Цитата:
Хроники депрессивно-похмельных размышлений, или
Про пидарасов,
для них самих и всех желающих.
«Суууука! Откуда ж вас, блядей, сегодня так много?» - стряхнув дрему, я посмотрел на левую туфлю. Ну как, как можно было наступить на нее, если она не торчит в проход? Как?!
Третий пидарас, наступивший мне на ногу за сегодняшнее утро, уже выходил в тамбур в дальнем конце вагона. «... и скрылся он вдали, и был его путь светел и многолюден...тьфу, бля...». Двери раздвижные, конечно, за собой не закрыл – ну тут и удивляться нечему, у них, пидарасов, такое воспитание... нога реально болела – в этот раз жопастый попался.
«Господи (он это, он, больше не кому), ну а теперь-то за что?» - я посмотрел вверх, забыв, что неба там не увижу. Предсказуемо упершись взглядом в потолок, пару секунд честно попытался разглядеть небо хотя бы через замызганное окно – но так как сидел я на краю лавки – тщетно. Да и сидя у окна – сейчас я вряд ли его бы разглядел...
Закрыл глаза. Не буду я на тебя смотреть».
Хрясь! – какой-то старый пердун, пролезая на лавку через проход, смачно съездил мне по руке здоровенной сумкой. Снова открыв глаза, я посмотрел на него. Отклячив жопу, он протискивался со своим баулом к окну у противоположной стены вагона. Баул его, судя по внешнему виду – для переноски навоза, когда-то был модной сумкой-чемоданом, вместительной и удобной, а потому довольно распространенной – с одной стороны у нее выдвигалась длинная металлическая ручка, а с другой были колесики. Сейчас этот долбанный пердун держал ее горизонтально, за другую, пришитую на боку ручку, и колеса торчали назад.
Уже точно зная, что увижу – я посмотрел на свой левый рукав. Да, хорошая у меня была ветровка. Главное – светлая, самый весенний цвет – светло-бежевая, чуть-чуть в желтизну… грязно-коричневые, почти черные полосы и кляксы на рукаве, казалось, медленно расплывались, увеличиваясь в размерах. Страшно вдруг заболели зубы, и очнувшись как от толчка, я спохватился и разжал челюсти. Языком тут же почувствовал во рту что-то похожее на мелкий-мелкий речной песок – неужели эмаль где-то покрошил? Жутко неприятное ощущение...
Старый пидарас уселся у окна, пристроив свой баул между ног. Подергав себя за кепку, он повернулся и на миг встретился со мной взглядом – я смотрел ему прямо в очки, прямо в центр его жирного ебла. Пидор чуть заметно дернулся и, отвернувшись, уставился в окно.
Я вновь закрыл глаза.
«Ну так за что же, Господи? За ту позавчерашнюю пьянку? Или за эту вчерашнюю старую блядь, которую я послал у газетного киоска? За что?...»
Электричку сильно трясло. Помимо постоянных рывков во время движения, она и остановиться нормально еще ни разу не сумела: подъезжая к платформе, каждый раз почему-то резко тормозила в самом конце, из-за чего меня сильно толкало вперед, а потом, с секундной паузой, так же ощутимо откидывало назад.
Почему, вот почему интересно – я должен ехать непременно бултыхаясь, как гавно в проруби?
«...Разве с той пьянкой мы не разобрались еще вчера утром? Разве я не усвоил урок? Посмотри – ты же видишь все! Разве нет?! А с этой старухой – разве не было мне тогда стыдно? Загляни мне в душу – разве нет? А этот вчерашний вечерний дождь, и забытый в маршрутке зонт – это разве мне не за нее? Может, сегодняшний град мне в рожу, и стояние двухчасовое на этом ебаном ледяном ветру – это тоже не за нее?...
…ну же, не молчи, ты же видишь – я сдерживаюсь, я не сказал еще никому ни единого слова за сегодня – ответь же мне! Ну же, подай мне знак!... сколько еще я должен вытерпеть, чтобы стало понятно – прощен? Сколько еще пидарских выкрутасов мне надо снести, чтобы хоть что-то понять?..
и кого ты пришлешь ко мне на этот раз, интересно? Может, контролеров? Ну да, попаду рублей на сорок, и то вперед…»
Депрессия… апатия… как же меня все это заебало! Бессмысленность, тупая суета… наверное, я все же скоро умру…
как ни странно, эта мысль не вызывала ни страха, ни даже беспокойства. Скорее наоборот… сколько мне? Скоро тридцать два… как, как можно устать от жизни всего за тридцать лет?
