратуру, это навет, оговор и пороченье честного имени!»

И что сможешь возразить? Где доказательства обратного у тебя?

И те же вопросы задаст прокурор. И дадут сходу по шапке. Да еще, что там за фрукт. Если этот Сергеич умен и хитер, поднимет скандал до небес. Побежит в исполком, и в партийные органы обязательно тоже.

И после, думать забудь это дело заново расшевелить. Скажут: «Вопрос разбирался наверху, на предвзятый характер огульного обвинения следствию строжайше указано…»

- Ну, так-то да… – Бонапарт озадаченно скребет пятерней затылок. – Не подумал, честно если сказать.

- Подумай. С чего начинать будешь?

- Тетрадь, наверное, нужно внимательно почитать. Может, какие-то зацепки по тексту.

- Тетрадь – обязательно. Но сначала, за газеты из портфеля возьмись. Проштудируй содержимое от корки до корки. Если не обнаружится интересного, разложи по датам выпуска. Потом, дуй в архив краевого управления. Делай запрос, опираясь на эти даты. Возможно, здесь какие-то ниточки в истории сохранились. Обращай внимание на любые упоминания о преступлениях в этот период. Несчастные случаи, дорожно-транспортные происшествия, «ушел и не вернулся», тоже интересуют.

В общем, дерзайте, неразрешимых задач не бывает. Но решать их нужно грамотно, системно, не налетом цыган на водокачку.

А я тем временем найду тут одного человечка. Меня ключик на цепочке заботит. А этот товарищ – большой дока по слесарной части, бывший медвежатник, уходящая профессия. Больше, чем он, никто по замкам не знает.

***

- Понял?! – говорит мне Бонапарт в коридоре. – Практику никакая теория не заменит. Можно хоть пять диссертаций навалять, а будешь плавать в корыте, на большую воду не выйдешь. Суха теория, мой друг, а древо жизни зеленеет. А Леха – умный мужик, таких бы побольше. Жаль будет, если в верха заберут.

Правда, такие в верхах не особенно кому и нужны. На таких – пашут землю, чтобы наверху было, о чем рапортовать с высокой трибуны. Вот везде у нас так, хоть в науке, а хоть и в ментуре. Засели, гады, пушкой не вышибить из окопов никак…

- Ну, и шел бы в КГБ, чего из науки в чернорабочие мильтоны подался?

- Кто меня возьмет в КГБ, это своя каста. Там нужно, чтобы холодная голова и чистые руки. А у меня, только горячее сердце из этого списка. Значит, рано или поздно отовсюду вышибут самого.

- А из универа тебя за это попёрли?

- Да было там… – Бонапарт кривит рот. – Вспоминать в лом, ей-богу, но тебе скажу. Я же в аспирантуре сидел, хотел двигать советскую психологию на недосягаемые рубежи. И еще там группа была, человек десять аспирантов на кафедре у нас. Так-то интересно – споры, диспуты, мозги закипают иногда.

Однажды вдруг – парнишка из нашей группы неожиданно в окно вышагнул. Сказали: «нервное переутомление, не справился с психологической нагрузкой». А слухи пошли, что его жена – того самое с нашим научным руководителем. Ну, сам понимаешь, чего. Она тоже в аспирантуре, мы все дружили тогда.

В общем, я и сказал: «Если правда, этот мудила должен написать «по собственному». А потом, взять пистолет и застрелиться в лоб».

Тут же отнесли в нужные уши. И все, написать пришлось мне. И еще на прощание пояснили: «Вам, Бонапарт, в научной среде не место. Наука – не приемлет коридоров мещанской морали, она есть творческий эксперимент, полет мысли по ту сторону субъективно обыденного».

Понял, как завернули? Я даже наизусть потом выучил. Вот как услышу теперь подобную сентенцию вдруг, сразу понимаю: такую сволочь – пушкой не прошибить, даже если в упор. И все уважительно кивают: «Да-да, дерзновенное величие научного эксперимента…»

Вот поверь, однажды они всех нас экспериментально схарчат. И скажут: «Не справились с психологической нагрузкой, им дали возможность взлететь, а они – рабски шлепнулись коровьей лепешкой на бренную землю».

http://koba-sam.livejournal.com/196861.html

OUTCAST
30.09.2015, 17:15
Швейцар из Швейцарии (продолжение четвертое)...


В принципе, загадки больше нет...

Ваш Коба.


Встречаю Бонапарта в следующий раз только через неделю. У нас были свои мероприятия, дернули на городской рейд по автобусам и рынкам, искать дерзкую группу «ширмачей». А взяли их в ресторане, по описанию в ориентировке, случайно. И не мы, а патрульные милиционеры.

Бонапарт идет злой. Интересуюсь, – что там по делу с тайником?

- Да ни фига там хорошего ничего! – Бонапарт пинает смятую папиросную пачку в сторону урны – Никаких зацепок не нашли, а меня вообще на «детский сектор» теперь переводят. Буду неблагополучным пионерам носы в песочнице вытирать.

- С чего бы вдруг?

- Иди, спроси. Начальству виднее.

***

Зимы у нас долгие. С октября по май. В этом году зима особенно злая, первый снег во второй декаде и сразу на градуснике под тридцать. А уже к Ноябрьским, за тридцать пять. Работать в автобусах холодно. Но карманники работают все равно, им даже проще. Люди закутались поплотнее, давка, на окружающих не обращают внимания, быстрей бы доехать.

В конце мая в коридоре отдела меня тормозит Алексей Григорьевич. Мы видимся редко, я только прикомандирован сюда и начальство у меня другое.

- Зайди, поговорить нужно.

