Цитата:
1710-й проклятый километр.
Собирая останки, спасатели постоянно пили спирт.
"Зибров Е.М. - 1987 года рождения, Зибров Т.М. - 1988..." - Читаю я выбитые на мраморной плите фамилии. Братья, одному было два года, другому - год.
День смерти, как и у остальных пятисот семидесяти трех человек, - один - 4 июня.
У двух каменных женских фигур - венки и маршрутные доски "Новосибирск - Адлер" и "Адлер - Новосибирск". Скорые № 211 и № 212 в ночь с третьего на четвертое июня в 1989 году, не должны были встретиться на злополучном 1710-м километре, где на продуктопроводе произошла утечка газа. Погода стояла безветренная. Газ заполнил всю низину.
Поезд из Новосибирска опаздывал. На перегоне Аша - Улу-теляк, у змеиной горки, поезда почти разминулись, когда по контактной линии пошла искра. Раздался страшный взрыв... Часы, найденные на пепелище, показывали 1.10 местного времени, в москве было 23.10. Произошла железнодорожная катастрофа, которой не знал мир.
Из 1284 человек 575 человек погибли, 649 получили ожоги и травмы. Из двух составов живыми невредимыми остались 52 человека. Тела и прах заживо сгоревших увезли в 45 областей россии и 9 республик бывшего союза. Сто седьмая школа челябинска потеряла под уфой 45 человек, спортивный клуб "Трактор" - юношескую команду хоккеистов, двукратных чемпионов страны.
Перрон пел, хохотал, стоял на головах. В трудовой лагерь из Челябинска в молдавию, на сбор диковинной для уральских подростков черешни, ехали пятьдесят старшеклассников. Девчонки с завитыми челками то и дело посматривали в сторону группы плечистых парней. После завершения напряженного спортивного сезона двукратные чемпионы страны - хоккейная команда "Трактор- 73" вместо отдыха предпочла отправиться в трудовой лагерь.
- В то лето они все перевлюблялись и решили: поедем, и все, - рассказывают учителя 107-й школы.
Провожать хоккеистов пришли товарищи по сборной. Как они завидовали друзьям! После Молдавии весь трудовой лагерь обещали вывезти на море. Вратарь Борька Тортунов вынужден был остаться дома: бабушка сломала руку. Еще одного хоккеиста родители оставили помогать в саду, к тому же кто-то из родственников заметил, что в доме завелись сверчки - не к добру.
- Сироту Сережку Генергарда провожала сестра, Стасика Петрова - отец, его мамы уже не было в живых, - вспоминает мама хоккеиста Андрея Шевченко Наталья Антоновна. - А вратарь Олег Девятов на перроне, помню, не спускал с рук младшую сестренку. Как будто знал, что больше не суждено будет увидеться.
Ребята сидели на рюкзаках, играли на гитаре, а завуч школы Татьяна Викторовна Филатова побежала к начальнику вокзала убеждать, что по технике безопасности вагон с детьми должны поставить в начало состава. Не убедила... Их "нулевой" вагон прицепили в самый конец.
Поезд № 211 Новосибирск - Адлер мчался с курьерской скоростью, в аше состав остановился, к одному из вагонов подъехала "скорая", забрала из поезда беременную женщину. Опоздание поезда составило 7 минут. Навстречу на всех парах мчался поезд № 212 Адлер - Новосибирск.
Июнь 1989 года выдался жарким. Зной стоял, в поезде - духота. Все ребята ехали в шортах и майках. В час ночи еще никто не спал. Преподаватель Ирина Михайловна Стрельникова как раз обходила вагон. Подъезжали к поселку Улу-теляк.
Машинист товарного поезда, незадолго до взрыва проследовавший 1710-й километр, передал по связи, что в этом месте сильная загазованность. Ему обещали разобраться...
