К юбилею создания термоядерного оружия

[skroznik]

"Первый успех программы Курчатова-Харитона стал решающим фактором, убедившим Сталина не осуществлять уже запланированных мер против сообщества российских физиков, которые привели бы к уничтожению современной физики в России, а над физикой действительно нависала угроза "чистки", подобной той, что произошла в области генетики, не будь первый российский эксперимент столь успешен...

Харитон заслужил и сохранил уважение практически всех своих коллег и является, пожалуй, единственным крупным физиком, о котором можно утверждать подобное. Его исключительная честность отмечалась даже теми, кто имел мало причин для восхваления основателя и технического руководителя Арзамасской лаборатории в течение почти полувека.".

Эдвард Теллер,
"отец" американской водородной бомбы, 17 января 1995 года выдвинул Юлия Харитона на присуждение премии Энрико Ферми.

[skroznik]

Как указывал сам академик Харитон, детонация обычной, химической, взрывчатки, содержащейся в ядерном заряде, "при ударах и пожарах, связанных с авариями, может привести даже без ядерного взрыва за счет рассеяния распыленного плутония, содержащегося в одном заряде, к образованию зоны, непригодной для проживания, около 100 квадратных километров..."

Эти аргументы 87-летний ученый приводил в обращении к президенту СССР М.С. Горбачеву, а поводом стало глубокое беспокойство за судьбу и состояние ядерно-оружейного комплекса в годы перестройки, экономической и политической дезинтеграции союзного государства.

"Считаю себя обязанным доложить, - пишет Ю.Б. Харитон Президенту, - что в связи с надвигающейся потерей зрения и чрезмерным возрастом я, возможно, могу в близкое время потерять работоспособность. Я не считаю себя вправе уйти, не обратившись к Вам..."

Гипотетические опасности, которые обрисовал ученый Президенту, имели под собой реальную основу. Инциденты с ядерным оружием, в том числе весьма опасные, случались, как теперь выясняется, не только в Соединенных Штатах.

8 сентября 1977 года при проведении регламентных работ на ракетном комплексе атомной подводной лодки К-417 Тихоокеанского флота из-за ошибки оператора создалось критическое давление в одной из пусковых установок. Из разрушенного корпуса межконтинентальной баллистической ракеты Р-29 началась утечка компонентов топлива, а ядерная боеголовка поднявшимся давлением была оторвана и выброшена в море у берегов Камчатки. Лишь через несколько недель, с большими материальными затратами удалось найти и поднять со дна аварийный боевой блок мегатонного класса. После консультаций со специалистами ВНИИЭФ, в том числе непосредственно с академиком Харитоном, было решено отказаться в целях безопасности от транспортировки аварийного блока к месту утилизации, а "нейтрализовать" и надежно захоронить его в безлюдном месте на самой Камчатке. Что и было сделано.

Примерно к тому же временному отрезку, что и обращение к Горбачеву, относится письмо, направленное академиком Харитоном в США, в Мемориальный комитет Роберта Оппенгеймера - руководителя работ по созданию ядерного оружия в США (Манхэттенский проект). Его последние строки по сути стали завещанием всем нам - ныне живущим:

"Сознавая свою причастность к замечательным научным и инженерным свершениям, приведшим к овладению человечеством практически неисчерпаемым источником энергии, сегодня, в более чем зрелом возрасте, я уже не уверен, что человечество дозрело до владения этой энергией. Я сознаю нашу причастность к ужасной гибели людей, к чудовищным повреждениям, наносимым природе нашего дома - Земле. Слова покаяния ничего не изменят. Дай бог, чтобы те, кто идут после нас, нашли пути, нашли в себе твердость духа и решимость, стремясь к лучшему, не натворить худшего".

[skroznik]

Бруно Понтекорво, жил с 1950 года до своей смерти в 1996 г. то в Москве, то в Дубне. Лет за тридцать до смерти он рассказывал, что однажды заблудился в окрестностях Дубны и добрался до дому только подъехав на тракторе. Тракторист, желая быть любезным, спросил: "А чем вы там в Институте в Дубне занимаетесь?'' Понтекорво честно ответил: "Нейтринной физикой''.

Тракторист был очень доволен беседой, но заметил, похвалив русский язык иностранца: "Все же у Вас сохраняется некоторый акцент: физика не нейтринная, а нейтронная!''

Рассказывая в Италии эту историю, Понтекорво добавил: "Я надеюсь дожить до того времени, когда в России уже никто не будет путать нейтрино с нейтронами!''

Сейчас мы можем уже сказать, что предвидение Понтекорво исполнилось: теперь уже никто не знает не только что такое нейтрино, но и что такое нейтрон!