Захожу, спрашиваю:

- Кстати, а Бонапарта, почему тогда выперли «к пионерам»?

- Спиваться он начал. Хороший мужик, но характер неуживчивый сильно. Чуть что, лезет доказывать свою правду. А правда у каждого – своя. Поэтому, лезет после в бутылку. И в прямом, и в переносном. Короче, отправили на исправление.

- Исправляется?

- Пока, спивается только исправно. Если так и дальше, боюсь, поставят вопрос об увольнении. Но я тебя позвал не за этим. Помнишь, дело с тайником?

- Конечно, помню. Но Бонапарт мне тогда сказал, зацепок не нарыли.

- Бонапарт тебе скажет… В общем, без него уже поработали после. И ты мне нужен, тут интересное может сложиться. С начальством твоим решим позже. А пока, введу тебя в курс дела.

В портфеле, как ты знаешь, была тетрадь. Почитали внимательно: дневниковые записи. По ним установили владельца, – Андерс Круминьш. Латыш, врач, работал на временно оккупированной немцами территории во время войны. После победы оказался в зоне нашей ответственности, его осудили за пособничество и отправили отбывать наказание сюда к нам.

А уже тут, как врача, оставили в городе и прикрепили к лаборатории бывшего эвакогоспиталя №1350. В годы войны здесь долечивали тяжелораненых, готовили к протезированию ампутированных конечностей. Помещений не хватало, лабораторию временно разместили в том самом особняке, где вы с Бонапартом и нашли тайник. А сам госпиталь был недалеко, по диагонали через дорогу.

Война закончилась, а лаборатория пока осталась на старом месте. Там этот Круминьш и работал. А раньше, еще на этапе, познакомился с земляком. Тоже латыш, Валдис Лаймонис и даже статья наказания та же. Об этом есть в дневнике. И еще, всякие заочные обращения к родным и друзьям, только на латышском языке.

В одном месте он пишет: «Дорогая Мара, свет истины! Даст Бог, срок мой быстро пробежит, свидимся и заживем лучше прежнего. Я много думал все это время, сожалел, что не хватило смелости остаться тогда в Швейцарии. Твой дядя был прав, война закрыла границы неожиданно. Жаль потерянных лет, но наследство отца, думаю, не потускнеет от времени. Храню ключ от него и нашего совместного изобильного будущего».

Понятно, на латышском я читать не умею, нам сделали перевод записей. Но кто-то, определенно, умел в те годы из окружения Круминьша. Иначе, откуда интерес к портфелю и содержимому?

Засели в картотеку, обнаружили занятный факт. В конце марта 1949-го в лабораторном корпусе по известному адресу убит гражданин Круминьш, Андерс Генрихович, расконвоированный заключенный, лаборант-аналитик. Перед смертью успел крикнуть, это услышали в соседнем помещении. Попытались войти, но дверь оказалась заперта изнутри. Вызвали милицию, дверь вскрыли, в комнате обнаружили труп Круминьша и его предполагаемого убийцу, гражданина Лаймониса Валдиса.

Лаймонис убийство отрицал. Утверждал, что Круминьш упал сам, ударился об угол металлического стола. Якобы, стало плохо с сердцем. А когда Лаймонис осознал, что Круминьш мертв, испугался обвинений и заперся в комнате из чистого страха последствий. Тем более, сам он тоже отбывает наказание в ИТК-6, находится на «расконвойке» для перевозки дров, заглянул к приятелю, а тут – эта неприятная история.

Орудия убийства не обнаружили. Суд, тем не менее, приговорил Лаймониса к десяти годам строгого режима, с учетом остатка срока за пособничество оккупантам. Потом его этапировали в Иркутскую область для отбытия нового наказания.

- Ну, дела! – говорю я ошарашено. – Выходит, Лаймонис портфельчик-то и заныкал. А после выждал и поручил этому Кириллу Сергеичу выкопать его из тайника. И орудие преступления, похоже, там же.

- Не спеши, история непростая. Лаймониса Валдиса мы «пробили» по учетам. Он умер от старости в Риге больше пяти лет назад, в возрасте 76-ти лет.

Получилось, круг замкнулся. Убил из корыстных побуждений, узнав о каком-то наследстве. Вероятно, собирался завладеть ключом и записями в портфеле. Но потом не сложилось – отсидел, уехал, умер, планы не осуществились.

Возникают вопросы: кто указал место тайника Кириллу Сергеевичу? Лаймонис? Тогда, почему нужно было ждать долгие пять лет? И где эта дверь, которую открывает найденный ключ? И много еще неясного здесь.

Я разыскал человека, он был тогда завхозом той самой лаборатории, где убит Круминьш. Фамилия Ермолаев, сейчас уже глубокий старик, под девяносто. Но память хорошая, не жалуется. Уверяет, что помнит подробности тех лет, как теперь. Якобы, лабораторию собирались переводить в другое место, в здании начали ремонт. Как раз, вешали решетки на окна, закладывали старые дверные проемы, делали перепланировку помещений. Видимо, этим и воспользовался убийца, сунул портфель за стенку и наскоро накидал кирпичей сверху. А милиция при осмотре внимания не обратила.

Ключик я тоже показал специалисту. Подобные ключи подходят к замкам очень известной немецкой фирмы «Соммермейер», которая производит сейфы. Уже лет двести производит и продает по всему миру. Поэтому ответить, где именно замок для нашего ключа – невозможно.

