Будущее Украины: Сомнительные альтернативы перспективе членства в Евросоюзе
("Global Politician", США) Высказывание Збигнева Бжезинского о том, что без Украины Россия перестает быть империей, хорошо известно в Европе, однако в Брюсселе недооценивают его актуальность для европейской безопасности. Хотя Евросоюз способен напрямую повлиять на отношения между Украиной и Россией не в большей степени, чем решить проблемы Украины, его восточная политика, тем не менее, сказывается, как на внешней политике Киева, так и на внутренних украинских делах. ЕС, нравится ему это или нет, оказывает влияние на процесс трансформации постсоветской Украины в целом – точно так же, как он его оказывал на процесс трансформации в посткоммунистической Центральной Европе. Строго говоря, успех трансформации в Центральной Европе девяностых зачастую даже заставлял западноевропейских наблюдателей переоценивать относительное влияние условий вступления в Европейский Союз на постсоветскую демократизацию. Однако в случае современной Украины влияние отношений между Киевом и Брюсселем и политики делегации Евросоюза в Киеве действительно выходит далеко за рамки внешней политики. При этом, хотя ЕС, разумеется, поддерживает украинские реформы различными программами и соглашениями, официально перспективу членства Киеву он по-прежнему не обещает.
Для европейских политиков и чиновников разница между интенсивным сотрудничеством и целенаправленной подготовкой к вступлению может носить философский характер. Однако для киевской элиты, а также для многих простых украинцев различие между официальным «да», с одной стороны, и «может быть» или «нет» - с другой, значит многое. Более того, оно многое значит для будущего украинской государственности – и, таким образом, для безопасности всей Восточной Европы в целом.
Дело в том, что в настоящий момент вступление в ЕС остается одной из немногих идей объединяющих на национальном уровне всех украинских политиков, а также изрядную часть населения как на востоке страны, так и на западе. Другие ключевые вопросы, такие как членство в НАТО, придание русскому языку статуса второго государственного, или интерпретация событий Второй мировой войны, напротив глубоко раскалывают страну. Однако идея вступления в Евросоюз пользуется широкой поддержкой не только на Западной Украине, но и на Восточной (хотя, следует признать, что на юге она не столь популярна). Впрочем, в последнее время, энтузиазм украинцев, ранее стоявших на явно проевропейских позициях, начал выдыхаться. Предположительно это вызывается жесткой визовой политикой Евросоюза и тем, что он продолжает дистанцироваться от Киева (см. Елена Гнедина, «Евросоюз теряет популярность на Украине» (Elena Gnedina, «EU running on empty in Ukraine»), EUobserver, 16 ноября 2009,
http://euobserver.com/9/28988).
Тем не менее, перспектива членства в Европейском Союзе все еще продолжает объединять основные киевские политические лагеря, которые по другим вопросам находятся на ножах. Однако, хотя сейчас стремление сохранять единство еще держится, оно может исчезнуть, если ЕС не определит свои намерения в отношении Украины. Последствия этого могут - в случае, если события будут развиваться по наихудшему сценарию - негативно сказаться не только на Украине, но и на европейской безопасности.
В долговременной перспективе Украина слишком слаба в экономическом, военном и политическом отношении, чтобы существовать как нейтральное государство в буферной зоне между Россией и Западом. С учетом географического положения страны и нарастающих разногласий между Западом и Россией «швейцарская модель», о которой время от времени поговаривают в Киеве, становится все менее актуальной для Украины.
Рано или поздно Украине придется выбирать один из политико-экономических блоков. Киев не сможет долго проводить свою нынешнюю многовекторную политику, несмотря на то, что ЕС предпочел бы именно такой вариант. В свою очередь, НАТО в среднесрочной перспективе не сможет предложить Киеву альтернативную модель интеграции: идею вступления в Североатлантический альянс, в отличие от вступления в ЕС, в последние годы отвергает более половины населения. В ближайшем будущем появления на повестке дня вопроса о членстве в НАТО вызвало бы настолько горячие споры, что получи Украина План действий по членству в альянсе, это, скорее, уменьшило бы, а не увеличило ее безопасность.
Существует опасность, что такая же судьба ждет и европейскую перспективу Украины. Если Евросоюз будет продолжать терять симпатии украинцев, часть населения, в особенности политические элиты востока и юга страны, могут начать поддерживать идею нового союза с Россией. Некоторым западным наблюдателям и европейским чиновникам это может показаться приемлемым или даже желательным исходом. Однако такое развитие событий было бы опасно, причем, не только для Украины.
Скептицизм, доходящий до антипатии, по отношению к современному российскому режиму глубоко укоренен в сознании многих представителей политической и культурной элиты Западной и Центральной Украины. Это связано с неоднозначным общим историческим прошлым двух стран. Вдобавок, все больше и больше украинцев, особенно среди молодежи, считает восстановление тесных связей с Россией нецелесообразным не только по национально-историческим соображениям. Эти люди взрослели в условиях демократии, для них характерны плюралистические взгляды и они понимают, что избранная сейчас Россией авторитарная модель развития не имеет будущего, и что, следовательно, Россия ненадежна как долговременный партнер. Потенциальная переориентация лидеров Восточной и Южной Украины на Россию не найдет поддержки у значительной части элиты и населения, даже если Брюссель продолжит темнить, а украинская экономика будет по-прежнему страдать от мирового финансового кризиса. Таким образом, сближение Юго-Восточной Украины с Россией углубит раскол между частями страны и может угрожать ее распадом.