Скорые из Новосибирска и Адлера у Змеиной горки почти разминулись, когда раздался страшный взрыв, следом еще один. Пламенем заполнило все вокруг. Сам воздух стал пламенем. По инерции поезда выкатились из зоны интенсивного горения. Хвостовые вагоны обоих поездов выбросило из колеи. У прицепного "нулевого" вагона взрывной волной оторвало крышу, тех, кто лежал на верхних полках, - выбросило на насыпь.
"Машины шли просто на факел".
Гигантскую вспышку видели за десятки километров.
- В небо взметнулось пламя, стало светло, как днем, мы подумали, сбросили атомную бомбу, - говорит участковый иглинского ОВД Анатолий Безруков. - Помчались к пожарищу на машинах, на тракторах. Техника на крутой склон подняться не могла. Стали карабкаться на косогор - кругом сосны стоят, как обгоревшие спички. Внизу увидели скрученные, как мокрые полотенца, вагоны, кругом - рваный металл, упавшие столбы, мачты электропередачи, куски тел...
Одна женщина висела на березе со вспоротым животом. По склону из огненного месива полз, кашляя, старик. Сколько лет прошло, а он у меня так и стоит перед глазами. Тогда я увидел, что человек горит, как газ, синим пламенем.
В час ночи на подмогу сельчанам подоспели подростки, возвращавшиеся с дискотеки. Раненые в шоковом состоянии расползлись в буреломе, искали их по стонам и крикам.
- Брали человека за руки, за ноги, а в руках оставалась его кожа... - Говорит водитель "Урала" Виктор Титлин, житель поселка "Красный восход". - Всю ночь, до утра, возили пострадавших в больницу в Ашу.
Водитель на совхозном автобусе Марат Шарифуллин три рейса сделал, а потом кричать стал: "не поеду больше!" грузили в автобус еще живых, а выгружать приходилось мертвых... По дороге дети кричали, просили пить, обгоревшая кожа прилипала к сиденьям.
Три рейса на электровозе с ранеными людьми сделал Сергей Столяров. На станции Улу-теляк он, машинист с двухмесячным стажем, пропустил 212-й скорый, отправился на товарняке вслед за ним. Через несколько километров увидел огромное пламя. Отцепив цистерны с нефтью, стал медленно подъезжать к опрокинутым вагонам. На насыпи змеями вились сорванные взрывной волной провода контактной сети. Забрав в кабину обожженных людей, вчерашний пацан серега столяров двинулся к разъезду, вернулся на место катастрофы уже с прицепленной платформой. Поднимал на руки детей, женщин, ставших беспомощными мужчин и грузил, грузил... Домой вернулся - рубашка колом стояла от запекшейся чужой крови.
Специализированная помощь пришла много позже - через полтора-два часа.
- В 1.45 на пульт поступил звонок, что под Улу-теляком горит вагон, - рассказывает Михаил Калинин, старший врач смены "скорой помощи" города Уфы. - Через десять минут уточнили: выгорел весь состав. Сняли с линии все дежурные машины "скорой помощи", оснастили их противогазами. Куда ехать - никто не знал, Улу-теляк в 90 км от уфы. Машины шли просто на факел...
- Вышли из машины на пепелище, первое, что видим, - кукла и оторванная нога... - Говорит врач "скорой помощи" Валерий Дмитриев. - Сколько пришлось обезболивающих уколов сделать - уму не постижимо. Когда с ранеными ребятишками тронулись в путь, ко мне подбежала женщина с девочкой на руках:
"доктор, возьмите. У малышки погибли и мать, и отец". Мест в машине не было, я посадил девочку к себе на колени. Она была закутана по самый подбородок в простынку, головка ее была вся обожжена, волосики свернулись в запекшиеся кольца - как у барашка, и пахла она, как жареный барашек... До сих пор этой девчушки забыть не могу. По дороге она рассказала мне, что зовут ее Жанна, и что ей три года. У меня тогда дочке было столько же лет.
