Коррупционеры в Сингапуре, который формально обрел независимость в 1965 году, по своей сути мало чем отличались от российских компрадоров эпохи 90-х. Они также упоенно распродавали все, от природных богатств до материальных прав и интересов своих соотечественников – под флагами «общечеловеческих ценностей», «вхождения в семью цивилизованных народов» и пр.
Антикоррупционный процесс делится в Сингапуре на три этапа. Первый начался еще в 1960-м, при содействии неоколонизаторов был создан специальный орган – Агентство по борьбе с коррупцией. Однако, несмотря на то что директор новой организации напрямую подчинялся премьер-министру и получил широкие полномочия, никаких серьезных сдвигов не было – скорее декорация потребовалась для придания происходящему разграблению страны «цивилизованного» характера.
В отличие от России, в Сингапуре закон для любого гражданина имеет гораздо большее значение, как в моральном, так и в повседневном практическом смысле.
Стереотипы поведения вырабатывались и сложились в азиатских государствах сотни лет назад так, что в большинстве стран никто не удивляется, что подозреваемого арестовывают и наказывают сразу, если он не докажет свою очевидную невиновность. Конфуцианство, скажем, — это не совсем религия в нашем понимании, а скорее свод законов, поэтому и действие юридической нормы воспринимается как «рука судьбы».
У нас в стране законодательство западного типа, с принципом субъективного вменения, по которому уголовная ответственность наступает только за те общественно опасные действия и их последствия, в отношении которых вина установлена судом.
«Карающий меч неба» и зависимая эффективность чиновника
Чего греха таить – сама судебная система, критикуемая и рядовыми гражданами, и президентом, не представляет собой «карающий меч неба», как это свойственно Азии. Напротив, в РФ отнюдь не единицы склонны считать суд частью коррупционной системы.
Возможно, поэтому в Сингапуре такое сильное воздействие оказал на обстановку в стране Акт о противодействии коррупции.
С принятием этого документа начался второй этап антикоррупционной кампании в Сингапуре. На простом и четком языке акт определил все виды коррупции, причем буква закона следовала за теми реалиями, которые сложились в жизни, с учетом всех ее социально-экономических особенностей и национальных тонкостей. Новый закон не просто расширил полномочия Агентства по борьбе с коррупцией – с его помощью удалось добиться абсолютной реальности этих полномочий и, как следствие, высокого доверия граждан к деятельности сотрудников агентства. Взяткодатели убедились в ненужности и опасности этого пути «решения проблем», а взяткополучатели – в такой угрозе от привычных еще вчера способов обогащения, которая перекрывает ужасом последствий возможную выгоду. Ведь существенным пунктом в Акте противодействия коррупции было беспрецедентное ужесточение кары за все коррупционные преступления.
Важно и то, что агентство на основании четких и ясных инструкций получило возможность не только задерживать подозреваемых, обыскивать их дома и рабочие кабинеты, проверять банковские счета, но и отбирать кандидатов на государственные должности, заниматься проведением тендеров на госзаказы и вести мощную профилактическую работу.
Меры оказались эффективными, появилась возможность перейти к третьему этапу – на расчищенном поле выращивать новое поколение молодой, свободной от коррупционного груза прошлого бюрократии. Со второй половины восьмидесятых чиновникам ощутимо подняли и начали индексировать зарплат у. Эта мера вызвла недовольство народа, но в итоге долгой подготовительной и сопровождающей разъяснительной работы люди стали воспринимать перемены более адекватно. Соль в том, что доходы высших чиновников (до 25 тыс. долл. в месяц) поставлены в прямую зависимость от средних заработков в бизнесе.
Меритократия и смена элит – условие освобождения и основа для развития
Численность бюрократии неоднократно сокращалась, причем делалось это не с потолка, а предваряя меняющуюся социально-экономическую обстановку. Но, пожалуй, самое главное – сингапурцам удалось внедрить принцип меритократии. Общество закрыло путь наверх ворам, поддерживая при этом карьерный рост самых честных, способных и прогрессивно мыслящих молодых специалистов. Агентство по борьбе с коррупцией при поддержке всего общества, с активным участием прессы стало вербовать перспективных юношей и девушек независимо от их социального и семейного положения еще со школы. Доказавшим свои достоинства помогали учиться дальше, отправляли на стажировку за границу, продвигали по служебной лестнице. Так за тридцать лет было сделано то, что сингапурские специалисты из агентства считают важнейшей составляющей в борьбе с коррупцией, – качественное улучшение управленческих кадров, смена элиты.
Хотя Сингапур далековато от Китая, это Азия. Поэтому принципы меритократии в значении «власть достойных путем подбора и воспитания достойных», по которым конфуцианский Китай строил свою государственность многие годы, вполне близок и сингапурскому менталитету.
В то же время ужесточались меры против взяточников – в 1989 году вступила в силу норма закона о конфискации имущества, не оставляющая лазеек для того, чтобы спрятать наворованное до лучших времен (до выхода из тюрьмы, например).
