Цитата:
Справа налево
Одной из самых больных тем, стоящих на повестке дня в современной ФРГ, традиционно является правый экстремизм. Успехи неонацистов на выборах, многотысячные демонстрации бритоголовых, убийства на национальной почве регулярно становятся предметом бурных дискуссий германской общественности. Тем большее удивление этой общественности вызвал тот факт, что в течение последнего года наблюдается бурный всплеск не правого, а левого экстремизма. Который, похоже, вызывает серьезную озабоченность у немецких политиков.
Под знаменем РАФ
До недавнего времени считалось, что левый экстремизм в Федеративной республике остался в прошлом. Временем его расцвета были семидесятые годы прошлого века. Именно на этот период пришелся пик активности знаменитой «Фракции Красной Армии» (РАФ). Относительно небольшая, не более двух сотен человек, группировка на протяжении почти двух десятилетий держала в напряжении всю страну. Ее лидерами и идеологами стали участники студенческих протестов конца 1960-х годов, избравшие наиболее радикальный путь борьбы с ненавистным им буржуазным обществом, которое, по их мнению, скатывается к едва замаскированному нацизму. Действия РАФ приняли такой размах, что можно было справедливо говорить даже не об экстремизме, а о левом терроре, становившемся все более жестоким. Не менее жестокими были, впрочем, и ответные меры правительства.
Первым шагом группировки стал поджог в ночь на 2 мая 1968 года двух супермаркетов во Франкфурте-на-Майне. Лидеры РАФ – Андреас Баадер, Гудрун Энслин и Ульрика Майнхоф – сделали ставку на так называемую «городскую партизанскую войну» по образцу латиноамериканских левых. Она включала в себя нападения на банки, супермаркеты и военные базы США, похищения и убийства политиков и бизнесменов. Хотя основатели РАФ были арестованы еще в начале семидесятых и спустя несколько лет покончили с собой в тюрьме (существует правдоподобная версия о том, что они были убиты), размах террора в последующие годы только нарастал. Апогеем деятельности «красноармейцев» считается осень 1977 года – так называемая «Немецкая осень», когда был захвачен в заложники и убит председатель Западногерманского союза промышленников Ганс-Мартин Шляйер. Это послужило поводом к принятию в последующие годы серии жестких антитеррористических законов. В результате движение пошло на убыль, особенно после объединения Германии, когда казалось, что левые идеи потерпели глобальное поражение. В апреле 1998 года германская полиция получила официальное уведомление о самороспуске РАФ.
В то время ряд «красноармейцев» еще сидел за решеткой (Биргит Хогефельд до сих пор отбывает свой тюремный срок). Однако левый экстремизм считался уже достоянием истории. Многим казалось, что в сытом и благополучном германском обществе не могут появиться революционные романтики, равно как и любые экстремисты в принципе. Однако реальность оказалась совершенно иной.
Год сомнительных рекордов
В 2009 году в Федеративной республике было зафиксировано рекордное за всю послевоенную историю страны падение внутреннего валового продукта – на 5 процентов. Одновременно в стране произошло рекордное количество правонарушений, совершенных по политическим мотивам. В отличие от экономических показателей, здесь по сравнению с предшествующим годом наблюдался устойчивый рост – на 6,7 процента, до 33 900 случаев. При этом, хотя две трети преступлений по-прежнему приходится на долю ультраправых, в абсолютных цифрах их активность даже несколько снизилась. А вот количество правонарушений, совершенных левыми, выросло аж на 40 процентов – почти в полтора раза!
Разумеется, о захватах высокопоставленных заложников и угонах самолетов, как это было во времена «Фракции Красной Армии», речь не идет. По крайней мере, пока. Однако министр внутренних дел Ульрих де Мезьер, представивший общественности вышеуказанные статистические данные, заявил о необходимости усилить борьбу с политическими правонарушениями. В частности, законодательным путем расширить полномочия полицейских, которые, как показывает практика, чаще всего страдают от рук экстремистов. При этом он подчеркнул, что правительство собирается «в равной степени бороться с правым, левым и исламским экстремизмом», которые, по его мнению, одинаково опасны для германского общества.
Это были не пустые слова. В федеральном бюджете 2010 года на проекты по искоренению левого и исламского экстремизма предусмотрено потратить как минимум 2 миллиона евро. Ранее деньги тратились исключительно на борьбу с ультраправыми. Как именно их потратить – должны решить до конца июня представители федерации, земель и местного самоуправления после консультаций с экспертами. В мае этому же сюжету будет посвящена встреча министров внутренних дел германских земель. Федеральное министерство внутренних дел, в свою очередь, работает над новой концепцией борьбы с беспокойными леваками. По данным журнала «Фокус», планируется значительно увеличить численность персонала Федерального ведомства по охране конституции, спецслужбы, главная задача которой заключается как раз в борьбе с политическим экстремизмом. «Правительство должно изучить вопрос о том, насколько существующие программы по борьбе с экстремизмом адекватны угрозе левого экстремизма» - заявил Штефан Рупперт, депутат бундестага от Свободной демократической партии, входящей в правящую коалицию.