- Утром в сельсовет пришел мужчина с новосибирского поезда, с портфелем, в костюме, в галстуке - ни одной царапинки, - рассказывает участковый Анатолий Безруков. - А как выбрался из вспыхнувшего поезда - не помнит. Ночь в лесу в беспамятстве проплутал. Отправили мужчину в больницу и вернулись на пепелище, помогать чекистам собирать вещественные доказательства. Я находил на насыпи солдатские медальоны. На этих поездах возвращалось домой много дембелей. А на пепелище разбирали завалы, резали автогеном на куски груды металла молоденькие солдаты, которые не успели еще принять присягу. Они собирали на носилки человеческие останки, многим из них было плохо, их рвало. Тогда люди в погонах распорядились каждому первогодку выдать по 100 граммов спирта. Сколько им пришлось перелопатить металла и обгоревшей человеческой плоти, страшно вспомнить. 11 вагонов было сброшено с пути, 7 из них полностью сгорело.
"От нашего вагона осталась одна платформа".
Страшная весть докатилась до Челябинска. Директора 107-й школы разыскали в кинотеатре. Вызвали в вестибюль по громкоговорящей связи: "ваши дети попали в катастрофу".
- Утром мы узнали, что от нашего прицепного вагона осталась одна платформа, - говорит Ирина Константиновна. - Из 54 человек выжили 9. Завуч - Татьяна Викторовна лежала на нижней полке со своим 5-летним сыном. Так и погибли вдвоем. Не нашли ни нашего военрука Юрия Герасимовича Тулупова, ни любимую учительницу ребят Ирину Михайловну Стрельникову. Одного старшеклассника опознали только по часам, другого по сеточке, в которую родители собрали продукты ему в дорогу.
Салават Абдулин, отец погибшей старшеклассницы Ирины, нашел на пепелище ее заколку для волос, которую сам отремонтировал перед поездкой, ее рубашку.
- В списках живых дочери не было, - будет вспоминать он позже. - Три дня мы искали ее в больницах. Никаких следов. А потом пошли с женой по холодильникам... Была там одна девочка. По возрасту похожа на нашу дочь. Головы не было. Черная, как сковородка. Думал, по ногам узнаю, она у меня танцевала, балерина была, но ног тоже не было. Я потом корил себя, можно было и по группе крови узнать, и по ключице, она в детстве ее ломала... В том состоянии до меня это не дошло. А может, это она была... Неопознанных фрагментов людей осталось очень много.
Из десяти хоккеистов - чемпионов союза среди сборных регионов - выжил лишь один. Гордость команды - нападающего Артема Масалова, защитников Сережу Генергарда, Андрея Кулаженкина, вратаря Олега Девятова вообще не нашли.
Саша Михайлов вместе с Сережей Смысловым из хоккейной команды попали в больницу в Ашу.
- Больных привозили на самосвалах, на грузовиках вповалку: живых, в беспамятстве, уже мертвых... - Вспоминает врач- реаниматолог Владислав Загребенко. - Грузили в темноте. Сортировали по принципу военной медицины. Тяжело раненных - со ста процентами ожогов - на траву. Тут уже не до обезболивания, это закон: если одному будешь помогать, то потеряешь двадцать. Когда в больнице пошли по этажам, ощущение было, что мы на войне.
В палатах, в коридорах, в холле лежали черные люди с сильнейшими ожогами. Я такого никогда не видел, хоть и работал в реанимации.
У каждого больного дежурил доброволец, на крыльце стояла очередь, чтобы занять это место. Местные жители несли котлеты, картошку, все, что просили раненые. Известно, что ожоговым больным нужно много пить. Медикам некуда было ступить: все подоконники и пол были уставлены банками с компотом.
После трагедии врач "скорой помощи" из Катав-Ивановска Комарова напишет письмо Сережиной маме - Валентине Александровне: "знаете, меня поразил ваш мальчик, такой терпеливый, волевой, и, что самое главное, он совершенно не беспокоился за себя, он все переживал за Сашу Михайлова. Мальчики были обожжены очень сильно. Саша лежал с обезболивающей капельницей, разговаривал очень мало, в основном глазами. Сережа все просил, чтобы ему не ставили уколы, говорил, лучше Саше сделайте, ему хуже, чем мне... И все время просил есть... В отделение сотрудники и местные жители приносили компоты из ашинской вишни. Сережа пил и говорил, что никогда в жизни не пробовал таких вкусных компотов... Саша сам пить не мог...
