Любовь сильнее рассудка 
«Сладострастный двоежёнец! Бесстыжий подлец-развратник!» – так возмущённо осуждали в петербургском свете того, кем ещё недавно восхищались как непревзойдённым поэтом-лириком, – Фёдора Ивановича Тютчева. Ещё бы, убелённый сединами сановник, тайный советник, отец шестерых детей и муж добропорядочной супруги не только соблазнил юную институтку, – это ещё могли простить – а женился на ней и продолжал жить сразу с двумя жёнами!
Впрочем, немногочисленные доброжелатели оправдывали Тютчева тем, что на столь аморальный поступок его толкнуло не сладострастие, а любовь, которой он не смог противиться. Ведь у него такая возвышенная душа, подвластная лишь чувству, а не людской морали!
Действительно, Фёдор Иванович с молодых лет был увлекающейся натурой. Впервые по-настоящему поэт полюбил еще в 1823 году, когда двадцатилетним дипломатом попал в Германию. Там он встретил кокетливую пятнадцатилетнюю красавицу Амалию Лерхенфельд. Фёдор сделал девице предложение и услышал в ответ желанное «да». Но родители девушки, родовитые аристократы, были решительно против брака дочери с каким-то русским клерком. Убитому горем юному поэту пришлось отступить.Вскоре Амалия вышла замуж, и, казалось, судьба навсегда разделила их. Однако любовь продолжала жить в душе Фёдора, и это чувство он выразил в проникнутых грустью строках:
Я помню время золотое,
Я помню сердцу милый край.
День вечерел; мы были двое;
Внизу, в тени, шумел Дунай.
После возвращения в Петербург молодой дипломат пользовался успехом у женщин: изящный и остроумный, он как никто умел заворожить чувствительное сердце. К тому же по секрету говорили, что он великолепный любовник. Без ума от молодого поэта была и молодая вдова Элеонора Петерсон, немка по происхождению. Но в отличие от других любовниц, которым Фёдор Иванович напропалую изменял, эта женщина сумела завоевать его сердце. Любовная связь завершилась браком, к тому же оказавшимся счастливым.
Элеонора подарила мужу троих детей, и казалось, что этот союз будет длиться до конца их дней. Но судьба решила иначе. По дипломатической линии Тютчеву пришлось выехать в итальянский город Турин. Жена страдала от разлуки с мужем и в мае 1838 года вместе с детьми отправилась к нему на пароходе «Николай I». А через несколько дней Тютчев получил сообщение о том, что судно сгорело у берегов Пруссии.
Убитый горем, Фёдор Иванович помчался к месту трагедии. К счастью, его семья оказалась в числе спасённых. Однако промозглая ночь, проведённая на пустынном берегу после крушения, не прошла для Элеоноры даром: она тяжело заболела и спустя два месяца умерла.
Тютчев за одну ночь поседел от горя. Но надо было как-то жить дальше. Его душа искала женщину, способную хоть в какой-то мере заменить скончавшуюся супругу. Судьба послала её в лице тоже немки и тоже вдовы по имени Эрнестина. Они были знакомы уже давно, но только теперь, после смерти жены Тютчева, молодая женщина решилась признаться поэту, что любит его. У Фёдора Ивановича вспыхнуло ответное чувство, и вскоре
36-летний дипломат подал в российское Министерство иностранных дел прошение – разрешить вступить в брак с «вдовой Эрнестиной Дёрнберг» и предоставить ему длительный отпуск.
Жениться Тютчеву никто открыто запрещать не стал, но в отпуске отказали. Фактически это означало запрет на брак с немкой. Тогда Тютчев пожертвовал успешной дипломатической карьерой, ушёл со службы и отправился в свадебное путешествие. В июле 1839 года в православной церкви в Берне состоялось их бракосочетание, для чего лютеранке Эрнестине пришлось сменить вероисповедание.
Фёдору Ивановичу повезло с женой и на этот раз. Эрнестина оказалась не только любящей супругой, но и заботливой матерью. Она приняла детей Тютчева от первого брака как своих, постаралась сделать для них петербургскую квартиру родным домом. Правда, материальное положение супругов долгое время было трудным: они жили на деньги Эрнестины и отца. Только через семь лет, в 1846 году, Тютчеву простили его своеволие и восстановили в должности в Министерстве иностранных дел.
Вторая жена родила Фёдору Ивановичу ещё троих детей. Старших дочерей он устроил в привилегированный Смольный институт в Петербурге. Во время посещений он познакомился с одной из их подруг, 20-летней воспитанницей Еленой Денисьевой. «Девушка эта была личностью незаурядной. Очень стройная и изящная брюнетка с большими чёрными глазами, очень милым и выразительным лицом и с очень хорошими манерами» – так вспоминал о ней позднее зять Тютчева А. И. Георгиевский.
