Отечества достойнейшие дети

[skroznik]

Несколько лет назад Божьей Искрой на севастопольском форуме была создана отличная тема - "Отечества достойнейшие дети". Но форум переехал на новый движок и практически все (не только это тема) кануло в лету. Нынче у них совсем иные проблемы (детская болезнь левизны в коммунизме).

В той теме приводились биографии выдающихся людей России, многих из которых мы умудрились уже изрядно подзабыть. Мне кажется неплохо основать и здесь такую тему. К чему и призываю участников форума.

Но сам я уже осознал что просто биографиями не обойтись. Ну чисто для примера. Приводить биографию Королева - бессмысленно, ибо существует подробнейшая монография его жизни и деятельности, написанная Ярославом Головановым. И не только им. Поэтому логичней в таких случаях выделять отдельные вехи из его жизни и творчества. В других случаях великих творений нашего народа авторов этого творения привести невозможно - там их много. Ну например - Институт в Дубне. Логичней писать просто об Институте - упоминая в контексте выдающихся людей в этом поучавствоваших.

[skroznik]

Петр Леонидович Капица

Часть I



Капица Петр Леонидович
(1894 - 1984)

Петр Леонидович Капица родился 8 июля 1894 года в морской русской крепости Кронштадте. Его отец был царским генералом-строителем и являлся одним из создателей фортификационных флотских сооружений. Мать – известная сказочница. Я лично помню детские книжонки, где редактром или автором была Ольга Капица – это она. У него был родной брат – Леонид. В дальнейшем в Первую мировую мировую войну они оба воевали на фронте. Петр Капица был шофером на санитарной машине – имел награды за храбрость на фронтовой линии.

Но до войны Петр был безжалостно изгнан из гимназии за полную неспособность к греческому языку. Нелюбовь к ним он стойко сохранил на всю жизнь. По-настоящему образование Петр Капица получил в Петроградском политехническом институте, где физическим кабинетом заведовал Абрам Федорович Иоффе. Годы учебы совпали с голодом и холодом. Плюс революция… Все трудности молодые люди переносили вместе под руководством своего учителя Иоффе. Как потом оказалось – это был ОЧЕНЬ примечательный круг людей – оттуда вышла вся советская физика. Все достижения промышленности в годы войны были сделаны именно этими молодыми людьми. Без всякого преувеличения можно сказать что без их активнейшего участия в создании оборонной техники и промышленности наша Победа была бы просто невозможна. Их вклад в решение атомной и водородной проблемы в послевоенные годы вообще определяюще велик, они буквально в прямом смысле спасли нашу страну. Там были такие молодые люди как Семенов (нобелевский лауреат), Курчатов (руководитель ядерной лаборатории N2), Харитон, Лейпунский (руководитель ядерной лаборатории N1)… В дальнейшем эту же школу прошло более молодое поколение наших выдающихся физиков (в основном из круга Ландау). Но это было еще впереди…

В Кронштадте Петр познакомился с Надеждой Черносвитовой – своей будущей женой. И даже ездил за ней в Китай, когда она уехала туда с семьей своих родителей. Вскоре после свадьбы у них родился ребенок и затем второй (в 1918 году)…



Бюст, установленный на Родине Петра Леонидовича в Кронштадте. В те годы всем дважды героям ставили бюсты (по закону). Капице предложили установить в Ленинграде - мол многомиллионный город... Капица наотрез отказался от ленинградского варианта.

В это голодное время Петр Леонидович близко сходится с Николай Николаевичем Семеновым, дружба с которым пройдет у них через всю жизнь. Даже институты в Москве у них будут рядышком, что называется через забор. А тогда два будущих нобелевских лауреата отчаянно голодали и холодали и однажды Петру Леонидовичу захотелос как-то скрасить то унылое существование. Тем более что в руки пришел некий локальный зароботок. Он решил уговорить художника Кустодиева написать его портрет с Семеновым. Кустодиев отпирался и говорил что он пише только портреты знаменитостей... Тогда Капица сказал что ему непременно надо написать портрет знаменитостей не НАСТОЯЩИХ, а БУДУЩИХ... Кустодиев согласился это сделать за одного петуха и пол-мешка картошки...

Впрочем Кустодиев сразу распознал в Капице будущую знаменитость и сказал что будет писать его портреты каждые пять лет. Через пять лет появился следующий портрет Петра Леонидовича...

Под руководством А.Ф. Иоффе, первым в России приступившего к исследованиям в области атомной физики, Капица вместе со своим однокурсником Николаем Николаевичем Семеновым разработал метод измерения магнитного момента атома в неоднородном магнитном поле. Это знаменитый и теперь классический опыт Штерна-Герлаха. Просто тогда о работе молодых людей никто не узнал... А в 1921 г. это проделал Отто Штерн.

Но в общем, даже с учетом войны, – обычное начало биографии, ничего особо примечательного.

Важным в понимании судьбы Петра Капицы является тот факт, что свою жизнь Петру Леонидовичу пришлось начинать сначала трижды (!) – он сам так однажды сказал.

Первый раз это случилось в 1918 году. В январе в голодном и холодном Петрограде в течение 18 дней у Капицы умирает отец, жена и двое детей… Катастрофа кажется неминуемой. Близкие говорили что Петр трижды хотел покончить счеты с жизнью… Удержали его друзья из Политеха и лично А.Ф. Иоффе. И тем не менее вернуться в то время в нормальную жизнь Петр Капица не смог – он просто ходил как тень по институту…

В это время Иоффе обращается к Ленину с просьбой подписать письмо для поездки на стажировку трех молодых выпускников Петроградского Политеха в ведущую лабораторию Англии на стажировку. Ленин такое письмо подписывает.Капица, Харитон и Синельников выезжают в Англию (1921 год). Однако Капицу долго не впускают. Европа всячески отгораживает себя от большевистской заразы. Наконец въезд дают, но не впускают в лабораторию к Резерфорду, в лабораторию которого Петр Капица и направлен на стажировку. Лорд Резерфорд без обиняков заявляет, что у него занимаются наукой а не производством революции и молодому человеку нечего тут делать. Увещевания Капицы что он собственно ради науки сюда и приехал на Резерфорда ровным счетом никак не действуют. В конце концов Капица задает Резерфорду вопрос: “А какова точность ваших экспериментов?” Удивленный лорд удивленно бубнит себе под нос что что-то в районе 10 процентов… Тогда Капица произносит следующую фразу: “Значит при численности сотрудников в вашей лаборатории в 30 человек Вы меня просто не заметите…” Резерфорд выругавшись как новозеландский фермер (откуда он и был сам родом) согласился принять Капицу с испытательным сроком. При этом он заявил "нахальному русскому” что у них все поступающие в лабораторию должны пройти минимальный лабораторный практикум и сделать его надо не более чем за два года. Капица сделал его за две недели… С этого момента Резерфорд начинает наблюдать за Капицей лично. Пройдет еще не более года и Петр Капица станет любимым учеником лорда Резерфорда на всю жизнь. До самой смерти Резерфорда они поддерживали между собой теснейшие научные и человеческие отношения, свидетельсво которым их многочисленные письма друг к другу, счастливо сохранившиеся и теперь опубликованные.

Портрет будущих нобелевских лауреатов Капицы и Семенова в голодном Петрограде...
_____________________________________________________

Петр Леонидович в начале английского периода своей жизни

В Кэмбридже обстановка изменила настроение и состояние Капицы в корне – он сперва с головой ушел в научную работу, а затем началось его полное возвращение к нормальной человеческой жизни. Он приобретает себе мотоцикл, на коотором распугал весь Кэмбридж, гоняя на скорости 90 миль/час. Однажды на полной скорости он вылетел с мотоцикла в кювет и чудом остался жив. Но сильно повредил правую ногу - с тех пор он до конца жизни ходил с палочкой.

C головой Петр Леонидович окунается в английскую историю и литературу. Хотя друзья просят его не употреблять при женщинах выражений Резерфорда – по крайней мере пока он не освоит тонкостей английского языка. Он приобретает себе машину и начинает строить собственный дом – благо всяких премий у него в избытке. Экспериментатором он был что называется от бога (по выражению Резерфорда, который очень ревнительно относился к экспериментаторам). Его часто приглашали к себе различные фирмы, для того чтобы он дал им консультации по проектированию различных машин. Одна швейцарская фирма была раздосадована срывом сроков постаки крупного элетромотора и пообещала Капице премию в 1000 швейцарских франков, если он разберется в причинах неработы движка. Капица походил вокруг двигателя минут пять, затем попроси молоток и со всей силы ударил по коренному осевому подшипнику. Мотор заработал… Правда фирма все же запросила у него объяснений – за что он взял целых 1000 франков? Капица ответил: «Один франк за удар и 999 – за то что знал куда ударить”.

Но главным все же оставалась его научная работа. И здесь Капица произвел нечто, до чего даже Резерфорд не додумался. Он организовал Капица-клуб, собрание научной общественности Кэмбриджа раз в неделю по средам – в Резерфордовской лаборатории. На этих собраниях обсуждались самые различные вопросы развития не только науки (причем необязательно физики), но и исскуства и литературы. Эти собрания получили быструю и дикую популярность в Англии и посещались самыми именитыми английскими особами вплоть до премьер министров. На обсуждении научных же вопросов физики, побывали буквально все киты мировой науки – Эйнштейн, Бор, Гайзенберг, Паули, Дирак… исключений из ряда великих мира сего я просто не знаю.

Когда Капица вернулся в СССР, то эти заседания продолжались по средам в капицынском Институте физических проблем (на Воробьевых горах), но уже не имели международной популярности в силу закрытости в те годы въезда иностранным ученым в Советский Союз. Но в развитии советской физики они сыграли самую выдающуюся роль.



Капица в Резерфордовской лаборатории в Кэмбридже (1925), но уже со своей установкой для получения самых сильных в то время магнитных полей. В этот момент в лаборатории Резерфорда стало тесно...

Экспериментальным установкам Капицы в лаборатории Резерфорда становится тесно и сэр Эрнст Резерфорд убеждает английское правительство построить самую большую лабораторию в Англии (теперь это знаменитая Мондовская лаборатория) для экспериментов Капицы по сверхвысоким магнитным полям. Такая лаборатория была построена, и 3 февраля 1933 г. состоялось ее торжественное открытие. От имени Кембриджского университета лабораторию "принял" в дар от Королевского общества канцлер университета, лидер консервативной партии Англии, бывший премьер-министр страны Стенли Болдуин. На следующий день ведущие английские газеты поместили подробные репортажи об этом важном событии научной жизни, а "Тайме" опубликовала полный текст речи Болдуина: "Мы счастливы, что у нас директором лаборатории работает профессор Капица, - сказал он, - так блестяще сочетающий в своем лице и физика, и инженера. Мы убеждены, что под его умелым руководством новая лаборатория внесет свой вклад в познание процессов природы" [6].

На открытии случился казус. Когда высокие гости подошли к зданию лаборатории все увидели на фасаде здания мозаику крокодила (известного художника Гилла). Все обомлели. Ибо прекрасно было известно что Капица прозвал Резерфорда крокодилом и это прозвище быстро укоренилось в Кэмбридже… У Резерфорда был очень крутой нрав и все ожидали взрыва эмоций. Резерфорд побелел от злости, но сдержался и ничего не сказал… Но когда все вошли в холл лаборатории все увидели на самом видном месте прекрасный барельеф Резерфорда, выполненный тем же художником Гиллом. Все облегченно вздохнули, и только резерфорд своим громогласным голосом заявил: “кажется этот русский считает меня не крокодилом, а ослом…” Но на этом его гнев кончился. Английская общественность по поводу этого события разделилась на два класса – одни считали поступок Капицы высшей степени обиды, которую один джентльмен может нанести другому, а другие полагали что это высшая степень обиды, которую один джентльмен может простить другому…

В настоящее время во всех художественных вузах Англии все ученики обязаны сделать рисунки как с крокодила, так и с барельефа Резерфорда – они остались в вечных достопримечательностях английской аристократии.

В апреле 1934 г. дал первую "продукцию" разработанный Капицей в собственной лаборатории новый гелиевый ожижитель, который стал в дальнейшем основой быстрого прогресса в физике низких температур (именно его и имел в виду Нобелевский комитет, когда присудил П.Л. Капице в 1978 г. Нобелевскую премию "за фундаментальные изобретения и открытия в области физики низких температур").

В это время у Капицы складываются теплые личные отношения со многими выдающимися мировыми физиками, которые потом сильно помогли нашей науке в нелегкие для нее времена. Пытаются его друзья (Чадвик, например, - открыватель нейтрона) обустроить личную жизнь Капицы и даже прочат ему в жены принцессу Англии (прошлую королеву Великобритании), но он категорически отказывается, даже не смотря на увещевания Резерфорда. Основной своей целью он считает науку и демонстрирует потрясающие личные успехи в ней…

В 1925 году его избирают членом Тринити-колледжа (Кембридж), а в 1929 году - членом Лондонского Королевского общества. У себя на родине - в СССР он в этом же году становится членом-корреспондентом Академии наук СССР.
С 1931 года Петр Кпица - член Французского физического общества (с 1935 г. - иностранный член Совета общества).

Выдающися российский математик и кораблестроитель Алексей Николаевич Крылов в 1910 году - полный адмирал флота его величества... (слева)

Капица, Крылов и Иоффе во Франции в 1922 году. (справа)

____________________________________________________

Но как-то в Кэмбридж приезжает Алексей Николаевич Крылов – выдающийся российский математик и кораблестроитель. Надо сказать что и мужеством этот человек обладал неописуемым. В те годы, когда все скрывали (в анкетных данных) свою службу в царской армии – он открыто писал в этой графе – «Полный адмирал флота его величества”…

С Алексеем Николаевичем приехала его юная дочка – Анна Алексеевна – ей тода не было и восемнадцати. Они познакомились с Петром Леонидовичем…



Алексей Николаевич Крылов со своей дочерью Анной в Париже

Анна Алексеевна потом вспоминала этот период так: “Петенька сажал меня в свой автомобиль и возил по музеям всей Англии – непрерывно мне все поясняя как гид-экскурсовод. Мы были в пути всегда вдвоем и я вообще говоря ожидала каких-то личных признаний… Но шел день за днем и ничего не менялось. На следующий день я с отцом уже должна была уезжать в Париж, и Петенька опять повез меня по музеям. И в этот раз он не сказал ничего личного... Он пришел проводить нас с отцом на вокзал и мы уехали в Париж…

Но через день Петенька объявился у нас в Париже, опять усадил меня в автомобиль и вновь начались бесконечные показы достопримечательностей Франции…
И я поняла – этот человек НИКОГДА не предложит стать мне его женой. Это должна была сделать я. И я это сделала…”

Анна Алексеевна была выдающаяся женщина, это отмечают все без исключения ее знавшие. В жизни Петра Капицы ее роль неописуема и неповторима. Петр Леонидович любил ее до последнего дня и практически никогда с ней не расставался. Cразу после свадьбы Петр Леонидович достраивает свой дом, где они с Анной Алексеевной и живут все время. Судьба этого дома уникальна – об этом несколько позже.

В Кэмбридже у Капиц рождаются два сына – Сергей и Андрей. Оба они воспитываются в английском духе, но исключительно на русскуом языке – Петр Капица никогда не собирался навсегда оставаться в Англии.

Каждый год Петр Капица ездит в СССР – навещает мать и друзей. Но в один из таких приездов случилось несчастье – кто-то (сейчас известно кто) написал закладную записку Сталину. Вернуться Капице в его лабораторию к Резерфорду на этот раз уже не позволили…

Подготовив серию экспериментов по исследованию свойств жидкого гелия, Петр Леонидович в конце августа 1934 г. отправился, по примеру прошлых лет, на родину, чтобы повидать родных и близких, принять участие в международном конгрессе, посвященном 100-летию со дня рождения Д.И. Менделеева, и посетить Харьков, где он с мая 1929 г. был консультантом Украинского физико-технического института. На обратном пути в Англию Капица собирался "прихватить" с собой А.И. Шальникова, очень одаренного ученика Н.Н. Семенова. Предполагалось, что Шальников в течение, года или двух поработает в кембриджской лаборатории Капицы, освоит гелиевый ожижитель и примет участие в низкотемпературных исследованиях. Несколько лет до этого в магнитной лаборатории Капицы на протяжении двух лет работал К.Д. Синельников, будущий директор Украинского физико-технического института. Он приехал в Кембридж летом 1928 г. "на смену" Ю.Б. Харитону (будущему Главному конструктору наших атомных и водородных бомб, академику, трижды Герою), который два года стажировался у Резерфорда в Кавендишской лаборатории по рекомендации Капицы.

Капица в качестве "научного полпреда" СССР в Англии (да и во всей Западной Европе, пожалуй) - а таковым он себя ощущал - мог очень много сделать для нашей науки (и успел, кстати, сделать немало). В сентябре 1934 г. в машинописной рукописи, озаглавленной "Основы моей научной помощи СССР", он сообщал:



Петр Леонидович и Анна Алексеевна у себя дома в Кэмбридже (1930)

"Я разрабатываю новые приборы и аппараты для научных исследований в Англии за английский счет, а когда все готово, предоставляю их СССР. При разработке, которая весьма поучительна, имею при себе учеников советских граждан, которые таким образом вполне усваивают мой опыт. Будучи действительным членом Королевского общества и профессором Кембриджского университета, я нахожусь в постоянном общении с самыми высокими деятелями науки Англии и Европы и могу содействовать командируемым за границу ученикам работать не только в моей лаборатории, но и [в] других лабораториях, что иначе было бы для них затруднительно, ибо мое содействие основано не на официальных сношениях, а на взаимных услугах и одолжениях и личном знакомстве с руководящими деятелями".

Эти доводы не были приняты во внимание советскими властями. 25 сентября 1934 г. Капицу вызвали из Ленинграда в Москву, в Совет Народных Комиссаров. Здесь ему сообщили, что отныне он должен работать в СССР и его виза на выезд в Англию аннулируется. Капица вынужден был вернуться в Ленинград, к матери, а его жена, Анна Алексеевна, уехала в Кембридж к детям одна. В письме к ней (30 апреля 1935 г.) Петр Леонидович описывает, как реагировал на эту новость Иван Петрович Павлов, с которым он был дружен: "Когда я его [Павлова] видел первый раз, он мне сказал: "Я же говорил вам всегда, Петр Леонидович, что они св[олочи], теперь вы убедились, вы вот не хотели мне верить прежде". Он был очень рад и прыгал от радости. Он не обратил внимания на то, что я был очень расстроен".

Не просто расстроен - потрясен. "Дорогой Профессор, - писал Капица Резерфорду 23 октября 1934 г., - постепенно оправляюсь от шока. Вам все уже, наверное, известно от Анны, вот почему я и не писал Вам раньше. Спасибо Вам большое за Вашу доброту и за помощь - за то, что Вы приглядываете за моими мальчиками в лаборатории".

Начинается один из самых тяжелых (может быть, самый тяжелый) периодов в жизни Петра Леонидовича. Без лаборатории, без любимой работы, так грубо прерванной, без учеников, без семьи, без Резерфорда, который всегда поддерживал его и к которому он был душевно привязан. Один на один с государством, причем государством тоталитарным и жестоким. И при полном почти отсутствии поддержки академической среды. Даже друзья-физики не понимали его отчаяния и обиды. "Меня Коля [Семенов] очень огорчает, - пишет Капица жене 28 октября 1934 г. - В разговорах он придерживается того же узкого взгляда, совсем не считается с моим душевным состоянием и мне прямо тяжело с ним (...) Я не выдержал и написал, что он больше мне не друг и прошу его ко мне не заходить больше (...) Я, конечно, очень люблю Кольку по-прежнему и почти уверен, что мы снова с ним сойдемся, когда он поймет создавшиеся условия. Пока я это сделал в целях самосохранения".

[skroznik]

Петр Леонидович Капица

Часть II

Кратко Кэмбриджский период Капицы можно подвести так:

Научный авторитет Капицы быстро рос. Он успешно продвигался по ступеням академической иерархии. В 1923 г. стал доктором и получил престижную стипендию Джеймса Клерка Максвелла. В 1924 г. он был назначен заместителем директора Кавендишской лаборатории по магнитным исследованиям, а в 1925 г. стал членом Тринити-колледжа. В 1928 г. Академия наук СССР присвоила К. ученую степень доктора физико-математических наук и в 1929 г. избрала его своим членом-корреспондентом. В следующем году К. становится профессором-исследователем Лондонского королевского общества. По настоянию Резерфорда Королевское общество строит специально для К. новую лабораторию. Она была названа лабораторией Монда в честь химика и промышленника германского происхождения Людвига Монда, на средства которого, оставленные по завещанию Лондонскому королевскому обществу, была построена. Открытие лаборатории состоялось в 1934 г. Ее первым директором стал К. Но ему было суждено там проработать всего лишь один год.



Капица в Кэмбридже (1922 год).
==============================================

Отношения между Капицей и советским правительством всегда были довольно трудными, загадочными и непонятными. За время своего тринадцатилетнего пребывания в Англии он несколько раз возвращался в Советский Союз вместе со своей женой (Анной Алексеевной Крыловой) чтобы прочитать лекции, навестить мать и провести каникулы на каком-нибудь русском курорте. Советские официальные лица неоднократно обращались к нему с просьбой остаться на постоянное жительство в СССР. Капица относился положительно к таким предложениям, но выставлял непременное условие свободы поездок на Запад. В конце лета 1934 г. Капица вместе с женой в очередной раз приехали в СССР, но собравшись вернуться в Англию, оказалось, что их выездные визы аннулированы. После яростной, но бестолковой стычки с официальными лицами в Москве Петр Леонидович был вынужден остаться в Москве, а его жене было разрешено вернуться в Англию к детям. Несколько позднее Анна Алексеевна присоединилась к мужу в Москве, а вскоре за ней приехали и дети. Резерфорд и другие друзья Капицы обращались к советскому правительству с просьбой разрешить ему выезд для продолжения работы в Англии, но результаты были нулевые.

В 1935 г. Капице предложили стать директором вновь созданного Института физических проблем АН СССР, но прежде, чем дать согласие, Капица почти год отказывался от предлагаемого поста, в качестве протеста против тоталитарной слежки, которую осуществляла за ним НКВД. Кроме того, ему фактически было предложено стать директором НЕсуществующего института. В конце концов место с трудом подобрали (у Калужской заставы) - в лесу, за городом. Капица в письме Резерфорду наивно писал что изолированное положение института видимо сохранится и в будущем. Конечно он не мог тогда и предполагать что совсем скоро это место станет чуть ли ни центром Москвы. А в то время это был пустырь, на которм валялось (по неизвестной причине) огромное количество дохлых кошек (из воспоминаний Александра Иосифовича Шальникова)... В это время Капица довольно часто ездит в Харьков и знакомится там близко с Шубниковым и Ландау. Шубников был выдающимся экспериментатором и, видимо, это и явилось причиной, по которой он не нашел общего языка с Петром Леонидовичем.



Петр Леонидович (пятый слева) в лаборатории Шубникова (третий справа) в Харькове (1934 год). Первый слева - Ландау.
===============================================

C самого начала, начиная со стороительства здания института, Петру Леонидовичу стал помогать ближайший его помошник на всю жизнь, в дальнейшем выдающийся экспериментатор, академик, Александр Иосифович Шальников. Он вспоминал что стрительство зданий института проходило в чрезвычайно трудных условиях, зачастую им с Петром Леонидовичем "приходилось объяснять строителям что такое прямой угол...". Тем не менее благодаря кипучей энергии Петра Леонидовича институт удалось построить за рекордные два года(!)



Александр Иосифович Шальников у главного входа в Институт Физических Проблем (ИФП) АН СССР, ставшим родным для него и Капицы до конца их жизни.
==============================================

Однако важнейшей проблемой было отсутствие приборов и установок для лаборатории, ибо все чем занимался Капица в Англии было уникальным и в большинстве своем нашей промышленности непосильным для изготовления...

Резерфорд, смирившись с потерей своего любимого ученика, позволил советским властям купить оборудование лаборатории Монда по символической цене. Это был тяжелейший поступок в жизни Резерфорда, ибо из-за своих приборов он был готов ругаться как последний фермер. Переговоры, перевоз оборудования и монтаж его в ИФП заняли несколько лет.

Капица возобновил свои исследования по физике низких температур, в том числе свойств жидкого гелия. Одновременно он вел проектирование установки для сжижения других газов - прежде всего кислорода. В 1938 г. он усовершенствовал небольшую турбину, очень эффективно сжижавшую воздух. Сама турбинка весила всего 100 грамм, но для того чтобы обеспечить ее работу, к ней пришлось приставить компрессор весом более трех с половино тонн. Это был фантастический прорыв в технике низких температур. Производство жидкого кислорода было надежно поставлено на промышленные рельсы. Это произвело переворот в сталелитейной промышленности и не будет преувеличением сказать, что выпуск нашей промышленностью огромного числа танков во время войны был бы невозможен без этого открытия. Особо надо подчеркнуть то, что Капица не ограничился открытием - он занялся внедрением этого метода в промышленность и не отступился пока эта промышленность (Главкислород) не заработала. Сам он пребывал в это время в должности начальника Главкислорода. За эти работы он был удостоен звания Героя труда (1944 год).



Капица после вручения ему первой золотой звезды Героя.
===============================================

Но своих занятий наукой он не бросал никогда. Ему удалось обнаружить необычайное уменьшение вязкости жидкого гелия при охлаждении до температуры ниже 2,17 К, при которой он переходит в форму, называемую гелием-II. Утрата вязкости позволяет ему беспрепятственно вытекать через мельчайшие отверстия и даже взбираться по стенкам контейнера, как бы «не чувствуя» действия силы тяжести. Отсутствие вязкости сопровождается также увеличением теплопроводности. Капица назвал открытое им новое явление сверхтекучестью. Cледует отметить что и рнее с жидким гелием подозревали "неладное" и даже называли его сверхтеплопроводным...

Двое из бывших коллег Капицы по Кавендишской лаборатории, Дж.Ф. Аллен А.Д. Мизенер, выполнили аналогичные исследования. Все трое опубликовали статьи с изложением полученных результатов в одном и том же выпуске британского журнала «Нейче». Статья К. 1938 г. и две другие работы, опубликованные в 1942 г., принадлежат к числу его наиболее важных работ по физике низких температур. Следует отметить что в это время в ИФП начинает работать и Лев Давидович Ландау, которого Капица пригласил их Харькова к себе на постоянную работу. Он и дает первое объяснение сверхтекучести - неправильное. Через некоторое время выходит другая его работа, верно объясняющая на феномелогическом уровне сверхтекучемть. Строгой микроскопической теории этого квантового явления не создано до сих пор. Cверхтекучий гелий был первым макроскопическим квантовым объектом, которое увидело человечество. В дальней шем Капица и Ландау были удостоены нобелевской премии за свои пионерские работы по сверхтекучему гелию. Капица - как экспериментатор и Ландау - как теоретик.

Капица, обладавший необычайно высоким авторитетом, смело отстаивал свои взгляды даже во время чисток, проводимых Сталиным в конце 30-х гг. Когда в 1938 г. по обвинению в шпионаже в пользу нацистской Германии был арестован сотрудник Института физических проблем Лев Ландау, Капица добился его освобождения. Для этого ему пришлось отправиться в Кремль и пригрозить в случае отказа подать в отставку с поста директора института.

В своих докладах правительственным уполномоченным Капица открыто критиковал те решения, которые считал неправильными. О его деятельности во время второй мировой войны на Западе известно мало. В октябре 1941 г. он привлек внимание общественности, выступив с предупреждением о возможности создания атомной бомбы. Возможно, он был первым из физиков, кто сделал подобное заявление. (Впоследствии Капица отрицал свое участие в работах по созданию как атомной, так и водородной бомб. Имеются вполне убедительные данные, подтверждающие его заявления. Неясно, однако, был ли его отказ продиктован моральными соображениями или расхождением во мнении относительно того, в какой мере предполагавшаяся часть проекта согласуется с традициями и возможностями Института физических проблем - бред).

Известно, что в 1945 г., когда американцы сбросили атомную бомбу на Хиросиму, а в Советском Союзе с еще большей энергией развернулись работы по созданию ядерного оружия, Капица был смещен с поста директора института и в течение восьми лет находился под домашним арестом. Он был лишен возможности общаться со своими коллегами из других институтов. У себя на даче он оборудовал небольшую лабораторию и продолжал заниматься исследованиями (ИФП - Изба Физических Проблем - именно в таком виде она официально была включена в мировой справочник физических лабораторий). Через два года после смерти Сталина, в 1955 г., он был восстановлен на посту директора Института Физических Проблем (тоже ИФП) и пребывал в этой должности до конца жизни.

Послевоенные научные работы Капицы охватывают самые различные области физики, включая гидродинамику тонких слоев жидкости и природу шаровой молнии, но основные его интересы сосредоточиваются на микроволновых генераторах и изучении различных свойств плазмы. Под плазмой принято понимать газы, нагретые до столь высокой температуры, что их атомы теряют электроны и превращаются в заряженные ионы. В отличие от нейтральных атомов и молекул обычного газа на ионы действуют большие электрические силы, создаваемые другими ионами, а также электрические и магнитные поля, создаваемые любым внешним источником. Именно поэтому плазму иногда считают особой формой материи. Плазма используется в термоядерных реакторах, работающих при очень высоких температурах. В 50-е гг., работая над созданием микроволнового генератора, Петр Леонидович обнаружил, что микроволны большой интенсивности порождают в гелии отчетливо наблюдаемый светящийся разряд. Измеряя температуру в центре гелиевого разряда, он установил, что на расстоянии в несколько миллиметров от границы разряда температура изменяется примерно на 2 000 000 К (!!!). Это открытие легло в основу проекта термоядерного реактора с непрерывным подогревом плазмы. Возможно, что такой реактор окажется проще и дешевле, чем термоядерные реакторы с импульсным режимом подогрева, используемые в других экспериментах по термоядерному синтезу.

Помимо достижений в экспериментальной физике, Капица проявил себя как блестящий администратор и учитель. Под его руководством Институт Физических Проблем стал одним из наиболее продуктивных и престижных институтов АН СССР, привлекшим многих ведущих физиков страны. Капица принимал участие в создании научно-исследовательского центра неподалеку от Новосибирска – Академгородка, и высшего учебного заведения нового типа – Московского физико-технического института. Построенные Капицей установки для сжижения газов нашли широкое применение в промышленности. Использование кислорода, извлеченного из жидкого воздуха, для кислородного дутья произвело подлинный переворот в советской сталелитейной промышленности.

В преклонные годы Капица, который никогда не был членом коммунистической партии, используя весь свой авторитет, критиковал сложившуюся в Советском Союзе тенденцию выносить суждения по научным вопросам, исходя из ненаучных оснований. Он выступал против строительства целлюлозно-бумажного комбината, грозившего загрязнить своими сточными водами озеро Байкал; осудил предпринятую КПСС в середине 60-х гг. попытку реабилитировать Сталина. Капица был членом Советского комитета Пагуошского движения за мир и разоружение. Он высказал также несколько предложений о способах преодоления отчуждения между советской и американской науками.

В 1965 г., впервые после более чем тридцатилетнего перерыва, Капица получил разрешение на выезд из Советского Союза в Данию для получения Международной золотой медали Нильса Бора, присуждаемой Датским обществом инженеров-строителей, электриков и механиков. Там он посетил научные лаборатории и выступил с лекцией по физике высоких энергий. В 1966 г. он вновь побывал в Англии, в своих старых лабораториях, поделился воспоминаниями о Резерфорде в речи, с которой выступил перед членами Лондонского королевского общества. В 1969 г. Капица вместе с Анной Алексеевной впервые совершил поездку в Соединенные Штаты.

Петр Леонидович был удостоен Нобелевской премии по физике в 1978 г. «за фундаментальные изобретения и открытия в области физики низких температур», хотя нобелевскому комитету и потребовалось для этого почти пол-века. Свою награду (половину премии) он разделил с Арно А. Пензиасом и Робертом В. Вильсоном (открытие реликтового фона). Представляя лауреатов, Ламек Хультен из Шведской королевской академии наук заметил: «Капица предстает перед нами как один из величайших экспериментаторов нашего времени, неоспоримый пионер, лидер и мастер в своей области».

У супругов Капиц родились двое сыновей. Оба они впоследствии стали учеными. В молодости Капица, находясь в Кембридже, водил мотоцикл, курил трубку и носил костюмы из твида. Свои английские привычки он сохранил на всю жизнь. В Москве, рядом с Институтом Физических Проблем, для него был построен коттедж в английском стиле. Одежду и табак он выписывал из Англии. На досуге Капица любил играть в шахматы (и ужасно не любил проигрывать даже чемпионам мира) и ремонтировать старинные часы.

В ночь на 8 апреля 1984 г. Петр Леонидович скончался... Последний день своей жизни (23 марта) он, как всегда, провел в своей лаборатории. Ночью с ним случился инсульт и он так и не пришел в себя до своей кончины.

Капица был удостоен многих наград и почетных званий как у себя на родине, так и во многих странах мира. Он был почетным доктором одиннадцати университетов на четырех континентах, состоял членом многих научных обществ, академии Соединенных Штатов Америки, Советского Союза и большинства европейских стран, был обладателем многочисленных наград и премий за свою научную и политическую деятельность, в том числе семи орденов Ленина.

Дополнение

21 июня 1994 г. в Колонном зале Дома Союзов состоялось торжественное собрание, посвященное 100-летию со дня рождения Петра Леонидовича Капицы. Выступали члены правительства, президент Академии наук, ученики, друзья и сотрудники Капицы. В зале присутствовало около тысячи человек.

В конце собрания на трибуну поднялась вдова ученого, Анна Алексеевна. Хрупкая седая женщина, которой в том году исполнился 91 год, прочитала речь в память о своем муже, речь настолько необычную, что зал слушал ее, затаив дыхание, а когда она сходила с трибуны, все стоя провожали ее аплодисментами.

"...Всю жизнь я был самим собой, -
мы ведь из-за этого спорили с тобой"

Г. Ибсен. "Пер Гюнт"

Петр Леонидович хорошо знал и любил драму Ибсена "Пер Гюнт" и иногда вспоминал "пуговичника" - таинственный персонаж, переплавляющий старые оловянные пуговицы. Я как-то не вдумывалась в эти слова.

Сейчас, вспоминая нашу жизнь, я перечитала "Пера Гюнта", и как ярко встал передо мной образ Петра Леонидовича! Вся его жизнь напоминает драму Пера Гюнта. Постоянно страшные, смертельные опасности, препятствия на жизненном пути, и все время борьба с судьбой. "Быть самим собой" - это девиз Пера и это девиз всей жизни Петра Леонидовича.

Сколько раз взлет к счастью и славе - и тут же удар судьбы, но надо во что бы то ни стало опять ввысь, утверждать себя как человека, как ученого - "быть самим собой".

Никакие препятствия, брошенные судьбой на его жизненном пути, не могли остановить Петра Леонидовича. Если невеста в Китае и идет мировая война, он бросается за Надей в Китай. Разруха, война, голод, холод, смерть самых близких, нежелание жить, первый раз ужас потерь. Но если выжил, надо бороться за свое место ученого, влюбленного в науку, эта вечная любовь не изменяет никогда!

Но судьба и тут не бессильна - опять удар по самому дорогому, по научному пути, по возможности работать, но и это надо победить с громадными душевными муками, нельзя сдаваться, нельзя потерять "самого себя".

Иногда бывали передышки, но не надолго. Опять побеждает зло, оно как бы следует за <.. .> Петром Леонидовичем, и ему приходится выбирать между добром и злом, и не всегда это было просто. Но Петр Леонидович никогда не поступал против своей совести.

Жизнь и работа в Англии были необходимы, [но] это вынужденное изгнание всегда бередило его душу. Поездки Петра Леонидовича в Союз, его помощь родным, разлука с любимой матерью, письма Семенова, зовущего назад, посильная помощь русской науке - все это лежало на душе, но надо работать, наука превыше всего! Но мать, брат. Родина, друзья - мысль о них никогда не покидала его сознание.

Так же как и Пер Гюнт, Петр Леонидович на своем пути наталкивался на глухую стену людского непонимания, он всюду был чужим - и в своей стране, и на чужбине.