Господи, они прямо перед глазами: Саша уже был раздет, лежал на простыне, видимо, обработан уже кем-то из медиков. Сережа - на красном ватном одеяле. Места живого нет - кожа лохмотьями грязными, в черном песке. Кожа на руках снялась как перчатка... Страшно такое видеть.
И в эти тяжелые минуты он беспокоился о Вас, Валентина Александровна: "пожалуйста, передайте маме, что я жив, что со мной рядом Саша Михайлов". Это он сказал мне, когда перед уходом я зашла к ребятам.
У Сережи так обгорели руки, что даже уколы страшно было делать - кругом пузыри... Лежит, возится на кровати, когда ему обрабатывала ноги, а сказать стесняется - трусики, какие-то синие или зеленые в цветочек, все в песке и грязи, трут ему - там все сожжено. Миленький, говорю, давай снимем, легче будет. А он, глупый, стесняется...".
Саша умрет в беспамятстве на глазах у друга. Сережа покинет этот мир на руках у врача-реаниматолога Владислава Загребенко. Его мама, получившая весточку от сына, помчится в Ашу. На середине пути их поезд остановят и продержат на переезде шесть часов. Как только промчится кортеж с Горбачевым и Рыжковым, поезд снова тронется. Сына Сережу несчастная мать найдет только в морге. Он не доживет до приезда матери несколько часов. Когда ветер еще носил пепел заживо сгоревших, к месту катастрофы пригнали мощнейшую технику. Опасаясь эпидемии из-за незахороненных фрагментов тел, размазанных по земле и начавших разлагаться, выжженную низину в 200 гектаров поспешили сровнять с землей.
На одного ребенка претендовали по две матери.
А в Уфе, Челябинске, Новосибирске, Самаре срочно освобождались места в стационарах. Чтобы вывести раненых из больниц Аши и Иглино в Уфу, задействовали вертолетное училище. Машины садились в центре города - на площади около трех больниц. Это место в Уфе и по сей день называют "вертолетной площадкой". Машины садились каждые три минуты. К 11 утра все пострадавшие были доставлены в городские больницы.
- Первый больной поступил к нам в 6 часов 58 минут, - рассказывает заведующий ожоговым центром города Уфы Радик Медыхатович Зинатуллин. - С восьми утра до обеда - пошел массовый поток пострадавших. Ожоги были глубокие, практически у всех - ожоги верхних дыхательных путей. У половины пострадавших было обожжено более 70% тела. Наш центр только открылся, в запасе было достаточно и антибиотиков, и препаратов крови, и фибринной пленки, которую накладывают на обожженную поверхность. К обеду приехали бригады врачей из Ленинграда и Москвы.
Среди пострадавших было много детей. Помню, у одного мальчика было две матери, каждая из которых была уверена, что на кроватке - ее сыночек...
Смерть при ожогах отсрочена. Кризис может наступить и на третий, и на девятый день. Главной причиной смерти при сильных ожогах является отказ почек. Теряется большое количество жидкости, идет сгущение крови, канальца почек попросту забиваются. Мы безумно радовались каждому аппарату "искусственная почка", доставляемому из-за рубежа.
Кто чем мог - старались помочь больным. Местные жители несли вентиляторы, детские игрушки. На станциях переливания крови стояли очереди доноров. Помню, пришла рота солдат, сдали ребята кровь, а шоколад, который им выдали, принесли нашим детишкам в ожоговый центр. У нас лежали самые тяжелые больные.
Американские врачи, как узнали, прилетели из штатов, сделав обход, сказали: "выживет не больше 40 процентов". Как при ядерном взрыве, когда главной травмой бывает именно ожог. Половину из тех, кого они считали обреченными, мы вытащили. Я помню десантника из Чебаркуля - Эдика Аширова, ювелира по профессии. Американцы сказали, что его надо перевести на наркотики и все. Мол, все равно не жилец. А мы его спасли! он выписался одним из последних, в сентябре.