Некоторые из западных аналитиков, называющие себя «реалистами», а также несколько самозваных «прагматиков» из числа украинских комментаторов утверждают, что в таких обстоятельствах Украине имело бы смысл официально разделиться. Разумеется, сценарий разделения Украины охотно обсуждают также и в Москве. Однако этот циничный вариант выглядит приемлемым только на первый взгляд. Дело в том, что в случае распада страны будет непонятно, где должна пролегать граница между новыми государствами. Разрешить мирными методами такой вопрос невозможно. Практически неосуществимо четко определить, где начинаются и где заканчиваются «прозападные» и «пророссийские» части страны.
Скажем, западные комментаторы нередко забывают, что главные действующие лица «Оранжевой революции» – Виктор Ющенко и Юлия Тимошенко – родились не на Западной Украине, и даже не в Центральной. Они оба родом с востока – из Сумской области и Днепропетровска, соответственно. Трудно представить себе, что эти два политика - или любые другие прозападные политические лидеры с восточноукраинскими корнями - согласятся на раздел, по условиям которого их родные области опять отойдут в сферу влияния России, а то и под ее контроль. Следовательно, идея раздела страны не только абсурдна, но и опасна. Осуществление подобного плана может привести к гражданской войне с вероятным участием России и к непредсказуемым последствиям для Европы в целом.
Как бы тревожно это ни звучало, такое развитие событий полностью исключать нельзя. Усугубляющийся кризис на Украине в сочетании с неопределенностью позиции ЕС может заставить все большее число украинцев сомневаться в способности своей страны в одиночку функционировать как полноценное государство. Это будет способствовать развитию сепаратистских тенденций в таких местах, как Крым, в котором большинство населения – русские по происхождению и настроены против пребывания полуострова в составе украинского государства. Если напряженность будет нарастать и затронет этнических русских, не говоря уже о гражданах РФ, это может привести к вмешательству Кремля по сценарию конфликта с Грузией, разгоревшегося в августе 2008 года.
Разумеется, подобный катастрофический вариант не стоит считать неизбежными. Конечно, многие российские политики не прочь позаигрывать с идеей о том, что Крым, или, по крайней мере, Севастополь, «на самом деле принадлежит России». Однако в настоящий момент Кремль не дает оснований полагать, что он всерьез задумывается о воссоединении Крыма с Россией – не в последнюю очередь потому, что цена подобного «аншлюса» будет чрезмерно велика, и российскому государству он принесет больше ущерба, чем выгод. В современном российском руководстве не слишком много демократов, однако его по-прежнему имеет смысл считать корпорацией, действующей более-менее рационально.
С другой стороны, не стоит забывать о том, что часть политического расклада в России составляют ультранационалистические группировки, связанные с Государственной думой, правительством и администрацией президента. Две наиболее значимые из них – хотя ими дело далеко не исчерпывается - это так называемая Либерально-демократическая партия Владимира Жириновского и Международное «Евразийское движение» Александра Дугина. Конечно, даже эти русские ультранационалисты признают, что военная конфронтация с Украиной из-за, скажем, Крыма была бы бессмысленной. Однако они и их единомышленники могут решить извлечь из эскалации напряженности на юге и востоке Украины, последующего военного вмешательства России и неизбежной в итоге масштабной конфронтации с Западом выгоды внутриполитического свойства. Логика внутриполитической борьбы между московскими идеологическими лагерями может подтолкнуть российских правых экстремистов использовать свои организации и политических союзников в Крыму или в Донбассе для разжигания межнациональных противоречий на Украине.
Таким образом, для Евросоюза вопрос о будущем Украины – это не только внешнеполитическая проблема. Напротив, он тесно связан с базовыми соображениями европейской безопасности. Ведя неопределенную политику в отношении Украины, говоря о том, что «дверь не открыта, но и не закрыта», ЕС не только вызывает недовольство Киева. Подобная рискованная стратегия противоречат интересам Евросоюза и его стран-членов. Те, кто сводит сложную проблему перспективы вступления Украины в Евросоюз к простому спору между «украинофилами» и «украиноскептиками», недостаточно понимают важности этой страны для Европы в целом.
Альтернативы постепенной интеграции Украины в Европу с официально обещанной перспективой членства в Евросоюзе выглядят малоприятно. На этом фоне текущая политика Западной Европы по отношению к Киеву не может не казаться близорукой. Сохранение нейтрального статуса, новый роман с Россией, официальное разделение страны: все это нельзя считать приемлемым будущим для второго по величине государства в Европе. Если Украина распадется, это гарантировано разожжет российский ирредентизм и – в худшем случае – приведет к восстановлению Российской Империи, которого боялся Бжезинский. Последствия этого для европейской, или даже мировой безопасности будут весьма печальными.
Поэтому у ЕС остается один выход - «взять Украину под свое крыло», причем, чем раньше, тем лучше. Перспектива вступления в Евросоюз в не слишком отдаленном будущем могла бы объединить соперничающие лагеря украинской элиты и собрать культурно расколотый украинский народ под одним знаменем. Пряник будущего членства так же дал бы возможность ЕС прибегнуть к кнуту – потребовать от украинских властей активизировать конституционные, административные, экономические и образовательные реформы. Это позволило бы Европейскому Союзу одновременно оказать услугу своим странам-членам и распространить свою систему ценностей.
Д-р Андреас Умланд работал в Стэнфорде, Гарварде и Оксфорде, публиковался в Washington Post, Wall Street Journal, Financial Times, Jerusalem Post, Moscow Times, Kyiv Post и многих других публицистических и научных изданиях.
