Держава
Украина не Китай
Национальные особенности украинского кризиса
Александр ЛЕОНТЬЕВ
Есть ли у украинского кризиса национальные особенности? И не сомневайтесь! Прежде всего, в украинском языке кризис – женского рода. И потому не случайно украинский кризис (криза) имеет женское лицо и женскую природу. И еще мы хотим в Европу. Никто не хочет, только мы с Грузией и Африкой хотим. Остальные (в том числе и Европа) хотят все больше в Азию: Китай, Индию и пр. Едут туда сами и массово перетаскивают туда свои заводы и фабрики. Из Америки уже почти все перетащили.
И еще украинский кризис – это молодой кризис – он случился, как известно, в 2004 году. Хотя попытки нарушить баланс во внутренней и во внешней политике Украины (непонятно каким-то чудесным образом удерживаемый Леонидом Кучмой и его многовекторным баллансированием) велись уже давно. И потом на украинский кризис уже накладывался новый виток мирового кризиса. Или наоборот – украинский кризис накладывался на мировой кризис, который можно проследить не только до золотого дефолта доллара в начале семидесятых (как минимум), и который является, конечно, гораздо более длительным процессом, исходящим из глубины веков.
Сегодня понятно, что Украина может существовать как международный субъект, только в хрупком балансировании между двумя сверхдержавами. Или не существовать никак. Непонимание роли баланса и рисков разбалансировки системы, а также жизненная необходимость расширения, экспансии глобальной экономической системы толкала ее кураторов все дальше по пути так называемой программы управления хаосом. Суть ее заключается в том, что внутренние риски и неизбежно накапливающийся хаос внутри системы – выводились наружу, где периодически обрушивали нагулявшие жирок региональные рынки, а полученные таким образом финансовые и пр. ресурсы закачивались внутрь системы.
И эта программа исправно работала вплоть до той поры, когда глобализованная система охватила и включила в свой состав практически все мировое пространство. Внешнего пространства фактически не осталось. Экспортировать хаос стало больше некуда. Стало неоткуда импортировать и финансовые ресурсы. Да это и абсолютно бессмысленно, поскольку доллар превратился в главную мировую валюту, и Америка может безнаказанно его печатать в любых количествах.
Некоторое время риски пытались устранять, переводя их на другие уровни, и заталкивая вглубь системы, различными способами страхуя их и перестраховывая. Но внутри системы сумма рисков всегда остается постоянной – это закон природы. И та негативная энергия капитала, которая ранее разряжалась на обрушении региональных рынков, накапливаясь внутри системы, стала неотвратимо разрушать всю глобализированную систему. Существуют прекрасные экономические модели, описывающие этот процесс. Те, что были созданы еще в позапрошлом веке, и те, которые появились на свет в течение последнего десятилетия, когда, собственно, и проявились нынешние проблемы глобального либерального капитализма во всей своей очевидности.
Впрочем, вопрос о том, когда и где начался кризис (и кто персонально виноват в его возникновении) почему-то занимает общественное внимание гораздо больше, чем сама природа кризиса. Особенно женская его природа. Поскольку, как и все сложные явления общественной природы, кризис (подобно Инь и Ян) имеет свою мужскую и женскую ипостась. Не потому, что какая-то из них лучше или хуже. И какие-то практические (полезные для жизни) выводы можно извлечь из кризиса только в том случае, если нам (общественному сознанию) удастся, наконец, осмыслить его истинную природу, а не успешно назначить персонально за него ответственных. И даже публично заклеймить их позором.
Кризис – это ведь совсем не всегда плохо. И даже, может быть, что очень хорошо. Определенно хорошо то, что кризис случился еще до того, как безумная глобализованная экономика безудержного потребления успела окончательно перемолоть, пережевать на труху все имеющиеся пока еще на планете природные ресурсы. Ведь в той самой правильной модели либеральной экономики, которая сегодня охвачена небывалым кризисом, как раз к этому-то все и шло. Причем, шло оно очень быстро.
И в этом смысле, если мы говорим, о преодолении кризиса и о скором нашем радостном возврате в докризисное состояние, то нужно понимать, что на самом деле ничего хорошего в таком возврате в докризисное состояние нет. На самом деле это будет реализация возможности возврата на магистральный путь быстрого и окончательного дожевывания природных ресурсов. После чего об экономическом кризисе будет говорить уже абсолютно бессмысленно.
