Цитата:
В одном из фильмов многосерийной телеэпопеи «Великая Отечественная» этот эпизод занимает всего несколько секунд. Сначала на экране появляется советская башенная установка береговой обороны, ведущая огонь по противнику. Потом кадры нацистской кинохроники — солдаты вермахта суетятся у громадных орудий, чуть ли не отвесно задравших широкие короткие стволы. Выстрелы... И вновь советская батарея. Крупным планом — сухощавый командир во флотском кителе с нашивками капитана. И снова залп...
Мало кто знает, что наши кинооператоры запечатлели капитана (майора ему присвоили незадолго до гибели) Г. Александера, командира 30-й батареи береговой обороны.
Полистайте книги западных мемуаристов, особенно тех, кто в 1941—1942 годах служил в 11-й армии генерала Манштейна. Почти все они сетуют на сокрушительный огонь неприступного «форта Максим Горький», вставшего на их пути к Севастополю.
Но форт — выдумка геббельсовских пропагандистов, пытавшихся как-то оправдать провал тщательно разработанного плана молниеносного захвата Крыма. Не было в Севастопольском оборонительном районе мощного «форта Максим Горький». Была четырехпушечная, башенная батарея со скромным номером 30. Именно ее комендоры внесли существенные коррективы в планы нацистского генерала.
О том, как черноморские артиллеристы сражались, отстаивая Севастополь, рассказывается в статье, которую мы предлагаем вниманию наших читателей.
В «репинском зале» Государственной Третьяковской галереи можно видеть портрет известного русского композитора, члена знаменитой «Могучей кучки» Цезаря Антоновича Кюи (1835—1918). Но немногие меломаны знают, что генерал Ц. А. Кюи был также весьма известным фортификатором. В конце минувшего столетия военные инженеры с огромным интересом следили за его полемикой в печати с немецким генералом фон Зауером, считавшим, что строительство фортов стало делом дорогостоящим, но совершенно бесполезным.
«Генерал фон Зауер полагает, что можно в несколько часов подавить огонь крепостной артиллерии и тем решительно потрясти дух защитников крепости. Так ли это? — писал Кюи в книге «По поводу нынешнего фортификационного брожения».— Свои орудия атакующий должен подвезти за сотни верст, между тем артиллерия крепости находится вся налицо. То же самое нужно сказать и о снабжении. Атакующий привозит издалека каждый заряд, у обороняющегося же все это находится в крепости, но даже близ линии фортов в совершенно безопасных от выстрелов погребах. Обороняющийся заранее подготовит район местности, лучше его изучит. Это даст в руки их артиллерийское преобладание, которое поставит атакующего в положение заднего колеса повозки, тщетно догоняющего переднее...»
Спору с Зауером был положен конец полвека спустя у стен героического Севастополя.
РОЖДЕНИЕ «ТРИДЦАТОЙ»
Бронебашенную батарею для защиты Севастополя с моря начали строить в устье реки Бельбек в 1912 году с учетом рекомендаций Кюи, который, изучив в специальной работе особенности обороны этого города в 1854—1855 годах, предложил для нее наиболее выгодную позицию. То была возвышенность, несколько изогнутая и одной стороной обращенная к морю. Кро*ме того, господство над окружающей местностью обеспечивало орудиям круговой обстрел. К 1914 году успели вырыть котлованы для башен и несколько подземных погребов, после чего строительство батареи законсервировали — российский флот господствовал на Черном море в 1914—1917 годах, и корабли противника не смели показываться близ его базы.
В конце 20-х годов командование морских сил Черного и Азовского морей решило завершить строительство и обратилось к наркому обороны К. Е. Ворошилову за поддержкой. Нарком проект одобрил, и работы начались незамедлительно. Специалисты экономили каждый рубль — при строительстве широко использовали многие механизмы и детали, оставшиеся от тяжелых боевых кораблей царского флота.
В 1933 году батарея береговой обороны, по мощности залпа равная линкору, вступила в строй. Ей присвоили № 30, командиром назначили выпускника Московского артиллерийского училища, капитана Георгия Александера, военкомом — старшего политрука Ермила Соловьева.
ПЕРВЫЙ ШТУРМ СЕВАСТОПОЛЯ
30 ОКТЯБРЯ - 21 НОЯБРЯ 1941 ГОДА
1941 год, началась Великая Отечественная война... На всех фронтах шли тяжелые бои. Германское командование рассчитывало с ходу овладеть Севастополем. Но 1 ноября 1941 года, ровно в 12 ч 40 мин, на колонны мотомехчастей фашистов внезапно обрушился огневой удар невиданной мощи. Это было тем более неожиданно, что, по сведениям немецкой разведки, на данном направлении было мало частей Красной Армии.