Единственное предположение, – сказали мне, – скорее всего, сейф этот находится в банке. Потому что, характерная прочная цепочка из металлических шариков, которая случайно не зацепится и не оборвется. На такие в банках за рубежом навешивают бирки с указанием номера ячейки хранения и фамилии арендатора. Еще нужен пароль, иначе в хранилище не допустят. В общем, бирка у нас отсутствует, где тот сейф – неизвестно.

Мы зашли с другой стороны. Взяли этого Кирилла Сергеича в разработку.

Серый, исполнительный, ничем не примечательный дядя тридцати девяти лет. Служит в одной из лабораторий Института физики, общественник, на хорошем счету, член ДНД.

Но есть тайная страсть – картежник. Играет на деньги «по маленькой» с коллегами в преферанс и покер. Иногда, приглашает для игры к себе домой, не женат, живет скромно в однокомнатной квартире от института.

Прошлым летом по профсоюзной путевке отдыхал в санатории на Рижском взморье.

Вроде бы, в цвет. Мог ведь бывать в Риге и раньше, как-нибудь по случаю свел знакомство с этим Лаймонисом.

Решили выйти в контакт, спросить напрямую. Тем более, явного криминала в его действиях не обнаружено.

Но вопросов Кирилл Сергеевич неожиданно испугался. И понес полную околесицу. Стало ясно – фамилия Лаймонис ему известна и почему-то вызывает страх. Но вот имя не совпадает. Наш Лаймонис – по имени Валдис. А Кирилл Сергеевич называет его Ингмаром и утверждает, что знакомство состоялось именно прошлым летом.

Все-таки аккуратно разговорили, и он рассказал следующее.

С Ингмаром Лаймонисом они познакомились на пляже в Юрмале. Перекинулись в карты от скуки, был май и вода еще холодная для купания. Договорились позже встретиться в ресторане, поужинать вместе. Ресторан модный, «Юрас перле», просто так вечером туда не попасть.

Но Лаймонису дали там лучшие места, с видом на море. И за столик больше никого не подсаживали. И всякие местные деликатесы принесли.

Сошлись за разговором поближе. Выяснилось, Ингмар и сам работает в одном из ресторанов швейцаром. А в свободное время поигрывает в карты для удовольствия. Условились на днях съездить в компанию друзей Ингмара и поиграть в уютной обстановке без лишних глаз.

На следующий вечер Лаймонис заехал за Кириллом Сергеевичем на личной «Волге». Это приятно удивило, на такой машине ездят у нас только солидные люди. И компания, куда приехали после, понравилась тоже. С его слов, все выглядят интеллигентно, в перерывах за столом обсуждали последние фильмы и новинки литературы, включали модные иностранные магнитофонные записи.

Играли в покер, Кирилл Сергеевич начал неожиданно крупно выигрывать. Из дома он брал в отпуск около тысячи, собирался поискать в Риге хорошую дубленку. Обратный билет был уже заранее куплен, поэтому свободной суммой решил рискнуть.

Выигрыш составил в ту ночь больше двух тысяч рублей. Наутро Кирилла Сергеича отвезли в санаторий, все складывалось замечательно. Возникла шальная мысль – продолжить игру дальше. Тем более, давняя мечта о покупке машины неожиданно стала явью. Дома он откладывал на машину деньги, но собрать больше трех тысяч никогда не получалось. Вот и теперь, пришлось опять потрошить копилку для поездки на отдых.

А так, если рискнуть уже всерьез, по-крупному, можно одним ударом заработать на «Жигули».

Дальше, сам понимаешь. Его раздели до трусов. Отдал все, что было на руках, и написал расписку сверху на десять тысяч. Говорит, пытался отыграться до последнего. Обычная история, аппетит во время еды. Закономерный итог: жадность фраера сгубила. Приманили на выигрыш, дали подержать серьезные деньги, «обкатали» вчистую.

А он, к тому же, наплел в начале, мол, «не последний человек в институте, хозрасчетные темы, высокие гонорары, бешеные премии». Хотел произвести впечатление на новых интеллигентных друзей. Произвел. Теперь прозрел. Понимает, что это бандиты. Уверен – его найдут, и за такой долг запросто «замочат».

Взять десять тысяч ему негде. Фактически, зарплата за пять лет, огромная сумма. Попытался еще в Риге выкрутить хотя бы отсрочку подольше. Здесь и возникла история с тайником. Лаймонис якобы сказал: «Ты же из Красноярска. Там парился в ссылке мой близкий родственник в давние времена. Спрятал от уголовников портфель, в нем документы, история нашей семьи, дорогие нам письма и записи. Если достанешь, спишу три тысячи долга».

В милицию, естественно, Кирилл Сергеевич идти побоялся. Думал, получится выкрутиться без этого. Нанял подручного, надеялся его руками заполучить портфель. Тогда, три тысячи – долой. Еще две – в загашнике у него имеется. Те, что раньше откладывал на машину. Ну и подкопить в течение зимы. В итоге, погасить большую часть долга.

Но теперь, подручный пропал сам. И перспектива на будущее – вилы. Поэтому, он и пошел на откровенный разговор с нами.

Вот все, что пока знаем. Лаймонис Ингмар – племянник Валдиса, это мы установили. Историю, вероятно, услышал от дядюшки незадолго до его смерти. Решил прикарманить чужое наследство. Но напрямую не полез, человечек осторожный. Да и живет, судя по всему, двойной жизнью.

- Ага – продолжаю я развитие мысли. – Теперь можно брать Лаймониса и колоть, где дверка под ключик.

- Думаю, этого он как раз и не знает. Да и взять его непросто, нужен серьезный повод. Потому я тебя и позвал. Расклад обсудили с коллегами из Риги. Предлагается оперативная комбинация.