Поиск же персонально ответственных за мировой экономический кризис, и определение конкретного места и времени, когда это якобы роковое событие произошло, предполагает изначальную правильность самой экономической модели либерального капитализма. А причиной мирового экономического кризиса, дескать, стали вот эти самые отдельные ошибки отдельных слишком жадных и слишком глупых (умный же не может быть жадным) функционеров финансовой системы. Ошибки, произошедшие в конкретное время и в конкретном месте. Сама де экономическая модель является априори правильной. Ведь такое количество нобелевских премий в подтверждение этого факта о чем-то же должно нам говорить?
И если мы говорим, что финансовый кризис начался в Америке, то это не совсем верно, поскольку неправильно будет отсекать всю его предысторию. По большому счету, в Америке ничего принципиально нового не начиналось, а только приобретало гипертрофированные формы. Но не будем углубляться в его историю. Возвратимся к национальным особенностям кризиса, которые существуют не только в Украине, но и, например, в Китае.
Изумленная публика не устает удивляться продолжающемуся неуклонному (пусть и не такому быстрому) росту китайской экономики на фоне падающего мирового рынка и неуклонно падающего уровня совокупных продаж. К слову сказать, показатель совокупных продаж (в отличие от показателей ВНП) труднее всего микшировать и фальсифицировать. Потому-то этот показатель остается самым надежным ориентиром для всех тех, кто действительно желает знать, что на самом деле происходит с мировой, глобализированной экономикой. А не только ограничиваться участием в массовой медитации на спиритических сеансах по выкликанию из потустороннего мира конца кризиса. Дескать, клиент уже выздоравливает, он уже отрывает глаза и просит есть. Давайте его кормить!
Китайцы же не выкликают никаких концов, они действительно продолжают расти, захватывают рынки, продолжают выдавать большие международные кредиты. В том числе они активно расширяются на рынке энергоносителей. Сейчас, во время кризиса, временно раскрепостившего рынки, (благо кризиса) – это и есть самая правильная экономическая стратегия. Но китайские национальные особенности кризиса объясняются, в первую очередь, тем, что в Китае (в отличие от Украины) удалось-таки сохранить эти самые национальные особенности экономики. Удалось сохранить те самые, пусть и небольшие преимущества, которые сегодня играют решающую роль. Преимущества нормальной экономики, стоящей на ногах из земли и стали, а не на голове из денег.
В то время, как наши доморощенные либералы оранжевого толка, старательно, высунув язык, следовали всем рекомендациям своих циничных заокеанских наставников. В том числе и многочисленных (несть им числа) нобелевских лауреатов. Поставив тем самым и украинскую экономику (наподобие американской) с ног на голову. Правда, голова эта у нас не в виде денежного мешка, а в виде маленького кошелечка, на котором долго не простоишь. Когда не экономика служит источником для бюджета, а наоборот – бюджет служит источником для монополизированной экономики. Нужно или вновь становиться на ноги, или их протягивать. Выбор все же есть.
Ведь пилят бюджет не только в Украине, но и в Америке. Тайно и явно печатают деньги. Но в Украине, конечно же, ничего никому не диктуют. Здесь все тихо сидят на своих потоках, ручейках, «струмочках» и капельницах. То есть сидят строго там, где на них капает. Национальные же особенности украинского кризиса таковы, что деньги печатать можно только под строгим контролем чиновников МВФ. Они нам (таким всем из себя суверенным и таким «незалежным») даже бюджет «малюют». По своим правилам, разумеется, как для подмандатной территории. А премьер этим печальным (и унизительным) обстоятельством даже извращенным, противоестественным способом привселюдно гордится. Дескать, смотрите, люди добрые, какие мы родные с Америкой стали – доверяем ей свое самое сокровенное, нажитое совместным упорным трудом всего украинского народа – доверяем свой тощий кошелек.
В Китае же существует отнюдь не либеральный капитализм, а государственный капитализм. Как это фактически было и в СССР. А, как говорят одесситы, это две большие разницы. Китайцы строго контролируют финансовый сектор, ограничивая спекуляции и спекулянтов. Могут и к стенке поставить, ежели чего. В секторе же реальной экономики они, напротив, стремятся предоставить производителям товаров максимум возможной свободы. И это приносит свой положительный результат. К тому же у них огромный внутренний потребительский рынок. И рынок дешевого труда – некуда правду деть.
