Цитата:
В последние дни января 1918 года страна разделилась на два противоположных лагеря: север и большая часть центральной Финляндии были под контролем белых, в южной части преобладало влияние красных. Количество ставших под ружье с той и другой стороны в ходе воины менялось. На стороне красных сражалось около 5 тысяч русских, преимущественно в качестве командиров, инструкторов и артиллеристов. Это были солдаты и офицеры русских воинских частей, располагавшихся на территории Финляндии. (То, что на ее территории, несмотря на признание независимости, продолжали оставаться русские войска было связано с тем, что Россия находилась еще в состоянии войны с Германией и угроза нападения последней с севера на Петроград продолжала существовать). Что касается белой гвардии, то ее качественному усилению способствовало прибытие в феврале из Германии более 1000 финских егерей, проходивших там военную подготовку, а затем принявших участие в Первой мировой войне на стороне Германии. Имевшие боевой опыт, егеря возглавили различные воинские подразделения, стали инструкторами… Поддержку белой гвардии оказывал и прибывший из Швеции батальон добровольцев, так называемая «Черная бригада». В отличие от красных, войска белых были лучше обучены, хорошо вооружены и экипированы.
Революционное правительство в Гельсингфорсе не предвидело ряда серьезных проблем: способности белой Финляндии организовать военное сопротивление, нестабильности помощи красных из России и военной интервенции кайзеровской Германии в поддержку белых. Собственно говоря, восстание было обречено на поражение уже спустя три недели, когда немецкие войска, пройдя Польшу, Украину и Прибалтику, достигли Нарвы (18 февраля). Брест-Литовский мир, заключенный 3 марта, вынуждал Ленина предоставить красных финнов их судьбе и ускорить демобилизацию 40 тысяч русских солдат, остававшихся в Финляндии с царских времён. Русский Балтийский флот покинул Гельсингфорс, в то время как 10 тысяч хорошо вооружённых немецких солдат высадились в Гангё с целью захвата красной столицы Финляндии.
Красная Финляндия, занимавшая всю южную индустриальную часть страны с населением примерно полтора миллиона, просуществовала три с половиной месяца.
Сначала финской Гражданской войны в январе 1918 года русофобия в Финляндии (точнее в Белой ее части) принимает наиболее радикальные формы. Во время гражданской войны в Финляндии за разжигаемой русофобией, стояло желание белых сделать русских козлами отпущения за все жестокости и тем самым обосновать собственные идеи, по психологическим причинам жестокую правду о братоубийственной войне пытались замаскировать якобы идеологической борьбой в защиту западной культуры от русских, объявленных заклятыми врагами. Без внешнего врага поднять массы на войну было бы сложно. Иными словами, белым в Финляндии требовалась какая-то внешняя угроза, чтобы отвлечь собственное население от тех глубоких политических и социально-экономических проблем, которые привели финское общество к расколу и войне.
И такой угрозой была объявлена Советская Россия и в частности — русские войска, которые еще не были выведены с территории Финляндии после получения ей независимости, а в общественное сознание финнов начала активно внедряться мифологема «освободительной войны» против России, которая должна была подменить собой реальную гражданскую войну, хотя в действительности русские войска не несли никакой угрозы финской независимости, а вся помощь РСФСР красным финнам свелась к тайным поставкам оружия и идеологической поддержке. В итоге ненависть к русским в этот период вылилась в Финляндии в открытые этнические чистки. Русские подвергались уничтожению безотносительно того, служили ли они добровольцами в Красной гвардии, или были сочувствовавшими белым гражданскими лицами.
Однако больше всего в истории этого восстания потрясает та карательная кампания, которую белые развернули после своей победы. Финский исследователь Марко Тикка в своей книге «Время террора» («Terrorin aika», 2006) смог указать на то, что после падения Таммерфорса] в начале апреля 1918 г. финское правительство, хотя и неофициально и как бы против своей воли, уступило требованиям армии и белой гвардии организовать военно-полевые суды, что противоречило финским законам и существующей практике. В 2004 г. государственная историческая комиссия «Жертвы войны в Финляндии» сообщила, что за короткий период (весна-лето) этой кампании расстрелы совершались с редко снижаемой интенсивностью ― было казнено почти 10 тысяч человек. Суды проходили за закрытыми дверями. Многие десятилетия сведения о том, кто кого осуждал на смерть и почему, сохранялись только устно и неофициально.
Всего было арестовано свыше 80 тысяч человек, почти три процента населения страны, из которых 75 тысяч были посланы в спешно организованные лагеря, где заключённым не хватало места, воды, еды и медицинской помощи. Из-за плохих условий умерло 13 500 человек, то есть 15 процентов заключённых. В худшем из лагерей, в Экенесе, где содержалось около 9 тысяч заключенных, умерло 30 процентов ― столько же, сколько в японских лагерях во время Второй мировой войны. После гражданской войны Финляндия испытывала острую нехватку продовольствия, а летом 1918 г. в Скандинавии началась эпидемия «испанки». Однако причина той поспешности, с которой расправлялись с заключёнными, крылась прежде всего в равнодушии к их судьбе со стороны правительства, риксдага и руководства армии.
