Крестоносцы, или тризуб на подштанниках
Примерно до 1960 года любимой игрой мальчишек (и не только) была игра в войну. Война долго не отпускала людей: стояли в руинах города, толпы инвалидов наводняли базары и вокзалы. В лесах вокруг города систематически подрывались на минах люди, скот и звери. Взрывоопасные предметы частенько обнаруживались в собранном пионерами металлоломе. При желании в заброшенных окопах можно было разыскать любое стрелковое оружие, а в чаще леса — даже танк или артиллерийское орудие. И дети играли в войну. Иногда калечились, иногда погибали, но военной тематике не изменяли.
Каждый второй кинофильм, каждая вторая книга были о войне. Фильмы смотрели по много раз, книгами зачитывались. Даже самые тупые заучивали на память целые эпизоды. Книгам и фильмам подражали. На роль героев автоматически выдвигались самые авторитетные пацаны. Роли трусов и предателей чаще всего оставались вакантными, в крайнем случае на них соглашались малыши, т. к. других шансов быть принятыми в игру со старшими у них не было.
Носить военную форму было престижно. Хотя форму носили и учащиеся средних школ, и воспитанники ремесленных училищ, но признаком хорошего тона была лихо надетая набекрень армейская пилотка со звездочкой защитного или рубинового цвета. Особо ценились темно-зеленые суконные с красным кантиком комсоставовские, а летная синяя с крылышками по большей части оставалась несбыточной мечтой. Такой же, как танковый или летный шлем вместо зимней шапки-ушанки. Ходить же без головного убора даже летом считалось неприличным для ребенка из приличной семьи.
Учебники и тетрадки предпочтительнее было носить в офицерской полевой сумке из коричневой кожи с ячейками для карандашей и ремешком для компаса. Желательно было иметь и сам компас, но это уже считалось большой роскошью, доступной только детям военнослужащих. Школа вяло боролась с этими вольностями, но всегда проигрывала борьбу.
Понятно, что во время игры в войну мы соответствующим образом экипировались. В ход шли старые отцовские погоны, форменные пуговицы, эмблемы, знаки различия, значки. Иногда удавалось выпросить на короткое время медали (но не ордена!), да и то не всякие. В основном либо «За оборону...», либо «За взятие...» Мальчишки с гордостью шевелили погонами на плечах, звенели отцовскими наградами и, размахивая деревянными автоматами и пистолетами, с криком «Ура!» брали Малахов курган. Роль кургана с успехом играла гора Дубинка, чьи желтые глиняные склоны угрожающе нависали над кривой нашей уличкой. После победного штурма командование награждало отличившихся и присваивало очередные звания.
Мой отчим служил в то время штурманом эскадрильи в АДД (авиации дальнего действия) и получил звание майора. Поэтому на моем старом матросском бушлатике красовались золотые комсоставовские (технический состав носил серебряные) капитанские погоны с голубым просветом, а школьную фуражку украшали роскошная кокарда и крылышки. Это вызывало зависть и опасное недовольство старших пацанов: не по Сеньке шапка! По их соображениям, я в мои 10 лет мог претендовать максимум на младшего лейтенанта. Спасал ситуацию тот факт, что я был владельцем единственного в округе кожаного футбольного мяча.
Кстати, в игре принимали участие и девочки, а одна из них — моя подружка Галка — носила сержантские погоны и медали отца на суконной безрукавке. Голову ее украшала братова кепка. На время игры мы брали себе другие имена. Таким образом Галка именовалась Мишкой (она всегда хотела быть мальчишкой), а я— в честь отца— Колькой.
Но заканчивалась игра, оружие, регалии и знаки отличия припрятывались до следующего случая. По молодости лет мы не знали об уголовной ответственности, предусмотренной за незаконное ношение формы и государственных наград. Да и никогда этот закон не был бы применен против детей.
Мы демобилизовывались, переодевались в «штатское» и становились теми, кем и положено быть, — пацанами. Никому даже в голову не приходило носить «регалии», помимо игры.
Только несколько городских сумасшедших позволяли себе это. Но ввиду их всем известной и подтвержденной документально невменяемости, а также полной безвредности для окружающих их даже милиция оставила в покое.
Шли годы, отношение к наградам менялось. Появились юбилейные медали, знаки. Награждения начали носить массовый, неоправданный характер, что в значительной мере девальвировало ценность и значение наград.