Кирилл Сергеевич продолжает изображать состоятельного картежника, человека слова. Портфель из тайника – добыл. Деньги на оплату долга – собрал. И даже, имеется еще свободная сумма, чтобы поиграть для души. На такое должны клюнуть.

Вместе с ним полетишь в Ригу ты. Это, для достоверности картины. Деньги большие, а Кирилл Сергеевич – мужик не промах. Тебя он нанял охранником, вроде телохранителя, как на Западе. На всякий случай и для солидности.

Так будет выглядеть со стороны. Ты – спортсмен, крутишься среди уголовников и фарцы, готов рисковать, если хорошо платят. Сильно заигрываться не нужно, ты обычный вышибала, одиночка, ходишь по кромке, но пока не судим и в тюрьму попадать неинтересно. Твое дело – жить за счет богатых дураков, сытно кушать, сладко спать, показать силу, если по ситуации необходимо.

Рижские товарищи снабдят вас деньгами, дадут оперативный расклад на месте. Тебя уже однажды внедряли в такую среду, с картежной темой знаком. Требуется, чтоб выглядело правдоподобно, поэтому любой тамошний сотрудник здесь не годится, его могут расшифровать.

И вообще, ты мордой лица к такой задаче подходящий – смеется Алексей Григорьевич. – Согласен, или надо время подумать?

- А чего тут думать?! – искренне удивляюсь я. – Мы с Бонапартом эту тему нарыли, нам и завершать. А теперь, если он выбыл, я остаюсь крайний.

- Бонапарта здесь только и не хватало… – Алексей Григорьевич уже не смеется, скептически крутит головой. – Он им нальет, они сдадутся. И напишут явку с повинной.

Вот же толковый, вроде, мужик. Психология, философия, всякая разная казуистика. Знает досконально, что у людей в голове по науке. А в собственной башке – ни хрена разобраться не может.


http://koba-sam.livejournal.com/197261.html

OUTCAST
05.10.2015, 22:18
Швейцар из Швейцарии (продолжение пятое)...


Самолет в Ригу приходит под вечер. На стоянке возле аэровокзала садимся в такси, трястись автобусом в нашем положении несолидно. Мало ли, вполне могут наблюдать со стороны, Кирилла Сергеича они знают в лицо.

Несколько дней назад был телефонный разговор с Лаймонисом. Нас ждут, но точная дата прилета неизвестна. Тем не менее, лучше играть роль без фальши, неожиданности в таких делах не нужны.

Гостиница «Турист» в Пардаугаве, за мостом. Кирилл Сергеевич провожает глазами прогулочный речной трамвай внизу, говорит желчно:

- Эх, утону я в Западной Двине…

- …но обо мне товарищи заплачут! – отзывается веселый таксист.

***

В дверь номера стучат. Заселились мы минут пятнадцать назад, только успели заполнить «Карточки гостя» и подняться на десятый этаж. Поселяют сюда через бронь ВЦСПС и разных других солидных организаций. Хотя, наверное, есть и всякие хитрые лазейки, а то и просто – за серьезную взятку администратору.

В дверях – молодой парень, лет на пять старше меня. Одет в кожаный пиджак, фирменные джинсы, кроссовки. Модная сумка, длинные волосы. Типичный фарцовщик, такие вьются в любых гостиницах, где есть иностранцы.

- Привет честной компании… – парень оттесняет меня плечом, кивает на дверь за спину, вытягивает из внутреннего кармана красную книжечку. Читаю: «Рижский уголовный розыск…»

Садимся вокруг журнального столика. Парень расстегивает сумку, говорит:

- Значит, займемся. Вот деньги. Разложены двумя суммами, чтобы не пересчитывать и пальцами лишний раз не лапать. В одной, семь тысяч ровно, это пойдет в счет погашения долга. В другой, три тысячи рублей, сотенными купюрами. Крупными, проще на кармане. Это для игры.

Все купюры подлинные, обработаны специальным составом. Глазом не видно, бояться нечего.

- Может, стоило все-таки поддельные положить?.. – тут же пугается Кирилл Сергеич. – А то, знаете, мало ли что…

- Меня, кстати, зовут Айвар. – Парень улыбается, продолжает – «мало ли что», если они обнаружат фальшивые. Тогда, определенно, будут проблемы. Думаю, вам хотелось бы уехать отсюда живым.

- Конечно-конечно! – еще больше пугается Кирилл Сергеич. – Это, знаете, даже не обсуждается!

- Надеюсь, курите? – Айвар достает «Кэмел», протягивает Кириллу Сергеичу. – Впрочем, неважно. Эта пачка должна быть у вас в кармане всегда. Первый ряд сигарет – обычные, можно курить или угощать, если попросят. Но раньше времени это делать запрещается.

Работает так. На катране, как только ваши деньги пошли в игру, нужно достать из этого ряда любую сигарету. Включается передатчик внутри пачки – и мы знаем, пора брать с поличным.

Ваша задача – рассчитаться по долгу, передать портфель и внести в игру меченые купюры. Затем, активировать радиомаяк и все. Ведите себя свободно, раскованно, больше шутите. Показывайте, что поймали кураж, намерены славно оттянуться в обществе подобных, рассчитываете на выигрыш и поддержание полезных контактов.

Теперь, о вашем сопровождающем. – Айвар показывает на меня. – Почему вы привезли его сюда? Во-первых, на кармане крупная сумма, – для безопасности в пути. Во-вторых, надеетесь сорвать куш, а новым друзьям не очень пока доверяете. В-третьих, именно он по вашему поручению достал портфель из тайника.