В либеральном же капитализме «а ля Америка», который мы тупо копируем (просто молимся на него) происходит все с точностью до наоборот: максимальная свобода предоставлена на рынке финансов (спекулируй на курсе, хеджируй, выпускай акции, дерривативы и пр.пр.) а в реальной экономике все уже максимально зарегулировано и замонополизировано. ТНК дошли до предела монополизации и квотирования, распределения – куда тем социалистам с коммунистами! С помощью различных международных инструментов (типа пресловутого бюрократического ВТО) произведено полное квотирование абсолютно всего перечня потребительских товаров – вплоть до презервативов, скрепок, зубной пасты и пр. Конкуренции ноль.
ТНК абсолютно открыто, системно и безнаказанно диктуют и проводят политику постоянного роста цен во всем мире. Иначе, почему бы ценам было так дружно и неуклонно расти, нарушая тем самым один из главных законов свободной, либеральной экономики: цены должны падать по мере падения издержек на производство товара. Должны же падать, но не падают.
В крайней степени монополизации, в устранении конкуренции в реальной экономике состоит одна из главных причин нынешнего кризиса. И причина очевидного загнивания самих транснациональных корпораций. Именно загнивание ТНК долго и старательно лечили на Западе искусственным стимулированием покупательского спроса и раздачей необеспеченных потребительских кредитов. Необеспеченных, поскольку на западе все имущество заложено-перезаложено. Лечили, лечили, пока не долечились.
В этом-то и состоит суть нынешнего кризиса, что либеральный капитализм сгнил от жадности и глупости. Его главный лозунг: максимум свободы спекулянтам – минимум свободы производителям. Он поражен коррупцией такого масштаба, которая украинцам и не снилась. Лечению это все уже вряд ли подлежит. Хотя рецепт выхода из кризиса давно известен, и он довольно простой: нужно взять под контроль, строго ограничить финансовые спекуляции и, насколько возможно, устранить контроль, монополизацию, зарегулирование в реальной экономике.
Главная особенность украинского национального кризиса состоит в двух аспектах: политическом и экономическом. В экономическом аспекте мы взяли на себя все недостатки либеральной (а ля Америка) экономики, но по понятным причинам совсем не получили ее преимуществ. Поскольку конструкция мировой либеральной экономики создавалась ее творцами под себя, по принципу насоса, который качает только в одну сторону.
В политическом же аспекте украинский кризис замкнул украинский политикум на жестокий внутренний конфликт, который фактически обнулил эффективность украинской власти и лишил ее обратной связи с обществом. Что выражается в катастрофическом падении поддержки гражданами оранжевой программы, находящемся в пределах статистической погрешности. Обнуленная же власть даже не в состоянии выполнять в полном объеме свои обязательства перед западными спонсорами. В результате чего спонсоры потеряли к своему детищу всякий интерес. Более того, уже не признают отцовство.
Но прежде всего, нужно вернуть деньгам их основное свойство – меру стоимости. В этом, собственно и будет состоять выход из кризиса. Однако выполнение этого простого рецепта не просто сложное – оно сверхсложное. А может, даже и невозможное, поскольку нынешние хозяева жизни, которые диктуют правила поведения всему миру, совсем не хотят выздоравливать. Ну, хоть ты плачь! Они хотят болеть вечно, а весь мир превратить в большую палату реанимации. Собственно все то, что сегодня происходит в повседневной реальности – это и есть превращение мира в реанимацию: весь мир работает на обеспечение аппаратов искусственного дыхания, и поставку искусственных и естественных органов либеральному финансовому капитализму.
А для того, чтобы выйти из национального кризиса, Украине необходимо осознать себя единой метафизической сущностью. Или осознать невозможность этого осознания на данном этапе, и попытаться найти иное родство в иной метафизике.
Раззадоренные рекламой и пропагандой, мы ведь так мечтали хоть каким-то боком приобщиться к этому стеклянному, никелированному, хромированному великолепию различных трубочек, насосов, непонятных колбочек, тюбиков, красивых разноцветных таблеток и пр. Вот и приобщились. Премьер пообещала, что «мы будем брать мировые границы не танками и самолетами». Да мы их и так уже давно берем «не танками и самолетами», а всяческого рода «заробитчанами»: донорами, сиделками, уборщицами, сантехниками и проститутками. А дома украинский сексуальный туризм вообще обещает затмить и превзойти известные мировые азиатские центры. Это и есть национальные особенности украинского кризиса, к которому мы шли целых восемнадцать лет «незалежности» от здравого смысла, морали, и хорошего вкуса, наконец. С праздником.
Александр ЛЕОНТЬЕВ