Разумеется, данные статистики не могли не стать оружием в политической борьбе. Представитель баварского Христианско-социального союза Ханс-Петер Уль обрушился с критикой на Левую партию, которая якобы значительно преувеличивает опасность правого экстремизма и одновременно поощряет леваков. Чисто политический жест, поскольку практически никаких контактов с радикалами эта партия не поддерживает, стремясь позиционировать себя как вполне респектабельную политическую силу. Кроме того, представители ХСС требуют значительного усиления борьбы с левым экстремизмом, очаги которого, по их мнению, сконцентрированы в крупных городах.
При этом в большинстве случаев старательно обходится вопрос о причинах, которые привели к активизации левых радикалов. Официально говорится о том, что их еще предстоит выяснить. Однако весьма примечателен тот факт, что ряд аналитиков предсказывал такое развитие событий уже несколько лет назад. К примеру, журналисты Марита Фолльборн и Влад Георгеску в книге «Горячая точка Германия», появившейся на прилавках почти пять лет назад, говорили о грядущей волне насилия, считая ее причинами растущее имущественное расслоение в ФРГ и формирование в стране целого ряда «параллельных обществ». Это - проблемы, которые не решаются увеличением численности полицейских и расширением их полномочий, поэтому весьма вероятно, что решать их никто и не будет, ограничившись борьбой с симптомами, а не с причиной недуга. Насколько эффективна такая борьба, демонстрирует пример германских неонацистов, активность и влияние которых в Германии рубежа тысячелетий только нарастают. Неспособность государства эффективно действовать против ультраправых является, к слову сказать, еще одной из причин, заставляющих левых радикалов усиливать свою активность.
«Враг стоит справа»?
Однако суть разгоревшейся в Федеративной республике дискуссии заключается не только в вопросе об «опасности слева» и борьбе с ней как таковой. Существует куда более важный вопрос: можно ли ставить правых и левых экстремистов на одну доску? Представляют ли два враждебных полюса одинаковую опасность для республики, или требуется более дифференцированный подход?
Проблема эта совсем не нова. Одним из роковых для Веймарской республики был вопрос о том, кто в конечном счете опаснее: коммунисты или национал-социалисты? «Враг стоит справа!» - звучала знаменитая фраза канцлера Йозефа Вирта, сказанная им после убийства германского государственного деятеля Вальтера Ратенау правыми экстремистами. Однако большинство германских политиков и бизнесменов были склонны придерживаться прямо противоположного мнения. Итогом стал приход к власти Гитлера.
Казалось бы, уже один этот факт, а также его непосредственные последствия для страны и всего мира, должен был приучить германских политиков к мысли о том, что главную опасность таит в себе правый экстремизм. Тем более если учесть громогласные заявления с осуждением нацистского прошлого, звучащие по поводу и без. Однако практика показывает, что заявления – это одно, а реальная политика – совсем другое. И часто ультраправые рассматриваются центристскими политиками как более предпочтительный партнер по сравнению с левыми – даже если эти левые не являются радикалами. Яркое свидетельство тому – ситуация в органах местного самоуправления некоторых германских земель, где христианские демократы предпочли блокироваться с национал-демократами, но не идти на уступки социалистам. Можно вспомнить и недавние события в Дрездене, где городские власти не только не сделали ничего для предотвращения крупнейшей в Европе ультраправой демонстрации, но даже не нашли слов благодарности для левых объединений, сорвавших неонацистское шествие.
Но, может быть, когда речь идет о преступлениях, действительно не имеет значения, совершены они леваками или скинхедами? Более подробная статистика четко показывает, что это не так. Единственное в 2009 году убийство по политическим мотивам было совершено именно ультраправыми, его жертвой стала иммигрантка из Египта. Убийцей стал, к слову сказать, немецкий переселенец из России. Отметим, что это была уже сто сороковая жертва правых радикалов за последние два десятилетия; за это же время ни один человек не лишился жизни по вине ультралевых. Ранения различной степени тяжести получили около 2000 человек, почти в 40% в роли правонарушителей выступали левые. Однако если от рук леваков страдали в основном правые экстремисты и представители сил правопорядка, то основная категория жертв неонацистов – это иммигранты. Причем ультраправые вряд ли рискнут атаковать, к примеру, большую группу турецкой молодежи в турецком квартале; объектами их нападений становятся в основном одиночки, не имеющие шансов дать эффективный отпор.
«Нельзя говорить об одинаковой угрозе слева и справа, - считает исследователь из Технического университета Берлина Михаэль Кольштук. – Среди правонарушений, совершаемых ультраправыми, доминируют тяжкие преступления, более опасные и с точки зрения государственной безопасности». Ему вторит комментатор газеты «Тагесцайтунг» Вольф Шмидт, который говорит о явственном «смещении дискурса»: «Христианские демократы таким образом ретушируют опасность, исходящую от неонацистов». Причина тому – не только желание отвлечь внимание от неспособности государства справиться с ультраправой угрозой. Похоже, многие германские политики, как и в двадцатые годы, в глубине души уверены в том, что настоящий враг стоит слева.