Сегодня Сингапур имеет одну из самых высокооплачиваемых (заработки тамошних чиновников выше соответствующих по статусу американских) и, главное, самых эффективных бюрократий мира. В рейтинге Transparency International Сингапур занимает места в первой пятерке (Россию отделяют от последнего места в списке из 180 стран около 50-60 позиций, то есть уровень российской коррупции выше сингапурского раз в тридцать).
Но все же наиболее весомые плоды пятидесятилетней борьбы с коррупцией в Сингапуре, лишенном и десятой доли тех богатств, которыми обладает РФ, – экономическое здоровье страны, динамичное развитие ее внутренних ресурсов, прежде всего человеческих и технологических, вполне достойный уровень жизни граждан.
Гонконг: презумпция Виновности
Как считают гонконгские специалисты по антикоррупционной работе, именно этот, дикий с европейской точки зрения, принцип по отношению к жирующим чиновникам сыграл ключевую роль в победном финале тридцатилетней войны со взяточниками, казнокрадами и «оборотнями в погонах».
Презумпция виновности для государственных служащих, живущих не по средствам, установлена законом. Одного лишь несоответствия между материальным положением чиновника и его легальными доходами достаточно для того, чтобы возбудить уголовное преследование. И если обвиняемый не докажет (сам!) законность происхождения своих материальных благ, его ждет тюремный срок – десять лет.
Такие жесткие меры вполне объяснимы, поскольку ситуация в Гонконге в период начала борьбы казалась совершенно безысходной. В последней трети прошлого века Гонконг заслуженно считался мировым центром наркоторговли, контрабанды, проституции и рэкета. Организовали и поддерживали всю эту чудовищную смесь насквозь продажный государственный полицейский аппарат. При этом действовала специальная антикоррупционная служба в составе МВД, которая регулярно отчитывалась о своей работе.
Полное отчаяние как трамплин для прыжка
Такое сочетание порождало полную беспросветность для тех героев-одиночек, кто реально пытался противостоять «государственно-полицейской» преступности, и создавало всеобщую мрачную атмосферу недоверия. Но крайняя степень отчаяния, осознание гибельности сложившейся ситуации придавало храбрости и решительности тем, кто осмелился восстать и «пробить собственной головой стену».
Еще одним плюсом было то, что Гонконг не был расколот на бедных и сверхбогатых так, как Россия. Поэтому первые борцы с казнокрадами и «оборотнями» однозначно стали в народном сознании не выскочками-чудиками, которые сами хорошо не жили и не давали хорошо жить другим. Они обрели статус героев, которые своей борьбой обеспечивали всем жителям Гонконга возможность обрести истинную экономическую свободу — зарабатывать по закону и справедливости, получить надежную защиту от бандитского и бюрократически-полицейского рэкета.
Принятые меры были радикальными и авторитарными. Главной фигурой на поле боя с криминалом стал губернатор Гонконга. Он упразднил дискредитировавшую себя службу и создал новую структуру — Независимую комиссию по борьбе с коррупцией (НКБК). Естественно, она подчинялась только губернатору, который лично назначал каждого сотрудника – как правило, из числа выпускников университетов и молодых специалистов, не успевших вписаться в криминальные схемы. Прошедшие специальную проверку назначались на шесть лет, без возможности увольнения.
Огнем и мечом, кнутом и пряником – при тотальном гражданском контроле
Одной стороной в организации работы НКБК стало увеличение зарплаты сотрудникам по сравнению с другими служащими, предоставление серьезных социальных гарантий в зависимости от успеха и безупречности работы. В то же время деятельность комиссии поставили под контроль общественных комитетов, самостоятельно образованных из чиновников, представителей бизнеса и интеллигенции. Вместе с НКБК они активизировали патриотическую прессу, развернули мощную пропагандистскую антикоррупционную кампанию.
С другой стороны, НКБК была наделена исключительными полномочиями: правом на арест чиновника лишь по «обоснованным подозрениям» и возможностью без предъявления обвинений вести следствие, замораживая банковские счета обвиняемого, находящегося за решеткой долгое время.
За год работы комиссии число доведенных до суда дел выросло со 108 до 218. Но самое важное, что удар был нанесен не по стрелочникам – арестовали и посадили коррупционеров на самом верху, обезглавив тем самым мафиозную вертикаль и оставив низшие эшелоны «оборотней» и «крыс» без защиты и поддержки.
Итогом беспощадной войны стал благоприятный экономический климат, приток инвестиций – Гонконг сегодня является одной из крупнейших финансовых столиц мира. Как утверждают в Гонконге, основой успеха стала не столько разящая антикоррупционная дубина в виде НКБК, сколько реальный гражданский контроль за деятельностью комиссии, который не дал ей стать частью криминальной сети.
Текст свернут. нажмите + чтобы посмотреть