Вместо девочек-школьниц хоронили свадебные платья.
Семь дней 107-я челябинская школа хоронила своих воспитанников.
- В гроб девчонок клали свадебное платье и найденные на пепелище сережки, цепочки, - говорит Ирина Константиновна. - Дольше всех из обожженных ребят прожил самый младший из хоккейной команды - Андрей Шевченко. Мы потеряли его 9 июня, через пять дней после катастрофы. Еще через шесть дней - 15 июня, он отметил бы свое шестнадцатилетие.
- Мы с мужем успели его увидеть, - рассказывает мама Андрея Наталья Антоновна. - Нашли его по спискам в реанимации 21-й больницы Уфы. - Он лежал, как мумия, - весь в бинтах, лицо серо- коричневое, шея вся распухшая. В самолете, когда мы его везли в Москву, он все спрашивал: "где ребята?" в 13-й больнице - филиале института им. Вишневского мы хотели его окрестить, но не успели. Через катетер три раза ввели ему врачи святую водичку... Ушел он от нас в день вознесения господня - тихо умер, без сознания.
Единственного оставшегося в живых из той легендарной команды, севшей в злополучный поезд, я искала несколько дней. Знала, что он стал профессиональным хоккеистом, звонила в "Нефтехимик" в Нижнекамск, в клуб "Мечел" в Челябинск. А когда за день до его отъезда в испанию я чудом застала Александра Сычева дома, он наотрез отказался вспоминать тот роковой июньский день:
- эта боль до сих пор со мной... Публично ни с кем делиться не хочу.
Родной клуб "Трактор" через год после трагедии организовал турнир, посвященный памяти погибших хоккеистов, который стал традиционным.
Вратарь погибшей команды "Трактор-73" Борис Тортунов, оставшийся тогда из-за бабушки дома, стал двукратным чемпионом страны и кубка Европы. По его инициативе воспитанники школы "Трактор" собрали деньги на призы участникам турнира, которые по традиции вручают матери и отцы погибших ребят.
Не всех из них можно увидеть на стадионе. Отец Алеши Козловского, не чаявший души в сыне, умер в 45 лет. Ушел вскоре за сыном и отец Андрея Кулаженкова. Остановилось сердце у мамы Сережи Смыслова. Долгое эхо оказалось у ашинской трагедии.
За смерть пятисот семидесяти пяти человек, за страшные ожоги и увечья шестисот сорока девяти человек ответили... Два строителя.
С самого начала следствие вышло на очень важные персоны: на руководителей отраслевого проектного института, утвердивших проект с нарушениями. Было предъявлено обвинение и заместителю министра нефтяной промышленности Донгаряну, который своим указанием ввиду экономии средств отменил телеметрию - приборы, которые контролируют работу всей магистрали. Был вертолет, который облетал всю трассу, его отменили, был линейный обходчик - убрали и обходчика.
26 декабря 1992 года состоялся суд. Выяснилось, что утечка газа из путепровода произошла из-за повреждений, нанесенных ему за четыре года до катастрофы, в октябре 1985 года, ковшом экскаватора при строительных работах. Продуктопровод был засыпан с механическими повреждениями. Дело отправили на дорасследование.
Шесть лет спустя верховный суд Башкирии вынес приговор. На скамье подсудимых оказались начальник участка, прораб, мастера, строители. "Стрелочники". Из семи человек привлекли к ответственности двоих. Они получили по два года с высылкой за территорию Уфы.
Р.s. Жанну, которую вывозил из зоны поражения врач "скорой помощи" Валерий Дмитриев, я нашла. В книге памяти. Ахмадеевой Жанне Флоридовне 1986 года рождения не суждено было встретить совершеннолетие. В трехлетнем возрасте она умерла в детской республиканской больнице города уфы.
Светлана Самоделова.
.