Как там у Толстого: «бытие только тогда есть бытие, когда ему угрожает небытие»? А что за «бытие» у меня? Так, ерзанье какое-то...
а может, и права была та девушка-психолог, с которой разговорились мы однажды на остановке в ожидании опаздывающей маршрутки: зря, зря я махнул на себя рукой… наверное – я и вправду просто запутался… может, мне действительно не помешает помощь…
«Москва задыхается от хамов» - услышал я где-то недавно тезис, с которым был абсолютно согласен. Да – город, он сам провоцирует это хамство в людях, особенно такой город, как наш. Человек, как и любое крупное млекопитающее – не приспособлен жить в скученности. Не верите? Обратите внимание, как люди заполняют пустой вагон электрички – каждый стремится сесть там, где рядом не было бы соседа. Если в пустом вагоне будут сидеть, скажем, шесть человек – расстояния между ними окажутся примерно равными...
И я сам – обычный урбанистический хам... хотя в последнее время усиленно пытаюсь бороться с этим – кидаю бычки исключительно в урну, предварительно затушив их об край, чтоб эту самую урну ненароком не поджечь; пропускаю вперед женщин, причем не только тех, что с «попками» - а всех; съев купленное в вагоне электрички мороженое, не ныкаю обертку за сиденье, а культурно завернув в платочек, убираю в карман... но все это – всего лишь игра, если уж признаться честно самому себе...
Ведь тот же бычок, докуренный на лавке на платформе, нередко по красивой параболе отправляется в полет на рельсы – если мне неохота вставать; та же обертка ловко ныкается за сиденье, если в кармане куртки вдруг не обнаруживается платка, и у женщин нет никаких шансов, если место вдруг освободилось – а мне тут же захотелось его занять... но мне ведь при этом СТЫДНО! Честное слово – пусть где-то в самой глубине души, очень-очень глубоко – но стыдно.
Нет, я не самое плохое порождение асфальта. Есть в нашем городе существа, гораздо опаснее обычных хамов. Это люди (точнее бывшие люди), которые из обычных хамов превратились в нечто большее, более пугающее и, к сожалению, необратимое; они перестали понимать – где проходит грань дозволенного, они перестали чувствовать хоть какой-то стыд, они окончательно утратили то немногое человеческое, что город позволял им оставить в себе –
они стали ПИДАРАСАМИ.
Это именно они толкают вас в транспорте и наступают вам на ноги, причем делают это как нечто само собой разумеющееся; вы не можете сесть даже на свободную лавку на платформе, потому что вокруг нее все заплевано, и вам банально противно на это смотреть – да-да, и здесь тоже побывали пидарасы; это они разбили стекло в вашем подъезде, насрали пивными бутылками и рыбьей чешуей с потрохами в парке у лавочки или на веранде в детском садике; это они орут по ночам под вашими окнами, они пиздят и ржут как дебилы в кинотеатрах, они ставят свои грязные копыта на сиденье лавок и разбрасывают всюду жвачки и обертки от чипсов; они ... да масса этих примеров, масса – вы и сами можете приводить их до бесконечности.
Вагон перестало трясти, и пропал вдруг шум. Это было заметно – по ушам навязчиво бил визгливый голос какой-то пизды, сидящей на другом конце вагона и орущей в телефон. Я изо всех сил старался не слушать ее, отвлечься на что угодно – на глухой гул других голосов, пытался считать катышки на штанине сидящей напротив девушки, упирал пальцы в сиденье и выгибал кисть так, что ладонь начинала болеть – но ничего не помогало; она, эта сука, казалось, орала так, как будто хотела докричаться вовсе без телефона – я различал каждую интонацию ее визгливого монолога; и хотя она сидела у меня за спиной – я отчетливо представлял себе, как шевелятся ее тонкие, в потрескавшейся ярко красной помаде губы; я как будто и впрямь видел, как вылетают при каждом взвизге из ее рта мелкие брызги слюны… в голове вдруг яркой пугающей вспышкой мелькнуло – я хочу ее убить!
Эта мысль реально напугала меня, пусть и на мгновение. Я снова будто очнулся от дремы. Слава богу, сука заткнулась – и я мгновенно забыл про нее.