Как и у Пера, у Петра Леонидовича было много увлечений, но он [после гибели своей первой семьи] ни с кем до меня не связал своей жизни. Мы встретились, и ему понравилась моя непосредственность, моя наивность в жизни, мои увлечения археологией, искусством. Я была избалована жизнью и проходила по жизни, ничего не видя. Мама спасала меня от окружающего нас зла, она все брала на себя. Потеряв четырех детей из пяти, она не могла потерять меня. Но я ничего этого не понимала. Мой характер мешает мне открыто выражать свои чувства. Вот почему я не могла быть Сольвейг.

Но мы создали так желанную для него семью. Любовь к сыновьям изменила многое в характере Петра Леонидовича. Единственное, чего он никогда не прощал, - это обмана и двурушничества. Я всегда старалась быть прочной опорой, я никогда не хотела идти другим путем, только с Петром Леонидовичем, и в этом была насущная необходимость, особенно когда мы стали жить в Москве. Наша жизнь была основана на верности друг другу, на абсолютной уверенности в поддержке в любой ситуации, на дружбе, на полном понимании разности наших темпераментов: бурного, мятущегося, требовательного к людям - и прохладно- снисходительного к людским недостаткам. Мы хорошо дополняли друг друга.

Эта уверенность сделала нашу жизнь очень счастливой. Мы были необходимы друг другу. И если возникало непонимание и даже ссоры, то всегда находился компромисс, опять объединяющий оба характера и разрешающий все недоразумения. Это давало возможность дальнейшей счастливой совместной жизни, а Петру Леонидовичу была необходима семья.

Очень нужна была уверенность в полном союзе, это была основа всего нашего существования. Если происходили разногласия по вопросам жизненно важным, то я уступала и очень редко оставалась при своем мнении - лишь когда мне казалось, что Петр Леонидович идет не своим путем. Часто я недопонимала его мудрости "гладить волков по шерсти". Мне казалось это уступкой перед совестью. На самом же деле это был мудрейший и опаснейший подход к необходимым возможностям для сохранения жизни и науки.

Много раз в своей жизни Петр Леонидович встречался с "пуговичником" с плавильной ложкой, но он всегда отвергал возможность "переплавки" и оставался самим собой.

Проходили годы, и Петр Леонидович начинал понимать что-то очень важное в людских судьбах. Это заставило его заинтересоваться общей судьбой людей на всем земном шаре. Вероятно, вспоминая свою жизнь, он стал мягче относиться к людям, снисходительнее к их недостаткам, но он всегда оставался самим собой.

Спасибо всем, кто пришел сегодня вспомнить Петра Леонидовича.

[skroznik]

ЛОМОНОСОВ И МИРОВАЯ НАУКА

П.Л. Капица.
Речь в Президиуме АН СССР.

Говорить о Ломоносове приятно, как приятно общение с одним из самобытных гениев в истории человеческой культуры. Говорить теперь о Ломоносове трудно, так как все мы со школьной скамьи хорошо знакомы с его образом и с его деятельностью. Тут трудно рассказать что-либо новое, так как уже в продолжение 200 лет жизнь и деятельность Ломоносова всесторонне изучались и обсуждались. Говорили и писали о Ломоносове крупнейшие наши писатели, публицисты, ученые и государственные деятели: Радищев, Пушкин, Белинский, Добролюбов, Чернышевский, Герцен, Писарев, Аксаков, Меншуткин, Вальден, Вавилов, Ферсман, Комаров и многие-многие другие. Хотя некоторые стороны деятельности Ломоносова и критиковались, но все без исключения говорили о нем с громадным пиететом и признавали его колоссальное влияние на развитие нашей отечественной культуры — языка, литературы, образования, техники и науки. Большое прогрессивное значение Ломоносова признавалось как в дореволюционное время, так признается и теперь. Уже с прошлого века неизменно торжественно отмечались юбилейные даты его рождения и смерти. В наше время эти торжества принимают все более и более крупные, всенародные масштабы!

Первый памятник Ломоносову был воздвигнут на его родине в Архангельске; он принадлежит нашему крупнейшему скульптору Мартосу. В 1825 году началась подписка, а уже через четыре года памятник был открыт.

В 1865 году (столетие со дня смерти Ломоносова) Академия наук учредила ежегодную премию его имени в 1000 рублей. Эта премия присуждалась поочередно по гуманитарным и естественным наукам. В наше время Академия наук также учредила премию и медаль имени Ломоносова.

Единственное, что не было еще выполнено за истекшие 200 лет, — это издание полного собрания сочинений М. В. Ломоносова, которое осуществлено в последние годы.

Немногие из наших ученых или общественных деятелей имеют такой богатый биографический и историографический материал, как Ломоносов; знакомясь с этим материалом, приходится сожалеть, что до нас не дошел хороший портрет Ломоносова. Портреты и гравюры, которые обычно воспроизводятся, сделаны посмертно и являются копиями с одного и того же оригинала, написанного неизвестным и малоодаренным художником. Только бюст работы Шубина, лично знавшего Ломоносова, дает нам его живой и одухотворенный образ.

При изучении материалов о Ломоносове наибольшую неудовлетворенность вызывает то, что никто из наших крупных писателей не нарисовал его облика как человека. Есть, конечно, на свете много даже крупных ученых, круг интересов которых ограничен стенами их лабораторий. Обычно человеческий образ таких ученых малоинтересен. Но когда деятельность крупного ученого и большого самобытного человека, каким был Ломоносов, захватывает развитие культуры всей страны и при этом в один из интереснейших моментов ее истории, то его живой образ представляет большой общечеловеческий интерес. Чем крупнее человек, тем больше противоречий в нем самом и тем больше противоречий в тех задачах, которые ставит перед ним жизнь. Диапазон этих противоречий и является мерой гениальности человека. Противоречия как в самой натуре Ломоносова, так и противоречия, в которых протекала его жизнь, были исключительно велики.

Трудно найти большее противоречие, чем в судьбе «архангельского мужика», живущего и работающего среди придворной верхушки чиновного и дворянского сословия. Ломоносов был прогрессивным общественным деятелем, он видел необходимость народного образования и науки, боролся с суевериями и предрассудками, но для осуществления своей деятельности ему приходилось опираться на вельмож при дворе. Несмотря на свое мужицкое происхождение, он понимал необходимость лести и восхваления державных властителей и по-своему справлялся с этой задачей. Яркостью своих личных качеств он снискал дружбу и покровительство наиболее влиятельных вельмож того времени — Шувалова, Воронцова и Орлова.



Когда Петр «прорубил окно» в Европу, то ветер занес к нам с Запада не только культуру и науку. С настоящими учеными, какими были Эйлер и Бернулли и которые принесли нам передовую западную науку, ветер занес к нам большое количество ученых-иностранцев, средних людей или даже авантюристов, заинтересованных только в материальных благах и в сохранении своего привилегированного положения в России, которое давало им возможность легко обогащаться. Естественно, что они тормозили в Академии наук рост русского влияния. Хорошо известно, как Ломоносову, опираясь на авторитет иностранных ученых, приходилось бороться с засильем иностранцев. Ломоносов своим острым умом прекрасно оценивал сложность условий, в которых проходила его деятельность. Она требовала с его стороны большой выдержки и такта, но это противоречило неудержимости его темперамента и страстности его натуры. Тут возникали те острые конфликты, которые хорошо известны из биографии Ломоносова. В конечном итоге, в этой сложной борьбе гению Ломоносова все же удается побеждать, но картина этой сложной борьбы до сих пор хорошо не обрисована.

Ломоносов понимал большое значение развития науки в России и необходимость поднятия высшего образования; он много работал по созданию в Москве университета, привлекал молодежь к научной работе, но сам не мог уделять научной работе столько времени, сколько ему хотелось. По-видимому, по натуре он не был учителем. Чрезмерный индивидуализм не делал из него выдержанного учителя. В результате получилось, что положив столько сил на распространение науки в России, он все же не оставил после себя учеников. Меншуткин, наибольший знаток научной деятельности Ломоносова, говорит: «что он не создал никакой школы, из его учеников после его смерти по научной части пошел только С.Я. Румовский», впоследствии профессор астрономии Академии наук.

Перечень противоречий в жизни Ломоносова можно было бы продолжить, но нарисовать живой образ Ломоносова, вмещавшего в себя все эти противоречия, — задача, которая ждет своего крупного писателя.

Мне хотелось бы сейчас остановиться на одном из противоречий в жизни Ломоносова, которое хотя и хорошо известно, но пока еще не получило должного объяснения. Я думаю, что оно актуально для нас и сейчас.

Не раз Ломоносов говорил, что его деятельность как поэта и писателя, реформатора русского языка, историка, общественного деятеля, геолога, администратора мало его удовлетворяет, и основное свое призвание он видит в научной работе, в физике и химии. Казалось бы, что научная работа по химии и физике должна была бы быть его основной деятельностью, поскольку с самого начала своего пребывания в Академии наук, с 1741 года, он занимал место адъюнкта по физике, а через четыре года был назначен профессором химии. Естественно предположить, что при этих условиях гений Ломоносова должен был оставить крупнейший след как в отечественной, так и в мировой науке. Но мы знаем, что этого не произошло, и это неоднократно вызывало недоумение многих изучавших историю науки. Академик П. И. Вальден в своей речи, произнесенной в Академии наук на юбилее Ломоносова в 1911 году, подробно останавливается на этом вопросе, он указывает на: «трагизм в участи научных трудов Ломоносова, не оставивших видимых следов в химии и физике». Вальден приводит ряд данных, подтверждающих незнание иностранными историками научной деятельности Ломоносова. В подробной истории физики Heller'a (1889 г.) и Rosenberger'a (1882—1890 годы) вовсе не встречается имя Ломоносова. Французский историк химии F. Hoefer (1860 г.) пишет о нем только несколько строк, не лишенных курьеза. Привожу их дословно: «Parmi les chimistes russes qui se sont fait connaitre comme chimistes, nous citerons Michel Lomonossov, qu'il ne faut pas confondre avec le poete de ce nom» («Среди русских химиков, которые стали известными химиками, мы упомянем Михаила Ломоносова, которого не надо смешивать с поэтом того же имени».).

Но если на Западе почти не знали научных работ Ломоносова как физика и химика, то и у нас они оставались или неизвестными или забытыми до самого недавнего времени. Во всех обширных материалах по исследованию Ломоносова до начала нашего века есть только две юбилейные статьи о Ломоносове как физике, обе напечатанные в 1865 году; одна Н. А. Любимова, которая представляет бесталанный пересказ нескольких работ Ломоносова, вторая — всего в пять страничек — Н. П. Бекетова. В обеих больших русских энциклопедиях, как Брокгауза, так и Граната, так же как и в Британской энциклопедии и во французском Ларуссе, ничего не говорится о достижениях Ломоносова как физика и химика. Даже в нашем основном и дотошно цитирующем литературу курсе физики О. Д. Хвольсона до появления работ Меншуткина не было ни одной ссылки на Ломоносова.

С другой стороны, А.С. Пушкин в своих заметках «Путешествие из Москвы в Петербург» (1834 г.), разбирая деятельность Ломоносова, говорит: «Ломоносов сам не дорожил своей поэзией и гораздо более заботился о своих химических опытах, нежели о должностных одах на высокоторжественный день тезоименитства». Пушкин говорит о Ломоносове как о великом деятеле науки; в историю вошли его замечательные слова: «Он, лучше сказать, сам был первым нашим университетом». Пушкин видел гений Ломоносова как ученого. Для нас очень важно мнение Пушкина, как одного из самых образованных и глубоко понимающих русскую действительность людей. К тому же Пушкин мог еще встречать людей, которые видели и слышали живого Ломоносова. Таким образом, даже современниками Ломоносов был признан большим ученым. Но характерно, что никто из окружающих не мог описать, что же действительно сделал в науке Ломоносов, за что его надо считать великим ученым.

Так продолжалось до начала нашего столетия, когда профессор физической химии Борис Николаевич Меншуткин как ученый стал изучать оригинальные научные труды Ломоносова по химии и физике. Меншуткин перевел с латинского и немецкого работы Ломоносова, критически изучал не только основные труды, но и переписку и личные заметки Ломоносова. Начиная с 1904 года, Меншуткин систематически публиковал этот материал. Позднее эту работу стали продолжать С. И. Вавилов, Т. П. Кравец и ряд других ученых.

Таким образом, только через 200 лет мы узнали, над чем и как работал Ломоносов. Теперь, зная, по какому пути развивалась наука после Ломоносова, мы можем безошибочно оценить его научную работу по химии и физике. Таким образом, только теперь выяснилось, что для своего времени научная работа Ломоносова была наиболее передовая и, несомненно, должна была оставить глубокий след в развитии мировой науки.

Сделанная Пушкиным более ста лет назад интуитивная оценка Ломоносова как великого ученого была правильной. Все это еще больше заставляет нас недоумевать, как могло случиться, что вся эта научная деятельность Ломоносова прошла так бесследно не только за границей, но и у нас? Об этом приходится говорить со скорбью, так как вследствие этого и наша, и мировая наука понесла значительный урон. Конечно, такая изоляция научной деятельности Ломоносова от мировой науки не могла произойти случайно, она имела свои исторические причины. Я думаю, что таких случаев, когда открытия и достижения русских ученых не оказали должного влияния на развитие мировой науки, было у нас немало. Поэтому противоречия между крупнейшими достижениями Ломоносова в науке и отсутствием должного их влияния [с.170] на развитие мировой науки имеют интерес и в наши дни. Я остановлюсь на этом вопросе более подробно.

Чтобы сделать анализ связи работ Ломоносова как ученого с современной ему наукой, нужно хотя бы в самых общих чертах нарисовать картину того, в каких условиях развивались естественные науки в первой половине XVIII века. Напомню, что в истории культуры человечества только XVI век можно считать началом интенсивного роста естественных наук. До этого времени человечество также знало великих ученых, как, например, Пифагор, Архимед, Авиценна, но они были одиноко творившими гениями. Наука тогда развивалась медленно. Только с XVI века наука стала развиваться нарастающими темпами в результате того, что научная работа стала коллективным творчеством людей, проходящим в интернациональном масштабе. Первые громадные успехи этого коллективного творчества ученых хорошо известны: это был быстрый рост астрономии и механики. В нем приняли участие поляк Коперник, датчанин Тихо Браге, немец Кеплер, итальянец Галилей, англичанин Ньютон, француз Декарт, голландец Гюйгенс и еще много-много других, менее известных ученых.

И по сей день коллективный труд ученых в международном масштабе является основным фактором, обеспечивающим быстрый рост науки. Он стал возможен не только благодаря росту материального благосостояния людей и развития средств связи между странами, но, главное, это стало возможным благодаря изобретению в XV веке книгопечатания.

Все ученые хорошо понимают, что и по сей день без книги невозможно ни распространение, ни сохранение научного опыта и научных достижений, а без этого, конечно, наука не может полноценно развиваться. В это же время происходит отрыв науки от церкви, что было необходимо, чтобы наука развивалась на здоровой материалистической базе.

С этого времени передовые государственные деятели начинают понимать значение развития естественных наук для роста человеческой культуры. Уже в начале XVII века громадное значение опытного изучения природы и индуктивный метод обобщения этих опытов, ведущий к познанию законов природы, были четко сформулированы Фрэнсисом Бэконом. Крупный государственный деятель, достигший положения лорда-канцлера, Бэкон в 1621 году был осужден за взяточничество. Конец своей жизни он провел в полуизгнании, где написал философские работы, которые обессмертили его имя. Так, бесславие при жизни превратилось в славу после смерти. В писаниях Бэкона, в одном неоконченном сочинении, названном им «Новой Атлантидой», он по-новому возрождал историю Платоновой Атлантиды. Остров этот живет и управляется учеными. В описании острова можно найти и научные институты и другие стороны организации научной жизни, напоминающие нашу государственную организацию науки.

Значение науки как могучей силы, направляющей рост культуры страны по правильному пути, Бэкон дает в следующем красивом образе, где наука противопоставляется эмпиризму: «хромой калека, идущий по верной дороге, может обогнать рысака, если тот бежит по неправильному пути. Даже более того, чем быстрее бежит рысак, раз сбившись с пути, тем дальше оставит его за собой калека». Также Бэкон провозгласил физику «матерью всех наук», которая первая указывает путь развития культуры человека. Я даю это описание так подробно, поскольку Бэкон в те времена широко читался и его «Новая Атлантида» выдержала много изданий. Его взгляды были распространены в правящей верхушке передовых стран и в это время развитие науки стало считаться государственной заботой. Тогда же научная работа так распространилась, что возникла потребность согласованной работы, поэтому уже в XVII веке во многих странах начинают создаваться академии наук или аналогичные им научные общества. Начинают печататься периодические научные журналы и мемуары.

Петр I при посещении им Европы быстро воспринял значение науки для развития страны и, конечно, не мог не понимать, что России, чтобы стать передовой, культурной страной, тоже нужна наука. Тут происходят известные беседы на эту тему Петра с Лейбницем и возникает идея создания в России Академии наук. Создается наша Академия уже после смерти Петра при Екатерине I, в 1725 году. Хорошо известно, что Академия была сформирована из иностранцев с тем, чтобы они воспитали русских ученых. Мы знаем, что Ломоносову повезло — он вовремя попал в Петербург, чтобы стать одним из первых русских ученых в Академии наук. Но, конечно, еще больше повезло Академии наук, что первым русским ученым стал Ломоносов. Он получил свое высшее научное образование в Германии, где в продолжение 5 лет учился, главным образом, у профессора Христиана Вольфа. В 1741 году Ломоносов возвратился в Петербург, где ему пришлось начинать свою научную деятельность в весьма неблагоприятных условиях.

К этому времени Академия наук уже существовала почти 20 лет, царствовала Анна, правил Бирон, и идея Петра о развитии своей, русской науки начала отходить на второй план. При создании Академии наук среди приглашенных иностранцев были только два настоящих крупных ученых, оба ставших знаменитыми. Это были Леонард Эйлер и Даниил Бернулли. Но внимательное отношение к ним все уменьшалось, и в 1741 году, когда Ломоносов вернулся из Германии в Петербург, они оба, сначала Бернулли, а потом Эйлер уже покинули Академию. Интересно, что Эйлер покинул Петербург за три дня до возвращения Ломоносова из Германии и вернулся снова в Петербург уже при Екатерине II, когда внимание к ученым стало снова повышаться. Но это было уже через год после смерти Ломоносова. Таким образом, хотя Ломоносов и много переписывался с Эйлером, лично они не встречались, если не считать возможных посещений Ломоносовым до его отъезда в Германию лекций Эйлера.

Итак, в Академии наук в области своих работ по физике и химии Ломоносов был предоставлен почти полному одиночеству. За развитием науки ему приходилось следить по литературе, которая была тогда скупой, личного контакта с крупными учеными у него не было, так как Ломоносов, ставши ученым, ни разу не выезжал за границу, а иностранные ученые для общения с ним в Петербург не приезжали, поскольку тогдашняя Академия наук не представляла интереса.

Несмотря на эту оторванность от мировой науки, Ломоносов все же сумел сосредоточить свои работы на самых актуальных проблемах химии и физики того времени. Как ученый, он совмещал в себе мыслителя и экспериментатора. Интересны его высказывания о связи теории и эксперимента, они вполне актуальны и по сей день: «Некоторые теоретики, без всяких предварительных опытов злоупотребляющие своим досугом для измышления пустой и ложной теории и загромождающие ими литературу...»

Во главу изучения природы Ломоносов ставил опыт, это его характерная черта как ученого. Поэтому он много сил положил, чтобы создать лабораторию, и усердно работал там. Но тогдашнее окружение мало ценило Ломоносова как ученого, его ценили, прежде всего, как поэта. За одну из своих хвалебных од Ломоносов получил от царицы 2000 рублей, что было больше, чем его трехлетнее жалование в Академии наук (660 рублей в год).

Ломоносова также ценили как историка, как создателя литературного русского языка, за его грамматику, за его переводы, ценили его как государственного деятеля, заботившегося о развитии образования и техники в России.

Значение его научных занятий в лаборатории не было понятно чиновникам и двору. Чтобы оправдаться в своих лабораторных занятиях, Ломоносов писал в 1753 году графу Шувалову: «полагаю, что мне позволено будет в день несколько часов времени, чтобы их вместо бильярду, употребить на физические и химические опыты...» Таким образом, Ломоносову приходилось оправдываться в своей научной работе, что он тратит на нее время досуга вместо игры в бильярд. Конечно, оправданием затрат государственных средств на лабораторию были и практические результаты, как, например, получение мозаичного стекла и решение различных технических задач.

Приходится удивляться тому, как много сделал Ломоносов в области экспериментальной базисной науки, несмотря на эти неблагоприятные условия. Во-первых, он очень широко захватил в своих работах различные области физики. Он изучал жидкое, твердое и газообразное состояние тел. Он тщательно разработал термометрию, он точно калибровал свои ртутные термометры. Пользуясь ими, он, например, определил коэффициент расширения газов при нагревании с удивительной для своего времени точностью. Сравнивая его данные с современными, мы находим, что он сделал ошибку меньше 3%, что было в десять раз точнее принятого тогда значения. Это показывает исключительно высокую технику Ломоносова как экспериментатора. Перечисление остальных достижений Ломоносова в области экспериментальной физики и химии, которые были сделаны на том же высоком уровне, заняло бы слишком много времени и не является нашей задачей. Интересующиеся этим вопросом могут прочесть прекрасную монографию Б. Н. Меншуткина о трудах Ломоносова по физике и химии, изданную в 1947 году.

Несомненно, эти работы Ломоносова должны были уже сами по себе поставить его в ряд крупнейших экспериментаторов того времени. Интересно, что опыты Ломоносова по электричеству, в которых он развивал работы Франклина, более известны не по своим научным результатам, а потому что они привели к смерти Рихмана, убитого грозовым разрядом. Эти работы привели Ломоносова к выдвижению интересной гипотезы о природе электрического заряда в облаках.

Есть у него и ряд оптических работ, они сводились к построению более совершенных оптических приборов, как, например, телескоп-рефлектор, которым Ломоносов в 1761 году наблюдал редкое явление — прохождение Венеры по диску Солнца. Эти наблюдения были тоже крупным вкладом в науку. Он заметил деформацию и расплывчатость краев диска Венеры и этим первым показал, что на Венере должна быть атмосфера. Интересно отметить, что в современных астрономических руководствах пишут, что такое же доказательство было сделано лишь в 1882 году, т. е. на 121 год позже, когда Венера опять проходила через солнечный диск.

Самым крупным по своему значению достижением Ломоносова было экспериментальное доказательство «закона сохранения материи». Открытие Ломоносовым закона сохранения материи теперь хорошо изучено, и несомненность того, что Ломоносов первым его открыл, полностью установлена. В 1756 году он сделал классический опыт, в котором показал, что в запаянном сосуде при нагревании происходит окисление свинцовых пластинок, но при этом общий вес сосуда не меняется. Опыт Ломоносова аналогичен знаменитому [с.174] опыту Лавуазье, но опыт Лавуазье был сделан на 17 лет позже. Я не буду подробно повторять всю эту историю, большинство знает ее. Несомненно, что это открытие одного из самых фундаментальных законов природы должно было в истории науки поставить имя Ломоносова в ряду крупнейших мировых ученых.

Но все эти работы Ломоносова не только не были широко известны за границей, но до упомянутого исследования Меншуткина большинство из них не было известно и у нас. Очевидно, что при этих условиях работы Ломоносова по физике и химии не могли оказать должного влияния на развитие как мировой, так и нашей науки.

Почему же это произошло?

Первой причиной того, что работы Ломоносова были мало известны за границей, могло быть, казалось бы, то, что он не придавал значения приоритету своих открытий и недостаточно публиковал свои работы. Приоритету в научной работе в те времена придавали не меньше значения, чем теперь. Достаточно вспомнить спор о приоритете изобретения дифференциального исчисления между Ньютоном и Лейбницем, который принял оборот крупного дипломатического инцидента; при этом карьера Лейбница сильно пострадала.

Дошедшие до нас материалы показывают, что и Ломоносов придавал значение приоритету, поэтому он публиковал свои работы либо по-латыни, либо по-немецки: обоими языками он прекрасно владел. Свидетельством того, что Ломоносов заботился, чтобы его научные работы были известны за рубежом, служит следующий факт. В 1753 году, когда Рихман был убит молнией, общее собрание Академии наук было отложено, но Ломоносов просил, чтобы ему была дана возможность произнести его речь об электричестве, «пока она не утратила новизны». Поэтому президент Академии наук граф Разумовский в день празднования коронования повелел устроить акт: «дабы господин Ломоносов с новыми своими произведениями между учеными в Европе людьми не опоздал и через то труд его в учиненных до сего времени электрических опытах не пропал». Речь Ломоносова была после этого разослана многим иностранным ученым. Известно также, что Ломоносов писал о своих работах Эйлеру и ряду других ученых. Следует вспомнить, что личная переписка между учеными в то время рассматривалась как один из наиболее эффективных методов научной информации и все широко ею пользовались. Таким образом, нет никаких оснований считать, что как за рубежом, так и у нас ученые не могли знать о работах Ломоносова. Они их знали, но не обращали на них должного внимания.

Некоторые биографы Ломоносова высказывали предположение, что отсутствие внимания к работам Ломоносова происходило от того, что его идеи были чересчур передовыми. Мне думается, что это предположение тоже неосновательно. Действительно, живой и смелый ум Ломоносова захватывал почти все области естествознания, находящиеся в кругу интересов тогдашней «натурфилософии». По широте охвата трудно назвать другого ученого, современника Ломоносова, с таким же разносторонними интересами и знаниями. Теоретические концепции Ломоносова в тех областях науки, где он непосредственно вел свои экспериментальные работы — учение о теплоте, о состоянии вещества, химия — поражают тем, что они до деталей совпали с тем путем, по которому развивались эти области после Ломоносова и развиваются по сей день.

Весьма поразительно для современного читателя то, что Ломоносову была совершенно ясна кинетическая природа тепла. Он картинно связал нагрев тела с возрастанием поступательного и коловратного движения (вращательное движение) атомов и молекул, которые он называл, конечно, иначе. В физике тогда господствовало ложное представление о существовании «теплорода». Хотя эти взгляды Ломоносова были передовыми, но он не был их одиноким адептом, например, их разделял также Бернулли. Развивал эти взгляды Ломоносов чрезвычайно последовательно и логично, например, он вплотную подошел к понятию абсолютного нуля. В «Размышлении о причине теплоты и холода» в § 26 он говорит «о высшей возможной степени холода, вызванной полным покоем частичек, прекращением всякого движения их».

Иллюстрацией убежденности Ломоносова в справедливости своего представления о физической сущности тепла может служить следующий любопытный факт. В 1761 году Ломоносов написал записку «О размножении и сохранении российского народа». В этой записке он рассмотрел те разнообразные причины, которые вызывали в России высокую смертность, и выдвинул ряд мероприятий борьбы с ней. Так, в § 7 он пишет, что надо крестить детей всегда в теплой воде: «попы исполняют предписание Требника, чтобы вода была натуральная без примесей и вменяют теплоту за примешанную материю, а не думают того, что летом сами же крестят теплой водой, по их мнению смешанной, и так сами себе прекословят; а особенно по своему недомыслию не знают, что и в самой холодной воде еще теплоты очень много. Однако, невеждам попам физику толковать нет нужды».

Интересно, что эта записка никогда в царское время не была опубликована, так как высказанные в ней мысли были чересчур революционны.

Идеи Ломоносова, направляющие его работы в области химии, были тоже совершенно правильные и передовые. Он всегда исходил из атомистического представления, он близко подошел к идее молекулярного строения химических соединений. В научных исследованиях по химии он считал необходимым применение количественного метода. Он разработал точные методы взвешивания. Считал важным применение по возможности чистых реактивов. Вот этот количественный подход к изучению химических реакций и привел его к необходимости экспериментального доказательства закона сохранения материи. Все это дает полное основание считать Ломоносова основоположником внедрения физических методов исследования в химию в том ее понимании, какое существовало в XVIII веке.

В области электричества Ломоносов работал меньше. Опыты его современника Франклина были ему известны, и он их повторял, но главный интерес Ломоносов проявлял к вопросам, связанным с атмосферным электричеством. Его происхождение он связывал с восходящими и нисходящими потоками воздуха, которые всегда сопровождают грозовые тучи. Этот взгляд и по сей день считается правильным, но сам механизм возникновения заряда облака оказывается настолько плохо поддающимся изучению, что до сих пор он окончательно не установлен.

В области волновой оптики Ломоносов вместе с Эйлером правильно поддерживал волновую теорию света, предложенную Гюйгенсом, на пути признания которой стоял авторитет Ньютона, упрямо настаивавшего на своей ошибочной корпускулярной теории света. Но в дальнейшем развитии теории света Ломоносов пошел по ошибочному пути. То же произошло и с Эйлером.

Большой интерес представляет самое крупное заблуждение Ломоносова в одном из фундаментальных вопросов физики.

Как известно, Галилей открыл один из самых удивительных законов природы. Он установил, что масса тела независимо от его природы пропорциональна силе тяготения, или в данной точке пространства просто его весу. Ньютон показал, что этот закон выполняется с большой точностью. Эксперимент Ньютона очень прост, точен и убедителен. У себя в комнате, в колледже, в дверном проеме он подвесил два маятника одинаковой длины, но изготовленные из разных веществ. Оказалось, что маятники всегда колебались строго изохронно независимо от подвешенного вещества. Это могло иметь место только тогда, когда масса тела точно пропорциональна его весу.

Ломоносов считал, что это неправильно. Он начал высказываться на эту тему в 1748 году и продолжал до 1757 года. Все эти высказывания относились ко времени значительно более позднему, чем опыты Ньютона с маятником. Но Ломоносов все время удивительно упорно боролся против этого закона. Так, в 1755 году Ломоносов предлагает выдвинуть в качестве задачи на премию Академии наук экспериментальную проверку «гипотезы, что материя тел пропорциональна весу». Постановка этой задачи, как противоречащей взглядам великого Ньютона, встретила возражения в Академии наук и Эйлер был приглашен в качестве судьи. Эйлер, который обычно был на стороне Ломоносова, в данном случае не поддержал его и был против постановки такой задачи. Следует отметить, что единственный ученик Ломоносова С. Я. Румовский тоже не разделял взглядов Ломоносова, как это видно из его писем к Эйлеру в 1757 году. Румовский, ставший впоследствии академиком, учился математике два года у Эйлера в Берлине и, конечно, хорошо знал механику Ньютона. Возможно, что тогда Румовскому удалось показать Ломоносову его заблуждение, так как после 1757 года я не нашел указаний на то, что Ломоносов вновь подымал этот вопрос.

Ничто так не поучительно, как заблуждение гения. Мне кажется, что в данном случае это заблуждение имеет не случайную, а более глубокую причину. Чтобы уверенно разобраться в этом вопросе, требовалось уделить ему гораздо больше времени, чем я мог.



Я предполагаю, что причина заблуждения Ломоносова связана с одной философской концепцией, которой он ошибочно решил придать универсальное значение. Эта концепция Ломоносова заключалась в том, что движение в природе всегда сохраняется, никогда не возникает и не пропадает, но только передается от одного тела к другому и при этом только через непосредственное прикосновение. Мы знаем, что такое представление справедливо в случае упругого соударения шаров. Теперь мы также хорошо знаем, что, рассматривая столкновение между атомами и молекулами как столкновение между упругими сферами, можно построить полную и правильную картину кинетической природы тепла. Поэтому понятно, почему Ломоносов, приняв, с одной стороны, атомистическое строение вещества, с другой — подчинил взаимодействие между атомами законам столкновения упругих тел и смог первым правильно построить почти полную картину тепловых явлений на основе кинетической концепции. Как я уже говорил, он не только подошел к определению абсолютного нуля, но также вплотную подошел к формулировке закона сохранения энергии, конечно, не в общем виде, но только при переходе кинетической энергии в тепловую.

Ошибка Ломоносова была в том, что он придал своей концепции универсальный характер и начал считать, что в природе существует только единственный способ взаимодействия между телами, и это через соприкосновение. Возможность действия на расстоянии через тяготение или электрического взаимодействия Ломоносов отрицал. Развивая такие представления, он считал, что если тело под влиянием тяжести приобрело скорость, то необходимо, чтобы при этом окружающая тело среда потеряла скорость. Среда, обладающая таким свойством продолжать движение, конечно, была гипотетична и ее существование в природе Ломоносов постулировал. Аналогичным путем он пытался описать и электрическое взаимодействие между телами.

Нетрудно понять, что на основании таких представлений Ломоносову не только не удалось нарисовать четкую картину явлений, связанных с взаимодействием тел на расстоянии, но это привело его к отрицанию существования универсальной связи между весом и массой тел.

Трудно понять, как мог Ломоносов, развивая эти взгляды, не считаться с описанным опытом Ньютона с маятником. Возможно, что он их либо не знал, либо не понимал, я не смог нигде найти у Ломоносова упоминания об этих опытах. При знакомстве с курсом физики Вольфа, по которому учился Ломоносов и который он перевел на русский язык, бросается в глаза, что там работам Ньютона по механике не отводится должного внимания. Об описанном опыте с маятником тоже нет упоминания. Интересно, что единственный вопрос механики, которому Вольф уделяет внимание, это как раз соударение шаров. Я сравнивал писания Христиана Вольфа с писаниями других физиков того времени; он на меня производит впечатление ученого с ограниченным физическим мышлением. Известно, что своей славой он был обязан работам на отвлеченные философские темы. По-видимому, Вольф не привил Ломоносову элементов конкретного математического мышления, без которого трудно воспринимать механику Ньютона. Как я указывал, Ломоносов не имел возможности встречаться с такими учеными, как Бернулли и Эйлер, которые не только прекрасно знали механику Ньютона, но и сами прославились тем, что развили ее для сплошной среды. Можно с уверенностью сказать, что если бы такое общение существовало, то не произошло бы этого заблуждения Ломоносова.

Самое печальное в судьбе Ломоносова было то, что он мог уделить своим экспериментальным работам лишь небольшую долю своей энергии и времени. Но при своей большой эрудиции и исключительной фантазии он не имел возможности подвергать все высказываемые им гипотезы экспериментальной проверке. Поэтому так и происходило, что в тех областях, где Ломоносов работал экспериментально, его теоретические и философские представления лежали на правильном пути. Но там, где он был оторван от практики и где пытался постичь истину дедуктивным путем, он часто сбивался с правильного пути. Если бы он был поставлен в такие условия, где он мог бы более широко развернуть свою экспериментальную работу, например, имел бы много учеников, то, наверное, ошибочных гипотез было бы много меньше. Со своей исключительной фантазией Ломоносов мог бы быть руководителем большой научной школы. Но условий для создания такой школы в России того времени не было.

Таким образом, объяснение, что Ломоносов как ученый не был признан потому, что он далеко оторвался от действительности, не имеет оснований.

Здесь уместно вспомнить о том, что вообще в истории русской науки изоляция русских ученых от мировой науки часто имела место. Мне думается, что следует искать общую причину, которая более глубока, чем перечисленные. Но прежде чем перейти к ее рассмотрению, я думаю, полезно кратко напомнить о другом непризнанном русском открытии, чрезвычайно напоминающем случай с Ломоносовым.

В самом начале XIX века у нас было сделано очень крупное открытие в физике, которое тоже не имело должного влияния на мировую науку. Это произошло в 1802 году, когда Василий Владимирович Петров открыл явление электрического дугового разряда в газе, названное им «вольтовой дугой». Мы сейчас все хорошо знаем всю последующую громадную роль дугового разряда как в науке, так и в технике. Но теперь, в наше время, нам трудно по заслугам оценить все трудности открытия этого фундаментального явления, сделанного впервые Петровым. Оно было сделано через 11 лет после открытия гальванического тока и всего лишь через три года после создания Вольта гальванического столба. Конечно, за эти три года о гальваническом токе было мало что известно. Самому Петрову не только пришлось делать батареи, которые состояли из 4 тысяч 200 медных и цинковых дисков, сложенных в столб, имеющий длину более 3 метров, но и самому делать проволоку, изолируя ее сургучом.