Помню, в 1965 году к 20-й годовщине Великой Победы отчеканили юбилейную медаль и рубль. Отличались они только цветом и изображением на реверсе. Аверс был совершенно одинаковым. Кроме ветеранов (тогда впервые так официально назвали участников войны), медалью наградили практически всех военнослужащих, в том числе и срочной службы. Сходство награды со средством платежа подвигнуло некоторых из них на использование медали с предварительно спиленным ушком при расчетах за покупку преступно произведенного самогона. Операция, проведенная под покровом ночной темноты, имела временный успех: самогон был приобретен по твердой цене из расчета один рубль за пол-литру и использован по назначению. Но на следующий день тетка попыталась оплатить преступно полученной выручкой покупку в Военторге. Ее попытка провалилась: тетку с липовыми рублями задержали, вызвали военный патруль и доставили к командиру части в штаб. На следующее утро часть была построена на строевой смотр в парадной форме при наградах. Для тех, кто не смог внятно и правдоподобно объяснить отсутствие злополучных медалей, похмелье оказалось тяжелым... За достоверность отвечаю, т. к. произошло все это в авиационной части, где служил мой отчим.
В те давние времена незаконно носить военную форму и государственные награды рисковали только преступники и аферисты. Цель очевидна: пользуясь доверием и любовью людей к носителям формы, осуществлять свои преступные замыслы. Вспомним известный кинофильм «Асса» и липового майора ВВС.
Что же мы имеем на сегодняшний, так сказать, день? Людей в форме развелось множество. Все увешаны устрашающими эмблемами, бренчат наручниками, вооружены дубинками, слезоточивым газом, часто — огнестрельным оружием. Кто из них какую структуру представляет, какой объем полномочий имеет, простому человеку представить трудно. Создается впечатление, что и носители «одностроїв» плохо представляют себе свои права и обязанности. Тем более что события последних лет стойко внедрили в сознание большинства людей право силы. Форма же, безусловно, ощущение силы дает.
А уж во что она превратилась, эта форма — предмет особого разговора. Не знаю, есть ли в Вооруженных силах Украины свой Юдашкин или Зайцев. Но площадь фуражек имеет стойкую тенденцию к увеличению. Все правильно: как же поместить на тулье кокарду размером с хлеборобскую ладонь? Это же касается и размера звезд на погонах. Галстуки и воротнички сорочек украшены вышитыми «клейнодами». Место, куда еще можно присобачить тризуб, отыщется разве только на генеральских подштанниках с лампасами.
Кстати,
по количеству генералов на душу населения Украина давно уже побила все рекорды и оказалась впереди планеты всей.
Главный дирижер военного оркестра украинской армии — и тот генерал-лейтенант. Помните, как президент присвоил ему это высокое звание прямо на поле — не скажу — сражений, а военного парада? Интересно, имеются ли подобные прецеденты в военной истории? А ведь в Великую Отечественную генерал-лейтенанты армиями командовали. И как командовали!
И это войско пытаются внедрить в НАТО? Да в НАТО штаб-сержант обладает большей ответственностью и полномочиями, чем наши горе-генералы. Не забудем, что очень многие из них никогда не были ни майорами, ни полковниками. НАТО просто немедленно погибнет, если в него вольется доблестный многозвездный украинский генералитет.
Отдельной группой среди мундироносцев стоит современная казачья старшина. Я, собственно говоря, ничего не имею против идеи реанимации традиций казачества. Этакие этноигры для взрослых в стиле «фолькс». Раз в год можно и поучаствовать в каких-нибудь фестивальных казацких забавах. Но когда в обычной городской толпе на Крещатике мне встречается опереточный персонаж в жупане, шароварах, чеботах и смушковой папахе с «китицями», да еще и с дипломатом в руках — ощущение ирреальности происходящего охватывает меня. Когда со страниц газет и экранов телевизоров на меня смотрят увешанные фантастическими наградами «генерал-осавули» в парадных «одностроях», невольно вспоминаю послевоенных житомирских городских сумасшедших и первого среди них — дядю Митю. С ними все было ясно. А вот с нынешними...
Кто дал вам право, панове, называть себя атаманами разнообразных туземных казацких кошей? Кто присвоил вам эту опереточную форму и украсил вас генеральскими погонами? Кто и за какие заслуги наградил вас этими блестящими крестами, звездами и прочими цацками? За какие подвиги получили вы «золоту зброю» самоварного золота? Зачем это нужно бизнесменам, редакторам, «громадським діячам»?
Вы — ряженые, панове! Живете в вымышленном мире «під орудою» вашего гетмана. Ваши духовные наставники — жалкая кучка «національно свідомих» псевдоинтеллигентов и историков-ренегатов. И они, и вы руководствуетесь только шкурными соображениями сиюминутной корысти. С брезгливым сожалением смотрит на вас истинная интеллигенция. Вы глубоко безразличны не оболваненной еще большей части трудового населения.
Штурмуя Берлин или Северный полюс, мы — послевоенные дети — всегда четко осознавали грань между игрой и реальностью и умели вовремя остановиться. Ведь если навсегда принять законы детской игры и следовать им в повседневной жизни, то наступает паранойя.
Александр КАЛЕНСКИЙ,
инженер, Житомир