Электричка, едва отъехав от платформы Хлебниково, стояла. Странно, что я только теперь обратил внимание на то, как долго мы стоим. Я посмотрел по сторонам, в который уже раз за сегодня рывком возвращаясь в реальность, словно задремав на мгновение, и тут же пробудившись. Строго говоря, реальности я и не покидал, просто настолько полно погружался в свои мысли, что на время как бы отключался от окружающего.
- Давно стоим? - спросил я у рядом сидящего мужика.
- Минут 10 уже, - ответил он.
«Интересно… шоу маст гоу он, значит… и что на этот раз? судя по глобальности – что-то посерьезней контролеров, правда? хотя мне начинает это все уже порядком надоедать… я устал, слышишь? Устал…»
Сидящая напротив меня девушка встала, и, повернувшись к окну, стала снимать с крючка над спинкой какие-то свои пакеты. У-у-о-о-у, какая попка! Вот это попка! Тебе бы, милая, с такой попкой – да еще бы и радикулит... цены б тебе не было...
Девушка снова уселась напротив; да-а-а... попка у тебя знатная, да и фигурка, если присмотреться... особенно сзади... надо же, а с фасада так сразу и не скажешь...
хотя почему не скажешь – если внимательно посмотреть... ой-ой, заволновалась! ладно, не буду пялиться... сиди, читай.
Нормальная девка, между прочим... это все американцы наши проклятые, со своими «помощницами–переводчицами» - устроили, понимаешь, дом моделей какой-то! Невозможно ж на совещания ходить, когда они их туда притаскивают – все совещание у меня стоит, а потом еще три часа болит! Недавно пару раз, помню, даже сны эротические меня посещали – лет с пятнадцати со мной такого не было! Да так натурально все, просыпаешься утром – точь-в-точь как тот медведь, что всю зиму не ту лапу сосал...
Электричка тронулась, и черепашьим шагом, вперемежку с рывками и конвульсиями, протащилась еще несколько сот метров, еле-еле переехав автомобильный преезд. И снова встала.
А я снова погрузился в раздумья. Еще раз стал выстраивать в памяти все события и ощущения за последние два дня. С того самого момента, когда я вдруг решил проверить – а вдруг действительно в жизни все происходит не просто так? Вдруг – поверить в Высшую силу – это и есть единственный и возможный путь найти объяснение ВСЕМУ?
Все началось вчера, чуть позже обеда. Хотя нет, надо быть честнее – все началось еще позавчера… безобидная пьянка после работы – в честь ДР одного из сотрудников…
с работы мы разъехались, надо признать, более-менее пристойно. Но попав в автомобиль с компанией, твердо решившей продолжить «по пиву где-нибудь в кафе, чисто символически, на посошок» по пути домой я малодушно дал себя уговорить – в результате все закончилось грандиозной попойкой со всеми вытекающими…
то есть были моменты, за которые мне на следующее утро было очень стыдно. Если прибавить к этому, что на работу вчера мы приехали, мягко говоря, не из дома и не совсем свежими – настроения мужественно переносить головной, желудочный и прочие дискомфорты не было абсолютно…
К обеду понемногу отпустило. Свалил домой, один, своим ходом. Ебал я ваши именины…
Я стоял у газетного киоска на Окружной, передо мной, согнувшись ниже собственного горба, звенела мелочью какая-то бабка. Я приготовил деньги, прикидывая, сколько там еще до электрички – пять минут или уже меньше.
- Мне «Тещин язык» и еще вон тот, «Ключ» за 13 рублей, - сказала старуха.
Правщица внутри киоска положила на прилавок «Язык» и маленький «Ключ» (ценника на нем не было, кстати, был один общий ценник на несколько журналов – 20 руб.)
- Ключ стоит 20, - сказала она.
- Нет, это другой, большой «Ключ» стоит 20, а этот – 13! – возразила бабка.
- Большой стоит 24 рубля, а этот 20. Будете брать?
- Но он всегда стоил 13! – не сдавалась бабка. – я раньше везде брала его за 13!
- У нас он всегда стоил 20, я не могу продать вам его дешевле! Будете брать? – продавщица, не совсем русская, как мне показалось по внешнему виду – прекрасно говорила и понимала по русски.
а меня все это стало уже немного подзаебывать, поэтому я и сказал:
- Послушайте, а нельзя ли побыстрее?
- А что такое – тут же отреагировала старуха. – Что вы хотите?