Петров не только наблюдал дуговой разряд при нормальном давлении, но и при пониженном, пропуская ток в колоколе вакуумного насоса. Обнаружение такого типа разряда можно сейчас рассматривать как открытие им плазмы. Хотя работы Петрова и были опубликованы многими научными учреждениями того времени, все же открытие дугового разряда обычно приписывается Деви, хотя оно было им сделано только в 1810 году. Петрову принадлежит еще ряд интересных работ по люминесценции, по химии. Он по-видимому, впервые произвел разложение воды электролизом, но все эти работы тоже не оказали должного влияния на мировую науку.

Биография Петрова весьма поучительна. Сын приходского священника, он начал свою деятельность скромным учителем в Барнауле в провинциальном училище, впоследствии достиг положения профессора физики в Медико-хирургической академии в Петербурге. Петров, как и Ломоносов, был ученый-одиночка и он тоже не оставил после себя школы. Его работы и он сам остались неотмеченными в истории науки не только за границей, но и у нас. Не сохранилось портрета Петрова, и только недавно стало известно, где он похоронен. Для меня нет никакого сомнения, что по своим научным открытиям Василий Владимирович Петров должен был бы занять одно из самых первых мест не только в нашей, но и в мировой науке как крупнейший физик-экспериментатор.

Часто приходится слышать, что невнимание к достижениям русских ученых объясняется тем, что культура славян обычно на Западе рассматривалась как играющая второстепенную роль и ее не стоило учитывать в истории мировой культуры. Несомненно, в XVIII и XIX веках такое отношение к славянам вообще, и к русским в частности, довольно часто имело место, но я думаю, что оно не может служить объяснением поставленного вопроса, так как история науки показывает, что оценка научных достижений крупных ученых всегда лежала за пределами национальных границ. Признавали же Коперника, хотя он был славянин. Достаточно также вспомнить, как неоднократно высоко Эйлер отзывался о работах Ломоносова. К тому же это не объясняет, почему мы сами так недооценивали научную деятельность Ломоносова, Петрова и ряда других русских ученых.

Мне думается, что объяснение надо искать в тех условиях, в которых наука развивается в стране. Недостаточно ученому сделать научное открытие, чтобы оно оказало влияние на развитие мировой культуры, — нужно, чтобы в стране существовали определенные условия и существовала нужная связь с научной общественностью за границей. Если этих условий нет, то даже такие замечательные научные работы, какие делали Ломоносов и Петров, не смогут оказать влияние на развитие мировой культуры. Вот на этих условиях, которые были необходимы во времена Ломоносова так же, как и важны в наши дни, я и хочу остановиться.

Как я уже говорил, с XVII века благодаря сотрудничеству ученых в интернациональном масштабе естественные науки стали развиваться значительно быстрее, чем раньше. Это могло произойти только потому, что для всего человечества эти науки, когда они развиваются на опытной основе, — едины. Это свойство единства материалистической науки и сделало возможным ее развитие в широком интернациональном содружестве ученых. Схема, по которой проходит интернациональное содружество ученых, хорошо известна и остается сейчас той же, какой она была во времена Ломоносова. В различных странах имеются свои группы научных работников, которые находятся при университетах, академиях или других научных институтах. Поскольку каждая научная область или проблема может развиваться только по одному пути, то чтобы не сбиваться с этого истинного пути, приходится медленно двигаться и тратить много сил на поисковые работы. Сотрудничество в научной работе распределяется между коллективами ученых, работающих по данному вопросу. Работы ученого, проходящие вне коллектива, обычно остаются незамеченными.

Жизнь неизменно показывает, что такая коллективная работа ученых как внутри страны, так и в международном масштабе возможна только при личном контакте. Ученому, чтобы его научная работа была признана, нужно не только ее опубликовать, но он еще должен убедить людей в ее справедливости и доказать ее значение. Все это успешно можно сделать только при личном контакте. Как во времена Ломоносова, так и в наше время, чтобы ученый своими работами мог влиять на коллективную работу, необходимо личное общение, необходим живой обмен мнениями, необходима дискуссия, всего этого не может заменить ни печатная работа, ни переписка. Почему это происходит, не так легко объяснить. Я думаю, что большинство из нас по своему опыту знает, как необходим личный контакт между людьми при согласовании творческой деятельности. Только когда видишь человека, видишь его лабораторию, слышишь интонацию его голоса, видишь выражение его лица, появляется доверие к его работе и желание сотрудничества с ним. По этой же причине никакой учебник не может заменить учителя.

Сейчас необходимость личных контактов между учеными принимается как нечто само собой разумеющееся как нашими, так и зарубежными учеными. Таких контактов становится все больше, и теперь обычно они осуществляются в широких масштабах путем конгрессов и съездов.

Во времена Ломоносова личные встречи ученых уже были широко развиты. Обычно это происходило так. По данной области знания в какой-либо стране образовался ведущий центр научной работы. Естественно, что такой центр привлекал к себе других ученых, часто работающих одиноко. В XVIII веке наиболее сильной наука была в Англии. Это объясняется исключительным для того времени богатством страны, меценаты которой поддерживали науку, и она могла более широко развиваться. Туда, например, ездил Франклин, который, подобно Ломоносову, был в Америке ученым-одиночкой. Он добился признания своих замечательных работ по электричеству, когда доложил их в Лондонском Королевском обществе. Также после поездки в Лондон полного признания добился Левенгук для своих работ по микроскопу, к которым вначале относились с недоверием.

Трагедия изоляции от мировой науки работ Ломоносова, Петрова и других наших ученых-одиночек и состояла только в том, что они не могли включиться в коллективную работу ученых за границей, так как они не имели возможности путешествовать за границу. Это и есть ответ на поставленный нами вопрос — о причине отсутствия влияния их работ на мировую науку.

Теперь нам остается еще остановиться на вопросе, почему у нас в стране научная работа Ломоносова так долго не получала признания. Совершенно ясно, что для признания ученого необходимо, чтобы окружающее его общество было на таком уровне, чтобы оно могло понимать и оценивать его работу по существу. Ни административно-чиновничий аппарат, ни вельможи, окружавшие Ломоносова, конечно, не могли понять значения его научных работ, и поэтому признание его работ по физике и химии только тогда стало возможным, когда у нас в стране появилась своя научная общественность.

Следует остановиться на этом уроке истории, чтобы оценить ту громадную роль, которую играет общественность в организации науки. Сейчас нам это очень важно, так как перед нами поставлена задача создания самой передовой науки.

Хорошо известно, что для успешного развития любой творческой работы необходима связь с обществом. Писатель, актер, музыкант, художник полноценно творит и развивает свой талант, только если он связан с общественностью. Творчество ученого тоже не может успешно развиваться вне коллектива. Больше того, как уровень искусства в стране определяется вкусами и культурой общества, так и уровень науки определяется степенью развития научной общественности. Трагедия Ломоносова усугублялась еще тем, что, как я уже говорил, у нас в стране не было тогда своей научной общественности. Отсутствие здорового критического коллектива затрудняло Ломоносову возможность видеть, где он шел в своих исканиях правильным путем и где он ошибался.

Поэтому Ломоносов не мог проявить полную силу своего гения. Он болезненно переживал отсутствие понимания и признания своих работ у себя в стране, так же как и за рубежом. Он не получал того полного счастья от своего творчества, на которое он имел право по силе своего гения.

Нетрудно видеть, что для развития передовой науки необходимо, чтобы была передовая научная общественность. Если бы мы не создали своей передовой научной общественности, то сколько бы Ломоносовых у нас ни рождалось, мы не смогли бы создать в стране передовой науки. Создание здоровой передовой научной общественности — это крупная задача, на которую мы недостаточно еще обращаем внимания. Это труднее, чем обучение отобранной талантливой молодежи для научной работы или постройка больших институтов. Создание здоровой общественности включает в себя воспитание широких слоев людей, связанных с научной работой. Их надо приучить широко интересоваться наукой, уважать и любить свою науку, уметь объективно оценивать достижения нашей науки и поддерживать все действительно крупное и лучшее в науке. Ведь только научная общественность, которая умеет правильно оценивать научное достижение, может помочь ученому идти по правильному пути.

Только передовая научная общественность может оценить познавательную силу научного достижения, независимо от его непосредственного практического значения.

Все естественные науки могут развиваться в правильном направлении, только опираясь на здоровую научную общественность. Как я уже отмечал, мы открыли и признали Ломоносова в начале нашего века не случайно, но только потому, что у нас к этому времени начинает расти своя здоровая научная общественность. Общественность в физике выросла у нас, когда для научной работы улучшились материальные условия и появилась возможность нашим крупным ученым того времени — Лебедеву, Рождественскому, Лазареву, Иоффе — создать свои школы.

Сейчас, при социализме, когда в основу развития государства положена наука, влияние и значение нашей научной общественности быстро растет. Надо помнить, что для того, чтобы наша наука была самой передовой, наша научная общественность тоже должна быть самой передовой. Она должна быть ведущей и авторитетной, так чтобы ее суждения и оценки были признаны в мировом масштабе.

[skroznik]

Амет-хан Султан
1920 - 1971

Амет-хан Султан - Дважды Герой Советского Союза (24.08.1943, 29.06.1945), заслуженный летчик-испытатель СССР (23.09.1961), подполковник.

Родился в городе Алупка (Крым). Окончил ФЗУ. Работал слесарем в железнодорожном депо. В 1939 г. окончил Симферопольский аэроклуб.
В армии с 1939 г. В 1940 г. окончил Качинскую ВАШП. Служил в строевых частях ВВС.

Участник Великой Отечественной войны: в июне 1941 г. - декабре 1942 г. - командир звена, командир авиационной эскадрильи 4 ИАП, в декабре 1942 г. - мае 1945 г. - помощник командира 9 Гв.ИАП; совершил 603 боевых вылета, провел 150 воздушных боев, в которых сбил лично 30 и в составе группы 19 самолетов противника. С 1946 г. - в запасе.

С 1947 г. - на летно-испытательной работе в Летно-исследовательском институте.

Поднял в небо и провел испытания истребителя-перехватчика И-320 (Р-1) (второй пилот). Он провел уникальные испытания пилотируемого аналога К самолета-снаряда КС, разработанного ОКБ А.И. Микояна совместно с КБ-1. На самолете-аналоге С. Амет-ханом были совершены: первый взлет с земли - 4 января 1951 г., первый старт с самолета-носителя Ту-4 - в мае 1951 г., первый вылет КСК - 23 июля 1955 г. Большой вклад Амет-хан внес в испытания новых авиационных двигателей на летающих лабораториях ЛИИ. За время работы он участвовал в испытаниях 100 типов самолетов и их модификаций.

Амет-Хану пришлось однажды испытывать опытное катапультное кресло. В момент катапультирования парашютиста-испытателя Головина разорвался цилиндр стреляющего механизма. Взрывом пробило топливный бак. Горючее хлынуло в кабину, каждую минуту мог произойти пожар и взрыв всего самолёта. Конечно, можно было бы Амет-Хану спастись катапультированием, но в задней кабине остался бы тогда парашютист-испытатель. Этого Амет-Хан допустить не мог и, рискуя собственной жизнью, всё-таки благополучно посадил самолёт, который, к счастью, не загорелся. Он спас самолёт и своего товарища.

Погиб в испытательном полете на Ту-16ЛЛ.

Как выяснила комиссия, после взлета не были убраны закрылки. Ту-16 с точки зрения динамики с выпущенными и с убранными закрылками очень разный самолет. Возникли расходящиеся колебания из-за разгона с закрылками - червячную передачу нашли в выпущенном положении. На обрывке осциллограммы были ясно видны колебания перегрузки. На втором периоде - 6 единиц. Кабина с летчиками практически отломилась. Сам самолет глубоко ушел в болото, а кабину нашел лесник с кордона в четырех километрах от самолета. Проведенное моделирование полностью совпало с данными объективного контроля.

Вместе с Амет-Ханом погибли:

• Ленский Радий Георгиевич - ведущий инженер по испытаниям авиадвигателей
• Михайловский Вильям Александрович - штурман-испытатель
• Венедиктов Евгений Николаевич - летчик-испытатель
• Воробьев Алексей Васильевич - бортрадист-испытатель

В экипаже должен был быть еще помощник ведущего инженера Вячеслав Мокроусов, но он задерживался и командир принял решение лететь без него.



Могила на Новодевичьем кладбище
_________________________________________________________________



Бюст в Алуште.
__________________________________________________________________



Бюст в Феодосии
__________________________________________________________________



Под самой вершиной Ай-Петри родился в семье крымского татарина легендарный летчик...



Амет-хан - лауреат Государственной премии СССР (1953). Награжден 3 орденами Ленина, 5 орденами Красного Знамени, орденами Александра Невского, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, «Знак Почета», медалями.

Его именем названы

• улицы в Алупке, Волгограде, Жуковском;
• проспект в Махачкале; площадь и аэроклуб в Симферополе;
• горный пик в Дагестане;
• аэропорт Махачкалы;
• платформа на 34-м километре линии Остряково — Евпатория;
• лицей-школа № 8 города Каспийска Республики Дагестан.
• Бронзовые бюсты прославленного лётчика установлены в его родном городе Алупке, в Махачкале;
• в 2010 году будет установлен памятник в Заволжском районе Ярославля на проспекте Авиаторов.

[skroznik]

Академик инженер-генерал-лейтенант Борис Григорьевич Галёркин

Борис Григорьевич Галеркин родился 20 февраля (4 марта) 1871 г. в Полоцке. Его родители имели в этом городе собственный дом, но кустарный промысел, которым они занимались, не давал полного достатка в доме. Уже с 12 лет будущий академик вынужден был подрабатывать перепиской бумаг в Сиротском суде (видимо, в ту пору у него и выработался изящный, но без украшательств, мелкий, но легко разбираемый почерк). В Полоцке он окончил реальное училище, а экзамены за дополнительный класс, дававший право на поступление в высшую школу, сдал экстерном в Минске в 1893 г. в возрасте 22 лет и в том же году поступил на механическое отделение Санкт-Петербургского технологического института.

Материальные затруднения заставляли Бориса Григорьевича отвлекаться от учебы в институте ради заработка уроками и чертежной работой.



Как и многие другие студенты-технологи, он оказался вовлеченным в политическую жизнь, вошел в социал-демократический кружок. В год окончания института (1899) он стал членом РСДРП. Возможно, именно это обстоятельство стало причиной частых перемен места службы. Первые три года после института Борис Григорьевич работал инженером-конструктором на Харьковском заводе Русского паровозостроительного и механического общества, одновременно проводил занятия на курсах для рабочих. С конца 1903 г. он инженер на строящейся линии Восточно-Китайской железной дороги, через полгода - уже в Петербурге в должности заведующего техническим отделом Северного механического и котельного завода. Участвовал в организации Союза инженеров в Петербурге и в 1905 г. был арестован за подготовку всеобщей забастовки инженеров. В 1906 г. Борис Григорьевич становится членом Петербургского Комитета РСДРП и нигде не служит.

Неизвестно, куда бы завела политическая деятельность этого талантливого и энергичного человека, если бы не случай... 23 июля (5 августа) 1906 г. полиция окружила дом № 13 на Алексеевской улице близ станции Удельная и задержала почти всех участников заседания Комитета. Петербургская судебная палата 13 (26) марта 1907 г. 19 членам Комитета вынесла приговор, который оказался удивительно мягким, если учесть, что при аресте некоторые комитетчики отстреливались: один был приговорен к двум годам крепости, 8 человек, в их числе Б.Г.Галеркин, он же "Захар", - к полутора годам, а остальные оправданы.

В тюрьме, известной под названием "Кресты", Борис Григорьевич навсегда охладел к революционной деятельности и полностью отдался науке и инженерному делу. Тюремные условия того времени подобное позволяли. Более того, судя по записи в трудовой книжке, Борис Григорьевич с апреля 1907 г. целый год числился инженером по проектированию и постройке котельной электростанции в Петербурге (позже 1-й Государственной электростанции). Факт этот нигде не пояснен, а сам Борис Григорьевич позже старался не вспоминать о своем революционном прошлом и в анкетах советского времени на назойливые вопросы о принадлежности к каким-либо партиям отвечал туманно. Конечно, он знал о трагической участи старых членов партии, а главное, что он скрывал, и что могло бы стоить ему жизни, - в состав Петербургского Комитета Борис Григорьевич был избран от меньшевистского крыла РСДРП.

Новый 1909-й год Борис Григорьевич встретил на свободе. Уже в марте он стал преподавателем Петербургского политехнического института. В том же году в "Известиях" института была опубликована первая его научная работа "Теория продольного изгиба и опыт применения теории продольного изгиба к многоэтажным стойкам, стойкам с жесткими соединениями и системам стоек". Работа со столь длинным названием и по объему была солидной - 130 страниц. Написана она была в "Крестах". В том же году летом Борис Григорьевич отправляется за границу для осмотра интересующих его сооружений. И последующие четыре летних периода, то есть до начала войны, он, подобно другим преподавателям института, использовал для поездок в Европу с научными целями. Он побывал в Германии, Австрии, Швейцарии, Бельгии и Швеции.

Б.Г.Галеркин преподавал курс строительной механики на механическом отделении, то есть руководил упражнениями и проектированием. Лекции же читал профессор В.Л.Кирпичев - известнейший ученый в области механики и по сути глава петербургской школы механиков. Впрочем, сами эта школа была сосредоточена в основном в Политехническом институте: здесь, например, работали И.Г.Бубнов, А.Н.Крылов, И.В.Мещерский, С.П.Тимошенко.



С осени I9II г. Борис Григорьевич по совместительству преподавал в Женском политехническом институте. В 1913 г. он получил заказ на проектирование металлического здания котельной электростанции в Петербурге – первого в России крупного металлического здания со значительными нагрузками, признанного позднее одним из самых выдающихся инженерных сооружений в Европе. Б.Г.Галеркин регулярно печатался в "Известиях" института, а с I9I5г. также в "Вестнике инженеров". До 1915 г. в сфере его научных интересов в основном были стержневые системы, а затем они распространились и на пластины.

В 1915 г. Б.Г. Галеркин опубликовал статью, где предложил приближенный метод решения краевых задач для дифференциальных уравнений. Этот метод был применен им к большому числу задач о равновесии стержней и пластин. Несколько ранее И.Г.Бубнов указал на аналогичную последовательность расчета для приближенного решения вариационных задач, которая трактовалась им как возможное видоизменение алгоритма метода Ритца. Отличительной особенностью рассуждений Б.Г.Галеркина являлось, во-первых, то, что он не связывал развиваемый им метод с непосредственным решением вариационных задач и считал его общим для решения дифференциальных уравнений; во-вторых, в задачах равновесия он дал трактовку своему методу на основе начала возможных перемещений. Именно эти идеи оказались весьма плодотворными не только применительно к решению задач строительной механики, но и вообще в математической физике.

Метод Галеркина (или Бубнова-Галеркина), а также Галеркинская (или "слабая") форма постановки задачи решения дифференциальных уравнений широко известны во всем мире. В наши дни они лежат в основе алгоритмов решения большого числа задач математической физики из области механики, термодинамики, электромагнетизма, гидродинамики и многих других. Создано большое число программных комплексов, реализующих алгоритм метода Галеркина. Только в Интернете можно найти несколько тысяч ссылок на метод Галеркина.

В январе 1919 г. Борис Григорьевич стал профессором 2-го политехнического института (бывшего Женского), оставаясь в 1-м политехническом институте (так стали именовать бывший Политехнический институт императора Петра Великого) преподавателем механического факультета (бывшего отделения). В марте 1920 г, на этом факультете была учреждена профессорская кафедра строительной механики, и Борис Григорьевич занял ее по конкурсу. Летом 1921 г. эмигрировал в Польшу видный ученый в области строительной механики и теории упругости С.П.Белзецкий, занимавший кафедру строительной механики на инженерно-строительном факультете. На освободившуюся кафедру был объявлен конкурс, Борис Григорьевич принял в нем участие и в начале 1922 г. перешел на более близкий ему по инженерной деятельности факультет.

Впрочем, инженерный талант Бориса Григорьевича в то время оказался никому не нужным, и можно было сосредоточиться на научных проблемах. Перед этим, в 1917-1919 гг., Борис Григорьевич опубликовал серию работ по изгибу прямоугольных и треугольных пластин в упомянутых выше изданиях, а также в "Известиях Российской Академии наук". Затем в публикациях последовал перерыв, и только в 1922 г. они возобновились, но уже в иностранных журналах (в Советской России бумаги на научную литературу не было).

В декабре 1923 г. Борис Григорьевич был избран деканом инженерно-строительного факультета Политехнического института. Произошло это в очень важный для института период, когда группа деканов подала в отставку, протестуя против бесцеремонного вмешательства в учебную жизнь так называемых студенческих представителей, направляемых профсоюзным и партийным комитетами. Борис Григорьевич оказался умелым руководителем факультета. Он сумел нейтрализовать чрезмерно активных "помощников", которых ему навязали, и не очень спешил исполнять распоряжения некомпетентных руководителей, проводивших бесконечные эксперименты в высшей школе. В 1924 - 1929 гг. Борис Григорьевич по совместительству был профессором в путейском институте и в Университете. В 1924 г. ему довелось в последний раз побывать за границей, - он был участником Конгресса по прикладной механике в Голландии.

Весной 1926 г. Борис Григорьевич узнал, что Наркомпрос принял решение о закрытии сухопутно-дорожного отделения на его факультете. Решение это было втайне от декана подготовлено Правлением и парторганизацией института в связи с проводившейся кампанией по ликвидации параллельных специализаций. Между тем отделение было единственным в стране, где с 1907 г. готовили специалистов по строительству электрифицированных магистральных и городских железных дорог, а также метрополитенов. Борис Григорьевич сумел добиться в Москве отмены опрометчивого решения. За время пребывания Бориса Григорьевича на посту декана на факультете была создана первая лаборатория - гидротехническая (ныне гидравлическая), пристроенная к гидробашне. Он же добился правительственного одобрения идеи о создании для факультета других крупных лабораторий (на их базе был создан ВНИИ гидротехники).



В январе 1928 г. Борис Григорьевич был избран членом-корреспондентом АН ССCP. Его кандидатура была выдвинута академиками А.Ф.Иоффе, А.Н.Крыловым, П.П.Лазаревым. В октябре 1929 г. он ушел с поста декана. Вслед за этим инженерно-строительный факультет "раскололся": от него отделились гидротехническое и мелиоративное отделения, ставшие факультетом водного хозяйства. Ослабленный инженерно-строительный факультет вскоре прекратил свое существование в Политехническом институте и превратился в Институт инженеров промышленного строительства, просуществовавший, впрочем, недолго. Факультет водного хозяйства остался, но тоже на время стал институтом – Гидротехническим. Борис Григорьевич был профессором в обоих институтах.

Борис Григорьевич уже в 20-х годах являлся ученым с мировым именем. Он, кроме того, был признанным авторитетом в среде инженеров-проектировщиков. Недаром его приглашали в качестве консультанта при проектировании и строительстве ряда крупных сооружений Северо-Запада (теплоэлектроцентрали, Волховской ГЭС, Кондопожского комбината и др.). Он был членом технических советов проектных институтов Гипромез и Гипроцветмет, членом советов научно-исследовательских институтов: Научно-мелиорационного (затем - Института гидротехники), Института сооружений. По завершении строительства гидроэлектростанции на Днепре Борис Григорьевич был членом Правительственной комиссии по приемке этого сооружения.

В 1934 г. Борис Григорьевич получил две ученые степени: доктора технических наук и доктора математики, а также звание заслуженного деятеля науки и техники РСФСР. В начале 1936 г. его избрали действительным членом АН СССР. Он был включен в состав Высшей аттестационной комиссии Всесоюзного комитета по высшему техническому образованию, являлся председателем группы технической механики отдаления технических наук АН СССР и директором Института механики АН СССР, возглавлял Всесоюзное научное инженерно-техническое общество строителей и его Ленинградское отделение. В апреле 1936 г. постановлением Совнаркома Борис Григорьевич был назначен председателем комиссии Совета строительства по экспертизе эскизного проекта стального каркаса с конструкциями стен и перекрытий Дворца Советов в Москве, который стал бы в случае постройки самым помпезным зданием на планете.

Несмотря на громкие титулы, Борис Григорьевич оставался профессором все той же кафедры строительной механики гидротехнического факультета (Гидротехнический институт снова превратился в факультет в 1934г.). Он читал в основном курс теории упругости, мало понятный для студентов того времени, имевших очень слабую математическую подготовку. Рассказывают, что студенты приходили на его лекции, чтобы посмотреть на "живого академика", и разочаровывались. Небольшого роста, щуплый, с тихим голосом, Борис Григорьевич никак не отвечал образу крупного ученого, облеченного правительством большими полномочиями. Известно, что однажды академика просто вытолкали из трамвая более крупные граждане, а администрация института после этого даже ходатайствовала о предоставлении Борису Григорьевичу личного автомобиля.

В 1939г., когда на базе Института инженеров промышленного строительства было образовано Высшее военно-инженерное училище, Борис Григорьевич, как начальник кафедры строительной механики этого училища и как академик, получил звание генерал-лейтенанта. Скромный в жизни и никогда до этого не бывавший в армии, Борис Григорьевич обязан был носить генеральскую форму и очень пугался и махал руками, когда кто-то по-военному начинал отдавать ему рапорт.

Летом 1941 г., с началом войны, при Ленинградском горкоме ВКП(б) и горсовете была создана Комиссия по руководству строительством оборонительных сооружений. В составе Комиссии оказалось несколько академиков и крупных ученых (почти все -политехники), но имел непосредственное отношение к строительству только один Борис Григорьевич; он по существу и руководил работой Комиссии. Одновременно Борис Григорьевич возглавлял группу экспертов при начальнике инженерной обороны Ленинграда.

Позже, будучи эвакуированным в Москву, Борис Григорьевич вошел в состав Военно-инженерной комиссии при АН СССР. Непрерывная и напряженная работа, безусловно, подтачивала силы далеко не молодого ученого. Вскоре после окончания войны, 12 июля 1945 г., Борис Григорьевич Галеркин скончался в Москве.

[skroznik]

Крылов Алексей Николаевич, академик, адмирал

Алексе́й Никола́евич Крыло́в (3 (15) августа 1863, село Висяга Алатырского уезда Симбирской губернии — 26 октября 1945, Ленинград) — русский и советский кораблестроитель, специалист в области механики, математик, академик АН СССР (1916; член-корреспондент 1914), лауреат Сталинской премии (1941), Герой Социалистического Труда (1943).



Родился 3 (15) августа 1863 в селе Висяга Алатырского уезда Симбирской губернии (ныне село Крылово Порецкого района Чувашии) в семье артиллерийского офицера. Отец А. Н. Крылова получил образование за казенный счет, как сын ветерана, раненого под Бородино.

В 1878 году Крылов поступил в Морское училище, которое окончил с отличием в 1884 году. После окончания училища А. Н. работал в компасной мастерской Гидрографического управления под руководством И. П. Колонга, где провел свое первое научное исследование по девиации магнитных компасов. Теория магнитных и гирокомпасов прошла через всю его жизнь. Много позже, в 1938—1940 годах А. Н. опубликовал ряд работ, в которых дал полное изложение теории девиации магнитного компаса, исследовал вопросы теории гироскопических компасов, разработал теорию влияния качки корабля на показания компаса:

• «Основания теории девиации компаса»
• «Возмущения показаний компаса, происходящие от качки корабля на волнении»
• «О теории гирокомпаса»

В 1941 году эти исследования были отмечены Сталинской премией. А. Н. Крылов предложил также новую систему дромоскопа, автоматически рассчитывающего девиацию компаса.

В 1887 году А. Н. Крылов перешел на Франко-русский завод, а затем продолжил учебу на кораблестроительном отделении Морской Академии. После окончания курса (в 1890 году) остался в Академии, где вел практические занятия по математике а впоследствии курс теории корабля. По воспоминаниям самого А. Н. Крылова, с 1887 года его «главной специальностью стало кораблестроение, или, лучше сказать, приложение математики к разного рода вопросам морского дела». С этого началась преподавательская деятельность А. Н., продолжавшаяся почти до самой его смерти.

В 1890-е годы мировую известность приобрел труд Крылова «Теория качки корабля», значительно расширивший теорию Фруда. Работа А. Н. Крылова была первым всеобъемлющим теоретическим трудом в этой области. В 1898 году А. Н. был награжден золотой медалью Британского Общества Корабельных Инженеров, причем это был первый случай в истории, когда медали удостаивался иностранец. Продолжая эти работы, А. Н. Крылов создал теорию демпфирования (умирения) бортовой и килевой качки. Он первый предложил гироскопическое демпфирование (успокоение) бортовой качки, что сегодня является наиболее распространенным способом умирения бортовой качки.



Адмиралы Макаров и Крылов.

С 1900 года А. Н. Крылов активно сотрудничает со Степаном Осиповичем Макаровым, адмиралом и ученым-кораблестроителем, работая над проблемой плавучести корабля. Результаты этой работы вскоре стали классическими и до сих пор широко используются в мире. Много лет спустя Крылов напишет о ранних идеях Макарова по борьбе с креном или дифферентом поврежденного корабля затоплением неповрежденных отсеков: «Это казалось морским чиновникам большой чушью. Потребовалось 35 лет … на то, чтобы их убедить, что идеи 22-летнего Макарова имеют большое практическое значение»



А. Н. Крылов был талантливым консультантом по делам флота. Сам он отмечал, что его советы сэкономили правительству больше стоимости самого современного дредноута. При этом А. Н. славился острым языком и его меткие ответы правительству и Думе становились легендами.

В 1916 Крылов возглавлял Главную физическую обсерваторию и Главное военно-метеорологическое управление. В 1917 был назначен директором физической лаборатории Академии наук, позже — начальником Морской академии.

В 1917 году А. Н. Крылов был руководителем Русского общества пароходостроительства и торговли. После Великой Октябрьской социалистической революции он передал все суда Советскому правительству и продолжал работать на развитие Отечественного флота. В 1921 году А. Н. был направлен в Лондон, как представитель Советского правительства для восстановления зарубежных научных связей страны. В 1927 году он вернулся в Советский Союз.

А. Н. Крылов знаменит своими работами по гидродинамике, в том числе и по теории движения корабля на мелководье (он был первым, кто смог объяснить и рассчитать значительное увеличение гидродинамического сопротивления при небольших глубинах) и теорией единичных волн.

А. Н. Крылов — автор около 300 книг и статей. Они покрывают большой диапазон человеческого знания, включая судостроение, магнетизм, артиллерийское дело, математику, астрономию и геодезию. Широко используются его знаменитые таблицы непотопляемости.

В 1931 году Крылов опубликовал работу на тему, известную теперь, как подпространство Крылова или методы подпространства Крылова. Работа касалась проблем собственных значений, а именно, вычисления коэффициентов характеристического полинома заданной матрицы. Крылов коснулся эффективности вычислений и, как настоящий ученый-вычислитель, подсчитал вычислительные затраты как количество «отдельных операций перемножения» — явление не типичное для математической публикации 1931 года. Крылов начал с тщательного сравнения существующих методов, что включает оценку худшего сценария вычислительных затрат в методе Якоби. После этого, он представил свой собственный метод, который был лучшим из известных к тому времени методов и широко используется до сих пор.

А. Н. Крылов перевел на русский язык «Математические начала натуральной философии» Ньютона (1915).

А. Н. Крылов умер 26 октября 1945. Похоронен на «Литераторских мостках» Волкова кладбища неподалеку от И.П. Павлова и Д.М. Менделеева.



Семья

А. Н. Крылов был женат на Елизавете Дмитриевне Драницыной. Их дочь Анна вышла замуж за П. Л. Капицу, с которым у А. Н. Крылова были самые теплые отношения. А. Н. Крылов — дед С. П. Капицы и А. П. Капицы.

Популяризаторская деятельность

А. Н. Крылов был выдающимся математиком и механиком, инженером и изобретателем, замечательным педагогом и популяризатором научных знаний. Крылов читал лекции по теории кораблестроения будущим инженерам.

Наследие А. Н. Крылова

А.Н. Крылов — основоположник теории корабля, автор множества работ по теории магнитных и гироскопических компасов, по артиллерии, механике, математике и астрономии. Трижды кавалер ордена Ленина, Герой Социалистического Труда, лауреат Сталинской премии (1941). С 1914 года он — член-корреспондентом, а с 1916 — действительный член Академии Наук. В честь А. Н. Крылова назван кратер на Луне. Академией Наук была учреждена премия имени академика А. Н. Крылова. Премия присуждается «за выдающиеся работы по использова*нию вычислительной техники в решении задач механики и математической физи*ки». Имя А. Н. Крылова было присвоено головному, ведущему научно-исследовательскому институту судостроительной отрасли Советского Союза — ЦНИИ им. акад. Крылова. Его имя носит улица Академика Крылова в Приморском районе Санкт-Петербурга.

Среди переводов А.Н. Крылова...
Исаак Ньютон, «Математические начала натуральной философии». Перевод с латинского и примечания А. Н. Крылова. М., Наука, 1989 г., 688 с. ISBN 5-02-000747-1.





Работа Мухиной.

[Самогон]

Амет-хан Султан
1920 - 1971

В сентябре были на местах службы наших дедов в городке Багерово. Вот там сделаны фотки.

Мемориальная доска на ДОФе

ВПП исследовательского аэродрома Багерово. На этой базе Амет-хан Султан пилотировал прототипы крылатых ракет, пока автоматику "доводили"

[Олег из Донецка]

Спасибо за возрождение интересной темы. А продолжение будет?

[skroznik]

Спасибо за возрождение интересной темы. А продолжение будет?

Будет. Чуть позже.
А лучше самому что-то поместить.

[skroznik]

Вавилов Николай Иванович

Никола́й Ива́нович Вави́лов (13 (25) ноября 1887, Москва — 26 января 1943, Саратов) — русский учёный-генетик, ботаник, селекционер, академик АН СССР, АН УССР и ВАСХНИЛ[1]. Брат физика Сергея Ивановича Вавилова.

Организатор и участник ботанико-агрономических экспедиций, охвативших все континенты (кроме Австралии и Антарктиды); установил на их территориях древние очаги формообразования культурных растений. Создал учение о мировых центрах происхождения культурных растений[2]. Собрал крупнейшую в мире коллекцию семян культурных растений. Заложил основы государственных испытаний сортов полевых культур. Обосновал учение об иммунитете растений, открыл закон гомологических рядов в наследственной изменчивости организмов[3]. Разработал учение о виде. Сформулировал принципы деятельности главного научного центра страны по аграрным наукам, создал сеть научных учреждений.[4]

Президент Всесоюзного географического общества (с 1931 года), основатель и директор Всесоюзного института растениеводства, директор Института генетики АН СССР, член Экспедиционной комиссии Академии наук СССР, член коллегии Наркомзема СССР, член президиума Всесоюзной ассоциации востоковедения.

Арестован в 1940 году, в 1941 году осуждён и приговорён к расстрелу, который был заменён 20-летним сроком заключения. В 1943 году умер в тюрьме. В 1955 году посмертно реабилитирован.

Детство и семья

Николай Иванович Вавилов родился 25 ноября (13 ноября по старому стилю) в 1887 году на Средней Пресне в Москве.

Отец Иван Ильич Вавилов (1863—1928) — купец первой гильдии, был родом из крестьянской семьи Волоколамского уезда. В детстве он пел в церковном хоре, однако позже после смерти своего отца покинул хор и пошёл подрабатывать у купца Василия Ивановича Сапрыкина. После был учеником у приказчика промышленника Н.В. Прохорова, владевшего Трехгорной мануфактурой. Немного позже Иван Вавилов стал приказчиком, а впоследствии выбился в самостоятельные торговцы. Сергей Вавилов писал о своём отце как о незаурядном человеке:

Был он человек умный, вполне самоучка, но много читал и писал и, несомненно, был интеллигентным человеком. По-видимому, он был отличный организатор, «дела» его шли всегда в порядке, он был очень смел, не боялся новых начинаний. Общественник, либерал, настоящий патриот, религиозный человек. Его уважали и любили … человек он, несомненно, был незаурядный по сравнению с окружавшими его.[5]

Мать Александра Михайловна Вавилова (1868—1938), урождённая Постникова, дочь художника-резника, работавшего в Прохоровской мануфактуре. В своей автобиографии Сергей Вавилов пишет о ней:

Мать замечательная, редкостная по нравственной высоте… окончила только начальную школу, и весь смысл жития ее была семья… Мать любил я всегда глубоко… Мало таких женщин видел я на свете.[6]

Всего в семье было семеро детей, однако трое из них умерли ещё в младенчестве. У Николая Вавилова был младший брат Сергей Вавилов и две сестры — Александра и Лидия. Сергей Иванович Вавилов получил образование физика в 1914 году в Московском университете, в том же году был призван в армию, участвовал в Первой Мировой войне. В 1932 году Сергей Вавилов стал академиком АН СССР, в том же году он стал руководителем Государственного оптического института. Являлся президентом АН СССР с 1945 по 1951 год. Умер в 1951 году от инфаркта. Старшая сестра Александра (1886—1940) получила медицинское образование, была общественным деятелем, организовала санитарно-гигиенические сети в Москве. Младшая сестра Лидия (1891—1914) получила специальность микробиолога. Умерла от чёрной оспы, когда ухаживала за больными во время эпидемии.