...Донесения корректировочных постов, хранящиеся ныне в Центральном военно-морском архиве, свидетельствуют, как методично, с какой-то яростной пунктуальностью батарея Александера день за днем уничтожала живую силу противника, танки, бронетранспортеры и орудия. Этот особый стиль «тридцатой» ощущается в лаконичных записях в «Журнале боевых действий батареи».
«4 ноября 1941 года. 14 ч 55 мин. Выпущено по наступающей пехоте и минометной батарее 19 шрапнелей. Батарея подавлена, наступление приостановлено.
16 ч 36 мин. По балке Коба-Джига 6 снарядов /летчики заметили там скопление техники противника.— Л.В./ 19 ч 10 мин. Заградительный огонь по шоссе Симферополь — Бахчисарай и по железной дороге... 21 снаряд. Рассеяно до батальона пехоты. /Батальон вермахта «насчитывал до 600 солдат.— Л. В./.
22 ч. 00 мин. Шесть фугасных снарядов по пехоте...»
Прибыв в Севастополь, командующий Приморской армией генерал-майор И. Е. Петров тщательно изучил обстановку, оценил исключительно удачное расположение двухбашенной, четырехорудийной батареи Александера, ее «царственный» калибр — двенадцать дюймов — 305 мм, способность вести огонь по кораблям противника и по его сухопутным частям. Связавшись по телефону с «тридцатой», Петров потребовал обстоятельного доклада.
— Какими снарядами вы располагаете? — спросил генерал.
— Фугасными, осколочными, осколочно-фугасными, бронебойными, бетонобойными, фугасно-бронебойными, шрапнельными, зажигательными, дымовыми, осветительными и,— Александер несколько замялся,— и еще с листовками...
ВТОРОЙ ШТУРМ СЕВАСТОПОЛЯ
17 ДЕКАБРЯ 1941 ГОДА— 1 ЯНВАРЯ 1942 ГОДА
Есть в Севастополе памятное место — командный пункт Приморской армии, ныне превращенный в мемориал. Отсюда многие месяцы осуществлялось руководство обороной главной базы флота. Здесь под защитой бетонированных сводов «дирижировали» ходом боев командующий Севастопольским оборонительным районом, командующий Черноморским флотом вице-адмирал Ф. С. Ок*тябрьский, его заместитель по сухопутной обороне генерал-майор И. Е. Петров. Отсюда шли приказы и на батарею Александера.
Наш рассказ только о 30-й батарее, и поэтому мы вынуждены оставить за его рамками подвиги многих героев Севастопольской обороны.
...Второй штурм Севастополя начался утром 17 декабря после сильной артподготовки. По приказу Манштейна в наступление ринулись пять дивизий. В первую очередь гитлеровцы стремились захватить батарею Александера, поэтому в районе реки Бельбек и Мекензиевых гор разгорелись особо ожесточенные бои. Но в глубоких потернах и на командном пункте батареи шум боев был едва слышен. Александер, склонившись над картой, производил необходимые расчеты, после чего командовал: «Изготовиться к стрельбе!»
«Опять появились немецкие танки, мы насчитали их 12, повернули в нашу сторону и, выстроившись в линию, метров с 300 открыли огонь по командному пункту,— вспоминал участник боев Д. И. Пискунов.— Положение создалось довольно затруднительное. Но тут земля под нами вздрогнула и раздался близкий взрыв огромной силы. Выглянув из траншеи, я увидел, что там, где только что стоял и стрелял танк, уже ничего не было! Лишь падали комья земли и какие-то обломки. Оказалось, что по танкам ударила прямой наводкой береговая батарея Александера».
Нигде, кроме Севастополя, в ходе войны расход артиллерийских снарядов не превышал расход винтовочных и автоматных патронов. Пораженный этим, генерал Петров приказал проверить эти сведения, но цифры оказались прежними: 49 тыс. снарядов против 47 тыс. патронов. «Единоборство не только людей, но и техники»,— резюмировал генерал.
Под новый, 1942 год Александер заметил, что стала падать точность и дальность стрельбы. Сказался износ стволов — нарезы в их каналах стерлись, поэтому снаряды после выстрела неустойчиво держались на траектории. В строго засекреченном месте, в одной из бухт, покоились запасные, 50-тонные стволы. В январскую ночь их достали, перевезли на батарею и замаскировали. Но как обновить батарею, если противник всего в полутора-двух километрах от нее? Да и по инструкции замена стволов требовала работы со спецкранами в течение 60 суток. Выход подсказал артиллерийский мастер С. И. Прокуда. Воспользовавшись длинными зимними ночами, батарейцы под его руководством методом «бурлацкой артели», почти вручную, применив небольшой кран и домкраты, всего за 16 суток Заменили стволы на «тридцатой».