Уже в феврале 1918 г. белое финское правительство постановило устроить лагеря, намереваясь предать суду всех, кто каким-либо образом принимал участие в восстании или проявлял симпатии делу красных. В мае 1918 г., после завершения гражданской войны, финский риксдаг, в котором социал-демократы занимали 92 из 200 мест, решил продолжать свою работу, несмотря на то что только одному члену парламента от Социал-демократической партии было позволено остаться. Остальные 91 человек были казнены, заключены в тюрьму или бежали из страны. Этот «куцый парламент» в конце мая принял правительственный закон о введении по всей стране системы судов над «государственными преступниками». Было создано 144 таких суда, перед которыми предстали свыше 75 тысяч человек. Многие были отправлены на принудительные работы, пятистам был вынесен смертный приговор (125 приговоров были приведены в исполнение), и почти 60 тысяч оказались лишены гражданских прав.
В общем, чтобы обеспечить работу судов над «государственными преступниками», потребовался весь юридический корпус страны. До этого в работе сотен военно-полевых судов принимали участие несколько тысяч человек, часто судьи, полицейские, домовладельцы и мелкие хозяева. В 2006 г. финский исследователь Аапо Роселиус в своей книге «По следам палачей» смог указать, что в 1918 г. по меньшей мере 8 тысяч человек принимали участие в расстрелах. Таким образом, значительное число людей делало то, что, как многие из них знали, шло вразрез с фундаментальными нормами права. Однако они рассчитывали на защиту финского государства.
В Таммерфорсе после его взятия белыми 6 апреля 1918 г. было уничтожено около 200 русских, в том числе белых офицеров, число казненных русских в Выборге 26–27 апреля оценивается в 1000 человек (абсолютное большинство которых не принимало никакого участия в гражданской войне), в том числе женщин и детей.
Так, в далеко не полном, содержащим всего 178 фамилий, списке убитых в Выборге русских, хранящемся в ЛОГАВ, содержатся сведения об Александре Смирнове (9 лет), Касмене Свадерском (12 лет), Андрее Чубрикове (13 лет), Николае и Александре Наумовых (15 лет) и т. д. Под горячую руку белофиннов попали и некоторые поляки, которых расстреливали, вероятно, спутав с русскими (причем подобные «ошибки» случались и в других местах: например, один принятый за русского поляк был убит в Ууси Каарлепюю).
Один из русских эмигрантов, живших в то время недалеко от Выборга, так описывал происходившее в городе: «Решительно все, от гимназистов до чиновников, попадавшиеся в русской форме на глаза победителей пристреливались на месте; неподалеку от дома Пименовых были убиты два реалиста, выбежавшие в мундирчиках приветствовать белых; в городе убито 3 кадета; сдавшихся в плен красных белые оцепляли и гнали в крепостной ров; при этом захватывали и часть толпы, бывшей на улицах, и без разбора и разговоров приканчивали во рву и в других местах. Кого расстреливали, за что, все это было неизвестно героям ножа! Расстреливали на глазах у толпы; перед расстрелом срывали с людей часы, кольца, отбирали кошельки, стаскивали сапоги, одежду и т. д. Особенно охотились за русскими офицерами; погибло их несть числа и в ряду их комендант, интендант, передавший перед этим свой склад белым, и жандармский офицер; многих вызывали из квартир, якобы для просмотра документов, и они домой уже не возвращались, а родственники потом отыскивали их в кучах тел во рву: с них оказывалось снятым даже белье».
Сведения об ужасах доходили и до жителей, близлежащих к Выборгу населенных пунктов. Об этом, в частности, рассказал на страницах своего дневника библиограф, писатель Сергей Минцлов, проживавший в то время в своем имении, в деревне Кямяря (находилась в 7-ми километрах от одноименной железнодорожной станции, ныне ст.Гаврилово). Вот некоторые выдержки из его «Дневника»:
«17/ 30 апреля. Приезжие рассказывали о взятии Выборга: убитых с обеих сторон насчитывают 6000 человек. Подробности пока неизвестны, знаем только, что сдавшаяся русская солдатня перебита вся до единого…
22апреля/ 5 мая. …В Выборге жизнь входит в нормальную колею: комендант издал указ, воспрещающий под страхом кары самовольное убийство кого бы то ни было в домах и на улицах. Вызван он тем, что белогвардейцы чинили свои расправы не только на улицах, но врывались и в дома, вытаскивали оттуда наравне с мазуриками русских офицеров и убивали на месте, несмотря на полное отсутствие какой- либо вины… У живущего в Выборге генерала убито таким образом трое сыновей, недавно произведенных в офицеры. Всех же
русских, не причастных к финской междоусобице, погибло около 300-т человек…
24 апреля / 7мая. …Цифру истребленных русских насчитывают за восемьсот… Было несколько случаев сумасшествия среди финнов, видевших картину избиений в Выборге…
2/ 15мая. Вчера жена ездила в Выборг искать провизию… Пименовы, у которых побывала жена, рассказали о творившемся за эти дни. Записанные мною рассказы о бойне русских и пленных красных оказались не преувеличенными:
решительно все — от гимназистов до чиновников, попадавшиеся в русской форме на глаза победителей — пристреливались на месте. Неподалеку от дома Пименовых были убиты два реалиста, выбежавшие в мундирчиках приветствовать белых. В ' городе убиты три кадета. Сдавшихся красных белые оцепляли и гнали в крепостной ров; при этом захватывали и часть толпы, бывшей на улицах, и без разбора и разговоров приканчивали во рву и в других местах… Перед расстрелом срывали с людей часы, кольца, отбирали кошельки, стаскивали сапоги, одежду и т.д. Особенно охотились за русскими офицерами; погибло их несть числа… Многих вызывали из квартир, якобы для просмотра документов, и они домой уже не возвращались, а родственники потом отыскивали их в кучах тел во рву; с них оказывалось снятым даже белье. В дело избиения русских вмешался наконец… английский консул Фриск — и принял их под свое покровительство… Мертвых, собранных по городу, наваливают на возы кучами и свозят к общим могилам…
9/22 мая. …по моим сведениям, полученным от русской колонии, убито только одних офицеров сто двадцать человек…»
События в Выборге вызвали широкий резонанс в России. Советское правительство 13 мая обратилось к германскому послу В. Мирбаху с просьбой о создании совместной комиссии для расследования убийств русских жителей Финляндии. При этом происшедшее в городе описывалось следующим образом: «Здесь происходили массовые расстрелы ни в чем не повинных жителей русского происхождения, совершались чудовищные зверства над мирным русским населением, расстреливались даже 12-летние дети. В одном сарае в Выборге, как передавал свидетель, последний видел 200 трупов в том числе русских офицеров и учащихся. Жена убитого подполковника Высоких рассказывала свидетелю, что она видела, как уничтожаемые русские были выстроены в одну шеренгу и расстреляны из пулеметов. По словам свидетелей, общее число убитых за два дня доходит до 600 человек. После занятия Выборга белогвардейцами группа арестованных русских подданных, числом около 400 человек, среди которых находились женщины и дети, старки и учащиеся, были приведены к вокзалу; посоветовавшись между собой минут 10, офицеры объявили им, что они приговорены к смертной казни, после чего арестованные были отправлены к Фридрихсгамским воротам на «валы», где их и расстреляли из пулеметов; раненых добивали прикладами и штыками, происходило настоящее истребление русского населения без всякого различия, истреблялись старики, женщины и дети, офицеры, учащиеся и вообще все русские». Немало возмущения описанные выше факты вызвали и в рядах русского Белого движения, в результате чего многие его лидеры выступили позднее против обсуждавшихся проектов совместного с финнами похода на Петроград армии Юденича. Морской министр Северо-Западного правительства контр-адмирал В.К. Пилкин писал в 1919 году своему коллеге в правительстве Колчака контр-адмиралу М.И. Смирнову: «Если финны пойдут [на Петроград] одни, или хотя бы с нами, но в пропорции 30 тысяч против трех-четырех,— которые здесь в Финляндии, то при известной их ненависти к русским, их характере мясников…они уничтожат, расстреляют и перережут все наше офицерство, правых и виноватых, интеллигенцию, молодежь, гимназистов, кадетов — всех, кого могут, как они это сделали, когда взяли у красных Выборг». Того же мнения придерживался и один из лидеров антибольшевистского петроградского подполья В.Н. Таганцев: «Никто из нас не хотел похода финляндцев на Петроград. Мы помнили о расправе над русскими офицерами заодно с красными повстанцами». Причем, по мнению историка Т. Вихавайнена, подобные взгляды на судьбу Петрограда в случае взятия его финнами «имеют под собой основание и в смысле опыта 1918 г., и в тех планах, которые вынашивались в экстремистских кругах «активистов».
Преследованиям подвергались и финские женщины, имевшие связь с русскими: им остригали волосы, рвали на них одежду, а в некоторых местах даже обсуждали возможность их клеймения каленым железом. В местечке Корсняс подобную экзекуцию в последний момент предотвратил местный священник. Проблемы чистоты нации вообще, судя по всему, весьма беспокоили финское общество: когда в 1921 году в Финляндию эвакуировались участники Кронштадского восстания, финская пресса резко выступила против размещения беженцев в сельской местности, опасаясь, что русские смешаются с местным финским населением. В результате кронштадтцы были размещены в нескольких лагерях с весьма строгими условиями содержания: границу лагеря запрещалось покидать под угрозой расстрела, общение с местными жителями также было строго запрещено.
Во время войны с белофиннами в 1939-40 г., несмотря на массовость финской пропаганды, белому генералу Маннергейму красноармейцы не верили. Слишком глубокой была народная память о событиях в Финлядии в 1918 г.
Брехня сопровождала Финляндию все время, вплоть до окончания Великой Отечественной войны. Начиная от листовок и заканчивая подсчетами собственных потерь в Зимней войне.
Образцы брехливых финских листовок времен войны с белофиннами