Уже в раннем детстве Николай Вавилов был предрасположен к естественным наукам. В числе его детских увлечений были наблюдения за животным и растительным миром. У отца была большая библиотека, в которой были редкие книги, географические карты, гербарии. Это сыграло немалую роль в формировании личности Вавилова.

Образование



По воле отца Николай поступил в Московское коммерческое училище. По окончании училища он хотел поступать в Императорский Московский университет, но, не желая терять год на подготовку к экзаменам по латинскому языку[7], знание которого было в то время обязательным для поступления в университет, в 1906 году поступил в Московский сельскохозяйственный институт на агрономический факультет. Занимался он у таких учёных, как Н. Н. Худяков и Д. Н. Прянишников. В 1908 году он участвовал в студенческой экспедиции по Северному Кавказу и Закавказью, а летом 1910 года прошёл агрономическую практику на Полтавской опытной станции, получив, по собственному признанию, «импульс для всей дальнейшей работы»[8]. На заседаниях институтского кружка любителей естествознания Вавилов выступал с докладами «Генеалогия растительного царства», «Дарвинизм и экспериментальная морфология». За время обучения в институте склонность Вавилова к исследовательской деятельности проявлялась неоднократно, итогом обучения стала дипломная работа о голых слизнях, повреждающих поля и огороды в Московской губернии. Окончил институт в 1911 году. По окончании института Вавилов был оставлен для подготовки к профессорскому званию на кафедре частного земледелия, возглавлявшейся Д. Н. Прянишниковым. Он был прикомандирован на Селекционную станцию института, руководимую селекционером Д. Л. Рудзинским, где начал исследование иммунитета культурных растений к паразитическим грибам; одновременно преподавал в институте и на Голицынских высших женских сельскохозяйственных курсах[7].

С целью более широкого ознакомления с систематикой и географией культурных злаков и их болезней в течение 1911—1912 годов Николай Вавилов прошёл стажировку в Петербурге, в Бюро прикладной ботаники и селекции (руководитель Р. Э. Регель), а также в бюро по микологии и фитопатологии (руководитель А. А. Ячевский).

В 1913 году Вавилов был командирован за границу. Во Франции в фирме Вильморенов он знакомился с новейшими достижениями селекции в семеноводстве, в Йене (Германия) работал в лаборатории Эрнста Геккеля, а в Мертоне (Англия) — в генетической лаборатории Института садоводства имени Джона Иннеса под руководством одного из крупнейших генетиков того времени Уильяма Бейтсона, где продолжил исследование иммунитета хлебных злаков, и в лаборатории генетики Кембриджского университета у профессора Реджиналда Паннета (англ. Reginald Punnett).

Научная деятельность

1915—1918



Братья Николай (слева) и Сергей Вавиловы с матерью, Александрой Михайловной, 1915 год.

В 1915 году Николай Вавилов начал заниматься изучением иммунитета растений. Первые опыты проводились в питомниках, развёрнутых совместно с профессором С. И. Жегаловым.

Шла Первая мировая война, и Вавилов в 1916 году был призван в действующую армию в качестве консультанта по вопросу массового заболевания солдат русской армии в Персии. Он выяснил причину заболевания, указав на то, что в местную муку попадает Плевел опьяняющий (Lolium temulentum), а с ним грибок Stromantinia temulenta, который вырабатывает алкалоид темулин — вещество, способное вызвать серьёзное отравление у людей (головокружение, сонливость, потеря сознания, судороги) с возможным летальным исходом. Решением проблемы стал запрет на употребление местных продуктов, провизию стали завозить из России, в результате чего вопрос с болезнью был исчерпан.

Вавилов же, спросив у военного руководства разрешение на проведение экспедиции, отправился вглубь Ирана, где занимался исследованием и сбором множества образцов злаков. Во время экспедиции он взял образец персидской пшеницы. Когда пшеница была посеяна в Англии, Вавилов пытался различными способами заразить её мучнистой росой (вплоть до применения азотного удобрения, способствующего развитию болезни), но все попытки оказались безуспешными. Тогда учёный пришёл к выводу, что иммунитет растений зависит от условий среды, в которой изначально формировался данный вид. Во время иранской экспедиции у Вавилова зародились мысли о закономерности наследственной изменчивости. Вавилов следил, как изменялись виды ржи и пшеницы от Ирана до Памира. Он заметил характерные изменения у видов обоих родов, что натолкнуло его на мысль о существовании закономерности в изменчивости родственных видов. Находясь на Памире, Вавилов сделал вывод, что горные «изоляторы» вроде Памира служат очагами зарождения культурных растений.

В 1917 году Вавилов был избран помощником заведующего Отделом (бывшим Бюро) прикладной ботаники Р. Э. Регеля. Рекомендацию дал сам Регель: «По вопросам иммунитета [растений] работали за последние 20 лет уже очень многие и выдающиеся учёные почти всех стран света, но можно смело утверждать, что ещё никто не подходил к разрешению этих сложных вопросов с тою широтою взглядов при всестороннем освещении вопроса, с какою подходит к нему Вавилов. <…> В лице Вавилове мы привлечём в отдел прикладной ботаники молодого талантливого учёного, которым ещё будет гордиться русская наука»[9].

В том же году Вавилов был приглашён возглавить кафедру генетики, селекции и частного земледелия на Саратовских высших сельскохозяйственных курсах и в июле переехал в Саратов. Наряду с чтением лекций Николай Иванович развернул полевое изучение иммунитета различных сельскохозяйственных растений, в первую очередь хлебных злаков. Им было исследовано 650 сортов пшеницы и 350 сортов овса, а также другие, не злаковые, культуры; проведён гибридологический анализ иммунных и поражаемых сортов, выявлены их анатомические и физиологические особенности. Вавилов начал обобщать данные, накопленные во время экспедиций и исследований. Результатом этих изысканий стала монография «Иммунитет растений к инфекционным заболеваниям», изданная в 1919 году.

1918—1930



В 1920 году Вавилов выступил на III Всероссийском съезде по селекции и семеноводству в Саратове, председателем оргкомитета которого был, с докладом «Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости». Доклад был воспринят слушателями как крупнейшее событие в мировой биологической науке[10][11] и вызвал положительные отзывы в научном сообществе.[11][12]

В годы преподавания в Саратове Н. И. Вавилов организовал изучение юго-восточных губерний европейской России (Астраханской, Царицынской, Самарской и Саратовской), послужившее основой для опубликования в 1922 году книги «Полевые культуры Юго-Востока».

В 1920 году Сельскохозяйственный научный комитет избрал Н. И. Вавилова заведующим Отделом прикладной ботаники и селекции в Петрограде, и в январе 1921 года он с почти всеми своими саратовскими учениками покинул Саратов. Научная работа на новом месте началась с большим размахом.[13][14]

Голод в Поволжье 1921—1922 годов заставил изменить направление исследований, Николай Иванович вместе с А. А. Ячевским совершил по поручению Наркомзема РСФСР поездку в США для участия в переговорах в Вашингтоне по вопросу закупки семян. Кроме того, он обследовал обширные зерновые районы США и Канады, выступил на Международном конгрессе по сельскому хозяйству с сообщением о законе гомологических рядов. Положения закона, развивавшего эволюционное учение Ч. Дарвина, были по достоинству оценены мировой научной общественностью. В Нью-Йорке было основано отделение Отдела прикладной ботаники.[13][15]

На обратном пути Вавилов посетил ряд европейских стран (Англия, Франция, Бельгия, Голландия, Швеция), где встречался с учёными, установил новые научные связи, знакомился с научными лабораториями и селекционными станциями, организовал закупки сортового семенного материала, книг, научного оборудования.

Так, например, в 1922 году Вавилов в Голландии встретился с Гуго де Фризом (основателем мутационной теории). Ознакомившись с научными изысканиями голландца, Вавилов уже в России выступил за вовлечение науки в создание сортовых ресурсов страны, продолжил расширение Отдела прикладной ботаники, стремясь превратить его в крупный центр сельскохозяйственной науки, приглашал учёных из других городов. Работа была направлена на выявление мирового разнообразия культурных растений с целью дальнейшего использования его для нужд страны. В 1924 году под руководством учёного на всей территории СССР была заложена и стала расти сеть опытных станций по сортоиспытанию сельскохозяйственных культур.

Начался период крупных внутрисоюзных и зарубежных экспедиций Отдела. С 1924 по 1927 год был проведён ряд экспедиций — Афганистан (Вавилов вместе с Д. Д. Букиничем первыми из европейцев проникли в Кафиристан — высокогорную провинцию Афганистана[16], в то время закрытую для иноземцев)[17], Средиземноморье, Африка, в ходе которых Вавилов продолжал пополнять коллекцию образцов и изучение очагов возникновения культурных растений.

Вавилов писал:

Путешествие было, пожалуй, удачное, обобрали весь Афганистан, пробрались к Индии, Белуджистану, были за Гиндукушем. Около Индии добрели до финиковых пальм, нашли прарожь, видел дикие арбузы, дыни, коноплю, ячмень, морковь. Четыре раза перевалили Гиндукуш, один раз по пути Александра Македонского. <…> Собрал тьму лекарственных растений <…>[18]

Отчёт об экспедиции объёмом 610 страниц стал основой книги «Земледельческий Афганистан», написанной Вавиловым совместно с Д. Д. Букиничем. В этой книге подтверждено предположение Николая Ивановича о том, что в Афганистане находятся центры происхождения некоторых важнейших для человека растений.

За экспедицию в Афганистан Географическое общество СССР присудило Н. И. Вавилову золотую медаль имени Н. М. Пржевальского — «за географический подвиг».

В 1923 году Вавилова избрали директором Государственного института опытной агрономии. В 115 отделениях и опытных станциях, в различных почвенно-климатических условиях нашей страны — от субтропиков до тундры — шло изучение и испытание разных форм полезных растений.

Авторитет Н. И. Вавилова как учёного и организатора науки рос. В 1923 году Академия наук СССР избрала его членом-корреспондентом.

В 1924 году возглавлявшийся Вавиловым Отдел прикладной ботаники и селекции был преобразован во Всесоюзный институт прикладной ботаники и новых культур при Совнаркоме СССР (в 1930 году переименован во Всесоюзный институт растениеводства). Николая Ивановича Вавилова утвердили директором института.

В 1925 году последовали экспедиции в Хивинский оазис и другие сельскохозяйственные районы Узбекистана.

В 1926—1927 годах Н. И. Вавилов совершил экспедицию по странам Средиземноморья, он исследовал Алжир, Тунис, Марокко, Ливан, Сирию, Палестину, Трансиорданию, Грецию, Италию, Сицилию, Сардинию, Крит, Кипр, южную часть Франции, Испанию, Португалию, затем Французское Сомали, Абиссинию и Эритрею. На обратном пути Вавилов ознакомился с земледелием в горных районах Вюртемберга (Германия). Караванные и пешие маршруты в этой экспедиции составили около 2 тысяч км. Семенной материал, собранный Николаем Ивановичем, исчислялся тысячами образцов.[19]

В середине 1920-х годов Вавилов сформулировал представления о географических центрах происхождения культурных растений. В 1926 году он опубликовал труд «Центры происхождения культурных растений». За него Н. И. Вавилову была присуждена Премия имени В.И. Ленина. Теоретически обоснованная идея центров происхождения дала научную основу для целенаправленных поисков полезных растений, была использована в практических целях.

В 1927 году Вавилов выступил на V Международном генетическом конгрессе в Берлине с докладом «О мировых географических центрах генов культурных растений», на конференции экспертов по сельскому хозяйству в Международном аграрном институте в Риме — с докладом «Географические опыты по изучению изменчивости культурных растений в СССР». Конференция приняла решение присудить Вавилову Золотую медаль за его работы по географическим посевам и постановила ввести географические посевы по системе Вавилова в мировом масштабе[16].

В 1929 году Николай Вавилов с целью изучения особенностей сельского хозяйства совершил экспедиции в страны Восточной Азии: вместе с М. Г. Поповым — в северо-западную часть Китая — Синьцзян, а в одиночку — в Японию, на Тайвань и в Корею.

В 1929 году Николай Иванович Вавилов был избран действительным членом Академии наук СССР и одновременно академиком Всеукраинской Академии наук, назначен президентом Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В. И. Ленина (ВАСХНИЛ), организованной на базе Государственного института опытной агрономии. Николай Иванович направил свою энергию на организацию системы научных институтов сельскохозяйственного профиля. За первые три года работы Вавилова на посту президента ВАСХНИЛ были созданы институты зернового хозяйства на Северном Кавказе, в Сибири, на Украине и юго-востоке европейской части страны, появились институт овощного хозяйства, плодоводства, прядильных лубо-волокнистых растений, картофельного хозяйства, риса, виноградарства, кормов, субтропических культур, лекарственных и ароматических растений и другие — всего около 100 научных учреждений. Всесоюзный институт растениеводства стал одним из головных институтов новой академии.

В том же 1929 году году Вавилов был избран членом-корреспондентом Чехословацкой академии сельскохозяйственных наук, членом-корреспондентом Германской академии естествоиспытателей и почётным членом Британского общества садоводства.

1930—1939



Вавилов и Мичурин (1932)

На V Международном ботаническом конгрессе, проведённом в 1930 году в Кембридже, учёный выступил с докладом «Линнеевский вид как система». Он выступал также на IX Международном конгрессе по садоводству в Лондоне.

В 1930 году Вавилов создал и возглавил Институт генетики АН СССР[20], организовал II Международный конгресс почвоведов в Москве, участвовал (по приглашению Корнелльского университета, США) в Международной конференции по сельскохозяйственной экономике, а после неё совершил экспедицию по американскому континенту: он объехал все южные штаты США от Калифорнии до Флориды, пересёк двумя маршрутами горные и равнинные районы Мексики, Гватемалу.

В 1932 году Вавилова выбрали вице-президентом VI Международного конгресса по генетике, проведённого в Итаке. На нём была представлена коллекция ВИРа, собранная во время последней американской экспедиции. После конгресса он объехал ряд провинций Канады и затем полгода обследовал земледельческие районы стран Центральной и Южной Америки: Сальвадора, Коста-Рики, Никарагуа, Панамы, Перу, Боливии, Чили, Аргентины, Уругвая, Бразилии, Тринидада, Кубы, Пуэрто-Рико и других — всего 17 — стран.



Коллекция початков кукурузы в кабинете Николая Вавилова в Всероссийском институте растениеводства.

Вавилов заботился о своевременной публикации результатов исследований руководимых им коллективов. Под его редакцией и при его участии выходили «Труды по прикладной ботанике, генетике и селекции», начали издаваться многотомные сводки «Культурная флора СССР» и «Биохимия культурных растений», было издано руководство «Теоретические основы селекции растений» (1935), «Руководство по апробации сельскохозяйственных культур», большое количество сборников и монографий. Н. И. Вавилов создал школу исследователей культурных растений, заслужившую признание в мировой науке.

В 1936 году Вавилов прочитал доклад на сессии ВАСХНИЛ «Пути советской селекции». В этом докладе Николай Вавилов впервые публично высказал несогласие с позицией Т. Д. Лысенко.

В 1939 году Николай Иванович возглавил сельскохозяйственную группу Северо-Кавказской комплексной экспедиции Академии наук СССР. Пройдя по Военно-Осетинской дороге, он посетил и исследовал Цейский ледник и Мамисонский перевал.[21]

Конфликт с Лысенко



Карта научных экспедиций Вавилова

В 1931 году на совещании в Наркозёме Вавилов выступил с докладом «Новые пути исследовательской работы по растениеводству», в котором был затронут вопрос об исследовании вегетационного периода растений и возможного сокращения этого периода. В этом докладе были упомянуты работы Алларда и Гарнера, Зайцева и других учёных. В том числе были приведены работы Лысенко. Главным преимуществом работ Лысенко Вавилов считал метод управления длиной вегетационного периода.

В частности, одним из главных преимуществ яровизации Вавилов считал её использование в селекционных работах, в том числе вовлечение в селекцию растений, которые не вызревали в климате Советского Союза. Выступая на VI Международном генетическом конгрессе в США в 1932 г. с пленарной речью, Вавилов заявил:

Замечательное открытие, недавно сделанное Т. Д. Лысенко в Одессе, открывает новые громадные возможности для селекционеров и генетиков… Это открытие позволяет нам использовать в нашем климате тропические и субтропические разновидности. [22][23]

— Н.И. Вавилов, США, VI Международный генетический конгресс, 1932 г.

Однако Вавилов также отмечал, что не стоит рассчитывать на немедленные положительные практические результаты от яровизации, так как сами механизмы данного явления не были досконально изучены:

Пока мы еще не знаем, с какими сортами практически надо оперировать в каких районах. Еще не разработана самая методика предпосевной обработки посадочного материала. Еще нет оснований с полной гарантией идти в широкий производственный опыт[24]

— Н.И. Вавилов. Социалистическое земледелие. 1931 год. 13 сентября.

Н. И. Вавилов предложил опытным станциям ВИРа развернуть испытания по эффективности методики яровизации. В том числе, в ноябре 1931 года Вавилов написал агроному Полярной станции ВИР в Хибинах И. Г. Эйхфельду: «То, что сделал Лысенко и то, что делает, представляет совершенно исключительный интерес, и надо Полярному отделению эти работы развернуть».[23][25]

17 июня 1935 г., на заседании Президиума ВАСХНИЛ, Вавилов заявил: «Лысенко осторожный исследователь, талантливейший, его эксперименты безукоризненны»[26].

Н. И. Вавилов считал яровизацию техническим приёмом, требующим экспериментальных проверок[24], в то время как Лысенко выдвинул яровизацию в качестве уникального способа значительного (в 5 раз[27]) повышения урожая [28][24]. Кроме того, Лысенко не проводил [28][29] в полном объёме предварительных опытов, требующихся для подтверждения правильности его выводов относительно агроприёма в том или ином случае.[28]. Это было одно из разногласий, приведших к конфликту между школами Лысенко и Вавилова. К тому же, дальнейшие темы работ Лысенко, начиная с отрицания им в 1936 г. законов Менделя и других законов генетики, вызвали острые дискуссии, в которых Вавилов также разошёлся с Лысенко. В 1940 г. он писал в письме наркому земледелия:

Высокое административное положение Т. Д. Лысенко, его нетерпимость, малая культурность приводят к своеобразному внедрению его, для подавляющего большинства знающих эту область, весьма сомнительных идей, близких к уже изжитым наукой (ламаркизм).[30]

Научные исследования школы Вавилова шли вразрез утверждениям школы Т. Д. Лысенко. Лысенко отрицал[31] генетику, которую он называл буржуазной теорией «Вейсманизма-морганизма», и, пользуясь поддержкой властей, систематически преследовал[31] ученых-генетиков. Многие генетики лишились работы и были арестованы [31]. Лично Вавилова защищал от преследований его международный авторитет ученого.

В 1939 Вавилов был приглашен на седьмой международный конгресс генетиков в Эдинбурге, но не получил разрешения на выезд. В знак протеста место председателя на конгрессе было оставлено свободным.

В июне 1939 года единомышленник Лысенко И. И. Презент написал докладную записку о VII Международном генетическом конгрессе. Записка была адресована председателю Совнаркома СССР В. М. Молотову и гласила:

Хору капиталистических шавок от генетики в последнее время начали подпевать и наши отечественные морганисты. Вавилов в ряде публичных выступлений заявляет, что «мы пойдём на костёр», изображая дело так, будто бы в нашей стране возрождены времена Галилея. Поведение Вавилова и его группы приобретает в последнее время совершенно нетерпимый характер. Вавилов и вавиловцы окончательно распоясались, и нельзя не сделать вывод, что они постараются использовать международный генетический конгресс для укрепления своих позиций и положения… В настоящее время подготовка к участию в конгрессе находится целиком в руках Вавилова, и это далее никоим образом нельзя терпеть. Если судить по той агрессивности, с которой выступают Вавилов и его единомышленники, то не исключена возможность своеобразной политической демонстрации «в защиту науки» против её «притеснения» в Советской стране. Конгресс может стать средством борьбы против поворота нашей советской науки к практике, к нуждам социалистического производства, средством борьбы против передовой науки.

— И. И. Презент, Докладная записка председателю Совета народных комиссаров Вячеславу Молотову о международном генетическом конгрессе, Государственный архив РФ.

На докладной стоят подпись и виза академика Т. Д. Лысенко[11], который в то время был президентом ВАСХНИЛ. По одной из распространенных версий, именно эта докладная записка послужила причиной ареста Н. И. Вавилова: ознакомившись с содержимым записки, Л. П. Берия направил письмо В. М. Молотову, в котором просил дать санкцию на арест Н. И. Вавилова[11].

Завизированная Лысенко докладная записка соратника и близкого друга Лысенко И. Презента (Одесса) тов. Молотову В. М. от 7 июня 1939 г. о седьмом Международном генетическом конгрессе содержала критику Вавилова и группы его единомышленников — «морганистов» и пожелания не проводить этот конгресс, на котором должен был, по замыслу зарубежных организаторов, председательствовать Н. И. Вавилов и выступать с часовым докладом Т. Д. Лысенко.

На основании этого документа, а также на основании широко распространенных в академической среде мнений, сын Н. И. Вавилова — Ю. Н. Вавилов усматривал роль Т. Д. Лысенко в аресте и гибели своего отца, а также его ближайших соратников Г. Д. Карпеченко, Л. И. Говорова, Г. А. Левитского [32]

Генетический конгресс состоялся, но на нём не было советской делегации. Немецкая делегация, в связи с обострением военной обстановки, вскоре покинула конгресс. [33]

Арест и гибель



«Предварительным и судебным следствием установлено, что Вавилов с 1925 года является одним из руководителей антисоветской организации, именовавшейся „Трудовая крестьянская партия“, а с 1930 года являлся активным участником антисоветской организации правых, действовавших в системе Наркомзема СССР и некоторых научных учреждений СССР... В интересах антисоветских организаций проводил широкую вредительскую деятельность, направленную на подрыв и ликвидацию колхозного строя, на развал и упадок социалистического земледелия в СССР… Преследуя антисоветские цели, поддерживал связи с заграничными белоэмигрантскими кругами и передавал им сведения, являющиеся государственной тайной Советского Союза.

Признавая виновным Вавилова в свершении преступлений, предусмотренных статьями 58—1a, 58—7, 58—9, 58—11 УК РСФСР, Военная коллегия Верховного суда СССР приговорила:

Вавилова Николая Ивановича подвергнуть высшей мере наказания — расстрелу, с конфискацией имущества, лично ему принадлежащего. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит.»

В 1940 году Н. И. Вавилову было поручено Наркомземом возглавить научную комплексную экспедицию по западным областям Белоруссии и Украины. 6 августа того же года Вавилов был арестован во время экспедиции в Черновцах.

Допросы Вавилова продолжались одиннадцать месяцев[34]. За всё время Н. И. Вавилова вызывали на допрос около 400 раз, общее время допросов составило 1 700 часов[35]. Следствие по делу Вавилова вёл помощник начальника следственной части Главного экономического управления НКВД СССР А. Г. Хват. По свидетельству большинства и биографов Вавилова во время допросов он подвергался физическим истязаниям[11][35], после чего его волокли обратно в камеру. После таких допросов Вавилов дал показания о том, что занимался вредительством по заданию бывшего министра сельского хозяйства Я. А. Яковлева, арестованного и расстрелянного незадолго до этого[36]. Утверждается также, что по делу Вавилова было привлечено множество сфабрикованных документов. В том числе Вавилову вменялось в вину то, что он якобы являлся одним из руководителей «Трудовой крестьянской партии»[34], существование которой ставится под сомнение большинством современных историков[37]. Поводом для этого послужило то, что Вавилов ходатайствовал за арестованных по «Делу Трудовой крестьянской партии», среди которых были видные агрономы и учёные[37]. «Дело Трудовой крестьянской партии» являлось частью борьбы с «правыми уклонистами», наряду с «делом Промпартии» и «делом Союзного бюро ЦК РСДРП (меньшевиков)».[38] С сентября 1940 по март 1941 года допросы не производились, Вавилов содержался в одиночной камере Внутренней тюрьмы НКВД СССР. За это время Вавилов написал рукопись книги по истории земледелия, впоследствии уничтоженную сотрудниками НКВД СССР. Весной 1941 года после ареста ряда генетиков и растениеводов допросы возобновились. Положение Вавилова стало ещё хуже, поскольку его перевели в сильно перенаселённую общую камеру.[28]

9 июля 1941 года Вавилов был приговорён к расстрелу Военной коллегией Верховного Суда СССР по статьям 58-1а, 58-7, 58-9, 58-11 УК РСФСР[39]. Позже по ходатайству академика Д. Н. Прянишникова, научного руководителя диссертации Нины Берия (жены Л. П. Берия), расстрел был заменён 20-летним сроком заключения[40].

Осуждённый был отправлен в тюрьму № 1 Саратова, где находился с 29 октября 1941 года по 26 января 1943 года. В саратовской тюрьме Вавилов содержался сначала в карцере-одиночке, но затем его перевели в камеру, где сидели академик И. К. Луппол и инженер-лесотехник И. Ф. Филатов[11]. Николай Вавилов дважды находился на лечении в тюремной больнице. Тяжёлые условия содержания в тюрьме подорвали здоровье Вавилова. Во время пребывания в саратовской тюрьме Вавилов получил воспаление лёгких и переболел дизентерией, которой он заразился во время эпидемии в 1942 году[11]. В последний год своей жизни Н. И. Вавилов страдал дистрофией. Итогом всех болезней стал упадок сердечной деятельности, из-за которого наступила смерть.



Тюремное фото Вавилова

Мною, врачом Степановой Н. Л., фельдшерицей Скрипиной М. Е., осмотрен труп заключенного Николая Ивановича рожд. 1887 г., осужденного по ст. 58 на 20 лет, умершего в больнице тюрьмы № 1 г. Саратова 26 января 1943 года в 7 часов _ минут. Телосложение правильное, упитанность резко понижена, кожные покровы бледные, костно-мышечная система без изменений. По данным истории болезни, заключенный Вавилов Николай Иванович находился в больнице тюрьмы на излечении с 24 января 1943 года по поводу крупозного воспаления легких. Смерть наступила вследствие упадка сердечной деятельности."

— Акт о смерти заключенного, Дежурный врач Степанова, дежурная медсестра Скрипина, Государственный архив РФ.

Где точно был похоронен Вавилов, неизвестно, так как на этом месте находится братская могила. На примерном месте захоронения на Воскресенском кладбище Саратова установлен памятник академику Вавилову.[28]

Реабилитация

В 1943 году младший брат Николая Ивановича — Сергей Иванович Вавилов был награждён Сталинской премией и орденом Ленина. В 1945 году — назначен на пост Президента Академии наук СССР. В 1943 году Сергея Ивановича Вавилова уведомили о смерти брата, но до 1945 года ни он, ни близкие не имели подробных сведений о последних днях Николая Ивановича.[41]

Формальная реабилитация Николая Вавилова произошла в 1955 году, когда с него посмертно сняли обвинения в антисоветской деятельности и вредительстве.[42]

Научная и общественная реабилитация имени Вавилова продолжилась только в 1960-х годах. 8 июля 1966 года по инициативе Поповского и Майсуряна последовало Постановление Президиума АН СССР № 476, в котором было предложено создать комиссию по изучению наследия академика Вавилова. Его имя вернулось в учебники, были переизданы его труды.[28]

По мнению исследователей, подробности биографии Вавилова, связанные с последними годами жизни, в период с 1945 по 1987 год в источниках, доступных советскому массовому читателю, не раскрывались. Во втором издании БСЭ (1951—1958) статьи о Николае Вавилове не было. Она появилась только в дополнительном томе, вышедшем в 1958 году[28] В третьем издании БСЭ (1969—1978) в статье о Николае Вавилове ни слова не сказано и причинах его смерти.[43]

Подробное издание «Жизнь замечательных людей. Николай Вавилов» (1968) так описывает последние годы жизни учёного:

Это была последняя поездка академика Н. И. Вавилова. Через два с половиной года его не стало… [13]

Биограф Вавилова Поповский пишет:

В середине XX века обстоятельства изменились, хотя и не очень сильно: те, кто способствовал физической гибели Вавилова, принялись затем за его духовное умерщвление, они сделали всё, чтобы современники забыли даже, как выглядит портрет учёного.[28]

Детали уголовного дела Вавилова стали доступны общественности только в середине 1960-х, хотя дать им широкую огласку в СМИ и печатных изданиях биографам не удалось. Материалы о последних годах жизни и научном наследии Вавилова стали появляться только с началом перестройки в СССР.[44][28][45]

Научные достижения

Экспедиции

• 110 экспедиций по всему миру, принесших «мировой науке результаты первостепенной значимости, а их автору — заслуженную славу одного из наиболее выдающихся путешественников современности»[46].
• Результат вавиловских научных экспедиций — создание уникальной коллекции культурных растений, насчитывавшей в 1940 году 250 тысяч образцов.[16]

Учения

• Учение об иммунитете растений .
• Учение о центрах происхождения культурных растений.
• Учение о виде как системе[48], внутривидовые таксономические и эколого-географические классификации.

Открытия

• Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости.

Основные работы

• Вавилов Н. И. О происхождении культурной ржи // Труды по прикладной ботанике. 1917. Т. 10. № 7/10. С. 561—590.
• Вавилов Н. И. Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости // Доклад на III Всероссийском селекционном съезде в Саратове 4 июня 1920 г. — Саратов : Губполиграфотдел, 1920.
• Вавилов Н. И. К познанию мягких пшениц: (Систематически-географический очерк) // Труды по прикладной ботанике, генетике и селекции. 1922/1923. Т. 13. № 1. С. 149—257.
• Вавилов Н. И. Центры происхождения культурных растений. — Л.: Тип. им. Гутенберга, 1926.
• Вавилов Н. И. Географическая изменчивость растений // Научное слово. 1928. № 1. C. 23-33.
• Вавилов Н. И., Букинич Д. Д. Земледельческий Афганистан. // Прил. 33. к Тр. по прикладной ботанике, генетике и селекции, 1929.
• Вавилов Н. И. Г. С. Зайцев // Природа. 1929. С. 581—582.
• Вавилов Н. И. Линнеевский вид как система // Труды по прикладной ботанике, генетике и селекции. 1931. Т. 26, вып. 3. С. 109—134.
• Вавилов Н. И. Селекция как наука. 1934.
• Вавилов Н. И. Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости // Теоретические основы селекции растений / Под ред. Н. И. Вавилова. М.; Л.: Сельхозгиз, 1935. Т. 1: Общая селекция растений. С. 75-128.
• Вавилов Н. И. Мировой опыт земледельческого освоения высокогорий // Природа. 1936. С. 74-83.
• Вавилов Н. И. Великие земледельческие культуры доколумбовой Америки и их взаимоотношения // Изв. Всесоюзного географического общества. — 1939. — № 10.
• Вавилов Н. И. Учение о происхождении культурных растений после Дарвина // Советская наука. — 1940. — № 2.
• Вавилов Н. И. Избранные произведения : в 2-х т. / Под редакцией и с комментариями Ф. Х. Бахтеева. — Л.: Наука, 1967.
• Вавилов Н. И. Пять континентов[49]. Краснов А. Н. Под тропиками Азии. — 2-е изд. — М.: Мысль, 1987
• Вавилов Н. И. «Жизнь коротка, надо спешить». — М.: Сов. Россия, 1990
• Вавилов Н. И. Научное наследие в письмах. Международная переписка. Т. I. Петроградский период: 1921—1927 гг.// Отв. ред. В. А. Драгавцев. — М.: Наука, 1994. — 556 с; Т. II. 1928—1930 гг.// Отв. ред. Л. Н. Андреев. — М.: Наука, 1997. — 638 с; Т. III. 1931—1933 гг.// Отв. ред. Ю. П. Алтухов. — М.: Наука, 2000. — 588 с; Т. IV. 1934—1935 гг.// Отв. ред. С. В. Шестаков. — М.: Наука, 2001. — 324 с; Т. V. 1936—1937 гг.// Отв. ред. В. К. Шумный. — 2002. — 478 с; Т. VI. 1938—1940 гг.// Отв. ред. А. А. Жученко. — М.: Наука, 2003

Растения, описанные Вавиловым

• Avena nudibrevis Vavilov
• Hordeum pamiricum Vavilov
• Linum dehiscens Vavilov & Elladi
• Linum indehiscens (Neilr.) Vavilov & Elladi
• Secale afghanicum (Vavilov) Roshev.
• Secale dighoricum (Vavilov) Roshev.
• Triticum persicum Vavilov

Признание иностранных научных организаций

В иностранных государствах Н. И. Вавилов был избран:

почётным членом:

[LIST][*]Лондонского королевского общества садоводов (1931, Великобритания)[50][*]Английского общества прикладной ботаники[*]Испанского общества испытателей природы[*]Американского ботанического общества (1942)[50][*]Национальной Академии наук в Аллахабаде (1942, Индия)[50][*]Лондонского Линнеевского общества (1942, Великобритания)[50][*]Британской ассоциации биологов[*]Мексиканского агрономического общества[*]иностранным членом Лондонского королевского общества (1942, Великобритания)[50][51]/[LIST]

почётным доктором:

• Софийского государственного университета имени К. Охридского (1939, Болгария)[50][52]
• Университета имени Я. Пуркине в Брно (1939, Чехословакия)[50]

членом-корреспондентом:

• Германской академии наук
• Академии сельскохозяйственных наук Чехословакии (1923)[50]
• Германской академии естествоиспытателей «Леопольдина» (1942)[50]

членом:

• Эдинбургского королевского общества (1942, Великобритания)[50]
• Аргентинской академии[53]
• Национального географического общества США (1942)[50]
• Географического общества Нью-Йорка (1942, США)[50]
• Королевского географического общества (1942, Великобритания)[50]
• Международного совета экспертов при Римском международном аграрном институте

Названы в честь Вавилова

• ВАСХНИЛ учредил Золотую медаль имени Н. И. Вавилова;
• Академия Наук СССР учредила премию (1965) и золотую медаль (1968) имени Вавилова.
• В Саратове в 1969 году по просьбе саратовских учёных именем Николая Вавилова названа улица Вавилова[54]. В 1997 году в начале улицы был установлен памятник[55].
• В Санкт-Петербурге есть улица братьев Вавиловых[56].
• Николай Степанович Черных назвал именем братьев Вавиловых открытый им в 1977 году астероид из главного пояса астероидов — 2862 Vavilov.
• Имя Вавилова носит кратер на обратной стороне Луны и ледник Вавилова на Северной Земле. Ещё один ледник, находящийся у Дарвазской стены (хребет Академии наук, Памир), назван именем Вавилова в 1931 году по решению Всесоюзного географического общества[16]. Рядом с ним расположен перевал Вавилова.[57]
• В 1967 году имя Николая Ивановича Вавилова было присвоено Всероссийскому институту растениеводства[58], которым он руководил с 1921 по 1940 год.
• В 1981 году именем Вавилова назван Институт механизации и электрификации сельского хозяйства (ныне Саратовский государственный аграрный университет имени Н. И. Вавилова).[59]
• Поселок Вавилово в Дербентском районе Дагестана, бывшая Опытная сельскохозяйственная станция основанная им.
• 1987 год — год столетия со дня рождения учёного — был объявлен ЮНЕСКО Годом Вавилова.
• В 1965 году, в период возрождения генетических исследований, было создано Всесоюзное общество генетиков и селекционеров им. Н. И. Вавилова. Под таким название общество действовало до 1992 года, когда его преемником стало Вавиловское общество генетиков и селекционеров.
• В 2001 году имя Н. И. Вавилова было присвоено средней школе № 66, расположенной в посёлке Юбилейный Волжского района Саратова.