В ДЕЛО ВСТУПАЮТ ОРУДИЯ-«МОНСТРЫ
1942 год. Гитлер вызвал в Берлин Манштейна для доклада о затянувшейся операции «Лов осетра» — так в ставке нацистов окрестили «молниеносный захват» Севастополя. Провал двух штурмов Манштейн пытался оправдать тем, что подступы к городу хорошо укреплены, а русские матросы дерутся с невероятным фанатизмом. Кроме того, у русских много артиллерии, в том числе неуязвимый форт с орудиями невероятно крупного калибра. И вот тогда под Севастополь были направлены орудия сверхбольшого калибра — два типа «Карл» и одно — «Дора». Что же представляли собой эти чудища? Предоставим слово автору «Севастопольских дневников» генерал-майору А. И. Ковтуну.
«С 30-й батареи доносят, что по ним стреляют невиданными еще снарядами. При попадании одного из них треснул трехметровый бетон. Петров вызывает к аппарату командира батареи Александера и требует более точных данных.
Александер говорит, что один снаряд из тех, о которых он докладывал, не разорвался.
Но данные о снаряде вызывают недоумение — длина около 2 м, калибр 615 мм. Не может быть! Александер требует к себе кого-нибудь из штаба. Едет начальник разведки Харлашкин. Через час он звонит, что действительно снаряд точно такой, как доложил Александер. Теперь понятно, о каком оружии говорили пленные — огромная мортира со снарядом громадной пробивной силы. С батареи доносят, что найдены осколки снаряда предположительно еще более крупного калибра.
Шлем специальное донесение в Ставку о применении немцами артиллерии невиданных калибров. Некоторые офицеры и солдаты говорят, что видели этот снаряд в полете, но никто не думал, что он выпущен из пушки, думали, что-то вроде «скрипухи», большой реактивной мины. (Это были снаряды «Карлов»; снаряды «Доры» в полете не наблюдались, поскольку имели большую скорость.— Л. В.) Орудия продолжали вести огонь по Александеру.
Сегодня опять такой снаряд не разорвался. Лежит эта махина возле батареи, смельчаки садятся на нее верхом. Нас интересует — сколько выстрелов может выдержать ствол такого орудия? Морские артиллеристы, бесспорные знатоки, утверждают — не больше 30—35, потом необходима смена ствола. Сделано за два дня 16 выстрелов. Значит, осталось мало».
Профессиональный интерес батарейцев заставил их провести расчеты и выявить некоторые характеристики «Карлов». То, что снаряды видны на траектории, свидетельствует об их небольшой начальной скорости. Следовательно, это мортиры с коротким стволом. У них крайне низкая скорострельность (за 2 ч 6—7 выстрелов). Наконец, они ведут стрельбу под прикрытием огня других батарей, маскируясь фоном их стрельбы. Это делалось для того, чтобы было труднее их засечь.
Прикинули примерное расположение одной из мортир. Вышло, где-то между станциями Бахчисарай и Сюрень. Через командный пункт флота попросили летчиков уточнить — ведь такую махину упрятать трудно. К тому же для нее нужна специальная позиция (позже выяснилось, что, например, «Дора» стояла на четырехрельсовом пути в районе Джанкоя).
С «тридцатой» хорошо просматривался весь фронт под Севастополем, и Александер организовал инструментальную разведку. Это оправдало себя: одного, потом другого «Карла» выдали особо яркие вспышки при выстрелах и характерный, харкающий звук.
Между «чудищами» и батареей Александера завязалась артиллерийская дуэль. Кстати, помимо «Доры» и «Карлов», гитлеровцы подтянули под Севастополь несколько тяжелых, 11, 12 и 14-дюймового калибра. Их снаряды непрерывно перепахивали позицию «тридцатой» и обрушивались на кварталы города. Над Севастополем стояло гигантское облако пыли и дыма, и вскоре красавец город был превращен в руины.
ТРЕТИЙ ШТУРМ СЕВАСТОПОЛЯ
7 ИЮНЯ — 4 ИЮЛЯ 1942 ГОДА
Этот штурм Севастополя был особенно ожесточенным. Озверевшие нацисты делали все, чтобы овладеть черноморской твердыней. Только на батарею Александера было брошено несколько полков пехоты, не считая саперной роты, оснащенной огнеметами и зарядами для подрыва бронебашен. Вражеские бомбардировщики делали до 600 вылетов ежедневно.