Во время летних каникул Фёдор Иванович повёз старшую дочь Анну в путешествие по Ладожскому озеру и, чтобы ей не было скучно, предложил взять в спутницы её ближайшую подругу Леночку Денисьеву. Анна с радостью согласилась. Никто и предположить не мог, что между юной Лёлей и стареющим светским львом может что-то быть.
Но произошло неожиданное: юная институтка без памяти влюбилась в модного поэта. Её страсть была столь сильной, что захлестнула и его. По свидетельству современников, Фёдор Иванович не просто увлёкся Леночкой, а «стал навсегда её пленником».
Вступив в интимную связь с институткой вдвое моложе его, Тютчев снял комнату близ Смольного института, где часто встречался с Леной. Причём посчитал недостойным лицемерием скрывать свой роман от жены. Скоро о нём стало известно и в петербургском высшем свете. Разразился неслыханный скандал. Елену Денисьеву исключили из Смольного института, а родной отец в гневе проклял «обезумевшую» дочь. К тому же, когда у неё появились признаки беременности, от молодой женщины отвернулись все подруги, которые первое время были снисходительны к её романтическому чувству.
В мае 1851 года Елена родила дочку, дала ей своё имя, а Тютчев записал малютку на свою фамилию. Возникла совершенно невероятная ситуация: у поэта оказались сразу две семьи и две жены, и обеих он страстно любил! По мнению его сына, Ф. Ф. Тютчева, не осуждавшего отца, «натура Фёдора Ивановича была такова, что он мог искренне и глубоко любить не только одну женщину после другой, но даже одновременно».
Законная жена Эрнестина повела себя в необычной ситуации как мудрая женщина. Ради шестерых детей она не порвала с Фёдором Ивановичем, а сделала вид, будто ничего не произошло. Но чисто по-женски происходящее ей было очень неприятно. Поэтому она часто уезжала то в имение под Пензой, то за границу и проводила там по многу месяцев.
Тютчев был очень благодарен жене за понимание и чувствовал огромную вину перед ней, но ничего не мог поделать с собой.
Обе женщины, и Эрнестина, и Лена, искренне считали себя жёнами Фёдора Ивановича и на самом деле были ими. Правда, первая испытывала к нему скорее всепрощающее чувство, больше похожее на дружески-сострадательное. А вот Елена говорила своему духовнику о своём чувстве к мужу иное: «Я его люблю и ценю, никогда никто его так не понимал, как я его понимаю, – всякий звук, всякую интонацию его голоса, всякую его мину и складку на лице, всякий его взгляд и усмешку; я вся его, а он мой…»
Сам же поэт буквально разрывался между ними и поэтому жил то в одной семье, то в другой. Между тем шли годы. Елена Денисьева также родила Тютчеву троих детей. Но нелёгкая жизнь в атмосфере всеобщего недоброжелательства, когда все окружающие презирали её, превратилась для неё, как теперь говорят, в постоянный стресс. Здоровье молодой матери оказалось подорвано. Она тяжело заболела, но храбрилась и скрывала своё состояние от мужа, так что он ни о чём не догадывался почти до самого конца.
В августе 1864 года Георгиевский получил от Фёдора Ивановича письмо, свидетельствующее, каким страшным ударом стала для него смерть жены: «Всё кончено – вчера мы её хоронили. Во мне всё убито: мысль, чувство, память, всё! Сердце пусто – мозг изнеможён».
Горе поэта усугублялось ещё и тем, что, как писал Тютчев в своих воспоминаниях, он не сумел сделать счастливой эту прекрасную женщину в том фальшивом положении, на какое обрёк её.
Но на этом несчастья поэта не кончились. Дети Елены Денисьевой Коля и Лёля заболели чахоткой и вскоре умерли. Затем скончались мать Фёдора Ивановича и его горячо любимый брат. Как поговаривали в свете, Господь наказывал поэта за тяжкие грехи.
Однако незадолго до его ухода в мир иной судьба сделала ему последний подарок. В 1870 году, уже неизлечимо больной, страдая от мук душевных и телесных, Тютчев неожиданно встретил на курорте свою первую любовь Амалию. Фёдору Ивановичу было под семьдесят, ей – за шестьдесят. Вновь вспыхнувшее взаимное чувство вылилось в прекрасное стихотворение, оставшееся жить вечно после кончины поэта в 1873 году:
Я встретил вас – и всё былое
В отжившем сердце ожило;
Я вспомнил время золотое –
И сердцу стало так тепло…
Тут не одно воспоминанье,
Тут жизнь заговорила вновь, –
И то же в вас очарованье,
И та ж в душе моей любовь!
Амалия фон Крюденер