Растения

В честь Н. И. Вавилова назван род растений Вавиловия (Vavilovia) Fed.[60] семейства Бобовые, а также целый ряд видов растений[61]:

• Aegilops vavilovii (Zhuk.) Chennav. — Эгилопс Вавилова
• Allium vavilovii Popov & Vved. — Лук Вавилова
• Amygdalus vavilovii Popov — Миндаль Вавилова
• Astragalus vavilovii Fed. & Tamamsch. — Астрагал Вавилова
• Avena vaviloviana (Malz.) Mordv. — Овёс Вавилова
• Centaurea vavilovii Takht. & Gabrieljan — Василёк Вавилова
• Cousinia vavilovii Kult. — Кузиния Вавилова
• Gastropyrum vavilovii (Zhuk.) &#193;.L&#246;ve — Гастропирум Вавилова
• Oryzopsis vavilovii Roshev. — Рисовидка Вавилова
• Oxytropis vavilovii Vassilcz. — Остролодочник Вавилова
• Phlomis vavilovii Popov — Зопник Вавилова
• Phlomoides vavilovii (Popov) Adylov, Kamelin & Makhm. — Фломоидес Вавилова
• Piptatherum vavilovii (Roshev.) Roshev. — Ломкоколосник Вавилова
• Prunus &#215; vavilovii (Popov) A.E.Murray — Слива Вавилова
• Pyrus vavilovii Popov — Груша Вавилова
• Scorzonera vavilovii Kult. — Козелец Вавилова
• Secale vavilovii Grossh. — Рожь Вавилова
• Solanum vavilovii Juz. & Bukasov — Паслён Вавилова
• Thymus vavilovii Klokov — Тимьян Вавилова
• Trifolium vavilovii Eig — Клевер Вавилова
• Triticum vavilovii (Tuman.) Jakubz. — Пшеница Вавилова.

Награды

• В 1925 году Н. И. Вавилов был награждён Большой серебряной медалью имени Н. М. Пржевальского Русского географического общества.
• В 1940 году награждён Большой золотой медалью ВСХВ.

Основные вехи жизни в датах

• 1911 — закончил Петровскую сельскохозяйственную Академию в Москве.
• 1913—1914— работа в лаборатории профессора Уильяма Бейтсона, Англия.
• 1917—1921 — профессор агрономического факультета Саратовского университета.
• 1919 — создание учения об иммунитете растений.
• 1920 — формулировка закона гомологических рядов в наследственной изменчивости.
• 1921—1940 — заведует Отделом прикладной ботаники и селекции в Петрограде, который в 1924 был реорганизован во Всесоюзный институт прикладной ботаники и новых культур, а в 1930 — во Всесоюзный институт растениеводства (ВИР), руководителем которого он оставался до августа 1940.
• 1923 — избран членом-корреспондентом АН СССР в отделение физико-математических наук (по разряду биологическому)
• 1926 — награждение премией имени В. И. Ленина.
• 1928 — избран академиком АН СССР в отделение физико-математических наук (ботаника)
• 1930—1933 — возглавлял Генетическую лабораторию АН СССР в Москве.
• 1931—1940 — Президент Всесоюзного географического общества.
• 1933—1940 — возглавлял Институт генетики АН СССР (организованный на базе Генетической лаборатории).
• 1940 — арестован во время очередной экспедиции.
• 1943 — умер в тюрьме.

Литература

1. ↑ Новая Российская энциклопедия: в 12 т. / Редкол.: А. Д. Некипелов, В. И. Данилов-Данильян и др. — М.: ООО «Издательство „Энциклопедия“» Т. 3 Бруней — Винча, 2007. — 480 с.: ил.
2. ↑ Вавилов Н. И. Центры происхождения культурных растений. — Л.: Тип. им. Гутенберга, 1926.
3. ↑ Медников Б. М. Закон гомологической изменчивости (К 60-летию со дня открытия Н. И. Вавиловым закона). — М.: Знание, 1980. — 64 с.
4. ↑ Биографическая энциклопедия РАСХН—ВАСХНИЛ, электронная версия Проверено 15 декабря 2008 г.
5. ↑ / В.Д. Есаков. ПУТЬ, КОТОРЫЙ ВЫБИРАЮ
6. ↑ Е. Александров, Ю. Вавилов. БРАТЬЯ ВАВИЛОВЫ: ЖИЗНЬ И ТРАГЕДИЯ
7. ↑ 1 2 Павлов В. Н. Выдающийся советский учёный Николай Иванович Вавилов и его путешествия / В кн.: Вавилов Н. И. Пять континентов. Краснов А. Н. Под тропиками Азии.. — 2-е изд.. — М.: Мысль, 1987. — С. 8.
8. ↑ В 2002 году — к 115-ой годовщине со дня рождения учёного — на территории Полтавского сельскохозяйственного института и на его средства был установлен памятник Н. И. Вавилову. Автор — скульптор Н. Н. Цысь
9. ↑ Цит. по: Пантеева Н. М. Памяти Н. И. Вавилова // Вестник Саратовского госагроуниверситета им. Н. И. Вавилова: Гуманитарные науки. Спецвыпуск. — Саратов: 2007. — С. 8—9. Проверено 6 февраля 2009 г.
10. ↑ В сообщении саратовского отделения Российского телеграфного агентства от 21 июня 1920 года о законе сказано: «величайшее открытие, имеющее мировое значение». — Цит. по: Пантеева Н. М. Памяти Н. И. Вавилова // Вестник Саратовского госагроуниверситета им. Н. И. Вавилова: Гуманитарные науки. Спецвыпуск. — Саратов: 2007. — С. 9. Проверено 6 февраля 2009 г.
11. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 Шайкин В. Г. Николай Вавилов. — М.: Молодая гвардия, 2006. — 256 с.: ил. — (ЖЗЛ).
12. ↑ «Путь к новому синтезу, или Куда ведут гомологические ряды?» № 8/1972 Сергей Викторович Мейен «Знание — сила» ссылка проверена 5 февраля 2009
13. ↑ 1 2 3 Семен Резник; «Николай Вавилов» (ЖЗЛ). Москва, изд-во «Молодая гвардия», 1968. ссылка проверена 30 января 2009
14. ↑ Е. С. Левина «Трагедия Н. И. Вавилова» сборник «Репрессированная наука», стр 226, Л.: Наука, 1991 ссылка проверена 5 февраля 2009
15. ↑ «Comparative Genomics of Plant Chromosomes» The Plant Cell, Vol. 12, 1523—1539 ссылка проверена 5 февраля 2009
16. ↑ 1 2 3 4 Федосеева В. И. Н. И. Вавилов — выдающийся географ и путешественник // Вестник Саратовского госагроуниверситета им. Н. И. Вавилова. Гуманитарные науки. — Саратов: 2007. — В. Спецвыпуск. — С. 25. Проверено 6 февраля 2009 г.
17. ↑ Было собрано свыше 7 тысяч образцов семян культурных растений, около тысячи гербарных образцов.
18. ↑ Цит. по: Резник С. Николай Вавилов. — М.: Молодая гвардия, 1968. — (ЖЗЛ).
19. ↑ Витковский В. Л., Чувашина Н. П. «Уникальная коллекция» журнал «Природа», № 10 / 1987, стр 75 ссылка проверена 5 февраля 2009
20. ↑ Занимал пост руководителя института до ареста
21. ↑ Амирханов А. М. и др. Северо-Осетинский заповедник // Заповедники СССР. Заповедники Кавказа / Под общ. ред. В. Е. Соколова, Е. Е. Сыроечковского. — М.: Мысль, 1990. — С. 69. — ISBN 5-244-00432-8
22. ↑ Н. И. Вавилов. Цитиров. в обратном переводе из: The Scientific Monthly, July 1949, p. 367.
23. ↑ 1 2 Сойфер, «Власть и наука», 2001
24. ↑ 1 2 3 Семён Резник «Снова о Вавилове и Лысенко», 1991.
25. ↑ Н. И. Вавилов. Письмо агроному И. Г. Эйхфельду в Хибины, ЛГАОРСС, фонд ВИР, № 9708, дело 409, лист 155, письмо от 11 ноября 1931 г.
26. ↑ Доклад Н. И. Вавилова на заседании Президиума ВАСХНИЛ 17 июня 1935 года, Архив ВАСХНИЛ, опись 450, л. 192, д. 3.
27. ↑ http://www.znanie-sila.ru/projects/issue_98.html
28. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Марк Поповский, Дело академика Вавилова, 1991. ссылка проверена 29 января 2009
29. ↑ http://www.ihst.ru/projects/sohist/papers/sav95f.htm
30. ↑ http://www.duel.ru/199715/?15_6_1
31. ↑ 1 2 3 Лысенко и лысенковщина: особенности развития отечественной генетики
32. ↑ «Роль Трофима Лысенко в аресте и гибели Н. И. Вавилова и его ближайших соратников Г. Д. Карпеченко, Л. И. Говорова, Г. А. Левитского» //Ю. Н. Вавилов
33. ↑ Я. Г. Рокитянский «Три архивных документа» // Вестник российской академии наук № 12, 2003, том 73
34. ↑ 1 2 Архивные материалы о последних годах жизни академика Вавилова (1940—1943)
35. ↑ 1 2 Архивные материалы о последних годах жизни академика Вавилова (1940—1943)
36. ↑ D. Rayfield. «Stalin and his hangmen». Random house, 2004 ISBN 0-375-75771-6
37. ↑ 1 2 Дела «Промпартии» И «Трудовой крестьянской партии (ТКП)» (1930—1932)
38. ↑ Т. Н. Осташко Власть и интеллигенция: динамика взаимоотношений на рубеже 1920—1930-х годов
39. ↑ Детали приведены в письме заместителя генерального прокурора СССР А. Вавилова председателю КГБ при Совете Министров СССР Серову // Суд палача…: с. 122.
40. ↑ Шандуренко Г. В., вед. науч. сотр. РГБ Николай Иванович Вавилов // http://bio.1september.ru
41. ↑ «Братья Николай и Сергей Вавиловы» Симон Шноль ссылка проверена 24 января 2009
42. ↑ «ХХ съезд и советская наука: пряник и кнут» Владимир Эленбоген bbcrussian.com ссылка проверена 24 января 2009
43. ↑ Большая советская энциклопедия (БСЭ), третье издание 1969—1978. статья Николай Иванович Вавилов. ссылка проверена 24 января 2009
44. ↑ М. Раменская «В. Шайкин. Николай Вавилов» 2007, № 9 «Знамя» ссылка проверена 1 февраля 2009
45. ↑ Семён Резник; «Дорога на эшафот». Издательство «Третья волна», Париж—Нью-Йорк, 1983. ссылка проверена 1 февраля 2009
46. ↑ С 1923 по 1940 год Н. И. Вавиловым и другими сотрудниками ВИРа было совершено 180 экспедиций, из них 40 — в 65 зарубежных стран. — Павлов В. Н. Выдающийся советский учёный Николай Иванович Вавилов и его путешествия / В кн.: Вавилов Н. И. Пять континентов. Краснов А. Н. Под тропиками Азии.. — 2-е изд.. — М.: Мысль, 1987. — С. 9, 15.
47. ↑ «The Living Fields: Our Agricultural Heritage» By Jack Rodney Harlan, Published by Cambridge University Press, 1998, ISBN 0-521-64992-7 ссылка проверена 8 февраля 2009
48. ↑ См. материал на upindiversity.blogspot.com
49. ↑ Книга автором не завершена, и часть рукописи утрачена. — Павлов В. Н. Выдающийся советский учёный Николай Иванович Вавилов и его путешествия. // В кн.: Вавилов Н. И. Пять континентов. Краснов А. Н. Под тропиками Азии. — 2-е изд. — М.: Мысль, 1987. С. 15.
50. ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 Корнеев С. Г. Советские учёные — почётные члены научных организаций зарубежных стран. М.:Издательство «Наука», 1981, С. 28
51. ↑ The Royal society, Obituaries and Biographical Memoirs of Fellows of the Royal Society 1830—2006 (англ.) ссылка проверена 5 февраля 2009
52. ↑ Официальный сайт Софийского государственного университета имени К. Орхидского
53. ↑ 120 лет со дня рождения Н. И. Вавилова
54. ↑ Прежнее название — Михайловская
55. ↑ Максимов Е. К. Имя твоей улицы. — Саратов: ООО «Приволжской книжное издательство», 2007. — 192 с.
56. ↑ Улицы имени Вавилова есть в Липецке и Москве, но они названы в честь брата Николая Ивановича — Сергея Вавилова.
57. ↑ http://www.poxod.ru/guidebook/darvaz...vilodfz_a.html
58. ↑ Полное наименование в 2009 году — Государственное научное учреждение «Государственный научный центр Российской Федерации Всероссийский научно-исследовательский институт растениеводства имени Н. И. Вавилова Российской академии сельскохозяйственных наук»
59. ↑ [1]
60. ↑ Vavilovia: Таксономия на сайте GRIN(англ.) Проверено 29 января 2009 г.
61. ↑ На основе списка IPNI

[skroznik]

Суворов Александр Васильевич

Этот полудикий герой соединял в себе с весьма невзрачной наружностью такие причуды,
которые можно было бы счесть за выходки помешательства, если б они не исходили
из расчётов ума тонкого и дальновидного. То был человек маленького роста, тощий,
тщедушный, дурно-сложенный, с обезьяньею физиономией, с живыми, лукавыми
глазками и ухватками до того странными и уморительно-забавными, что нельзя было
видеть его без смеха или сожаления; но под этою оригинальною оболочкой таились
дарования великого военного гения.
Суворов умел заставить солдат боготворить себя и бояться. Он был меч России, бич Турок и гроза Поляков.
Жестокий порывами, бесстрашный по натуре, он мог невозмутимо-спокойно видеть потоки крови,
пожарища разгромленных городов, запустение истребленных нив.
Это была копия Аттилы, с его суеверием, верою в колдовство, в предвещания, в таинственное влияние светил.
Словом, Суворов имел в себе все слабости народа и высокие качества героев.

Людовик XVIII

"Я русский - какой восторг!"

Когда говорят о воинской славе России, то в первую очередь называют имя русского военного гения генералиссимуса Александра Васильевича Суворова-Рымникского - выдающегося полководца, который ни разу ни в одном из данных им сражений не потерпел поражения. Более того, почти во всех этих случаях он убедительно побеждал при численном превосходстве неприятеля.

Александр Суворов родился в 1730 году (по другим данным в 1729 г.) в семье генерал-аншефа В.И. Суворова, сенатора, человека образованного, автора первого русского военного словаря. Под руководством отца изучал артиллерийские науки, военную историю, фортификацию. В 1742 году был зачислен мушкетером в лейб-гвардии Семеновский полк.

Действительную военную службу начал в 1848 году. Первый офицерский чин - поручика получил только через шесть лет с назначением в Ингерманландский пехотный полк. Одно время служил в Военной коллегии в звании премьер-майора.

Боевое крещение Суворов получил во время Семилетней войны 1756 - 1763 годов. Участвовал в сражениях с прусской армией при Кунерсдорфе и во взятии Берлина. Рано проявил командирские способности и умение вести за собой людей в бой. Уже вскоре он успешно командовал отдельными небольшими отрядами кавалерии, побеждая неприятеля в самых рискованных делах.

Суворов отличился при овладении прусской крепостью Кольберг (ныне польский Колобжег). Временно командовал Тверским и Архангелогородским драгунскими полками. Семилетняя война дала будущему великому полководцу Российской державы огромный опыт, позволив прежде всего узнать боевые и моральные возможности Русской армии.

С 1762 года полковник А.В. Суворов командовал сперва Астраханским пехотным полком, затем шесть лет Суздальским пехотным полком, расквартированным в Новой Ладоге. В эти годы он создал свое знаменитое «Полковое учреждение» - инструкцию, содержащую основные положения и правила по воспитанию солдат, внутренней службе и боевой подготовке войск. Под его командованием Суздальский пехотный полк стал образцовым в Русской армии по полевой и маршевой выучке.

В 1768 - 1772 годах Суворов в чинах бригадира и генерал-майора (последний чин он получил в 1770 году) участвовал в боевых действиях против войск шляхетской Барской конфедерации (объединенной польской шляхты). Она выступила против польского короля Станислава Понятовского, являвшегося сторонником России. Назначенный начальником Люблинского участка, Суворов нанес конфедератам разгромные поражения гораздо меньшими по силам сводными отрядами. За боевые действия в Польше он был удостоен ордена Св. Георгия IV степени.

Суворов тогда прославил свое имя убедительными победами над поляками под Ореховом, Ландскруной, Замостьем и Столовичами. Его войска штурмом овладели Краковским замком, обороной которого руководил французский полковник Шуази. С именем русского генерала были связаны разгромы крупных отрядов противников России, которыми командовали французский военачальник Дюмурье, магнаты Ю. Сапега, М. Огинский (за его пленение вместе со штабом последовало награждение орденом Св. Александра Невского).

В 1773 году Суворов добился перевода в состав русской действующей армии. Шла русско-турецкая война 1768 - 1774 годов. Во главе отдельного отряда генерал-майор Суворов совершил два удачных поиска (рейда) на турецкую территорию через Дунай к Туртукаю и Гирсово, близ Козлуд-жи. За победу в первом из них он был награжден орденом Св. Георгия сразу II степени, минуя III степень. Ныне болгарская Козлуджа носит имя Суворова.

В августе 1774 года Суворова направили на подавление бунта под предводительством Пугачева, но восставшие были разбиты правительственными войсками до его прибытия. Участие Суворова выразилось в сопровождении схваченного и посаженного в железную клетку Емельяна Пугачева в крепость Симбирск (Ульяновск).

В 1776 - 1779 годах генерал-поручик А. В. Суворов командовал русскими войсками в Крыму и на Кубани. С его именем связаны ликвидация Крымского ханства, последнего осколка Золотой Орды, и начало создания Кавказской пограничной укрепленной линии. Благодаря его трудам южная граница России стала более безопасной. После этого он командовал рядом дивизий. В 1786 году последовало производство его в генерал-аншефы.

Суворовская полководческая звезда взошла в русско-турецкой войне 1787 - 1791 годов. Сперва Суворов руководил обороной Херсонско-Кинбурнского района (от реки Южный Буг до Перекопа), которому турки угрожали со стороны моря и из крепости Очаков. 1 октября 1787 года он одержал первую большую победу, разгромив на Кинбурнской косе большой десант янычарской пехоты, высадившийся с султанского флота. Разгром десанта был полный, лишь немногим туркам удалось бежать на свои корабли.

1789 год подарил Александру Васильевичу Суворову две блестящие победы - у Фокшан и на реке Рым-ник. Первое сражение состоялось 21 июля. Получив сведения о движении 30-тысячных турецких войск под командованием Осман-паши, Суворов во главе 7-тысячного отряда пришел на помощь союзникам-австрийцам и, атакуя, разгромил вражеский авангард. Полевые укрепленные позиции неприятеля были взяты атакой, и после 10-часового боя турки бежали.

Сражение на реке Рымник произошло 11 сентября. Армия великого визиря Юсуф-паши численностью свыше 100 тысяч человек при 80 орудиях перешла в наступление на австрийский корпус принца Кобурга (Кобургского), состоявший всего из 18 тысяч человек при 43 орудиях. Союзники вновь запросили у Суворова помощи. Тот во главе своего 7-тысячного отряда подошел к Фокшанам раньше неприятеля, проделав за 2,5 суток по размытым дождями дорогам путь в 100 километров.

Возглавив русско-австрийские войска, генерал-аншеф А.В. Суворов сам перешел в наступление и разгромил армию великого визиря наголову. Союзники, совершив 14-километровый ночной марш-бросок, последовательно взяли приступом три вражеских укрепленных полевых лагеря. Из четвертого лагеря за рекой Рымник турки бежали сами.

Потери турецкой армии на реке Рымник составили 15-20 тысяч человек, в том числе 10 тысяч убитыми, вся артиллерия и огромный обоз. Юсуф-паше с остатками султанской армии, немалая часть которой разбежалась, пришлось уйти за Дунай.

Битва вошла в историю военного искусства как выдающийся образец сложного маневрирования войск на поле боя с целью разгрома значительно превосходящих сил неприятеля по частям. Победа была достигнута, говоря суворовским языком, «не числом, а умением».

За победу на реке Рымник генерал-аншеф А. В. Суворов удостоился высшей полководческой награды старой России - ордена Святого великомученика и победоносца Георгия I степени и почетного титула графа Рымникского. Рымникская победа примечательна еще тем, что с тех пор за Суворовым окончательно утвердилась слава победоносного русского полководца.



Взятие Измаила

Подлинной вершиной его полководческой славы стал штурм сильнейшей турецкой крепости Измаил 11 декабря 1790 года. Эта твердыня Оттоманской Порты строилась на берегах Дуная французскими и немецкими фортификаторами как армейская крепость. Она представляла собой неправильный треугольник, прилегавший к берегу реки. Протяженность мощного земляного вала, частью одетого в камень, составляла больше 6 километров, высота - от 6 до 8 метров, с 7 земляными и каменными бастионами. Ширина крепостного рва составляла 12 метров, глубина - 6-10 метров. В ряде мест ров был заполнен водой глубиной до 2 метров. Внутри крепости имелось много построек, приспособленных для ведения обороны.

Измаильский гарнизон насчитывал 35 тысяч войск при 265 орудиях. Под стенами крепости стояла многочисленная турецкая Дунайская военная флотилия. Суворов имел 31 тысячу войск и свыше 500 полевых орудий. Помощь ему оказывала речная флотилия генерал-майора Дерибаса. Для скрытного обучения войск по ночам он приказал в степи вырыть ров и насыпать вал, наподобие измаильских укреплений.

Крепость была взята «ускоренной атакой», то есть штурмом. Приступ вели 9 штурмовых колонн, три из которых десантировались в крепость на судах речной флотилии через Дунай с острова Чатал. Приступ начался в 5 часов 30 минут и к 4 часам дня мощная Измаильская крепость пала.

Штурм Измаила по своему кровопролитию и ожесточенности не имеет равных во всей мировой военной истории. Турки потеряли убитыми 26 тысяч и 9 тысяч пленными, среди которых огромным оказалось количество людей с тяжелыми ранениями. Русские потери составили 1815 убитыми и 3445 ранеными. Особенно велики оказались потери среди офицерского состава: командиры шли впереди штурмовых колонн.

За Измаил А.В. Суворов получил звание подполковника лейб-гвардии Преображенского полка, но не получил фельдмаршальский жезл. Причиной этого стали его сложные личные отношения с фаворитом императрицы Екатерины II светлейшим князем ГА. Потемкиным, главнокомандующим Русской армией.

После войны Суворов руководил строительством пограничных укреплений в Финляндии, командовал войсками на Юге России. Звание генерал-фельдмаршала получил в 1794 году, командуя Русской армией во время подавления Польского восстания. Тогда он праздновал большую победу, взяв штурмом Прагу - пригород Варшавы, превращенный поляками в настоящую крепость.

После Польши полководец вновь командовал войсками на Юге России. На Украине он создал самое замечательное свое произведение - «Науку побеждать», которая стала выдающимся памятником русской военной мысли.

Войска Суворова в Милане

Переход Суворова через Альпы

Вскоре после воцарения Павла I Александр Васильевич попал в опалу и был сослан в свое имение - с. Кончанское (Новгородской губернии). Когда начались войны европейских монархий против революционной Франции, Суворова вернули на боевое поприще: его назначили главнокомандующим союзной русско-австрийской армией в Северной Италии.

В Итальянском походе 1799 года суворовские войска одержали убедительные победы над французами в сражениях на реках Адда и Треббия. при городе Нови, освобождаются города Турин и Милан. Были разгромлены три неприятельские армии, возглавляемые генералами Моро, Макдональдом и Жубером. Во всех этих сражениях полководец А.В. Суворов демонстрировал высочайшее военное искусство. В самый короткий срок почти вся Северная Италия была освобождена от французских войск.
Затем последовал не менее знаменитый Швейцарский поход 1799 года. Русские войска с боями прорвались через все французские заслоны, встававшие на их пути через заснеженные швейцарские Альпы. Бои за Сен-Готард, Чертов мост, Панике признаны образцами героизма и бесстрашия суворовских солдат, которых полководец называл «чудо-богатырями».

Наградой великому полководцу России стало высшее воинское/звание генералиссимуса. Кавалер всех отечественных орденов высших степеней получил еще и звание австрийского генерал-фельдмаршала.

В Санкт-Петербурге, в 1880 году, его ждала новая царская опала. Здоровье Александра Васильевича было подорвано, и он вскоре скончался, похоронен в Александре-Невской лавре. На надгробной плите были высечены слова поэта Державина -«Здесь лежит Суворов». Уйдя из жизни, русский военный гений оставил в наследство потомкам суворовскую школу обучения и воспитания войск. Суворовское военное искусство намного опередило его эпоху.

Во время Великой Отечественной войны, в 1942 году, в СССР был учрежден орден Суворова трех степеней, а в 1943 году созданы суворовские училища. В современной России существует медаль Суворова.

По сей день генералиссимус Александр Васильевич Суворов - один из любимейших национальных героев русского народа.



Памятник в Херсоне





Памятник в Питере



Памятник в Тирасполе





Памятник в Альпах



Музей Суворова в Питере



Эскадренный броненосец "КНЯЗЬ АЛЕКСАНДР СУВОРОВ"

• Суворов был первым человеком, в честь которого в России был основан мемориальный музей.
• В России и других странах есть музеи Суворова; в его честь воздвигнуты памятники;
• именем Суворова названы атоллы, населённые пункты, астероид, улицы и другие объекты во многих городах.
• Построенный в 1904 году эскадренный броненосец получил имя «Князь Суворов», имя полководца получил и ряд других военных и гражданских судов.
• Памятники А. В. Суворову установлены во многих городах разных стран.
• Дом, где в 1791, 1798 и 1800 годах жил Суворов (Петербург, наб. Крюкова канала, 23) — памятник истории федерального значения
• В период Великой Отечественной войны 29 июля 1942 Указом Президиума Верховного Совета СССР учреждён военный Орден Суворова трёх степеней. Состоялось свыше семи тысяч награждений этим орденом. Десятки партизанских отрядов, бригад и соединений, действовавших на оккупированной территории, носили имя Суворова.
• Постановлением СНК СССР и ЦК ВКП(б) 21 августа 1943 созданы суворовские военные училища.
• В 1986 году в рамках серии «Литературные памятники» были изданы письма Суворова, в обзоре от издателя написано: «Письма Суворова являются важнейшим историческим памятником второй половины XVIII века — эпохи, на которую приходится разрешение великих исторических задач, стоявших перед Россией на протяжении нескольких столетий».
• Изображение Суворова присутствует на банкнотах Приднестровской Молдавской Республики — приднестровских рублях, из-за чего в 1993 году они получили народное название «суворики», а также на юбилейных монетах России.
• В Швейцарии и Лихтенштейне выпущены марки с изображением полководца

Н.А Шабунин — Отъезд А.В.Суворова цз села Кончанского в поход 1799 г



Спиавонетти. Сражение на реке Адда.



А.Коцебу. Битва при Треббии.



А.Коцебу. Сражение при Нови.



А. И. Шарлемань. Фельдмаршал Суворов на вершине Сен-Готарда 13 сентября 1799 года



Резня в Праге под Варшавой. Взгляд на события с польской стороны.

[skroznik]

Генерал Брусилов

Памятник генералу Алексею Алексеевичу Брусилову

В Санкт-Петербурге 14 ноября 2007 г. в сквере у пересечения Шпалерной и Таврической улиц открыт памятник генералу Алексею Брусилову. Его военные заслуги общеизвестны. В истории войн найдется не много стратегических операций, названных по имени полководца, одна из них - Брусиловский прорыв.

Но деятельность Брусилова после октября 1917 года вызывает жаркие споры. Ведь он был самым авторитетным из царских генералов, перешедших на службу советской власти. Так кем же был Брусилов в этот период - патриотом или предателем? Чтобы понять это, надо посмотреть, как складывался жизненный путь генерала.

Алексей Брусилов родился 19 августа 1853 года в семье потомственного военного. Ему едва исполнилось 6 лет, когда умер отец - генерал-лейтенант, начальник военно-судебной службы на Кавказе. Алексея и двух его братьев взял на воспитание дядя - военный инженер Гагемайстер, служивший в Кутаиси. "Самыми яркими впечатлениями моей юности были, несомненно, рассказы о героях Кавказской войны. Многие из них в то время еще жили и бывали в гостях у моих родных", - вспоминал впоследствии Брусилов.

В 1867 году, успешно выдержав экзамены, Алексей был зачислен сразу в четвертый класс Пажеского корпуса - самого привилегированного военного учебного заведения России. По окончании корпуса он не рискнул выходить в гвардию из-за недостатка средств, а получил назначение в 15-й Тверской драгунский полк.

С августа 1872 года началась для корнета Брусилова военная служба. Первым серьезным испытанием офицерской зрелости стала для него русско-турецкая война 1877-78 годов, на которой тверские драгуны оказались в авангарде русских войск. Будущий полководец сполна познал тяжелые бои в обороне и яростный штурм крепостей, стремительные кавалерийские атаки и щемящую горечь прощания с погибшими друзьями. За семь месяцев войны он заслужил три боевых ордена и был произведен в штабс-ротмистры.

В 1881 году Брусилов снова приехал в Петербург. Как один из лучших наездников в полку он завоевал право поступить в Петербургскую офицерскую кавалерийскую школу. Два года напряженной учебы пролетели незаметно, и в послужном списке появилась очередная запись: "Окончил курс наук отдела эскадронных и сотенных командиров по разряду "отличных". Но с "лошадиной академией", как в шутку называли кавалеристскую школу, ротмистр Брусилов расстался не скоро. В августе 1883 года он был зачислен в нее адъютантом и на четверть века связал с ней свою судьбу. За эти годы он стал генерал-майором, начальником школы, создал свою систему подготовки кавалеристов, завоевал широкую известность и признательность в армии. Руководимая им школа стала признанным центром подготовки старших офицеров для кавалерии.

В 1906 году последовало неожиданное и почетное назначение начальником 2-ой гвардейской кавалерийской дивизии, в состав которой входили полки, прославившиеся еще в сражениях с Наполеоном. Старая слава хороша для парадов. С учетом печальных итогов войны на Дальнем Востоке, Брусилов серьезно занялся боевой подготовкой подчиненных. Сделав вывод, что "современный бой требует от каждого офицера широкого кругозора и способности самостоятельно, без подсказки принимать собственное решение", он особое внимание уделил обучению командиров.

Анализируя итоги войны он выдвинул смелую идею создания кавалерийских корпусов и армий. Но в полной мере его мысли были воплощены только в годы гражданской войны, пройдя проверку в стремительных рейдах конных армий Буденного и Думенко.



По светским меркам карьера у Брусилова складывалась успешно: произведен в генерал-лейтенанты, вхож во дворец. Но Алексея Алексеевича тяготит служба в душной атмосфере столичных интриг, он оставляет гвардию (случай по тем временам нечастый) и в 1909 году переводится в Варшавский округ командиром 14-го армейского корпуса. Корпус стоял под Люблином у границы с Австро-Венгрией, но к боевым действиям готов был очень слабо. "Я с грустью убедился, - писал Брусилов, - что многие господа офицеры в техническом отношении крайне недостаточно подготовлены. В пехотных частях тактические занятия велись сжато, а отчасти неумело". Усиленная боевая подготовка, организованная и жестко контролируемая Брусиловым, дала свои плоды. Уже через год корпус заметно выделялся по уровню боевой готовности среди войск округа.



Генерал Брусилов (сидит) с сыном и офицерами штаба фронта.

Весной 1912 года Брусилов был назначен помощником командующего войсками Варшавского округа. Генерал-губернатор Скалон и его окружение встретили назначение Алексея Алексеевича очень настороженно. А он, человек по натуре деликатный и сдержанный, не скрывал своего отношения к процветавшему в округе стяжательству и даже написал об этом военному министру. Брусилов, произведенный к этому времени в чин полного генерала, был заметной фигурой в русской армии, ссориться с ним не стали, а просто удовлетворили его просьбу о переводе в Киевский округ командиром корпуса. Это было понижение, но Алексей Алексеевич принял его с радостью. Он снова окунулся в привычные командирские заботы. А "хозяйство" ему досталось большое: 12-й армейский корпус состоял из 4 дивизий, бригады, нескольких отдельных частей.

Широкую известность Брусилову принесла 1-я Мировая война. Приняв командование 8-ой армией, находящейся на левом фланге русского фронта, он уже 7 августа начал наступление вглубь Галиции. Боевой порыв 8-ой армии был поддержан всем Юго-Западным фронтом. Началась одна из крупнейших стратегических операций войны - Галицийская битва.

За два месяца боевых действий русские войска освободили громадную территорию, взяли Львов, Галич, Николаев и вышли к Карпатам. Австро-венгерская армия потеряла более 400 тысяч человек. Основной вклад в этот успех внесла 8-ая армия. Официальным признанием заслуг командующего армией стало награждение генерала Брусилова наиболее почитаемыми боевыми орденами - Святого Георгия 4-ой и 3-ей степеней. За эти месяцы Брусилов окончательно сложился как полководец, выработал свой стиль руководства большими массами войск.

В конце сентября для развития наступления на левом фланге фронта и взятия сильной крепости Перемышль под командованием Брусилова создается Галицийская группа в составе трех армий. Сходу взять крепость не удалось, но, надежно блокировав ее, войска Брусилова к зиме вышли к Карпатам и выбили противника с перевалов.

Зима 1914-15 гг. прошла в непрерывных боях. Противник стремился вытеснить русские войска из Карпат и деблокировать Перемышль. Брусилов, несмотря на отсутствие резервов и острую нехватку боеприпасов, постоянно контратаковал по всему фронту. Именно в этих боях у него стали вызревать основные принципы наступательных действий, блестяще воплощенных им впоследствии в знаменитом прорыве.

К весне обстановка на фронте изменилась. Австро-венгерские войска, усиленные немецкими дивизиями, обошли левый фланг русских войск, армия Брусилова была вынуждена оставить предгорья Карпат и отойти к Днестру. В тяжелых боях она пресекла все попытки противника прорваться к Перемышлю, и 9 марта крепость сдалась. Это был крупный успех, которого войска Антанты еще не знали. В плен сдалось 9 генералов, 2500 офицеров, 120 тысяч солдат, было взято более 900 орудий.

К сожалению, больше крупных успехов в 1915 году русская армия не имела, и к лету войска отступали по всему фронту. Армия Брусилова оставила Галицию. К осени 1915 года фронт стабилизировался, и зиму армии провели в позиционной обороне, готовясь к новым боям. В марте 1916 года генерал-адъютант Брусилов был назначен главнокомандующим Юго-Западным фронтом.

План Ставки на 1916 год предусматривал нанесение главного удара силами Западного фронта на берлинском стратегическом направлении, армии Северного и Юго-Западного фронтов должны были наносить частные сковывающие удары.

Роль статиста в общем наступлении Брусилова не устраивала, и он начинает готовить войска фронта к решительным боям. Не располагая превосходством в силах, главком решил добиться успеха засчет отхода от шаблонов и тщательной подготовкой наступления.



Генерал-адьютант Брусилов докладывает Николаю II обстановку на фронте. Весна 1916 г.

Главный удар наносила 8-ая армия в направлении на Луцк, для этого привлекались почти все резервы и артиллерия. Каждой армии и многим корпусам тоже определялись участки прорыва. Особую роль в прорыве обороны противника Брусилов отводил артиллерии. Он подчинил часть легких батарей командирам пехотных полков первой линии. При проведении артиллерийской подготовки ввел вместо огня по площадям огонь по конкретным целям. Пехотную атаку планировал проводить волнами цепей, усилив их пулеметами при артиллерийском сопровождении. Для завоевания господства в воздухе сформировал фронтовую истребительную авиационную группу.