Артиллерийский огонь был настолько плотным, что в амбразуры беспрестанно залетали раскаленные осколки, вызывавшие пожары и ранившие людей. Они вонзались в стыки у оснований башен, и те заедало. С наступлением темноты матросы выковыривали их ломами.
На седьмой день штурма снаряд одного из «монстров» угодил в башню. Погибли наводчики и замочные, тяжело ранило командира башни. Однако расчет заменили, орудия ввели в строй, и дуэль продолжилась.
Следует отметить, что вскоре «Карлы» были сильно повреждены огнем батареи Александера и их вывезли в Германию. «Дору» же обнаружили летчики и нанесли по ее позиции короткий, но ощутимый удар, выведя из строя энергопоезда, состав спецсопровождения, платформы обслуживания и вагоны с боеприпасами. Генерал-майор, командовавший «Дорой», счел за благо просить о срочном перебазировании за пределы Крыма...
Да, батарея Александера с бронебашнями, подземными сооружениями могла действительно показаться неуязвимой. Почти каждую ночь Александер обсуждал с Соловьевым перипетии, боев и делал записи. Он отлично сознавал, что боевой опыт батареи ценен не только для сражающихся армий, которые могут взять его на вооружение, но и для военной истории.
Под Севастополем нацисты ежедневно теряли до 4500 солдат убитыми и ранеными. Однако и силы защитников таяли. Батарею Александера прикрывал батальон морских пехотинцев и минометная батарея лейтенанта Пятецкого. Они, не щадя себя, выполняли приказ генерала Петрова: «Беречь батарею!» Но к 12 июня от батальона осталось меньше роты. Сильно поредел и 90-й стрелковый полк, державший фронт близ 30-й.
Иссякли совсем недавно казавшиеся неисчерпаемыми запасы снарядов. 17 июня последовала новая серия атак, которые батарейцы отбивали собственными силами и выстрелами учебными болванками. Потом перешли на холостые заряды. Подошедших автоматчиков струя пороховых газов с температурой 3000°С буквально стирала с лица земли'.
Положение стало критическим. На общем совете личного состава было принято решение прорываться небольшими группами в горы, к партизанам. Некоторым это удалось. Через несколько дней противник опоясал батарею пулеметными точками. Соловьев, руководивший одной из последних групп прорыва, был тяжело ранен.
Александер уходил последним. В подземных галереях оставались только раненые, которые не могли передвигаться, и медперсонал.
24 июня командир попрощался с политруком и вместе с небольшой группой батарейцев через водосток ночью вышел к реке Бельбек. Через несколько дней предатель из местных жителей выдал Александера, и после пыток он был расстрелян в симферопольской тюрьме.
После ухода из Севастополя последних кораблей на батарее продолжались подземные бои еще 19 суток! Даже когда были подорваны входные двери, нацисты долго не могли войти внутрь потерн. Искалеченные моряки встречали их автоматным и винтовочным огнем. Когда же был захвачен центральный пост, старший политрук Ермил Соловьев, не желая попасть в плен, застрелился. В дальних потернах и узких ходах раненые продолжали сражаться почти в полной темноте. Призывы к сдаче и всяческие посулы остались безответными. Тогда гитлеровцы стали нагнетать в подземные сооружения газы. Под землей наступила тишина...
Со времен первой мировой войны германские специалисты считали себя непревзойденными в области тяжелой артиллерии. Предметом их гордости была сверхдальнобойная пушка «Колоссаль», стрелявшая по Парижу из-за линии фронта.
В самом конце Великой Отечественной войны в руки советского командования попали особо секретные архивы «третьего рейха». Они содержали чертежи и техническую документацию об уже известных нам орудиях-«монстрах», о неосуществленных проектах всевозможного «чудо-оружия». Но каково же было удивление, когда среди этих бумаг были обнаружены описания и чертежи... батареи Александера, сделанные нацистскими инженерами. Это было подлинное исследование, включавшее расчеты на прочность артсистемы, износ стволов, анализ порохов и ряд сугубо специальных вопросов. В конце был приложен вывод о том, что «форт» русских являлся подлинным шедевром инженерного искусства и что именно он в силу своих исключительных качеств смог отсрочить падение Севастополя более чем на полгода. Последнее, несомненно, преувеличение, но факт остается фактом: самими германскими специалистами был подведен итог давнему спору, который вели русский генерал Ц. Кюи и немецкий генерал фон Зауер.
Лев Вяткин
"Техника молодежи" № 10 1985г.
