Цитата:
Это стоит прочесть, обдумать и понять наконец всем.
Определение "нации" Сталин дал еще в 1913 году; его так никто и не оспорил толком, оно верное.
Украинцы - сложившаяся нация, и неважно, у кого какая фамилия и кровь, кто говорит на русском, а кто на мове.
Нет никакой "гражданской войны". Есть Третья Отечественная.
И сколько бы нас ни упрекали, что напали первыми, это не так по факту (Украина начала массированную артподготовку 18-го февраля) и по сути проблемы. Мы, как верно сказал тот же Сталин по схожему поводу - все просрали.
Поэтому решать проблему так трудно. Но - надо.
***
Сергей Бережной
вчера в 21:27
***
«Языки» совсем не такие разговорчивые и покладистые, как в «телеящике». Толпами и строевым шагом в плен не торопятся, во всяком случае на Купянском направлении. Там вялотекущая позиционка с тупой арт долбёжкой, поэтому пленные из разряда небывалого везения разведгруппы отморозков.
Взятые ночью «языки» оказались, основном, с Левобережья, какие-то обездоленные, безысходные, зачуханно-серые, но всё-таки разные.
Лет до 30-35 твердолобые, нас ненавидят люто и прежде всего потому, что мы напали на них и порушили жизнь. Какая она, жизнь-то, была они толком и объяснить не могут – серая, привычно под самогонным кайфом или наркоты, работа от случаю к случаю и мечта о европейском рае. Причём исключительно для них, потому что они избранные, они - супернация. Счастья лишили русские. Такие «языки» в плен не торопятся; даже когда автомат втыкаешь в живот, то изображают бессмертных, пока не получат прикладом по голове.
«Середняки» тоже радости не выказывают, руки вверх тянут неохотно, но всё же с понятием: война с Россией бесперспективна, так уж лучше в плену отсидеться. Разговаривают не очень охотно, безынициативно, но обстоятельно.
Мужики в годах после 50-ти руки тянут вверх охотно, костерят власть, американцев, жидов, богатеев, хотят домой – истосковались по работе. Таким только покажешь стволом направление и сами вприпрыжку топают к нашим позициям.
Но эта градация условная.
Взяли харьковчанина, бывшего футбольного фаната. Молодой, меньше тридцати. Весь в наколках: на шее эсэсовские молнии, по телу и рукам руны славянские, на икре правой ноги - коловрат, левой – свастика. В голове такая же мешанина. Думать отказывается напрочь – судя по всему уже нечем, мозг вытравлен начисто. Мужики сожалеют, что поторопились притащить его в штаб: таких обычно дальше лесополки не ведут.
Второй – полтавчанин, под семь десятков годочков. Крепкий, мосластый, на вид как минимум лет на десять моложе. Мастер спорта по вольной борьбе. Советскую власть ненавидит животной ненавистью. За голодное детство – семья жила бедно. За то, что высот никаких не достиг. За то, что колбасы ел мало. Мясо ел, да колбасы хотелось, но она была в дефиците. Когда ему сказали, что зря не кончили его там, глаза полыхнули ненавистью. Ему всегда было плохо, а все потому, что хотел всего и сразу, да только работать для этого - извини–подвинься. Сгорал от зависти, переросшей в ненависть, которая и опрокинулась на русских.
Разные они, вроде и по-русски говорят чисто, не на суржике, а тем более не на смеси австрийско-мадьярско-польского, именуемого украинским, но от нас ментально отличаются.