Мы не исключаем, вас попытаются проверить, расспросить обстоятельства получения портфеля. Тогда, кивайте на товарища, пусть уточняют детали у него. А вы там не были, отираться ночью по заколоченным комнатам – задача не вашего уровня.

В общем, не забывайте подчеркивать свой высокий социальный статус, руководящее положение. Вы приехали весело и с пользой провести время, но вырвались буквально на пару дней. Главное для вас – погасить долг чести и отыграться, если улыбнется удача.

- Да… – отзывается Кирилл Сергеич плаксивым голосом – это вы правильно сейчас вот подметили: «если улыбнется удача». В жизни больше не сяду играть, лишь бы из этого дерьма теперь выпутаться еще…

- Не зарекайтесь, не зарекайтесь… – усмехается Айвар. – И мысли вам нужны теперь о другом, а посыпать голову пеплом – преждевременно. Новые ваши друзья – хорошо «читают» по лицам. Поэтому, как в покере – прикупили до «тройки», а блеф заряжаете, будто четыре туза и семерка пик в рукаве.

И еще. В Западной Двине утонуть нетрудно, если язык помелом. Вокруг всегда люди. А у людей – уши. Настоятельно рекомендую думать, а говорить после. Иначе, мы можем не успеть, и ваши новые друзья попросту свернут вам шею.

***

В кафе, которое рядом с номером, тут же на десятом, Айвар говорит мне:

- Ты этого лопуха далеко от себя не отпускай. Он размазня, по портрету видно. А группа у нас – серьезней некуда. Мы уже поработали, там ребятишки темные, заигрались. Будем брать, без шухера не обойдется.

- А я в эти дела вписываюсь?

- Твоя задача – плотно пасти лопуха. Не дай Бог, – за такие деньги голову снимут. На катран тебя не пустят, это исключено. Они зашифровались, меняют адреса, страхуются сильно. Серьезная группа, говорю же тебе. Там еще много интересного всплывет, когда разматывать будем.

- Жалко, если не вписываюсь брать. Через всю страну, и слетал бес толку.

- У тебя – самостоятельная задача. Они могут любой фортель изобразить. Кстати, номер у вас «зататьяненый», имей это сразу в виду.

- В смысле?

- В смысле, в номере «прослушка», мало ли что. И телефон, естественно, тоже «висит». Звонить будете завтра, Лаймонис укажет место встречи. Не дергайся, мы услышим по параллели. Больше пересекаться не будем, береженого Бог бережет.

***

Назавтра Лаймонис назначил встречу прямо у нас в гостинице, ресторан второго этажа, к вечеру. Там есть отдельные кабинки в общем зале. Народу много, начинается сезон, в Латвию валят со всего Союза и даже из-за границы.

В кабинке Лаймонис ужинает с Кириллом Сергеичем, обсуждают дела приватно. Я сижу поблизости, за стойкой бара. Рядом уселся подручный Лаймониса, назвался Виктором. Треплет языком, внимательно меня при этом разглядывая:

- …Я вот еще в детстве задумался, а почему в картежной колоде король – не главный, а главный там – туз? А потом уже понял, король зависит от своего окружения. Захотят – отравят. – Он подмигивает, ухмыляется. – Ну, «Три мушкетера» помнишь? Так и здесь, туз – это такой серый кардинал, он всегда прячется в тени. Зачем ему светиться? – власть и деньги главное, а слава нужна только глупым. Будут деньги, остальное – купим.

Нужно подыгрывать. Говорю:

- Так-то верно. А чего они вдруг захотят его отравить?

- Не помнишь ты «Трех мушкетеров» – смеется он. – Как, зачем? Скучно потому что жить, если нет интриги. Прикинь, жрёшь ты от пуза, все у тебя есть – тачка там, клевое шмотье, выпивка, девочки. И что делать, к чему стремиться? Тогда, нужно повоевать, растрясти эту малину. Вот, взял, отравил кого-нибудь, и все забегали, заволновались, стали друг друга подозревать. А ты сидишь, думаешь: «Вот и славненько, деритесь, – мне больше потом достанется».

Вот, например, у них в Америке. Там все так и устроено. У богатеев денег – помойка. Чтобы друг друга не поубивали, законов только всяких понаписано в книгах. И все делают вид, что эти законы соблюдают. А за спиной – готовы нож сзади воткнуть.

Капитализм, потому что, каждый грызет каждого. Это нормальное дело, я тебе так скажу. Чтобы не расслаблялись, чтобы смысл жизни не пропадал.

А то, как у нас: все ползают сонными мухами, одеты по-колхозному, тачки одинаковые, соцсоревнование, кто дальше мешок картошки через забор овощебазы метнет. Колбасы нормальной, сыру там, кофе – побегаешь достать.

Конечно, когда монета в кармане живет, и у нас можно крутиться неплохо. Но это, согласись, не жизнь: для тёлки банальную шоколадку и пузырь «Токайского» надо по всему городу с заднего крыльца загружать. Я уже молчу, какую-нибудь дубленку если!

Так и вся жизнь пройдет, по блатным подсобкам обжиматься, завмагов окучивать четвертным на лапу сверху…

На эти темы он, видимо, готов трепаться часами. Решаю вернуть его ближе к предмету моего интереса:

- А Лаймонис ваш, получается, туз?

- Лаймонис – отдельная тема, у него голова – побольше другого Дома советов. Думаешь, он просто «катает», «шаровой» местного пошиба, потрошит командированных жучков и толстомясый курортный сброд?

Плохо ты думаешь о Лаймонисе тогда, сибирский валенок. – Он покровительственно хлопает меня по плечу. – Не обижайся, сибиряков мы любим. У них с монетой нормально, длинные северные рубли морозно звенят. И обламываются по деньгам просто, без экстаза и театральных трагедий.