22 мая Брусилов начал мощную артиллерийскую подготовку, вслед за ней в атаку пошла пехота. В течение первых трех дней фронт на Луцком направлении был прорван на протяжении 80 верст, наметился успех на участках прорыва ряда армий и корпусов. Казалось бы, Ставка должна поддержать наметившийся оперативный успех. Но происходит необъяснимое. Начало наступления Западного фронта откладывают до 4 июня, одновременно отказывая Брусилову в выделении резервов и предписывая продолжать сковывать противника демонстративными боями.

Только через десять дней Ставка стала перебрасывать резервы на Юго-Западный фронт, предоставив ему право нанесения главного удара. Но время было уже упущено. Тяжелые бои, то затухая, то разгораясь вновь, продолжались до сентября. Без поддержки соседей армии Брусилова разгромили австро-венгерские и германские войска в Галиции и Буковине, нанеся им огромные потери - до 1,5 миллионов человек, захватили около 600 орудий, 1800 пулеметов, большие трофеи.

Анализируя Брусиловский прорыв, военные историки часто употребляют слово «впервые»: впервые стратегическая наступательная операция проводилась в условиях позиционной войны; впервые глубоко эшелонированная оборона прорывалась одновременными дробящими ударами на ряде участков фронта; впервые были выделены батареи сопровождения пехоты и применено последовательное сосредоточение огня для поддержки атаки - такое перечисление можно продолжать долго.

Война продолжалась, но в стране назревали значительные перемены. Вслед за падением самодержавия, стремительно пошел процесс разложения армии. С конца мая Брусилов два месяца выполнял обязанности верховного главнокомандующего, но остановить развал армии он уже не мог.



Алексей Алексеевич Брусилов в 1920-е годы

Оставив армию, Брусилов поселился в Москве. В ноябре был тяжело ранен осколками случайно попавшего в дом снаряда и до июля 1918 г. лечился в госпитале. В этот период его посещали представители Белого движения, стараясь привлечь на свою сторону. Это не осталось незамеченным, и Брусилова арестовали. Два месяца он находился на Кремлевской гауптвахте, но был освобожден за отсутствием доказательств связи с антисоветским движением. В это же время были арестованы его брат, умерший в заключении, и сын, бывший ротмистр Алексей. Сын вскоре был освобожден, а в 1919 г. добровольно вступил в Красную армию, командовал кавалерийским полком. В одном из боев попал в плен. По одной версии -был расстрелян, по другой - вступил в Добровольческую армию и умер от тифа.

До 1920 года Брусилов сторонился активного сотрудничества с большевиками. Но с началом войны с Польшей выступил с предложением организовать «совещание из людей боевого и жизненного опыта для подробного обсуждения настоящего положения России и наиболее целесообразных мер для избавления от иностранного нашествия». Уже через несколько дней приказом РВС Республики было образовано Особое совещание при Главкоме, председателем которого назначили Брусилова. Вскоре в «Правде» было опубликовано воззвание «Ко всем бывшим офицерам, где бы они ни находились». Первой под воззванием стояла подпись А.А. Брусилова, затем других бывших генералов - членов совещания. На воззвание откликнулось несколько тысяч бывших генералов и офицеров, которые вступили в Красную армию и были направлены на Польский фронт.

В период боев за Крым Брусилову предложили написать воззвание к врангелевцам о прекращении сопротивления. Доверившись заверениям, что все добровольно сложившие оружие будут отпущены по домам, он такое обращение написал. Многие белые офицеры, поверив генералу, сложили оружие. Значительная часть их была расстреляна. Брусилов очень тяжело переживал свою причастность к их гибели, но службу в Красной армии продолжил. Он был назначен членом Военно-законодательного совещания при РВС Республики, а также главным инспектором Главного управления коннозаводства и коневодства РСФСР. Благодаря огромному авторитету Брусилова в военной среде, его охотно назначали и на другие должности, связанные с кавалерией, привлекали к чтению лекций в Академии РККА. А когда Брусилов вышел в отставку, его оставили в распоряжении РВС СССР «для особо важных поручений».

Умер Алексей Брусилов 17 марта 1926 г. в Москве на 73-м году жизни. Он был похоронен со всеми воинскими почестями на территории Новодевичьего монастыря.

Время все расставляет по своим местам. Память о генерале Брусилове продолжает жить. И не вина его, а беда, что привыкший жить по законам чести, он не смог вовремя понять, что в новой России, которой он пытался честно служить, эти законы доступны далеко не всем.

На станции Ровно



Перед Брусиловским прорывом



Захоронение в Новодевичьем монастыре

[kordah]

Легасов Валерий Алексеевич – заместитель руководителя Правительственной комиссии по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, заместитель директора Института атомной энергии имени И.В.Курчатова по научной работе, заведующий кафедрой химической технологии химического факультета Московского Государственного Университета имени Ломоносова, член Президиума АН СССР, действительный академик АН СССР по отделению физикохимии и технологии неорганических материалов.

Родился 1 сентября 1936 года в Туле в семье служащих. В 1954 году окончил среднюю общеобразовательную школу № 56 с золотой медалью. Закончил физико-химический факультет Московского химико-технологического института (МХТИ) имени Д.И.Менделеева и аспирантуру в отделении молекулярной физики Института атомной энергетики имени И.В.Курчатова.

Продолжал работать в Институте атомной энергии имени И.В.Курчатова. 2 апреля 1966 года удостоен почетного звания «Изобретатель Государственного комитета по использованию атомной энергии СССР». В 1967 году защищает диссертацию на соискание ученой степени кандидата химических наук, посвященную синтезу соединений благородных газов и изучению их свойств. В 1972 году успешно защищает диссертацию на соискание ученой степени доктора химических наук и в том же году назначается заместителем директора по научной работе Института атомной энергии имени И.В.Курчатова.

Осенью 1976 года за совокупность работ по развитию химии соединений благородных газов, выполненных коллективом под научным руководством и при непосредственном участии В.А.Легасова, была присуждена Государственная премия СССР. Газета «Правда» 7 ноября 1976 года в статье «В авангарде прогресса», сообщая о работах, удостоенных Государственных премий СССР, отмечала, что значительный вклад в развитие химической науки внесли работы под руководством В.А.Легасова.

Со 2 марта 1983 года и до конца жизни – заведующий кафедрой химической технологии химического факультета Московского государственного университета имени Ломоносова. С приходом В.А.Легасова на кафедру химической технологии МГУ началось становление новых научных направлений, в которых активное участие принимали и самые молодые сотрудники кафедры, и студенты, выполнявшие курсовые и дипломные работы по одному из новых научных направлений - по оценке риска, исследованию проблем безопасности сложных технологических систем. Многие из этих работ были отмечены премиями ректората университета и Министерства высшего и среднего специального образования СССР.

С 1977 по 1984 года интенсивно проводятся исследования возможностей использования соединений благородных газов и других фторсодержащих соединений в специальных областях науки и техники. Работа закончена созданием эффективных рабочих веществ и изделий, внедрением результатов в промышленность. Данный цикл работ В.А.Легасова и возглавляемого им химического отдела отмечен в 1984 году присуждением Ленинской премии СССР в области науки. С 1985 года – член Президиума Академии наук СССР.

Принимал непосредственное участие в работах по ликвидации аварии на Чернобыльской атомной электростанции. 26 апреля 1986 года по распоряжению Совета Министров СССР № 830 в составе Правительственной комиссии вылетел в Чернобыль (находился в Припяти, в двух километрах от развала 4-го блока ЧАЭС). 5 мая был приглашён в Москву на заседание Политбюро ЦК КПСС. В тот же день, 5 мая, он был вновь отправлен на место аварии. 13 мая прилетел на заседание Правительственной комиссии; в июне сопровождал Генерального секретаря ЦК КПСС в Венгрию на тот случай, если будут нужны какие-то объяснения по обстановке на ЧАЭС. Июнь, июль, август прошли в подготовке доклада, сопоставлении и проверке цифр, характеризующих размеры и последствия теплового взрыва реактора 4-го блока ЧАЭС. На специальном совещании МАГАТЭ, проходившем в Вене с 25 по 29 августа 1986 года и собравшем более 500 технических экспертов, среди которых были крупнейшие специалисты по энергетике, атомной физике, безопасности и медицине из 62 стран и 21 международной организации, советская делегация, во главе с первым заместителем директора Института атомной энергии имени И.В.Курчатова академиком В.А.Легасовым, представила подробный доклад об аварии в Чернобыле.

В то же время Легасов был заместителем председателя комиссии по водородной энергетике АН СССР, председателем экспертного совета по неорганической химии ВАК СССР, председателем специализированного совета по присуждению ученой степени в ИАЭ имени И.В.Курчатова, членом правления Всесоюзного общества «Знание». По свидетельству газеты «Известия», В.А.Легасов вошел в десятку самых популярных ученых мира за 1986 год. В том же году, по свидетельству генерал-полковника Н.Т.Антошкина представлялся к присвоению звания Героя Социалистического труда.

27 апреля 1988 года, после второй годовщины аварии на Чернобыльской АЭС, академик В.А.Легасов был обнаружен в своем кабинете повесившимся. Принято считать, что он покончил жизнь самоубийством, хотя некоторые факты противоречат этому: в столе так и остался лежать именной пистолет, но академик предпочел повеситься, петля была завязана профессионально и с помощью специфического троса, который используют альпинисты, из предсмертного послания, записанного на диктофон, была стёрта главная часть. На следующий день академик Легасов должен был огласить свои результаты расследования причин катастрофы.

Похоронен на Новодевичьем кладбище в Москве (участок 10).

Указом Президента Российской Федерации от 18 сентября 1996 года за мужество, стойкость и героизм, проявленные при ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС Легасову Валерию Алексеевичу присвоено звание Героя Российской Федерации (посмертно).

Доктор химических наук (1972), академик АН СССР (1981), лауреат Государственной (1976) и Ленинской (1984) премий.

Награждён орденами Ленина, Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, медалями, именным оружием.

В 2001 году именем Героя России академика В.А.Легасова названа средняя общеобразовательная школа № 56 города Москвы.

http://www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6709

PS Судьба Легасова редкий пример учёного отдавшего свою жизнь за Родину в самом прямом смысле .

[gsm65]

ссылки на первоисточники будут?

[skroznik]

В русском городе Севастополе, в сквере неподалеку от Малахова кургана, стоит памятник матросу Петру Кошке. Имя его стало легендарным и вошло в отечественную историю как символ яркого народного характера, как олицетворение лучших качеств русского солдата.

Петр Маркович Кошка родился в 1828 г. в деревне Замятинец Гайсинского уезда Каменец-Подольской губернии в семье крепостного крестьянина. В 1849 г. отдан в рекруты; служил на кораблях Черноморского флота. По воспоминаниям современников, Петр Кошка был среднего роста, сухощавый, но крепкий, с выразительным скуластым лицом. В формулярном списке о матросе сказано: "...лицом малорябоват, волосом рус, глаза серые... грамоту не знает". Участник обороны Н. Берг оставил нам описание внешности героя: "Ко мне он вошёл, широко шагая, матрос, среднего роста, сухощавый, но крепкий с выразительным скуластым лицом. На нём была куртка с галунами, белые брюки, на шее свисток, в петлице Георгий". По словам бывшего его начальника - боцмана Рыбакова -Кошка был "молодец редкой отваги".

В дни обороны Севастополя вместе с другими матросами был направлен на сушу, сражался на батарее лейтенанта А. М. Перекомского, что находилась на Пересыпи, в районе теперешнего железнодорожного вокзала. Здесь он сразу же показал себя отважным и находчивым воином, стал одним из тех "охотников", которым особенно по душе пришлись отчаянные ночные вылазки в стан противника.

Матрос 30-го флотского экипажа Петр Кошка участвовал в восемнадцати таких вылазках; кроме того, почти каждую ночь ходил в секреты и возвращался с ценными сведениями о противнике. За храбрость, находчивость и ловкость получил повышение по службе - в январе 1855 г. его произвели в матросы первой статьи, а затем в квартирмейстеры.



За участие в Крымской войне награжден Знаком отличия Военного ордена святого Георгия четвертой степени и двумя медалями - серебряной "За защиту Севастополя 1854-1855 гг," и бронзовой - "В память о Крымской войне 1853-1856 гг.". Кроме вышеназванных П.М. Кошка должен был получить "Георгия" второй и третьей степеней, но представления не дошли до нужных инстанций.

Петр Кошка участвовал в восемнадцати вылазках и, кроме того, почти всегда действовал в одиночку: проникал во вражеские траншеи, захватывал штуцера, добавлял ценные сведения. В одну из вылазок, хорошо зная местность, он незаметно подкрался к неприятельскому оцеплению, и, взяв в плен трёх французов, привёл их на бастион. А в начале 1855 года Пётр кошка совершил подвиг, который сделал его знаменитым. Находясь в дозоре, поручик московского полка Голубев послал Петра Кошку за обедом в казармы. По дороге тот надумал заглянуть в ближайшие английские траншеи, где увидел, что англичане врыли в землю, его товарища, погибшего на кануне, и используют как цель для стрелков. Пётр Кошка решил избавить тело от поругания и принести его к своим. Незаметно подкравшись к убитому, он вырыл его, взвалил себе на спину, на глазах изумлённых англичан, пополз и благополучно добрался до третьего бастиона. За этот подвиг Кошка был награждён знаком отличия ордена Св. Георгия.Во время своих отчаянных вылазок отважный разведчик был неоднократно ранен.

Также находчивый матрос Петр Кошка спас жизнь адмиралу Корнилову, бросив в котёл с кашей вражеское ядро, залетевшее в окоп. Адмирал Корнилов похвалил его за это.

На похвалу матрос Кошка ответил: "Доброе слово и Кошке приятно!"

В октябре 1855 г. после ранения герой-матрос получил продолжительный отпуск, а в 1863 г, был вновь призван на флот и служил на Балтике. В Петербурге он разыскал известного и очень популярного среди защитников Севастополя генерала Степана Александровича Хрулева и попросил его выяснить судьбу своих наград. Генерал хорошо помнил храброго матроса и помог ему получить заслуженный орден: на груди П. Кошки рядом с другими наградами появилась одна из самых почетных - Знак отличия Военного ордена второй степени (золотой Георгиевский крест).

Когда истек срок службы, Петр Кошка вернулся в родную деревню, женился, занимался крестьянским трудом. Умер в 1882 г. в возрасте 54 лет.

26 мая 1956 г. в Севастополе был открыт памятник Петру Кошке. Бронзовый бюст героя установлен на гранитном пьедестале, на котором укреплена доска с надписью: "Матрос Кошка Петр Маркович, герой обороны Севастополя". Ниже доски - горельеф с изображением медали "За защиту Севастополя 1854—1855 гг.". У основания пьедестала уложены ядра, по сторонам - два якоря.





Статуя матроса Кошки на здании Панорамы первой обороны Севастополя



Раненный матрос Кошка и хирург Пирогов

[Китеж]

Архип Осипович Осипов (1802—1840)

рядовой Тенгинского полка, герой обороны Черноморской береговой линии.

Происходил из крепостных крестьян помещика графа Стратонского Киевской губернии, Липовецкого уезда, с. Каменки.

21 декабря 1820 г. был принят в военную службу рекрутом и 5 апреля 1821 г. зачислен в Крымский пехотный полк; на 2-м году службы Осипов совершил побег, за который был наказан по суду шпицрутенами через 1000 чел. 1 раз, но последующей службой успел загладить проступок молодых лет и в 1840 г. имел уже нашивку на рукав и серебряные медали за персидскую и турецкую войны. В персидскую войну Осипов был во многих делах, в том числе при взятии Сардар-Абада; в турецкую войну среди прочих сражений принял участие в штурме Карса.

По окончании войны Тенгинский полк был переведён на Кубань и нёс кордонную службу; там Осипов неоднократно участвовал в стычках с горцами. В Тенгинский полк он прибыл в 1834 г. вместе с 1-м батальоном Крымского полка, поступившим на укомплектование названного полка, и зачислен в 9-ю мушкетёрскую роту. С момента прибытия в укрепление Михайловское, под влиянием переживаемых всеми тяжелых минут, Осипов был всё время крайне сосредоточен; в день же 15 марта, когда стало положительно известно о намерении горцев напасть на укрепление, он, по свидетельству очевидцев, с заложенными за спину руками долго шагал по казарме, что-то обдумывая. Затем, остановившись посреди казармы, он сказал: «Я хочу сделать память России и в минуту неустойки наших подожгу пороховой погреб». Никто не сомневался, что Осипов сдержит слово, так как все знали его за человека серьёзного, набожного и смелого, исправного солдата. 22 марта 1840 г. Осипов сдержал свое слово и со словами: «Пора, братцы! Кто останется жив — помните мое дело» взорвал погреб, а с ним и все укрепление.
Неприятель понес потерю до 3 тысяч человек.
Потеря была так огромна, что поразила ужасом горцев. Они разбежались, не убирая даже своих трупов, и с того времени назвали это место «проклятым».

Надобно сказать, что пленные считались у горцев дорогою добычей и тотчас же уводились в горы, чтобы их не лишиться в общем беспорядке. Иногда один пленный доставался нескольким горцам, и они спешили увести его подальше, чтобы условиться в том, как пользоваться своею добычей. Такие пленные ничего не знали о взрыве порохового погреба; но совершенно неожиданно явились трое нижних чинов, бывших в редуте в последний акт взятия укрепления. Они показали под присягой: 1) что в редуте было всех человек 80 и в том числе Архип Осипов, находившийся неотлучно при воинском начальнике; 2) что горцы атаковали редут со всех сторон, как один из них выразился – «лезли, как саранча»; 3) когда они уже ворвались в редут, Лико был сильно ранен, но сказал Осипову твердым голосом: «Делай свое дело», а тот отвечал: «Будет исполнено» и 4) что бывший тут иеромонах Маркел в эпитрахили и с крестом благословил Осипова и дал приложиться ко кресту.

Архип Осипов впервые в истории Русской армии был навечно зачислен в списки полка.
Император Николай I для увековечения памяти о доблестном подвиге Архипа Осипова, который не имел семейства, повелел навсегда сохранить имя его в списках 1-й роты Тенгинского полка, считая его «первым рядовым и на всех перекличках при спросе этого имени, первому за ним рядовому отвечать „Погиб во славу русского оружия в укреплении Михайловском“».

На месте взорванного укрепления высится чугунный ажурной работы крест с надписью:
«77-го пехотного Тенгинского Его Императорского Высочества Великого Князя Алексея Александровича полка рядовому Архипу Осипову, погибшему во славу русского оружия 22 марта 1840 г. в укреплении Михайловском, на месте которого сооружен сей памятник».
Памятник возник в 1876 г. по инициативе Главнокомандующего великого князя Михаила Николаевича, который повелел поставить его таких размеров и на таком месте, чтобы он был виден с судов, проходящих у берега.



Это был первый в России памятник простому русскому солдату.
Он и сейчас там стоит.
Я видел.

[skroznik]

Сержант Яков Павлов
Герой Советского Союза

17 октября 1917 года, 90 лет назад, в обычной крестьянской семье в деревне Крестовая нынешней Новгородской области родился мальчик, который получил имя Яков. Спустя несколько дней в России произошла революция, что не могло не отразиться на судьбе мальчика. Он получил возможность учиться, но на практике свои знания проверить не успел, так как практически сразу после окончания школы получил повестку.

Это случилось в 1938 году, когда Яков, за три года до начала Великой Отечественной войны, стал бойцом Красной Армии. Летом 1941 года младший сержант Павлов принял первый бой недалеко от города Ковеля. Был командиром пулеметного отделения, затем наводчиком орудия. Вместе с частями отступал вглубь страны, пока не оказался в Сталинграде. Попал в гвардейскую часть, чем очень гордился.

В ночь на 27 сентября 1942 года комбат Алексей Жуков приказал командиру роты старшему лейтенанту И. Наумову провести разведку боем в единственном уцелевшем от бомбежек четырехэтажном доме облпотребсоюза по улице Пензенской, 61. Комроты отправил к дому группу из четырех разведчиков, которыми командовал гвардии сержант Яков Павлов, с задачей закрепиться в нём и не допустить прорыв немецких войск к реке Волге в районе площади 9 января (ныне площадь имени Ленина).

Когда спустя несколько лет из Дома Павлова лепили легенду, было «добавлено», что Павлов отбил дом у гитлеровцев. При этом о количестве самих фашистов скромно умалчивается. Скорее всего, немцы просто не успели освоиться в этом доме и тоже прислали разведчиков для того, чтобы узнать обстановку. А наши подошли несколько позже. Во всяком случае, в мемуарах Якова Павловича прямо указывается на то, что немцы сидели в двух квартирах во втором подъезде на первом этаже. Наша четверка ворвалась в квартиры, швырнула в комнаты по три «лимонки» и после того, как рассеялся дым от взрывов, разрядила в пространство квартир еще по рожку автоматов. И при этом убито было только три гитлеровца, а еще троих раненых добили уже после того, как они попытались выбраться из здания.

Поскольку гитлеровцы, находящиеся в 200-300 метрах от дома, в темноте, не могли установить силы нападавших, они всю ночь бомбили и обстреливали дом, но никакого вреда нашим разведчикам не принесли. А аккурат перед обстрелом Павлов обнаружил в одном из подвалов невесть откуда там взявшегося санинструктора Калинина, и отправил его в штаб батальона, чтобы тот передал обстановку в доме. Но тот сумел пробиться к своим только спустя сутки.

А вот командир полка гвардии полковник Елин, узнав о том, что командир роты послал всего лишь четырех бойцов, устроил Алексею Жукову форменный разнос, горестно вздохнув: «Они, наверное, уже все погибли, надо было отправлять больше». И тут в подвал привели Калинина, который передал комбату записку от Павлова. В ту же ночь в дом на площади 9 января было послано подкрепление, а главное – установлена связь с командиром роты, кабель протянули связисты.

Взводом, прибывшим в дом, командовал гвардии лейтенант Иван Афанасьев. Ему и было поручено руководить обороной. Трудно было представить, что в боевой обстановке сержант командовал лейтенантом, тем более, что обороняющиеся не были «оторваны» от командования, по большому счету указания отдавали Жуков и Наумов. Но в историю вошел почему-то не Иван Афанасьев (кто о нем помнит?), а именно Яков Павлов. Почему?

Здесь все, скорее всего, лежит в области идеологии. Во-первых, первой группой командовал все-таки Павлов, а звание Героя Советского Союза присваивались первой группе, форсировавшей реку, ворвавшейся на высоту, захватившей фашистские окопы и т.д. А, во-вторых, поднять патриотический дух советских воинов удобнее было все-таки сержантом. Чтобы и другие младшие командиры проявляли инициативность и умение взять на себя ответственность в бою, чтобы они не чувствовали себя не в своей тарелке, когда, к примеру, погибнут офицеры. А лейтенанту и так положено командовать!



Дом Павлова в 1942 году

Но это вовсе не означает, что Павлов не проявлял мужества. Он воевал наравне со всеми, и даже чуточку лучше, хотя бы потому, что, в отличие от некоторых бойцов, был опытным воином, имевшим за плечами три года службы до войны и один год участия в боевых действиях. И, естественно, именно он являлся примером для солдат, ибо был с ними как бы на одной ступеньке.

Можно развенчать еще один миф. Во всех учебниках написано, что дом обороняли 24 гвардейца. На самом деле боевой состав обороняющихся постоянно обновлялся, раненных отправляли в тыл (хотя какой там тыл, если до немцев рукой подать). По самым скромным подсчетам, обороняющихся было примерно три десятка.

Фашисты предприняли десятки попыток выбить героев из дома, но тщетно. Как же они могли уцелеть в этом аду? Во многом благодаря тому, что у гвардейцев были запасные позиции. Перед домом находилось цементированное бензохранилище, к которому прорыли подземный ход. Еще одна удобная позиция была оборудована за домом, метрах в тридцати, где находился люк водопроводного тоннеля, куда тоже был прорыт подземный ход. Как только гитлеровцы открывали огонь по дому, на постах оставались лишь дежурные, а все остальные уходили в убежища. Прекращался обстрел, и весь немногочисленный гарнизон снова был в доме, снова косил фрицев, пытавшихся атаковать наши позиции.

58 дней и ночей держались отважные советские воины. Покинули здание они 24 ноября, когда полк перешел в контрнаступление. Как нетрудно догадаться, свое 25-летие Яков Павлов встретил в стенах дома. Но на том, как он отпраздновал юбилей, ни Павлов, ни его боевые друзья внимания не заостряли.

Остается добавить, что звание Героя Советского Союза гвардии сержант Павлов получил уже после майского победного салюта, 27 июня 1945 года. Вместе со «звездочкой» ему вручили и лейтенантские погоны. На следующий год Яков Федотович уволился из рядов армии. Затем окончил Высшую партийную школу при ЦК КПСС. Работал в народном хозяйстве. Награждён орденом Ленина, орденом Октябрьской Революции, 2 орденами Красной Звезды и медалями. Решением Волгоградского городского Совета народных депутатов от 7 мая 1980 года Якову Федотовичу Павлову присвоено звание «Почетный гражданин города-героя Волгограда».

К сожалению, подорванное ранениями здоровье существенно сократило жизнь героя. 29 сентября 1981 года Герой Советского Союза Я.Ф. Павлов скончался. Похоронен он в городе Новгороде (ныне Великий Новгород) на Западном кладбище…

И пусть история сохранила для потомков только его фамилию, но славу он все равно разделил со всеми своими товарищами. Каждый из уцелевших защитников Дома всегда был самым дорогим гостем в Волгограде. В городе, где они не щадили своих жизней. И не столь важно, чьим именем назвали бы этот Дом. Ветераны вообще предлагают переименовать его в Дом солдатской славы. Может быть, это и правильно…



Дом Павлова в наше время

[skroznik]

Снайпер Людмила Павличенко

Людмила Михайловна родилась 1 Июля 1916 года в посёлке Белая Церковь, ныне город Киевской области, в семье служащего. После окончания школы 5 лет проработала на заводе "Арсенал" в Киеве. Затем окончила 4 курса Киевского государственного университета. Ещё будучи студенткой закончила школу снайперов.

В Июле 1941 года записалась добровольцем в армию. Воевала сначала под Одессой, а затем под Севастополем.

К Июлю 1942 года снайпер 2-й роты 54-го стрелкового полка (25-я стрелковая дивизия, Приморская армия, Северо - Кавказский фронт) Лейтенант Л. М. Павличенко из снайперской винтовки уничтожила 309 солдат и офицеров противника, в том числе - 36 снайперов. 25 Октября 1943 года за мужество и воинскую доблесть, проявленные в боях с врагами, удостоена звания Героя Советского Союза.

В 1943 году Майор береговой службы Л. М. Павличенко окончила курсы "Выстрел". В боевых действиях больше не участвовала.

В 1945 году окончила Киевский государственный университет. В 1945 - 1953 годах была научным сотрудником Главного штаба ВМФ. Участница многих международных конгрессов и конференций, вела большую работу в Советском комитете ветеранов войны. Награждена орденами Ленина (дважды), медалями. Автор книги "Героическая быль". Умерла 27 Октября 1974 года. Похоронена в Москве. Имя Героини носит судно Морского речного хозяйства.

* * *

В сражающемся Севастополе было хорого известно имя снайпера 25-й Чапаевской дивизии Людмилы Павличенко. Знали её и враги, с которыми у сержанта Павличенко были свои счёты. Родилась она в городе Белая Церковь Киевской области. Окончив школу, несколько лет работала на киевском заводе "Арсенал", затем поступила на исторический факультет Киевского государственного университета. Будучи студенткой, овладела мастерством снайпера в специальной школе Осоавиахима.

Она приехала из Киева в Одессу, чтобы здесь закончить свою дипломную работу о Богдане Хмельницком. Работала в городской научной библиотеке. Но грянула война и Люда ушла добровольцем в армию.

Своё первое боевое крещение она получила под Одессой. Здесь в одном из боёв погиб командир взвода. Людмила приняла командование. Она бросилась к пулемёту, но рядом разорвался вражеский снаряд, и её контузило. Однако Людмила не ушла в госпиталь, осталась в рядах защитников города, смело громила врага.



В Октябре 1941 года Приморская армия была переброшена в Крым. 250 дней и ночей она, во взаимодействии с Черноморским флотом героически дралась с превосходящими силами врага, защищала Севастополь.

Каждый день в 3 часа утра Людмила Павличенко обычно выходила в засаду. Она то часами лежала на мокрой, влажной земле, то пряталась от солнца, чтобы не увидел враг. Часто бывало: чтобы выстрелить наверняка, ей надо было ждать день, а то и два.

Но девушка, мужественный воин, умела это делать. Она умела терпеть, умела стрелять метко, умела маскироваться, изучала повадки врага. И счёт уничтоженных ею фашистов всё время рос...

В Севастополе широко развернулось снайперское движение. Во всех частях СОРа (Севастопольского оборонительного района) были выделены специалисты меткой стрельбы. Своим огнём они уничтожили много фашистских солдат и офицеров.

16 Марта 1942 года был проведён слёт снайперов. На нем выступили вице-адмирал Октябрьский, генерал Петров. Доклад сделал начальник штаба армии генерал-майор Воробёв. На этом слёте присутствовали: член Военного совета флота дивизионный комиссар И.И. Азаров и член Военного совета Приморской армии бригадный комиссар М.Г. Кузнецов.

С горячими речами выступили снайперы, хорошо известные в Севастополе. Среди них была Людмила Павлюченко, которая имела на своём счету ещё в Одессе 187 истреблённых фашистов и в Севастополе - уже 72. Она обязалась довести счёт убитых врагов до 300. Выступили также известный снайпер Ной Адамия, сержант 7-й бригады морской пехоты, и многие другие. Все они брали обязательства уничтожить как можно больше фашистских захватчиков и помогать готовить новых снайперов.

От огня снайперов фашисты несли большие потери. В Апреле 1942 года было уничтожено 1492 врага, а лишь за 10 дней Мая - 1019.

Как - то весной 1942 года на одном из участков фронта много бед приносил немецкий снайпер. Ликвидировать его не удавалось. Тогда командование частью поручило Людмиле Павличенко, которая к тому времени была уже признанным стрелком, уничтожить его. Людмила установила: вражеский снайпер действует так: выползает из окопа и идёт на сближение, затем поражает цель и отходит. Павличенко заняла позицию и ждала. Ждала долго, но вражеский снайпер не подавал признаков жизни. Видимо, он заметил, что за ним наблюдают, и решил не спешить.

Вечером Павличенко приказала своему наблюдателю. уйти Прошла ночь. Немец молчал. Когда рассвело, он стал осторожно приближаться. Она подняла винтовку и в оптическом прицеле увидела его глаза. Выстрелила. Враг свалился замертво. Подползла к нему. В его личной книжке было записано, что он снайпер высокого класса и за время боёв на западе уничтожил около 500 французских солдат и офицеров.

"Историк по образованию, воин по складу ума, она воюет со всем жаром своего молодого сердца" - так 3 Мая 1942 года писала о ней газета "Красный черноморец".

Однажды Людмила вступила в единоборство с 5 немецкими автоматчиками. Спастись удалось только одному. В другой раз отважной девушке - воину и снайперу Леониду Киценко поручили пробраться к немецкому командному пункту и уничтожить находившихся там офицеров. Понеся потери, враги из миномётов обстреляли месю, где находились снайперы. Но Людмила и Леонид, сменив позицию, продолжали вести меткий огонь. Противник был вынужден оставить свой командный пункт.

Во время выполнения снайперами боевых заданий нередко случались самые неожиданные происшествия. Об одном из них так рассказывала Людмила Павличенко:

- Однажды 5 снайперов ушли в ночную засаду. Мы миновали передний край противника и замаскировались в кустарнике у дороги. За 2 дня нам удалось истребить 130 фашистских солдат и 10 офицеров. Обозлённые гитлеровцы послали против нас роту автоматчиков. Один взвод стал обходить высоту справа, а другой слева. Но мы быстро сменили позицию. Гитлеровцы, не разобравшись, в чём дело, начали стрелять друг в друга, а снайперы благополучно вернулись в своё подразделение.



На текстильной фабрике в Манчестере

Осенью 1942 года делегация советской молодёжи в составе секретаря МК ВЛКСМ Н. Красавченко, Л. Павличенко и В. Пчелинцева по приглашению молодёжных организаций выехала в США, а затем в Англию. В то время союзники были сильно озабочены необходимостью проводить не только военную подготовку, но и духовную мобилизацию сил молодёжи. Поездка должна была содействовать этой цели. Одновременно важно было установить связи с различными зарубежными молодёжными организациями.

Советских людей встречали с необычайным подъёмом. Всюду их приглашали на митинги и собрания. Газеты писали о наших снайперах на первых полосах. В адрес делегации шёл поток писем, телеграмм. В Соединенных Штатах Павличенко встречалась с женой президента. Элеонора Рузвельт была очень внимательна к Людмиле.

Как в США, так и в Англии поездка делегации советской молодёжи получила очень большой резонанс. Впервые за годы войны англичане встречали представителей молодёжи борющегося советского народа. Наши посланцы достойно несли свою высокую миссию. Выступления делегатов были полны уверенности в победе над фашизмом. Народ, который воспитал такую молодёжь, победить невозможно - было единодушное мнение англичан...

Людмила Михайловна отличалась не только высоким снайперским мастерством, но и героизмом, самоотверженностью. Она не только сама уничтожала ненавистных врагов, но и обучала снайперскому искусству других воинов. Была ранена. Её боевой счёт - 309 уничтоженных солдат и офицеров врага - лучший результат среди женщин - снайперов.

В 1943 году отважной девушке было присвоено звание Героя Советского Союза (Единственной среди женщин - снайперов, удостоенных этого звания при жизни. Другие были награждены уже посмертно).

И вот Павличенко прибыла в Москву из Севастополя, прямо с огневой позиции. Одета была по - военному: гимнастёрка, перетянутая ремнем, юбка, на ногах сапоги.

Война меняет психологию людей. Любовь к Родине приводит человека к сознательному самоотречению во имя победы. Труднейшее искусство снайпера, казалось бы, совсем не женское дело. Но студентка Киевского университета стала в Севастополе грозой для врагов.

Людмила рассказывала о боях спокойно, без драматизма. В подробностях вспоминала, как выбирала наиболее удобные огневые позиции - такие, откуда противник меньше всего мог ожидать огня. И рассказ получался таким, словно его вёл прирождённый воин, а не вчерашняя студентка. Заметно было, что она устала, и вместе с тем для неё казалось необычным и странным вдруг покинуть Севастополь. Чувствовалось, что Людмила ощущает неловкость перед товарищами, которых она оставила, они - то продолжали жить среди грохота взрывов, пламени пожаров.

В Москве Павличенко приходилось часто выступать, хотя она и не особенно любила это занятие. Слушали её всегда затаив дыхание. Однажды она поведала такую историю:

- Когда я проходила по улицам Севастополя, меня часто останавливали ребятишки и спрашивали: "Сколько вчера убила?"

Я обстоятельно докладывала им. Однажды мне пришлось честно сказать, что я уже несколько дней не стреляла по врагам.

"Плохо", - в один голос сказали ребятишки. А один, самый маленький, сурово добавил: "Очень плохо. Фашистов надо убивать каждый день".

Он верно сказал, этот маленький севастополец. С того часа, как фашистские разбойники ворвались в нашу страну, каждый прожитый мною день был наполнен одной мыслью - разить врага.

Когда я пошла воевать, я сначала испытывала одну только злость за то, что немцы нарушили нашу мирную жизнь. Но всё, что я увидела потом, породило во мне чувство такой неугасимой ненависти, что её трудно выразить чем - нибудь иным, кроме как пулей в сердце гитлеровца.

В отбитой у врага деревне я видела труп 13-летней девочки. Её зарезали фашисты. Мерзавцы - так они демонстрировали свое умение владеть штыком ! Я видела мозги на стене дома, а рядом труп 3-летнего ребенка. Немцы жили в этом доме. Ребёнок капризничал, плакал. Он помешал отдыху этих зверей. Они даже не позволили матери похоронить своё дитя. Бедная женщина сошла с ума.