- Я, - говорю, - газету хочу купить.
- Ну и купите, а сейчас моя очередь! – и старая тварь снова стала доебывать газетчицу:
- А почему везде он по 13, а у вас – по 20?
- Я НЕ ЗНАЮ!!! Но я не могу вам продать его дешевле!!! Вы за 20 брать будете? Нет? – и она попыталась забрать его из окошка и бросить на стеллаж. Старуха, проявляя чудеса реакции, успела прижать журнал и загундосила:
- Хорошо, я возьму его за 20, но если потом увижу его в другом месте за 13 – то приду к вам и вы вернете мне эту разницу, или вернете мне деньги а его заберете, а я пойду и куплю…
Вот тут я уже не выдержал:
- Может хватит уже, а?! Здесь что – рынок, чтоб торговаться? Сколько уже можно мозги ебать?!
Одновременно со старухой, повернувшей ко мне свою противную сморщенную очкастую рожу и попытавшейся снова начать качать права, в палатке появился какой-то пацан (он, наверное, за вертикальными стеллажами у выхода сидел – его и не было видно). Спросил у меня, не слушая гундящую бабку, что мне надо, и, услышав, ответил – нету, типа, кончилось… Вряд ли, думаю, могла еженедельная «КП» после обеда в четверг «кончиться», когда она как раз в четверг и выходит – ну да ладно, атмосферу он разрядил.
Я отошел от палатки, и уже повернувшись к платформе, вновь увидел повернутое ко мне черепашье очкастое рыло – не выдержал:
- Блядина ты старая, - очень громко говорю я ей. – Иди домой, тварь тупорылая, еби мозги своей родне, сука ты ебаная… - ну, и пошел, значится…
Иду, значится, и думаю: вот ведь интересно, почему я ей это на всю площадь крикнул, а? Ну болит у меня все еще башка – ну и что? Это ж не повод на людей кидаться! Нет, сука она, конечно, знатная – что ей мешало пропустить меня, и ебать газетчице мозг потом сколько угодно? Нет, хуй там, эти пенсионные твари специально выползают наружу и заебывают всех вокруг, в транспорте, в магазинах, перед кассами…
Но ведь я сделал это вовсе не в состоянии аффекта, нет… я уже прогорел к тому моменту практически, уже уходил вообще. А потом вдруг увидел ее рожу, захотелось громко ей, скотине, крикнуть – взял, и крикнул.
О черт! И в магазине сегодня утром – влез (пусть изначально и без умысла) без очереди впереди мужика, заметил – и не извинился, а когда он начал что-то бормотать обиженно – все так же не извинился, а наоборот – послал его без изысков на хуй.
А в кассе у платформы Дмитровская, где недавно билет покупал? Сломался аппарат в том окне, куда я в очереди стоял, все быстренько по другим очередям, я же – сперва рассказать тупым кассиршам, насколько они тупые…
О дьявол!
Я сам становлюсь одним из них – я уже почти не замечаю за собой хамства! Я почти привык хамить любому и по любому поводу... город пожирает очередную крепко схваченную жертву…
Нет! Не будет этого!
Вот в тот момент я и решил – буду следить за каждым своим поступком, за каждым словом, каждым жестом. И если есть на свете справедливость – то за каждым поступком будет мне следовать адекватная расплата.
Может – когда я отчетливо увижу это – тогда и разберусь во всем, в том числе и в причинах своей депрессии тоже. Надо лишь поверить… только поверить…
верую в отца, сына, и деда Мороза… тьфу, блин!
Короче ладно, без клятв обойдемся…
«А может, ну его на хуй все – терпение это, высшие силы и всю остальную прочую мудень? Ведь я чувствую – чушь это все, полная чушь... я и без надсмотрщика смогу вести себя так, как считаю нужным, а пидарасов никто и не подсылает нам в виде испытания или наказания – они и так всегда вокруг нас, в силу их невъебенного количества!
Точно! Все так и есть! Как же все просто - искать счастье жизни в самой жизни, просто жить и не задавать идиотских вопросов о смысле жизни!!!»
И едва я закончил эту свою мысль – электричка тронулась и начала набирать скорость.
А я сжал кулаки в ожидании своего следующего пидара – уж этому-то я непременно въебу! То-то будет хорошо, то-то будет весело!
Словно весеннее солнышко обогрело мою душу.
Хотелось пива, чего-нибудь пожрать, и еще бабу.