Деньги должны крутиться, любой деловой гешефтмахер об этом знает.

Вот Лаймонис и гребет к рукам всяких цеховиков, что сидят пока на кубышках. Берет, например, в долю на карточный выигрыш такого сытенького чудилу. Попросту, «катает» на его бабки из расчета пятнадцать процентов себе потом с прибыли отстегнуть. Или двадцать процентов, как договоримся вперед.

Вот мы по таким контактам и ездим. У меня трое парней еще толковых на подхвате, пара борцов и боксер с рижского «Динамо».

Лаймонис говорит, куда нужно ехать. Мы подъезжаем, предлагаем обсудить наши условия, рисуем всякие горизонты.

Врубаешься, работа щекотливая, цеховики – прожженные пуганые бобры, на кривой козе не объедешь. Могут, в принципе, и в ментовку слить, и в «контору» даже зарядить, с этих станется, крученые твари...

Но такое, если пережать гайку на резьбе совсем. А мы, разъясняем культурно, даем перспективы, грузим гарантии. Если такой бобёр уловил свой гешефт, он тебе сам в три раза потом сумму предложит.

Тут основное, сработать на доверии, на гарантиях и на честном имени. Вот Лаймонис как раз – такая гарантия и есть. Его в деловой среде многие уже знают. А кто не знает сегодня лично, от умных людей наслышан. Секут, что слово свое человек держит. Значит, можно доверить монету в работу, в рост.

У нас, ты сам понимаешь, за одну ночь можно на столе втрое поднять. А если сядут «катать» по-крупному, да в сезон, тогда и в сам-десять – не заржавеет.

Главное, чтобы в банке – живая «капуста» или обеспеченные надежным словом долговые расписки.

Тут мы опять Лаймонису в помощь. Например, кто-то не отдает, не «кашляет по долгу», как условлено было. Тогда мы подъедем, убедительно объясним, обозначим крайние сроки. Ну, сечёшь, как это делается в нашей среде…

Я уверенно киваю. Роль вышибалы – моя основная задача. Как эту роль сыграть, мне вполне понятно.

- Вот, скажем, твой подопечный – он тычет большим пальцем через плечо в сторону укромной кабинки. – Упорол папаша косяк, но его пока простили. Поскольку впервые, и не юлил, не метал икру, а взялся отработать с процентом. Так бы, конечно, жестко решили, сломали дядю в назидание общественному мнению, чтоб другим неповадно было. И ты бы, извини, не помог, долг – это святое, покрывать должника не в понятиях нигде.

Тебя бы ломать не стали, ты за деньги работаешь, благородное дело. Разъяснили бы конкретно, ты и сам бычиться не полез, отошел бы в сторону. Ну, если не дурак, понятно.

Но ты, думаю, не дурак. Да и тема закрылась, твой пациент прогнулся под законные требования, признал косяк и поручился загладить с привесом. Мир-дружба-жвачка.

Он снова хлопает меня по плечу, уже вполне по-дружески.

- В общем, у больших тузов свои планы, а у нас – делить пока нечего. Сейчас варьете будет, тёлочки по стандарту, под самые козырные пожелания. Могу потом с какой признакомить, если уже не расписана в обязательной программе ночных скачек на мягких подушках. Ты как сам насчет подушек, это дело для себя уважаешь?

Делаю мечтательное лицо, энергично киваю. Хотя…

- Слушай, не выйдет, наверное, сегодня. Они же играть сейчас поползут, мне положено при боссе, мало ли там чего.

- А – чего? – Он улыбается по-свойски. – Все, чего могло, уже не случилось. А на катран тебе все равно хода нет, там только свои: «бондарь», прислуга и «каталы», замазанные в теме. На катране волос лишний с человека не упадет, железное правило нашей гостеприимной Прибалтийской земли.

Учитывай, мы тут почти заграница, обязаны держать торговую марку. Кто сюда потом поедет играть, если на катранах непонятки включают? Это тебе не Сочи, там могут и «обуть на куклу», и на пику сходу нахлобучить, горячий народ, дети гор потому что.

А мы – цивилизация, советская Швейцария, витрина социалистического образа жизни. Но корни свои латышские не забываем, еще отцы у многих в купцах служили, дух того времени в мозгах живет…

Мне остается пожать плечами. Что поделать, если такие условия установлены у хозяев. Нельзя, так нельзя.

Айвар был прав, на катран они меня не пустят.

А где служили ваши отцы, мы тоже не забываем. В купцах – у немногих. Остальные – в батраках, безземельных крестьянах за мелкие гроши. А некоторые, вовсе в полицаях и «лесных братьях». Это мы знаем, историю изучали, фильмы смотрели.

Странные люди в этой Прибалтике – живут, как сыр в масле. А сыра им все равно не хватает…


http://koba-sam.livejournal.com/198255.html

OUTCAST
10.10.2015, 01:04
Швейцар из Швейцарии (окончание)...


Как водится в этом журнале, скучная предсказуемая концовка...

Ваш Коба.


Из кабинки появляются «боссы». Кирилл Сергеич за спиной Лаймониса семафорит мне глазами: «Поднимаемся в номер». Значит, договорились, идут за портфелем. Вариант не самый подходящий, лучше бы передать портфель уже на катране. Но мы обсуждали и такое развитие событий. Пришли к выводу: не критично, на исход операции в целом не повлияет.

Говорю Виктору:

- Надо бы подняться за ними.

- Зачем? Сидим, отдыхаем, захотят – позовут.