Я видела расстрелянную учительницу. Тело её лежало у обочины дороги, по которой бежали от нас фрицы. Офицер хотел изнасиловать её. Гордая русская женщина предпочла смерть позору. Она ударила фашистскую свинью по морде. Офицер застрелил её, затем надругался над трупом.



Они ничем не гнушаются, немецкие солдаты и офицеры. Всё человеческое им чуждо. Нет слова в нашем языке, которое бы определило их подлую сущность. Что можно сказать о немце, в сумке которого я увидела отнятую у нашего ребенка куклу и игрушечные часики? Разве можно назвать его человеком, воином? Нет! Это бешеный шакал, которого надо уничтожать ради спасения наших детей.

Среди нас есть ещё немало бойцов, которые люто ненавидят фрицев, но они ещё не совсем хорошо овладели техникой боя, своим оружием. Это бездейственная ненависть. Она ничего не даёт нашему делу борьбы за независимость Родины. Уничтожь фашиста ! Тогда народ скажет тебе: ты действительно ненавидишь врага. Если ты ещё не умеешь уничтожать врагов - научись. В этом сейчас твой святой долг перед Родиной, матерью, женой и детьми.

Ненависть многому учит. Она научила меня убивать врагов. Я снайпер. Под Одессой и Севастополем я уничтожила из снайперской винтовки 309 фашистов. Ненависть обострила моё зрение и слух, сделала меня хитрой и ловкой; ненависть научила маскироваться и обманывать врага, вовремя разгадывать его хитрость и уловки; ненависть научила меня по нескольку суток терпеливо охотиться за вражескими снайперами. Ничем нельзя утолить жажду мести. Пока хоть один захватчик ходит по нашей земле, я буду беспощадно бить врага.

В обыденной жизни Людмила была проста, не кичилась своими заслугами. В Музее Вооружённых Сил есть экспозиция, посвящённая Людмиле Павличенко. Там представлены подарки знаменитому снайперу - женщине: винтовка, оптический прицел и многое другое. Но самый трогательный подарок - обыкновенная рогатка от ребятишек.

Как я "охотилась" в Севастополе.

"...В Севастополе я пришла опять в свою часть. Тогда у меня было ранение в голову. Меня всегда ранили только осколки дальнобойных снарядов, всё остальное меня каким-то образом миновало. А ведь фрицы иногда такие "концерты" закатывали снайперам, что прямо ужас. Как обнаружат снайперский огонь, так и начинают лепить по тебе, и вот лепят часа три подряд. Остается только одно: лежи, молчи и не двигайся. Или они тебя убьют, или надо ждать, пока они отстреляются.

Многому меня научили и немецкие снайперы, и их наука пошла в пользу. Бывало, они меня как подловят, приложат к земле. Ну, я и кричу: "Пулемётчики, спасайте !" И до тех пор, пока они не дадут пару очередей из пулемёта, я выйти из - под обстрела не могу. А пули всё время над ухом свистят и ложатся буквально рядом с тобой, но не в меня.

Чему же я научилась у немецких снайперов? Они меня научили прежде всего тому, как надо поставить каску на палку, чтобы можно было подумать, что это человек. Я, бывало, так: вижу, стоит фриц. "Ну, - думаю, - мой !" Стреляю, а оказывается - попала только в каску. Доходило даже до того, что по нескольку выстрелов давала и всё не догадывалась, что это не человек. Иногда даже теряла всякое самообладание. А они за время, пока ты стреляешь, обнаружат тебя и начинают задавать "концерт". Тут приходилось терпеть. Ставили они ещё манекены; прямо как живой фриц стоит, тоже открываешь огонь. Здесь были случаи, что проводили этим не только снайперов, но и артиллеристов.



Приёмы у снайперов разные бывают. Лежу я, обыкновенно, впереди переднего края, или под кустом, или отрываю окоп. Имею несколько огневых точек. На одной точке бываю не более двух - трёх дней. Со мной всегда есть наблюдатель, который смотрит через бинокль, даёт мне ориентиры, следит за убитыми. Убитых проверяет разведка. 18 часов пролежать на одном месте довольно трудное занятие, причём шевелиться нельзя, а поэтому бывают просто критические моменты. Терпение здесь нужно адское. Во время засады брали с собой сухой паёк, воду, иногда ситро, иногда шоколад, а вообще снайперам шоколад не положен...

Первая моя винтовка была разбита под Одессой, вторая - под Севастополем. Вообще же у меня была одна так называемая выходная винтовка, а рабочая винтовка - обыкновенная трёхлинейная. Был у меня хороший бинокль.



День наш протекал так: не позднее как в 4 часа утра выходишь на место боя, просиживаешь там до вечера. Боем я называю свою огневую позицию. Если не на место боя, то уходили в тыл врага, но тогда отправлялись не позже как в 3 часа ночи. Бывало и так, что целый день пролежишь, но ни одного фрица не убьёшь. И вот если так 3 дня пролежишь и всё - таки ни одного не убьешь, то с тобой наверняка потом никто разговаривать не станет, потому что ты буквально бесишься.

Надо сказать, что если бы у меня не было физкультурных навыков и подготовки, то 18 часов пролежать в засаде я бы не смогла. Это я ощущала особенно первое время; как говорят, "дурная голова ногам покоя не даёт". Попадала я в такие переплёты, что нужно было лежать и ждать, пока или фрицы перестанут стрелять, или пулемётчики выручат. А бывает, что пулемётчики далеко, ведь не будешь же кричать им: "Выручайте!"

Под Севастополем немцы здорово жаловались на наших снайперов, знали многих наших снайперов по именам, часто говорили: "Эй ты, переходи к нам!" А потом говорили: "Будьте вы прокляты! Всё равно пропадёте".

Но не было ни одного случая, чтобы снайперы сдавались. Были случаи, что в критические моменты снайперы сами себя убивали, но не сдавались немцам..."

[skroznik]

Сергей Иванович Вавилов

В.Л.Гинзбург
академик, лауреат Нобелевской премии

Выступление на заседании Президиума РАН 28 марта 2001 года, посвященного 110-летию со дня рождения С.И.Вавилова.

Сергей Иванович Вавилов был директором ФИАНа с его основания в 1932 г. и вплоть до своей кончины в 1951 г., я же работаю в этом институте с 1940 г., а фактически оказался связан с ФИАНом даже несколько раньше (примерно с 1938 г.). Институт был тогда небольшим (всего человек 200), и деятельность директора была, в общем, на виду у всех сотрудников. Кроме того, некоторые вопросы, которыми я занимался, интересовали Сергея Ивановича, хотя я помню только один разговор с ним на научную тему. Так, С.И. как-то еще до войны спросил меня о том, в какой мере можно не считаться с ускорением источника излучения Вавилова-Черенкова – ведь в силу радиационных потерь такое ускорение, казалось бы, неизбежно. Я дал правильный ответ: ускорение, вообще говоря, несущественно как это ясно из вычислений, пренебрегающих ускорением. Однако только позже я обдумал этот вопрос глубже и понял в чем дело без всяких вычислений. Действительно, во-первых, ускорение источника (тогда, да и сейчас обычно говорят об электроне) можно компенсировать, скажем, внешним полем. Во-вторых, если масса источника достаточно большая, влияние излучения, приводящее к изменению скорости источника всегда можно считать сколь угодно малым. Другими словами, вполне законно считать скорость источника заданной и, в частности, постоянной. Замечу также, что С.И. был в какой-то мере в курсе моей работы и в других областях, поскольку представил с 1940 по 1946 гг. с десяток моих статей в ДАН СССР.

Но это кстати, ибо я не собираюсь сегодня говорить о физике, а хотел бы коснуться других сторон и оценок деятельности Сергея Ивановича.

Среди упомянутых оценок встречаются резко негативные, как касающиеся физических достижений и научного уровня, так и политической позиции С.И. Существует мнение, согласно которому об ушедших от нас нужно говорить либо хорошее, либо не говорить ничего (aut bene aut nihil). Когда речь идет о надгробном слове или даже некрологе, такая позиция понятна. Но по истечении достаточного времени мне представляется правильной лишь иная формула: нужно либо ничего не говорить, либо говорить правду. Поэтому я считаю, что об отрицательных оценках Сергея Ивановича следует сказать и ответить на них. Что это за оценки?

Действительно, Сергей Иванович не только не подвергался каким-либо репрессиям, но и стал в 1945 г. Президентом АН СССР, в то время как его старший брат Николай Иванович Вавилов был в 1940 г. арестован и 26 января 1943 г. скончался в тюрьме. Это послужило поводом для обвинений Сергея Ивановича в предательстве брата. Так, в «Архипелаге ГУЛАГ» А.И.Солженицына [2] говорится следующее: «Академик Сергей Иванович Вавилов после расправы над своим великим братом пошел в лакейские президенты Академии наук. (Усатый шутник в издевку придумал, проверял человеческое сердце)».

Далее, С.И. был Президентом в самое тяжелое, сталинское время, и ему не раз приходилось говорить вещи, с нашей сегодняшней точки зрения просто чудовищные, касающиеся «корифея всех наук» Сталина, антинаучной (так называемой мичуринской) биологии и т.д. Естественно, для тех, кто не знал С.И., его положения и всей ситуации, такое поведение может вызвать осуждение. Я убежден, однако, что все подобные обвинения С.И. совершенно несостоятельны. Об этом достаточно подробно и убедительно пишет Е.Л.Фейнберг [1], и я замечу здесь, что года три назад написал А.И.Солженицыну письмо, в котором сообщил (с приложением соответствующих материалов) об его ошибочной оценке С.И.Вавилова. В ответ Александр Исаевич позвонил мне и выразил свою радость в связи с выяснением истины. Надеюсь, что в последующих изданиях «Архипелага ГУЛАГ» неверное замечание, касающееся Сергея Ивановича, будет отсутствовать.

Кстати, для меня лично, помимо документов и дат, убедительным аргументом, касающимся связей между братьями Вавиловыми, является отношение к Сергею Ивановичу сыновей Николая Ивановича. Так, младший сын Н.И.Вавилова Юрий говорит о «дяде Сереже» буквально с такой же теплотой, как об отце. Сергей Иванович всячески опекал Ю.Н.Вавилова и его мать – вдову брата. Насколько мне удалось узнать, также относился к Сергею Ивановичу и старший сын Н.И.Вавилова Олег, трагически погибший в 1946 г. (имеются подозрения, что О.Н.Вавилов был убит в отместку за открыто высказывавшееся им возмущение в связи с гибелью отца).

Итак, в отношении мнимого предательства Сергеем Ивановичем своего брата все абсолютно ясно.



В вопросе о деятельности Сергея Ивановича как Президента АН СССР, избранного в июне 1945 г., хотел бы заметить следующее. Выборы Общим собранием АН на должность Президента носили тогда чисто формальный характер. Президента назначал Сталин. В данном случае его выбор был, думаю, лучшим возможным из чисто деловых соображений (речь шла о физике, причем хорошем организаторе). Правда, вполне вероятно, что играло роль и характерное для Сталина подлое и коварное стремление назначить на высокий пост брата уничтоженного им Н.И.Вавилова. Мог ли С.И. отказаться от назначения? Насколько знаю, в те времена отказ от предложения Сталина был смертельно опасен. Кроме того, сразу после окончания победоносной войны в обществе были широко распространены надежды на ослабление диктатуры и известную демократизацию режима. Наконец, Сергей Иванович понимал, что некоторые другие возможные кандидаты в Президенты, во всяком случае, не принесут науке в СССР такой пользы, которую способен принести он сам (см. [1]). Т.о. убежден, что нет никаких оснований упрекать Сергея Ивановича в согласии стать Президентом. К великому сожалению, надежды на ослабление диктатуры и вступление на путь цивилизованного развития страны не оправдались. Началась «холодная война» с внешним миром, и продолжался вполне в довоенном стиле произвол в области культуры и науки. Достаточно вспомнить о шельмовании великих Ахматовой и Зощенко, о лысенковщине и поношении так называемых космополитов. В этих ужасных условиях Сергей Иванович, насколько знаю, делал все что мог для смягчения ударов, для спасения науки. Приходилось при этом кривить душой, идти на отвратительные уступки. Это было очень тяжело. Отсюда инфаркты и безвременная смерть в 1951 г. на пороге своего шестидесятилетия.

Резюмируя, я считаю, что все известные мне претензии к Сергею Ивановичу совершенно не обоснованы, и мы должны испытывать лишь чувство глубокой благодарности за его работу на посту Президента. Кстати замечу, что я, конечно, не уважаю тех, кто позволяет себе бросать камни в Сергея Ивановича. Вместо того, чтобы упрекать других, нужно раньше всего на себя оборотиться. Достаточно привести в качестве примера подписанное в 1975 г. письмо членов АН СССР с осуждением А.Д. Сахарова. Его подписали 72 человека, и только 5 академиков отказались это сделать (их имена Президиум АН СССР сообщил в ЦК КПСС; см. [3], с.430). А ведь это было в брежневские времена, когда угроза ареста, и тем более избиений и расстрела в результате отказа подписать письмо была совсем невелика.

Несправедливое отношение к Сергею Ивановичу, к сожалению, касалось и науки, и имело место со стороны некоторых физиков. Наиболее яркий пример – письмо П.Л. Капицы Резерфорду в 1936 г., посланное в Англию не по почте, а переданное Резерфорду лично женой П.Л. Капицы. Это, очевидно, частное письмо, но оно осталось в архиве Резерфорда и было опубликовано за границей [4]. Затем письмо было опубликовано и на русском языке [5]. Думаю, что опубликование подобных частных писем до истечения большого количества лет (скажем, 50 лет, как это часто принято) после смерти их автора, не является, вообще говоря, корректным. Однако, раз уж так случилось, не могу не отметить, что считаю это письмо возмутительным. Но останавливаться на нем не буду, тем более, что уже касался этого письма ранее (см. [6], с.395). Кроме того, и это более важно, как мне сообщил С.П. Капица, его отец в конце жизни Сергея Ивановича решительно изменил мнение о нем и, вероятно, пожалел об упомянутом письме. Другая несправедливая оценка С.И. как физика, да и не только как физика, содержится в «воспоминаниях» С.Э.Фриша [7]. Здесь, как и в некоторых других случаях, совершенно неверно оценивается роль С.И. в открытии эффекта Вавилова-Черенкова. Тем, кто знаком с историей открытия этого эффекта, совершенно очевидна решающая роль Сергея Ивановича в этом ярком достижении. Он предложил тему и метод исследования, а в решающий момент понял, что речь не идет о люминесценции. Подробнее все это освещено в книгах И.М.Франка [8] и Е.Л. Фейнберга [1]. Так или иначе, единственно правильное название для красивого эффекта излучения равномерно движущихся зарядов должно носить и имя Вавилова.



Сергей Иванович Вавилов (справа) с родным братом Николаем и мамой

Принятое на Западе, а частично и у нас название «эффект Черенкова» совершенно несправедливо. Основанием, видимо, послужило то, что вначале (в 1934 г.) появились отдельно статьи Черенкова [9] и Вавилова [10]. А уже после понимания природы эффекта Таммом и Франком [11], за границу в 1937 г. была послана статья об открытии с одним Черенковым в качестве автора [12]. Статью послал С.И.Вавилов, и почему он не поставил в качестве одного из авторов и свою фамилию, на что имелись все основания, остается неизвестным. У меня имеются предположения на этот счет, но поскольку это лишь догадки, приводить их здесь не буду. Эффект Вавилова-Черенкова казался тогда неожиданным и далеко не очевидным явлением. Это ясно из того, что статья [12] была вначале послана в Nature, но отклонена. А когда эта статья была затем послана и появилась в Physial Review, то она, хотя и была напечатана, но сначала также не была понята. Последнее ясно из того, что опыты Вавилова и Черенкова были повторены и подтверждены с использованием пучка электронов [13], но авторы работы [13] так и не поняли природы явления – они считали, что имеют дело с тормозным излучением.

Сергей Иванович не знал, конечно, об упомянутом письме П.Л. Капицы, но ему было известно о резко отрицательном отношении Капицы к себе и даже, возможно, о каких-то оскорблениях. Пишу об этом потому, что хочу упомянуть о характеризующем С.И. поведении и суждении, сообщенном Б.П.Захарченей [14]. Когда П.Л.Капица был в опале и работал на даче (в «хате-лаборатории», как тогда говорили), он обратился в Отдел снабжения АН СССР с просьбой предоставить ему какие-то материалы и простые приборы, но получил хамский отказ. В ответ на жалобу П.Л.Капицы Президент АН Сергей Иванович Вавилов не только поставил на место грубиянов и приказал доставить на Николину Гору требуемое оборудование, но и сам приехал к Капице, видимо, с извинением. Далее цитирую статью [14], с.40: «Зная о натянутых отношениях Капицы с Вавиловым, Н.А.Толстой, можно сказать, ученик Сергея Ивановича, спросил его: Почему Вы сделали этот широкий жест? Ведь он прежде так ругал Вас? На это Вавилов ответил: Благородный поступок и вежливость в этом случае и есть месть интеллигентного человека». Как я уже упоминал, П.Л.Капица в конце концов понял, кем является Сергей Иванович.



Памятник Сергею Ивановичу в Физическом институте АН СССР

Далее мне хочется подчеркнуть, что Сергей Иванович не только был выдающимся физиком и организатором науки, но и глубоким знатоком истории физики и вообще культуры. В целом это специальная тема, о которой, в частности, пишет Е.Л.Фейнберг [1]. Отмечу здесь лишь то, что С.И.Вавилов перевел с латинского «Оптику» Ньютона, является автором ряда популярных статей и книги «Глаз и Солнце», был главным редактором БСЭ и ряда других изданий. Он был, что называется, «человеком эпохи Возрождения».

Особо остановлюсь на вкладе Сергея Ивановича в ньютоноведение. 300-летие со дня рождения Ньютона (по новому стилю – 4 января 1643 г.) пришлось на самый тяжелый (и в то же время переломный) период второй мировой войны. Поэтому, естественно, ньютоновские торжества носили довольно скромный характер, и на родине Ньютона, насколько знаю, не появилось ни одной новой, посвященной ему книги. Но вот что поразительно: в СССР заботами С.И.Вавилова в связи с этим юбилеем было издано пять таких книг! Среди них особое место занимает написанная С.И.Вавиловым биография «Исаак Ньютон» [15]. Эта книга при небольшом объеме богата и глубока по содержанию, причем прекрасно написана. И нельзя не упомянуть об условиях, в которых Сергей Иванович писал книгу и подготовил ее второе издание. Предисловие к первому изданию, вышедшему в свет в начале 1943 г., датировано ноябрем 1942 г., а ко второму (опубликовано в 1945 г.) датировано декабрем 1944 г. С.И.Вавилов жил тогда в основном в Йошкар-Оле, ибо там находился руководимый им Государственный оптический институт (ГОИ). Но часть времени он проводил в Казани, т.к. оставался директором эвакуированного туда ФИАНа. Тяжелейшее время, полное лишений и напряженного труда. К тому же С.И. беспокоился и о близких ему людях, оторванных от него. Очевидно, что работа над биографией Ньютона была работой в «свободное время», работой «для души». Несомненно, чувства и мысли Сергея Ивановича нашли отражение в книге и, особенно, в предисловиях к ее первому и второму изданиям. Перечитывать эти предисловия я не могу без волнения. Вероятно, здесь сказывается тот факт, что помню это время и сам находился с ФИАНом в Казани. Думаю, что эти предисловия не оставят равнодушными и тех, кто знает о годах войны лишь по книгам. Вот, для примера, отрывок из предисловия к первому изданию: «Направляя сегодня основные усилия на помощь нашей героической Красной Армии, Академия наук СССР не может пройти мимо знаменательной даты трехсотлетия со дня рождения одного из величайших творцов культуры – Исаака Ньютона. Академией наук создана специальная комиссия по ознаменованию юбилея Ньютона. Настоящее жизнеописание составлено по предложению комиссии». А вот отрывок из предисловия ко второму изданию: «Второе издание биографии Ньютона подготавливается в дни, когда война несомненно близка к ее победному концу. Народы Европы, освобожденные Красной Армией и войсками союзников от тупого и свирепого гнета «расы господ», вновь приобщаются к живой культуре и свободе. В такие времена рассказ о жизни и работе «украшения рода человеческого» может многих ободрить и вдохновить».

Я не претендую на глубокое знание истории физики в целом, но как раз с деятельностью Ньютона знаком довольно хорошо, ибо в 1987 г. написал большую статью по случаю трехсотлетия фундаментальных «Математических начал натуральной философии» Исаака Ньютона» [16]. Поэтому полагаю, что могу профессионально оценить написанную Сергеем Ивановичем биографию Ньютона [15] и, как сказано, эта оценка очень высокая. В этой связи мы с ныне покойным сыном С.И.Вавилова Виктором Вавиловым и предприняли в 1989 г. новое издание книги «Исаак Ньютон», снабженное моим предисловием и дополнительной статьей (последняя близка к статье [16]).

Сергей Иванович Вавилов оставил глубокий след в физике и в истории развития науки в России. Я рад, что еще имел возможность на сегодняшнем заседании отдать долг его светлой памяти.



Корабль Академии наук "Академик Сергей Вавилов"

Литература

1. Фейнберг Е.Л. Эпоха и личность. Физики. Очерки и воспоминания. М. Наука (1999). С.И.Вавилову в этой книге посвящены три заметки (с.137-175).
2. Солженицын А.И. Архипелаг ГУЛАГ. Т.2, ч.4, гл.3, с.260. М. Центр «Новый Мир» (1990)
3. Горелик Г. Андрей Сахаров. Наука и Свобода. Москва. Ижевск (2000)
4. Badаsh L. Kapitza, Reitherford and the Kremlin. New Haven and London. Yall University Press (1985)
5. Капица П.Л. Письмо о науке. Московский рабочий (1989)
6. Гинзбург В.Л. О физике и астрофизике. М. Бюро Квантум (1995)
7. Фриш С.Э. Сквозь призму времени. М. Издательство политической литературы (1992)
8. Франк И.М. Излучение Вавилова-Черенкова. Вопросы теории. М. Наука (1988)
9. Черенков П.А. ДАН СССР 2, 451 (1934)
10. Вавилов С.И. ДАН СССР 2, 457 (1934)
11. Тамм И.Е., Франк И.М. ДАН СССР 14, 107 (1937)
12. Cerenkov P.A. Phys. Rev. 52, 378 (1937)
13. Collins G.B., Reiling V.G. Phys. Rev. 54, 499 (1938)
14. Захарченя Б.П. Неповторимый Никита Алексеевич. Журнал «Аврора» № 11 (ноябрь), с.29 (1995)
15. Вавилов С.И. Исаак Ньютон (1643-1727), 4-ое издание. М. Наука (1989)
16. Гинзбург В.Л. УФН 151, 119 (1987). Эта статья помещена также в книге В.Л.Гинзбург «О физике и астрофизике» (см. выше ссылку 6, с.258)

[skroznik]

Адмирал Павел Степанович Нахимов

"ВЫ УКРАСИЛИ ЛЕТОПИСЬ РУССКОГО ФЛОТА..."

из рескрипта российского императора Николая I
к вице-адмиралу Нахимову, одержавшему в 1853 году
блистательную победу над турецким флотом при Синопе.

Благодарю основателя Севастопольского ритуала
(на севинфо у нее ник Arte) за указание на эту
замечательную статью из "Красной звезды"



Ни сам самодержец, ни награждаемый им орденом св. Георгия II степени вице-адмирал не могли тогда знать, что на пороге была Крымская война, которая по-разному завершит земные судьбы обоих: овеет бессмертной славой имя адмирала и обрушит державное самомнение царя, погребая его самого под обломками. И многоточие в заголовке, поставленное вместо начертанных в рескрипте слов "новой победою", история заполнит иным, более героическим и более трагическим содержанием. История - она ведь не механический, не фатально кем-то предначертанный процесс. Будущее в ней: и в судьбе человека, и в судьбе державы - всегда вырастает из, казалось бы, обыденного прошлого и быстротекущего настоящего. Любое. И в области человеческого духа тоже.

О первой Севастопольской обороне, героизме и мужестве защитников этой колыбели Черноморского флота, заложенной и выстроенной руками русских матросов, написано много. Даже сейчас, когда историческое беспамятство стало модным поветрием, героев Севастополя, над которыми, словно душа, витает образ и имя Нахимова, помнят все уважающие себя соотечественники. Но и мужество, и стойкость, и честь защитников Севастополя возникли не вдруг, не только как проявление вневременных глубинных свойств национального характера, но и были воспитаны временем.

В конце 20-х годов XIХ века православная Греция восстает против султана. Порта в ответ принимает жестокие карательные меры. Европейцы сострадают "эллинам". На помощь восставшим отправляются добровольцы, среди которых и павший в Греции лорд Байрон. Стремительно возникает антитурецкий тройственный союз России, Англии и Франции. Внешне - это благородный отзыв на страдания греков, по существу каждая сторона отстаивает собственные геостратегические интересы. В Средиземное море с Балтики отправляется русская эскадра под командованием контр-адмирала Л.П. Гейдена, который держит флаг на корабле "Азов". Кораблем командует М. П. Лазарев, а лейтенант Нахимов командует на нем батареей. Три союзные эскадры объединяются и в Наваринской бухте атакуют объединенный турецко-египетский флот. Главную тяжесть баталии приняли на себя русские корабли, действовавшие непосредственно против турецкого флота под огнем его и береговых батарей на дистанции пистолетного выстрела. Вода кипела от ядер. Свистела картечь. Рушились мачты. Горели обшивки и паруса. Шла боевая смертная мужская работа. Бой завершился полным paзгромом турок. Нахимов командовал орудиями на баке и удивлялся потом, что остался цел. Наградой ему станет звание капитан-лейтенанта, орден св. Георгия 4-го класса и назначение командиром на отнятый у турок корвет, переименованный в "Наварин". Война завершится в 1829 году Адрианопольским миром, по которому Черноморское побережье Кавказа от устья Кубани до Поти станет российским.

Был в этой войне и такой частный, казалось бы, эпизод.

Летом 1829 года адмирал Грейг донес Николаю I рапортом о подвиге брига "Меркурий", выдержавшего 14 мая трехчасовое сражение с двумя линейными кораблями турок на виду всего неприятельского флота, неожиданно появившегося в Черном море. Командир брига капитан-лейтенант Казарский приказал прибить Российский флаг к мачте, чтобы ни в коем случае не могло быть речи о сдаче. Офицеры поклялись, что тот из них, который останется в живых последним, воспламенит крюйт-камеру пистолетом и взорвет бриг. Николай I написал на рапорте: "Капитана-лейтенанта Казарского произвести в капитаны 2 ранга, дать Георгия 4-го класса, назначить в флигель-адъютанты с оставлением при прежней должности, а в герб прибавить пистолет. Всех офицеров - в следующие чины, и у кого нет Владимира с бантом, то таковой дать. Штурманскому офицеру сверх чина дать Георгия 4-го класса. Всем нижним чинам - знаки отличия военного ордена и всем офицерам и нижним чинам двойное жалованье в пожизненный пенсион. На бриг "Меркурий" - Георгиевский флаг".

Так награждали русские цари за проявленное в бою мужество. Одновременно с донесением о подвиге "Меркурия" получено было и известие о позорной сдаче фрегата "Рафаил", командир которого капитан 2 ранга Стройников спустил флаг при встрече с турецким флотом. Николай I назначил комиссию для разбора обстоятельств, побудивших Стройникова к сдаче фрегата. Указ заканчивался словами: "Уповая на помощь Всевышнего, пребываю в надежде, что неустрашимый флот Черноморский, горя желанием смыть бесславие фрегата "Рафаил", не оставит его в руках неприятеля. Но когда он будет возвращен во власть нашу, то, почитая фрегат сей недостойным носить флаг российский и служить наряду с прочими судами нашего флота, повелеваю вам предать оный огню".

25 лет спустя в Синопском сражении царское распоряжение это выполнит вице-адмирал Нахимов. Фрегат "Рафаил", переименованный турками в "Фазали-аллах", будет зажжен выстрелами флагманского корабля "Императрица Мария" и взлетит на воздух.

В 1834 году в Севастополе воздвигнут памятник Казарскому и экипажу брига "Меркурий" с надписью "Потомству в пример". Пример этот будет востребован очень скоро, когда бывшие coюзники, как это случалось с нами не раз, превратятся во врагов.

ГЕРОИ, чьи имена становятся легендарными, с течением времени наделяются потомками какими-то исключительными качествами. Это понятно и, наверное, правильно, но порой полезно напомнить, что в жизни большой взлет начинается с земли, с малого.

Нахимов родился в русском захолустье, в селе Городок Вяземского района Смоленщины в поместье отца, отставного к тому времени майора. До моря оттуда хоть месяц скачи - не доскачешься Но море, видимо, как и небо, поселяется в душах российских мальчиков само, и они уходят из родительских домов на этот зов, оставаясь верными ему до конца. Недорослем 11 лет Павел Нахимов подает прошение о зачислении его в гардемарины - в Морской шляхетский корпус. Вакансий поначалу не было, и кандидатский срок затянулся до двух лет. Учеба была нагрузочной, жизнь -суровой, средством воспитания нередко служили розги. Среди однокашников Нахимова - декабрист Дмитрий Завалишин и автор толкового словаря Владимир Даль. Некогда любимое детище Петра, при Александре I флот бедствовал. Чиновники урезали деньги, необходимые на флотские нужды, корабли плесневели в гаванях и плавали в основном по "Маркизовой луже", как заглаза по титулу флотского министра маркиза де Траверсе называли Невское взморье. Гардемаринов учили ходить под парусами при разных направлениях ветра.

В 1815 году Павел Нахимов сдает экзамен на мичмана и получает назначение во флотский экипаж. Флотские жили бедно. Мичман получал 600 рублей ассигнациями в год. Столичные цены были высоки, а кронштадтские - еще вдвое выше. Большая часть жалования уходила на сапожников и портных - обмундировывались за свой счет. Ради экономии селились артельно и питались общим котлом. Но бедность русского моряка вовсе не была помехой профессиональной гордости. В ушах и сознании входившего в жизнь поколения звучала победная канонада 1812 года. И более всех будоражила тогда молодые умы идея кругосветных плаваний. Уже совершили свое знаменитое плавание Крузенштерн с Лисянским. На шлюпах "Восток" и "Мирный" прорвались к Антарктиде Беллинсгаузен и Лазарев. Пришел черед и Нахимову. В марте 1822 года он был назначен на фрегат "Крейсер", а в июне фрегат был послан для охраны берегов русской колонии в Северной Америке. Фрегатом командовал уже огибавший земной шар М. П. Лазарев. Плавание оказалось долгим и трудным, русских моряков испытывали штормами и Атлантический, и Индийский, и Тихий океаны. Только через три с лишним года "Крейсер" возвратился в Кронштадт. Нахимов получил за это плавание очередное звание лейтенанта и орден св. Владимира 4-й степени с бантом. И отпуск домой. Отпуск начинался 13 декабря 1825 года. На другой день, когда выехавший из Кронштадта Нахимов скорее всего был в столице, декабристы вывели войска на Сенатскую площадь.

У биографов адмирала всегда возникал большой соблазн как-то связать между собой эти события. Но заговорами Нахимов не увлекался. Его образом мысли и образом жизни всегда оставалось одно: морская военная служба. И когда он получает известие о предполагаемом переводе его в Гвардейский флотский экипаж, Нахимов предпринимает все, чтобы избегнуть этого назначения. Куда угодно - только не в этот экипаж. Почему? Может, потому, что ему милей была палуба корабля, чем столичные паркеты. А может, из молчаливой солидарности с теми, кто в составе этого экипажа вышел на Сенатскую и теперь находился под следствием. Ведь это их должности в Гвардейском экипаже вдруг оказались вакантными. Как бы то ни было, Нахимова отправляют в Архангельск, где на Соломбальских верфях строятся новые русские военные корабли. Начальником у него - вновь М.П. Лазарев.

Именно здесь, на Севере, молодого флотского лейтенанта впервые и единожды настигает любовь. Человек по натуре скрытный и самоуглубленный, Нахимов оговаривается об этом чувстве лишь однажды, не называя адресата. Что произошло дальше - неясно, но собственной семьи у Павла Степановича не было никогда.

Потом был Наварин. В 1834 году назначенный командующим Черноморским флотом адмирал М.П. Лазарев забирает Нахимова к себе, где уже в звании капитана 2 ранга он вступает в командование кораблем "Силистрия", поселяясь в Севастополе. На Кавказе продолжается война с горцами: русские войска покоряют немирное Закубанье, а Черноморский флот поддерживает их с моря. Препятствуя возможному десанту турок на Черноморское побережье, Нахимов, командуя эскадрой, громит турецкий флот в Синопской бухте. Подкрепленная царским рескриптом и громкой молвой, к нему приходит слава выдающегося русского флотоводца. О чем еще мечтать бывшему гардемарину? Возраст перевалил за полвека, здоровье скрипит, как потрепанный бурями такелаж, удачная флотская карьера благополучно близится к завершению...

Не знаю города более прекрасного, чем Севастополь. Более чистого нравом, более одухотворенного воинской честью. Более сродненного с морем, чем он, где порою кажется с высоты, что корабли вослед за изгибами бухт ходят по городским улицам. Более повязанного за последние два с лишним столетия с нашей историей. Более героического, политого русской и вражеской кровью не менее поля Бородина, и более трагического, чем он, по судьбе.



На главной площади его спиной к Графской пристани с неизменной подзорной трубой в руке стоит бронзовый Нахимов. Он жил неподалеку, на берегу, в холостяцком жилище, из окон которого был виден рейд. А на подоконнике постоянно лежала подзорная труба. Отсюда он уводил эскадру на Синоп. Сюда возвратился со славой, уже понимая тогда, что эра парусного флота прошла, и ему не устоять против более скоростных и маневренных пароходных кораблей. Оно так, но слишком долго поворачивается к новому Россия. Жил службой. Не терпел, когда к нему обращались по званию - только по имени-отчеству. Современники говорили о его "могучей породистой симпатии к русскому человеку", "горячем сочувствии к своему народу". Не чинясь, приходил на именины сослуживцев или крестины детей своих подчиненных. Постоянно вникал в быт матросов, нещадно карая охочих до воровства интендантов.

А новая война уже приближалась к Севастополю. В сентябре 1854 года Нахимов вместе с начальником штаба флота вице-адмиралом В.А. Корниловым, поднявшись на Башню Ветров, что возвышалась тогда над Севастопольской морской библиотекой, наблюдают, как на горизонте вырастают дымы парового флота союзников: французов и англичан. Этот объединенный флот, обойдя Севастополь, высаживает сухопутный десант в Евпатории.

B бездарном сражении при реке Альме русские войска под началом князя А.С. Меньшикова, "главнокомандующего военно-сухопутных и морских сил, в Крыму находящихся" терпят поражение, и только нерешительность мешает неприятелю на плечах отступавших русских войск ворваться в Севастополь. Город-то, укрепленный со стороны моря, не имел укреплений со стороны суши - все предложения на этот счет на протяжение нескольких десятилетий самоуверенно отвергались царем. Оборона Севастополя поначалу ложится на плечи двух замечательных и храбрых людей - Корнилова и Нахимова. Оба - в одном и том же звании вице-адмиралов. Нахимов старше на три года. Но он командует эскадрой, а Корнилов - начальник штаба флота. Меньшиков назначает Корнилова начальником Северной стороны, а Нахимова - Южной, как бы разграничивая их полномочия. На обеих направлениях спешно возводятся оборонительные сооружения. Но два начальника в такой ответственный момент - много, и Павел Степанович на военном совете выражает готовность безоговорочно подчиняться Владимиру Алексеевичу, явив этим мудрость старшего и восстанавливая совершенно необходимое в воинских делах единоначалие.

Встал вопрос о том, как быть с флотом. Альтернатива была простой: либо выйти в море и дать противнику заведомо проигрышный бой, либо затопить корабли у входа в бухту, перекрывая возможность войти в нее, а экипажи кораблей и снятые с них орудия направить на оборону города с суши. Пылко понятая честь и объективная военная целесообразность как бы вступали здесь в противоречие. Корнилов на военном совете высказался за сражение. Нахимов имел противоположное мнение, но промолчал, не желая подтачивать единоначалие. Корабли были затоплены.