По сути, проверочный ответ. Если я не тот, за кого себя выдаю, – стану возражать. Условия дружбы мне рассказали: здесь решают хозяева. Не согласен – чужой.

Детская ловушка, расчет на дурака. Хотя, срабатывает обычно самое простое. Айвар прав, они страхуются на каждом шагу, «сидят на измене». Есть, чего бояться, значит.

- Согласен, не наше дело. Свалят быстрее – номер освободится на ночь.

- Во-во, соображаешь! – Виктор показывает большой палец. – Гонорар за усердие не добавят. Здесь, как в армии: солдат спит – служба идет.

***

Ухожу из ресторана в двенадцать. Варьете отплясало, Виктор перебрал водки и к «женскому вопросу» не возвращался.

Или, сделал вид, что «набрался». В его планы входило придержать меня здесь, вывести на откровенность и понять, что за фигура. Сам по себе, как мелкая «шестерка», я им уже не интересен. Вот кабы заподозрили неладное, была бы «концертная программа» и девочки в номер.

Почему так думаю? Я не сам такой умный, нас этому учат. Хорошие учителя, кстати.

***

Кирилл Сергеевич появляется часа через два, вид у него смущенный. Говорит, разводя руками:

- Представляешь, на катран не попали, что-то там не сложилось. Портфель отдал, а деньги за долг, прикинь, не забрали! Ну, зато расписку вернули, вот она, горяченькая… – Он горделиво трясет в воздухе свернутой вчетверо бумажкой. – Ничего не должен, отмучился, отгоревал сполна! Нормальный мужик оказался, зря мы плохое подумали…

Я понимающе киваю. Трудился товарищ самоотверженно, и выводы сделал грамотные.

Час назад меня навестил Айвар. Кратко передал содержание разговора с Лаймонисом в нашем номере.

Кирилл Сергеевич – редкая сволочь. Он из тех, кто любит устроиться на двух стульях. Лаймонис понял, что это «подстава». Прямо ему об этом собеседник не рассказал, но встреча в ресторане, явно, не прошла впустую.

В номере Лаймонис сообщил, что никакого долга не существует. Так, дружеская шутка. За портфель, конечно, спасибо. В этом портфеле, возможно, находятся письма дальнего родственника, как поведал ему родной дядя. К сожалению, дядя давно умер. Но письма не пропадут, лягут теперь в семейный архив на будущее, в назидание юному поколению. Историю нужно знать, ведь история даже одной семьи – неразрывно увязана с корнями народа.

Все это говорилось громко, для подстраховки. Лаймонис предполагал, что в комнате микрофоны. Ему нужно выиграть время. Попытается «лечь на дно». Минимум, побежит за советами к хорошему адвокату.

Кирилл Сергеич – темная лошадка. Наши учителя, бывает, ошибаются тоже. Операция строилась на том, что человек запутался, но осознал и готов исправляться.

Не готов. Кириллу Сергеичу главное – решить свои проблемы за чужой счет. За такое, конечно, не судят. Но выводы, понятно, последуют.

***

Улетаю домой один через пару дней. Раньше – не было билетов. Из гостиницы меня попросили, операция закончилась, свободные номера в Риге – на вес золота. Тем более, номера со всеми удобствами.

Ночевал на Взморье. Пляж, деревянный лежак и куртка под голову. Ничего, не напрягает, привычный. Так бы, сидел сейчас в Красноярске, там еще даже зима не закончилась. А здесь, уже купаются некоторые.

Хорошая работа, в уголовном розыске. Всю страну можно посмотреть. И людей, тоже.

***

Провожает меня Айвар. Сидим в кафе, аэропорт, два часа до вылета. Спрашиваю:

- Взяли эту малину?

- Взяли. Не всех, правда. Они в ту же ночь полезли отсюда, как тараканы. У нас такого ресурса не хватит, за каждым «ноги приделать». Лаймониса задержали, еще трех человек из бригады тоже.

- Ну, вам-то грех жаловаться. Вон, «прослушка» в номере, «семерка» под таксистов рулит.

- Тю… – Айвар делает губы трубочкой, смеется. – Это не наше добро, Комитет с барского плеча поделился по указанию сверху. Дело все-таки с определенной окраской, Швейцарии всякие, сейфы, ключи, гитлеровские пособники. Лаймониса уже забрали в «контору», там будет чирикать сказки Венского леса.

- Обидно, результата не узнаем.

- Ну, кое-что по первым допросам понятно. Дядюшка передал ему бирку, висела на ключах из вашего портфеля. Когда убил, бирочку скоренько содрал и на карман заныкал. Сообразил, что ключ отберут при обыске. А на бирке – название банка и номер ячейки. Картонка, ее проще запрятать.

- А пароль, выходит, надеялся из дневника потом вычитать?

- Вряд ли. Не дурак же тот Круминьш, пароли записывать открытым текстом. Скорее, хотел выяснить адрес Мары, жены убиенного. Подозревал, она должна быть в курсе. А почему не сложилось, неизвестно. До самой смерти хранил эту тайну. А рассказал племянничку, видимо, незадолго, чтоб хорошее дело не пропадало. Та еще сволочь, и срок отмотал по заслугам.

- А Мара, получается, жива?

- Не знаю, Комитет раскопает. Хотя, стал бы Лаймонис попусту беспокоиться тогда…

- Логично. Предусмотрительный дядя, поляну видит. Только ключик ему зарядили поддельный. Сунулся бы в эту Швейцарию… Кстати, а как он собирался, капстрана все-таки?

- Думаю, «комитетчики» выяснят. Наше дело, – взять гада. А там, поумнее нашего люди подумают.

***

Прошло тридцать лет. Бонапарт давно спился. Да и жив ли теперь, кто знает.

Судьба Лаймониса тоже туманна. Было время, мелькнул пару раз в телевизоре. Боролся за свободную Латвию, выступал за справедливость и против всего плохого. Ему и карты в руки.

Кирилл Сергеевич – пострадал от произвола советской власти. Его тогда уволили из института. Как-то перебивался, работал грузчиком в мясном магазине. Когда Союз рухнул, Кирилл Сергеевич воспрял и обивал высокие пороги, требуя компенсаций.

Говорят, теперь он опять в науке. Пишет аналитические статьи для международных фондов помощи демократии. Ему есть, чем поделиться на эту тему, опыт жизни обязывает.

С Айваром мы позже встречались. Но это уже – другая история.

http://koba-sam.livejournal.com/198424.html

OUTCAST
10.10.2015, 01:24
Готовится НОВАЯ КНИГА Кобы-сам


Объявляю такую акцию. Срок – два месяца. Если набирается тысяч 200 рублей за это время, книга может выйти в мае. Те, кто принял участие в акции «Новая книга Кобы», получают ее (или несколько экземпляров, в зависимости от вложенной суммы) по цене себестоимости.
Более полная инфа и реквизиты по сцыле

http://koba-sam.livejournal.com/199299.html

OUTCAST
10.01.2016, 16:28
Наконец то получил и прочитал заветную книгу. Хочу выразить огромную благодарность Гале ( Негра ) за помощь в получении книги !
Хвастаюсь.
8616

8617

Написал первую краткую и общую рецензию , такую и отправил О. Фёдорову. Появится или нет в ЖЖ - его право. Выкладываю её здесь без купюр.


Здравствуйте , Коба. Вот моя первая предварительная рецензия. Только моё ИМХО и ничего более.
Мне повезло , что перед тем , как прочитать " Садовника" я продолжительное время читал Ваш ЖЖ. Поэтому , многие вещи стали более понятны. Например , Ваше прохладное отношение к поэзии. Староверы. Очень интересно было узнать много нового и сопоставить с постом в ЖЖ . Садовники , во всех главах первой части , довольно земные люди , незашоренным взглядом видят сложные вещи и доступным пониманию языком общаются и с великими и с нами , читателями. Что-то в них есть неуловимо от староверов. Жаль , что в книгу не вошла глава "Кропоткин" , Вы в ЖЖ запостили отрывок и в книге рассказали захватывающе. Действительно , что я знал ? Станция метро ! Временной отрезок - конец 19 начало 20 века , анархист , больше ничего... Нашел ответы на свои вопросы о Финской войне и Халхин-Голе . Читая ПСС И.В.Сталина и его речь перед генералитетом по окончании , я мало что понял. Теперь ясно , не мог товарищ Сталин на весь мир заявить , что от Финляндии до Москвы "три дневных перехода". Вы не так давно в ЖЖ запостили воспоминание о том , как подвозили трёх известных литераторов и высказали им всё , спасла их ближайшая остановка от крепкой затрещины . А вот в книге Вы всё-таки дали в ухо , руками боцмана, одному литератору... И таких связей книги с ЖЖ можно найти много. "Меня терзают смутные сомнения"(с) ваш ЖЖ - эдакий Садовник для тех , кто его читает. Ваш Садовник находится ,отчасти, у староверов , отчасти - у Вас в голове.
Глава "Лаврентий" самая сложная и противоречивая. "Иосиф" - "выкованный клинок" - ни добавить , ни убавить.
Как-то в ЛС я спросил Вас о чём книга , Вы ответили парой предложений. В "Садовнике" коротко и ясно - модель оставлена.
По-хорошему завидую Вашему "методу". Перечитать и систематизировать такой огромный объём информации ... Применительно к Троцкому , сказать что Троцкий такой и такой , дать точную характеристику , для этого вам пришлось не просто прочитать , но и изучить его труды , а также труды его последователей и оппонентов. И так во всей книге.
Многие цитаты , написанные вами в 2004 в "Садовнике" о "государстве вообще" оказались точны до миллиметра в применении к современному государству Украина.
Отвечая на один вопрос Вашего читателя ЖЖ о том , каким Вы видите общество , Вы ответили об "аристократах духа" , а вот в книге вы о них нелестного мнения. Возможно я перепутал или просто не понял... буду читать еще раз обязательно. Ведь не зря вы в конце книги сделали пустые страницы "Для заметок". Просто я начал читать книгу в поезде , после двух бессонных ночей , под ночником и к утру пил чай с квадратными глазами. Потом дом , семья , работа , читал урывками . Поэтому рецензия получилась общей и размытой.
"Час садовника" не относится к категориям "плохая-хорошая" или "интересная-не интересная" - она как "Букварь" и "Азбука" , как компас в извилистом и тернистом пути , в который однажды поверил и по которому идёшь . А "Садовник" помогает не сбиться на широкую и удобную дорогу , по которой идёт большинство.
Жалею о тех главах , которые из-за большого объёма не смогли войти в книгу. Вы вскользь коснулись Кубы , быстрой смерти двух генсеков , если б нашли немного времени осветить их на страницах ЖЖ , и о Шелепине тоже до конца не разобрался...
После повторного чтения надеюсь написать более подробную рецензию.
Спасибо от всего сердца за книгу !
зы. Печатать или нет в ЖЖ - Ваше полное право.
зы.зы. Вячеслав Николаевич писал , что после прочтения люди хотят изменить мир и либо спиваются , либо попадают в дурдом. Передайте ему , пожалуйста , что еще один опьянённый движется менять психушку.