Не стану напоминать здесь всех подробностей знаменитой Севастопольской обороны. Они запечатлены и на страницах книг, и на холстах художников, и в анналах отечественной истории. Рассказывать о бомбардировках, штурмах, госпитале Пирогова, гибели Корнилова, о том, как произведенный в полные адмиралы Нахимов возглавил оборону и в ответ на доставленную ему царскую награду, не стесняясь, воскликнул: "Лучше бы они мне бомб прислали!" Это было главное дело его жизни, его трагический и звездный час, его подвиг. Добавлю лишь несколько человеческих штрихов к его общеизвестному портрету.



Нахимов бывал на боевых позициях ежедневно. Его постоянно упрекали в безрассудной храбрости. А он продолжал ходить по бастионам, не кланяясь пулям, в далеко заметном адмиральском мундире. На настойчивые пожелания сослуживцев как-то маскироваться, чтобы не привлекать внимания противника, Нахимов неизменно отвечал: "Мне кажется, что морской офицер должен быть до последней минуты пристойно одет". Это был для него неотъемлемый элемент флотской воинской чести. Он не раз был ранен, контужен, не раз лично поднимал обороняющихся в штыки. Штуцерная пуля настигла его 28 июня 1855 года на Корниловском бастионе Малахова кургана. Прах адмирала доныне покоится во Владимирском соборе Севастополя рядом с прахом его товарищей, соратников и сослуживцев: М.П. Лазарева, В.А. Корнилова и В.И. Истомина.



Принято говорить, что герои не умирают. Наверное, так, если иметь в виду бессмертие исторической памяти. Но память эта воистину жива лишь тогда, когда переходит в сознание вновь восходящих поколений. А оно переменчиво, это сознание, от которого впрямую зависит будущее России. И потому вновь и вновь следует напоминать российским юношам о таких героях и людях, как Павел Степанович Нахимов, ставя эпиграфом к этому напоминанию уже знакомую нам надпись: "Потомству в пример".

Синопская битва:









Из подборки Arte о Нахимове:

"...морская служба была для Нахимова не важнейшим делом жизни, каким она была, например, для его учителя Лазарева или для его товарищей Корнилова и Истомина, а единственным делом, иначе говоря: никакой жизни, помимо морской службы, он не знал и знать не хотел и просто отказывался признавать для себя возможность существования не на военном корабле или не в военном порту. За недосугом и за слишком большой поглощенностью морскими интересами он забыл влюбиться, забыл жениться"

Е.Тарле. "Нахимов". М., 1948 г.

"В выпуске своем, состоявшем из 58 человек, Рейнеке вышел третьим, а Павел Степанович Нахимов - шестым, так что они по корпусу были товарищи и сохранили дружбу до гроба".

Сергей Крашенинников. Морской сборник №6, 1869 год.

"С П.С.Нахимовым был дружен, еще бывши кадетом. Впоследствии судьба нас свела в Архангельске. Это были самые счастливейшие дни моей юности. Время быстро летело в дружеских беседах с ним, в занятиях по службе и приятных развлечениях. Там мы танцевали и пировали в последний раз"

Декабрист М.А.Бестужев, 1.01.1856 г. (Из переписки).

"Нет, тут какая-то тайна, какая-то нигде не высказанная драма...Нахимов до гробовой доски остался холостяком".

Ю.Давыдов, ЖЗЛ.

"...ежели и находилось несколько свободных минут, то они посвящены были дружбе и любви присутствующих. Дружбе Константина Васильевича (капитан-лейтенант Панфилов), а любви, как бы ты думал, к кому... Едва смею выговорить, к...(пропуск в письме). Да, любезный Миша, если б я несколько более имел времени видеться с ней, тогда прощай твой бедный Павел без сердца и головы. Куда бы тогда был он годен? Вот, я думаю, главная причина, которая лишала меня удовольствия писать к тебе. Вижу, как ты нахмурился, всегда строгий и благоразумный... разве дружбу должны забывать для любви? Виноват. Но кто из нас не был млад? Кто не делал дурачеств? Дай бог, чтобы дурачество такого рода было со мною последним"

П.Нахимов - М.Рейнеке, 25.01.1827 г., г. Архангельск.

"Вечер провели очень приятно в обществе Керна с женой и сыном. В П.С. я никогда не подозревал способности быть столь любезным с дамами и особенную такую привязанность к детям".

Из письма капитан-лейтенанта М.Коцебу к М.Рейнеке, 8 июня 1854 г.

"Здорова ли, весела ли моя несравненная Сашурка? Теперь без меня ни трогать, ни дразнить ее некому. Начала ли ходить, говорит ли, привита ли ей оспа, проколоты ли уши для сережек? Часто ли ее выпускают гулять? ...Знаете ли, что она более всего меня занимала в моем горестном и болезненном одиночестве, что она создала для меня новый вид наслаждения - мечтать, наслаждаться, с которым я так давно раззнакомился... Поклонитесь Ахлестышевым... Сергею Воеводскому не надо, он не только лентяй, но даже мелочен без самолюбия, а таких я не люблю"

Из письма П.Нахимова брату Сергею Степановичу и его жене Александре Семеновне, 7 августа 1838 г.

"Все свое жалованье он передавал одному из своих адъютантов, который и производил все расходы"

Великая страда, 1904 г. Сост. Н.Николаев.

"Рассмотревши донесения командиров корвета "Пилад" и брига "Паламед" о действии их гребных судов против двух турецких контрабандных судов, нахожу, что главное упущено из виду, а именно: нанесши значительный вред орудиями гребных судов контрабандистам, должно было броситься на абордаж и взять их. Конечно, потеря офицеров и людей могла быть значительнее, но честь и слава остались бы неукоризненны"

Приказ П.С.Нахимова с замечаниями командирам корвета "Пилад" и брига "Паламед", 29 июня 1846 г.

"Один сочинитель прислал Нахимову хвалебное стихотворение. Нахимов раздраженно прокомментировал: Если этот господин хотел сделать мне удовольствие, то уж лучше бы прислал несколько сот ведер капусты для матросов"

Отзыв современника. 1855 г.

"В продолжение кратковременного сего плавания от Ситхи до порта Св.Франциска имели мы несчастие потерять канонира Давыда Егорова, который 20 ноября при девяти узлах ходу в крепкий ветер и сильное волнение упал с фор-русленей в море. Хотя немедленно фрегат был приведен к ветру и спущена шлюпка, в которую бросился мичман Нахимов с шестью человеками матросов, но при всех возможных стараниях их спасти его не смогли. Сию готовность г.Нахимова при спасении человека жертвовать собою я долгом почел представить на благоусмотрение гг. членов Государственной адмиралтейств-коллегии и льщу себя надеждою, что таковой подвиг не найдется недостойным внимания правосудного моего начальства"

Из рапорта командира фрегата "Крейсер" капитана 2 ранга М.П.Лазарева А.В.Моллеру о переходе фрегата до Сан-Франциско и подвиге П.С.Нахимова, 10 декабря 1823 г.


"Павел Степанович служит 24 часа в сутки. Никогда товарищи не упрекали его в желании выслужиться тем, а веровали в его призвание и преданность самому делу. Подчиненные его всегда видели, что он работает более их, а потому исполняли тяжелую службу без ропота и с уверенностью, что все, что следует им или в чем можно сделать облегчение, командиром не будет забыто"

Адмирал Нахимов, Военмориздат, 1945 г. Воспоминания А.П.Рыкачева.

"Август 1833 г. Эскадра адмирала Ф.Беллинсгаузена. "Паллада" шла в строю одной из кильватерных колонн... Ни звезд, ни маяков не было видно. Но вот на какой-то миг показался маяк. Этот момент и был использован Нахимовым. Произведенные...расчеты показали, что эскадра сбилась с курса и идет на камни. В полночь Нахимов рискнул пойти на дерзкое в его звании дело. Он решил дать сигнал "Флот идет к опасности" командиру эскадры. Сигнал заметили, но корабль "Арсис" уже попал на камни..."

С.Найда. Адмирал Нахимов, ОГиЗ, 1945 г. [i]

"Имею времени только тебе сказать, что 18 ноября произошло сражение в Синопе. Нахимов с своей эскадрою уничтожил турецкую и взял пашу в плен. Битва славная, выше Чесмы и Наварина... Я с отрядом пароходов пришел вначале и потому был свидетелем великого подвига Черноморского флота. Ура, Нахимов! М.П.Лазарев радуется своему ученику!"

[i]Из письма В.А.Корнилова жене Е.В.Корниловой об уничтожении турецкой эскадры при Синопе 22 ноября 1853 г. Севастополь.

"Павел Степанович нес гроб до пристани, откуда мы повезли его на другую сторону бухты на гребных судах. Приятно было видеть, что на похоронах простого лейтенанта присутствует адмирал и не ради того, чтоб выставить себя, а, напротив, из участия к своей семье моряков. Я уверен, что никому так не горько при виде убитого или раненого флотского офицера, как Павлу Степановичу, который душою привязан ко всем нам..."

Из письма П.И.Лесли родным о присутствии П.С.Нахимова на похоронах А.А.Бутакова, погибшего при обороне Севастополя. 18 апреля 1855 г.

"Если кто-либо из моряков, утомленный тревожной жизнью на бастионах, заболев или выбившись из сил, просился хоть на время на отдых, Нахимов осыпал его упреками: <Как-с? Вы хотите уйти с вашего поста? Вы должны умереть здесь, вы часовой, вам смены нет и не будет! Мы все здесь умрем! Помните, что вы черноморский моряк и что вы защищаете родной ваш город! Мы неприятелю отдадим одни наши трупы и развалины, нам отсюда уходить нельзя! "

Генерал-лейтенант М.Богданович.

"Нахимов постоянно бывал на всех бастионах и часто пробовал пищу солдат и находил, что пища матроса несравненно лучше солдатской; он настаивал, чтобы пищу улучшить, и вследствие этого вышел приказ барона Остен-Сакена по войскам, чтоб от мяса, отпускаемого солдатам, не обрезывать сало для смазки колес, а варить непременно в полном количестве. Вот причина, что войска, можно сказать, обожали Нахимова и что Нахимов имел на них такое магическое действие"

Кронштадтский вестник №14, 1885 г.

"Не подлежит сомнению, что Павел Степанович пережить падения Севастополя не желал. Оставшись один из числа сподвижников прежних доблестей флота, он искал смерти и в последнее время стал более чем когда-либо выставлять себя на вышках бастионов, привлекая внимание французских и английских стрелков многочисленной своей свитой и блеском эполет..."

Генерал князь В.И.Васильчиков.

"...П.С. как бы ждет своей смерти, разъезжает под самым убийственным огнем. Недавно матросы без церемоний сняли его с лошади и отнесли в место более безопасное"

Из письма капитана 2 ранга М.Коцебу М.Рейнеке, 12.10.1854 г.

"Хожу же я по батареям в сюртуке и эполетах потому, что, мне кажется, морской офицер должен быть до последней минуты пристойно одет, да как-то это дает мне большее влияние не только на наших, но и на солдат. Право, мне кажется, некоторые из наших засмеют, если увидят меня в солдатской шинели"

П.Нахимов - Н.Мятлину, 8.11.1854 г.

"Со смертью его все защитники Севастополя от генерала до солдата почувствовали, что не стало человека, при котором падение Севастополя было почти немыслимым"

Э.Тотлебен. Описание обороны Севастополя, 1872 г.

[Igrun]

Да есть же уже "ЗАЛ СЛАВЫ". Зачем в политику?

[skroznik]

Да есть же уже "ЗАЛ СЛАВЫ". Зачем в политику?

Да не стоит беспокоиться - тема и так утонет.
Я все больше вижу что форум идет по проторенному пути своего севастопольского собрата.

[skroznik]

Конструктор Алексеев

Трудно, наверное, найти в Нижнем Новгороде человека, который никогда не слышал бы о своем великом земляке - Валерии Чкалове и не знал, чем он славен. Иная судьба постигла другого великого нижегородца. Это доныне не оцененный по заслугам инженер-конструктор Ростислав Евгеньевич Алексеев. И виной тому не только завеса секретности, плотно скрывавшая его работы 60 - 70 годов прошлого века.

Яхтсмен-практик и будущий корабел, студент Алексеев поначалу думал лишь о том, как увеличить скорость движения судна по воде. Осмысливая полученные им в институте знания, он пришел к выводу, что наиболее эффективный путь существенного повышения скорости движения по воде - это кардинальное уменьшение площади контакта судна с водной средой.

Весной 1941 года студент Алексеев взял для разработки в дипломном проекте тему «Скоростной катер на подводных крыльях» - имелся в виду боевой катер для Военно-Морского Флота. Защита, проходившая в июле 1941 года, была закрытой. После этого молодой инженер-кораблестроитель был направлен на один из старейших в кораблестроении завод «Красное Сормово». В 1942 году принимается решение о выделении ему помещения и специалистов для работы по созданию боевых катеров на малопогруженных подводных крыльях.

В 1950 году молодой конструктор и трое его ближайших помощников получают Сталинскую премию.

Коллектив начинает работать над невиданным до тех пор пассажирским судном на подводных крыльях (СПК), получившим символическое название «Ракета». Летом 1957 года на Московском международном фестивале молодежи и студентов состоялась, как это сегодня принято говорить, его презентация. От пассажиров не было отбоя. Восторженные отклики в мировой печати тех дней и прогулка на «Ракете» самого Никиты Сергеевича Хрущева по химкинскому водохранилищу положительно решили судьбу нового транспортного средства вопреки резко отрицательному заключению отраслевого института.

Потом были «Волга», «Метеор», «Комета» и другие - ежегодно новый проект (по формуле «В год - пароход!»), и каждый из них - лучший, а нередко единственный в мире в своем классе.

Повышение скорости к тому времени уже стало idea fix этого человека, решившего идти дальше. Алексеев начинает работу над созданием аппаратов, использовавших поверхность воды для старта, посадки и полета над ней (или другой относительно ровной поверхностью, называемой экраном) на очень малых для обычных самолетов высотах.



В 1961 году Алексееву удается пригласить в ЦКБ на испытательную базу и «прокатить» на первом малоразмерном экспериментальном экраноплане СМ-1 зампредсовмина, председателя комитета Совета Министров СССР по военно-промышленным вопросам Дмитрия Устинова, который из объяснений Ростислава Евгеньевича понял несомненные преимущества экранопланов, и прежде всего в интересах Министерства обороны. Устинов до конца дней своих поддерживал Алексеева и его детище.

Практика показала, что на новых скоростях, а они приближались уже к 250 км/ч, в полете над водой нужны навыки, которыми располагают только профессиональные летчики. Начинается формирование небывалого в судостроительной организации подразделения - летно-испытательной службы, и создается отряд для полетов на новых, совершенно незнакомых и непривычных для «нормальной авиации» режимах.

В 1962 году ЦКБ работает над экранопланом противолодочной обороны массой 450 тонн, а в 1964-м - над экранолетом Т-1 для воздушно-десантных войск массой 105 тонн.

22 июня 1966 года экраноплан КМ, самый крупноразмерный для того времени летательный аппарат, был спущен на воду. Его отбуксировали в Каспийск, где к тому времени была создана производственно-достроечная база. Поздней осенью КМ сделал первые галсы по Каспийскому морю. В августе следующего 1967 года летчик-испытатель Логинов, командир корабля, и второй пилот Алексеев впервые оторвали этот уникальный аппарат от воды. Да, Алексеев всегда первым вставал за штурвал всех своих СПК и самоходных моделей экранопланов. Остался верен себе и на этот раз, но вначале прошел под руководством опытнейшего летчика-инструктора Логинова полный курс обучения пилотированию самолетов Як-12 и Ан-2.

Работы ЦКБ делятся на два направления: первое - суда на подводных крыльях и второе - экранопланы. Чиновников раздражали слишком независимое поведение Алексеева, очень вольное обращение его с производственным цехом, переделки узлов и систем в связи с непривычными работами по совершенствованию конструкторских решений, его частые обращения к высшему руководству страны. В результате «подковерных игр» в 1968 году Алексеева освободили от должности начальника ЦКБ, оставив только в должности главного конструктора по экранопланам.

В начале 70 годов ЦКБ получило заказ на разработку десантного экраноплана для ВМФ, которому было присвоено кодовое название «Орленок». Он был создан в 1974 году. Заканчивался финансовый год, для закрытия которого было необходимо если не провести, то хотя бы начать испытания. Но Алексеев не хотел приступать к ходовым испытаниям до получения результатов статической проверки корпуса. Находившийся в Каспийске заместитель начальника главка Минсудпрома торопил главного конструктора, и он поддался давлению «сверху».

«Орленок» вышел в море, выполнил разбег, но в момент отрыва корпуса от воды хвостовая часть экраноплана с оперением и укрепленным на нем двигателем оторвалась. Алексеев сумел на работающих носовых (поддувных) двигателях привести изуродованную машину без хвостовой части в бухту завода «Дагдизель». Никто из находившихся на борту не пострадал. Комиссия записала в качестве причин аварии применение в конструкции корпуса материалов, не рассчитанных для работы в условиях высоких нагрузок. А ведь на применении этих материалов настоял НИИ технологии судостроения! На следующих испытаниях корпус экраноплана переломился по тому же самому месту. Нашелся новый удобный повод еще раз ударить по Алексееву, и карающая рука не дрогнула: конструктор был отстранен от работ, переведен на должность ведущего специалиста, а потом – начальника отдела перспективного проектирования.

При постройке в 1977 году нового «Орленка» с усиленным после аварии корпусом испытания проводил новый главный конструктор. Но и здесь периодическое подключение Алексеева имело неоценимое значение. 3 ноября 1979 года первый в мире десантный корабль-экраноплан «Орленок» был принят на вооружение Военно-Морского Флота. Он стал первым в составе вновь образованного дивизиона кораблей-экранопланов.

Последний год жизни Алексеева прошел в напряженной работе. Он в буквальном смысле надорвался при очередных испытаниях и умер 9 февраля 1980 года после двух операций. А его детища продолжали жить. В 1981 и 1983 годах были построены и сданы ВМФ еще два «Орленка», а в 1984 году на испытания поступил ударный ракетный экраноплан «Лунь». В этом же году было признано наконец, что экранопланы – сродни авиации.

Пусть укором нам будет тот факт, что в библиотеке конгресса Соединенных Штатов в портретной галерее выдающихся деятелей мира, внесших наибольший вклад в развитие человечества в ХХ веке, находится портрет Ростислава Евгеньевича Алексеева. Мы же даже не удосужились присвоить его имя предприятию, которое он создал и выпестовал.



















Ростислав Евгеньевич Алексеев прожил три конструкторские жизни. В первой он создал серию судов на подводных крыльях. Во второй — занимался судами на воздушной подушке. Третью жизнь он посвятил экранолетам.

Все идеи, над которыми он работал, давно витали в воздухе. Воплотил он их в реальные конструкции — первым. Это бесспорно и давно признано.



Главный конструктор ЦКБ по СПК Р.Е.Алексеев (слева) всегда был первым пилотом всех разработанных им машин

Предшественники экранолетов

ВВА-14 перед испытательным полетом
============================================



Конвертированная версия 14М1П с передними стартовыми двигателями
============================================



ВВА-14 на испытании воздушной подушки
============================================

Были построены два противолодочных самолета ВВА-14 (сокращение от полного названия – "Вертикально взлетающая амфибия"). За счет бесконтактного взлета и посадки достигалось улучшение мореходности, появлялась возможность взлетать и садиться в открытом море практически при любом волнении. Благодаря этому значительно возрастало время патрулирования и эффективность применения самолета. Вертикальный взлет обеспечивался при помощи газовой подушки, которая образовывалась под центропланом при помощи специальных поддувных двигателей. В 1976 г. один из этих аппаратов был преобразован в экраноплан. Он получил обозначение 14М1П. На носу, для поддува под крылья, были установлены два стартовых двигателя Д-30М, надувные понтоны были заменены жесткими поплавками.



Выход "Орленка" на берег
=====================================



Выгрузка БТР-80 из траспортного дека "Орленка"
=====================================



На совместных учениях с флотом

Что делалось за рубежом?

ОКОЛО 300 лет назад шведский ученый Э. Сведенберг предлагает использовать воздух для уменьшения сопротивления движению судов. Яркую идею вспоминают в 20-х годах ХХ века. Конструкторы обращают внимание на странное поведение самолета при посадке непосредственно у земли: машина не слушается летчика и продолжает лететь, не желая садиться. Вопреки известным законам аэродинамики возникала большая дополнительная подъемная сила. Явление назвали экранным эффектом. С его отрицательным свойством бороться научились быстро. Самолеты снабдили посадочными щитками. Пилот с их помощью в нужный момент резко ухудшал аэродинамику крыла, заставляя машину снижаться для посадки.

Вскоре ученые выяснили, что между крылом и поверхностью земли воздух сжимается, становится плотнее и поддерживает аппарат. Появились заманчивые перспективы использовать явление. 1932 год. Первую попытку предпринимают немецкие специалисты, запуская известнейшую летающую лодку DoX летать на высоте нескольких метров над Северным морем. В ходе тех экспериментальных полетов машина тратила топлива значительно меньше, чем на больших высотах. Было над чем задуматься. В те далекие тридцатые годы прошлого столетия строятся и первые экранопланы.

Экраноплан (франц. ecran - экран, щит и planer - плоскость) - летательный аппарат, летающий вблизи поверхности воды и ровных участков земли с использованием экранного эффекта ( в США их называют аббревиатурой WIG за их «крыло с эффектом экрана»). При прочих равных условиях он позволяет уменьшать потребную мощность двигателей. Забегая вперед, отметим, что различают три типа экранопланов в зависимости от степени привязки к экрану, т.е. возможности изменять высоту полета. Тип А - экраноплан, который эксплуатируется только в пределах действия экранного эффекта. Тип В - экраноплан, который способен кратковременно и на ограниченную высоту совершать подлет и выходить за пределы влияния экранного эффекта. И тип С - экраноплан, который способен на длительное время отрываться от экрана (экранолет).

КТО был первым создателем экраноплана, прототипом которого, по сути, явились летучие рыбы? Историки называют имя финского инженера Т.Каарио, построившего экспериментальный аппарат в 1935 году, который испытывался над замерзшей поверхностью озера. Он представлял собой небольшое, поставленное на лыжи крыло, оборудованное местом для водителя и двигателем с воздушным винтом. В конце 30-х годов два экраноплана по схеме «летающее крыло» построил шведский специалист И. Троенг.

После второй мировой экранопланы создаются в США, СССР, Японии, Китае. В 1948-м шестиместную машину по схеме «летающее крыло», оборудованную авиационным двигателем с воздушным винтом в насадке, создает американский инженер Х. Зундштедт. Американец У. Бертельсон в 1958-1963 годы поднимает над водной гладью аж три экраноплана, но бросает работы в этой сфере. Больше везет его соотечественнику Н.Дискинсону. В 1963-м он строит летательный аппарат, который легко выходил на расчетный режим и летал над водой на высоте 20-30 см. Машина, построенная по схеме «летающее крыло» с авиационным двигателем мощностью 190 л.с. (139,6 кВт) с воздушным винтом, успешно эксплуатировалась на реках и озерах США. Летательный аппарат конструкции Н. Дискинсона был первым действующим в мире экранопланом.

Швейцарский конструктор Х. Вейланд в 1964-м создает в США экраноплан водоизмещением 4,3 тонны, но аппарат разбивается в ходе испытаний в Калифорнии. В том же году в США строится модель конструкции С. Ретхорста, предназначавшаяся для проверки технических возможностей создания военно-транспортного экраноплана «Колумбия» водоизмещением в 100 тонн для американских военно-морских сил. Однако проект сворачивается.

Наивысшего успеха добивается немецкий конструктор А. Липпиш, работавший в Соединенных Штатах. Он создает ставшие позже широко известными летательные аппараты Х-112 (1964 год), Х-113 (1970 год) и Х-114 (1976 год). О последнем следует сказать подробнее.

Х-114 построен по заказу министерства обороны ФРГ. После длительных всесторонних испытаний пятиместный патрульно-транспортный экраноплан-амфибия принимается на вооружение и становится первым экранопланом, вставшим в строй военно-морских сил стран Запада. Со взлетной массой в 1.350 кг и силовой установкой мощностью 212 л.с. (156 кВт) он мог перевозить грузы весом в 460 кг. Скорость его полета - 75-200 км/час, высота полета - более 1.000 м, дальность полета - 1.000 км. В 1981-м Липпиш создает модификацию Х-114Н, имевшую несколько иные обводы поплавков, увеличенные до 1.750 кг - водоизмещение и до 2.150 километров - дальность полета.

В ХХ веке отдельными конструкторами, научно-исследовательскими центрами различных стран построено свыше сорока экспериментальных экранопланов. Строились, как понял читатель, и боевые. Военные специалисты сочли, что движение экранопланов на высокой скорости в отрыве от водной поверхности практически исключает его поражение существующими образцами минно-торпедного оружия, затрудняет своевременное обнаружение корабельными РЛС и снижает эффективность средств ПВО. И, конечно же, созданы десятки интереснейших проектов.

В 1962-м английский специалист А. Педрик разрабатывает проект экраноплана-авианосца, предназначенного для обеспечения базирования 20-30 легких боевых истребителей и истребителей-бомбардировщиков. Он выполнен по схеме «летающее крыло» с обширной платформой-крылом, опирающимся на концевые шайбы поплавки. Конструкторы компании «Виикл Рисерч» в 1964-м по заданию ВМС создают проект десантно-транспортного корабля-экраноплана «Колумбия» водоизмещением 100 тонн, о котором уже упоминалось в очерке. Фирма «Грумман» в 1966-м разрабатывает 300-тонный экраноплан-ракетоносец.

Что было сделано в России

И ВСЕ же первую скрипку в создании экранопланов в ХХ веке играл СССР, чей основной научный и инженерный потенциал перешел в конце столетия к России. В 1923 году выполняется первая советская работа, посвященная влиянию экранирующей поверхности на аэродинамические свойства воздушного крыла. То была экспериментальная работа известного ученого в области аэродинамики и вертолетостроения Бориса Николаевича Юрьева (1889-1957 гг.). Первый советский проект экраноплана-амфибии с двумя двигателями выполнен в 1938 году известным авиационным инженером и изобретателем парашютной и воздушно-десантной техники Павлом Игнатьевичем Гроховским (1899-1946 гг.). Машина предназначалась для полета над водной поверхностью, льдами, снегами и пустынями.

Расцвет строительства советских экранопланов пришелся на I960-1970 годы. Их разработкой занимаются как инженеры-любители, так и мощные конструкторские бюро в разных городах страны. Первыми успеха добиваются молодые инженеры существовавшей тогда Центральной лаборатории новых видов спасательной техники (ЦЛСТ) ОСВОДа. В инициативном порядке они строят одноместный экранолет ЭСКА-1 (экранолетный спасательный катер-амфибия). В 1973-м он успешно проходит испытания и в течение десяти лет эксплуатируется на Волге. То был первый в СССР аппарат, летающий с использованием экранного эффекта, находящийся на службе в народном хозяйстве. Вот его характеристики. ЭСКА-1 имел двигатель мощностью 30 л.с. (22 кВт), взлетную массу - 450 кг. Он мог двигаться в четырех режимах: плавания со скоростью до 30-40 км/час, глиссирования со скоростью до 50-60 км/час, околоэкранного полета на высоте от 0,3 до 3 метров со скоростью 100-140 км/час и свободного полета вдали от экрана на высоте 100-300 метров со скоростью 120-130 км/час. Только организационные причины помешали молодым энтузиастам довести образец до запуска в серию.

Со временем в разработку, строительство и испытания экранопланов включаются также ОКБ морского самолетостроения в Таганроге, возглавляемое Г.М. Бериевым и судостроительное ЦКБ в Горьком, которым руководил Р.Е. Алексеев.

Оригинальный летательный аппарат создает известный авиаконструктор Роберт Бартини (1897-1974 гг.) - итальянский политэмигрант-коммунист, создававший бомбардировщики еще в годы войны. В последние годы своей жизни он переключается на экранопланную тематику и вносит значительный вклад в обоснование и популяризацию необычных летательных аппаратов. Идеи Бартини применяют в таганрогском ОКБ при разработке экранолетов - разновидности экранопланов, способных подниматься, как самолеты, на большую высоту.

Под руководством конструктора А. Богатырева здесь проектируют 750- и 1.200-тонные «летающие крылья» - десантные, авианесущие экранопланы, способные уходить и на значительную высоту. Сам Роберт Бартини в середине 60-х - начале 70-х годов строит вертикально взлетающую амфибию ВВА-14. За необычный вид она получает неофициальное название «Змей Горыныч». После смерти авиаконструктора ей, по образному выражению специалистов, подрезают крылья, летательный аппарат превращают в плавлабораторию, а затем отправляют на вечную стоянку - в Музей Военно-воздушных сил в Монино.

Главная же и определяющая роль в разработке идеи и реализации проектов экранопланов принадлежит конструктору и изобретателю Ростиславу Евгеньевичу Алексееву (1916-1980 гг., доктор технических наук, лауреат Ленинской и Государственной премий) и созданному им в 1955 году в Горьком Центральному конструкторскому бюро по судам на подводных крыльях (ныне ЦКБ по СПК имени Р.Е. Алексеева, г. Нижний Новгород). Экранопланы - второе после судов на подводных крыльях («Ракета», «Метеор», «Комета» и другие) выдающееся достижение в творческой биографии известного конструктора. В 60-х годах в конструкторском бюро под его руководством проводятся широкие исследования экранного эффекта в лабораторных условиях, а также на пилотируемых самоходных моделях. К тому времени горьковчане располагали развитой научно-экспериментальной базой, и все же многого не доставало. А потому строится специальная испытательная станция (база) на Горьковском водохранилище ИС-2 с комплексом уникальных сооружений, многие из которых специально создаются для исследования особенностей экранного эффекта.

22 июля 1961 года на испытательной станции ИС-2 ЦКБ по СПК выполняется первый полет первого отечественного экпериментального экраноплана - пилотируемой самоходной модели СМ-1. Его ведет главный конструктор и начальник ЦКБ по СПК Ростислав Алексеев. СМ-1, имевший тандемное расположение крыльев, взлетную массу в 2.800 кг, в первом же полете показал удовлетворительные характеристики устойчивости и управляемости в экранном режиме движения на скоростях до 200 км/час. К осени 1961-го техника пилотирования СМ-1 была отработана настолько, что Алексеев приглашает высоких гостей из Москвы для демонстрации полетов. А в один из дней перед самым замерзанием реки, на которой проводились испытания, экраноплан демонстрируется секретарю ЦК КПСС Д.Ф. Устинову, другим руководителям «оборонки». Показ был настолько удачным, что гости также прокатились на экраноплане.

С марта 1962-го дальнейшие испытания проводились на второй пилотируемой модели - СМ-2, которая по компоновке в основном повторяла первую. Экраноплан дважды модернизируется. В мае того же 1962-го он по инициативе Д.Ф. Устинова демонстрируется на Химкинском водохранилище, куда доставляется на вертолете Ми-10, Н.С. Хрущеву и членам правительства. СМ-2 не вышел на расчетный режим движения, но тем не менее оставил хорошее впечатление у главы государства. И в Советском Союзе вскоре принимается государственная программа по экранопланам, предусматривавшая создание ряда новых пилотируемых самоходных моделей, а также разработку проектов боевых летательных аппаратов для Военно-морского флота и других видов Вооруженных Сил с созданием полноразмерного экспериментального экраноплана КМ.

К испытаниям экспериментальных машин СМ-1, СМ-2, а затем СМ-3 и СМ-4 привлекаются профессиональные летчики, для чего в структуре конструкторского бюро формируется Летно-испытательная служба (ЛИС). До середины 60-х годов велось интенсивное и углубленное изучение физических закономерностей экранного движения, что позволило сформировать методические основы для проектирования новых машин. Тогда же выполняются проектные разработки специальных экранопланов для Военно-морского флота, и начинается строительство полноразмерного экраноплана КМ, что означало корабль-макет.

[skroznik]

Янгель Михаил Кузьмич

Его именем названы улицы, площади, школы, поселок, станция метро в Москве. Его имя носят пик на Памире, кратер на Луне, малая планета.

Его короткая жизнь отмерена с роковой точностью: в авиацию пришел двадцати лет, следующие двадцать – занимался боевыми самолетами, последние двадцать – ракетами. Умер - в день своего 60-летия.

Из некролога, опубликованного в октябре 1971 года, мир узнал имя Главного конструктора стратегического оружия: ЯНГЕЛЬ.

Родословной Янгеля не сохранилось, просто ее никто не вел – все в роду были неграмотными. Известно: дед будущего академика Лаврентий Янгель – потомок запорожских казаков, жил на Черниговщине в деревне Рыжики. Это почти на границе Украины с Беларусью. По семейным преданиям, была у него красавица жена и два сына, Леонтий и Кузьма. Однажды в имение приехал пан, приглянулась ему жена казака, увез он ее в столицу. Взыграла "запорожская" кровь Лаврена (так в миру звали деда Янгеля), взбунтовался - поджег панский амбар, ненавистную шинкарню.

Приговор был суров: восемь лет каторги на Ленских золотых приисках и вечное поселение в Сибири. Так Янгели стали сибиряками. Родители Янгеля поселились на берегу Илима в деревне Зырянова, у них было 12 детей. Сами неграмотные, они сделали все, чтобы их дети выучились, вышли в люди. В родной деревне Михаил окончил начальную школу, учебу продолжал в Нижнеилимске и Куйтуне. В Подмосковье, после окончания школы ФЗУ, работал помощником ткацкого мастера. С 1931 года учился в МАИ, работал конструктором в КБ Поликарпова, в 1938 году находился в служебной командировке (США), в годы войны работал на авиационных заводах, награжден медалью "За оборону Москвы".

Через одиннадцать лет после окончания МАИ Янгель поступает в Академию авиационной промышленности. После работы в конструкторских бюро знаменитых авиаконструкторов: Н. Поликарпова, А. Микояна, В. Мясищева - в трудовой книжке М. Янгеля появилась запись, датированная 21 мая 1946 года: "Назначен старшим инженером в особый отдел при Министерстве авиационной промышленности".

Сейчас это стало наконец известно: особый отдел при МАПе был чем-то вроде научно-исследовательского центра по реактивной технике. Здесь работали немецкие специалисты. Такая засекреченность преследовала лишь одну цель: не дай бог кому-то докопаться, что корни советских ракетных побед уходят к немцам. После краха третьего рейха немецких ученых привезли в Россию. Самых опытных ракетчиков, в том числе и Вернера фон Брауна, увезли американцы. Нам, как говорится, достался "второй сорт", но выбирать не приходилось: вопрос касался ракетного вооружения страны.



Работа увлекла Янгеля. В создании боевой техники и особо – в ракетостроении Германия занимала тогда лидирующее место в мире. Два года общения с немецкими ракетчиками, изучение трофейных документов дали Янгелю богатейшую пищу для размышлений о путях развития авиационной и ракетной техники. Стало совершенно ясно: ракеты как оружие имеют большие перспективы.

12 апреля 1950 года в трудовой книжке М. Янгеля появилась новая запись: "Назначен на должность начальника отдела НИИ-88". Так он пришел в ракетную технику в день, который позже будет отмечаться как День космонавтики. Через год Янгель уже стал заместителем Королева. Он не суетился, не мельчил, был чудовищно работоспособен. Идеи ловил на лету. Четко и оперативно решал как конструкторские, так и производственные задачи. Круг обязанностей нового зама рос, как снежный ком. Впечатление складывалось такое, что Главный испытывал его на прочность. На самом деле срабатывала отлаженная система: раз тянет – догрузить можно еще. И нагружали. Янгель "тянул".

Ракету Р-1 – копию немецкой ФАУ-2 - еще учили летать, как появилась Р-2 – более совершенная, но все-таки унаследовавшая от немецкого прототипа немало отрицательных черт. Эти ракеты рождались в условиях жесточайшего цейтнота, равно как и следующая конструкция С.Королева – ракета Р-3. По счастью, ее проект "затормозили" сами конструкторы. Новая ракета (ответственным исполнителем эскизного проекта ракеты Р-5 был М. Янгель) значительно превзошла Р-1 и Р-2 по дальности и весу боевого заряда, однако и она не решала главных задач обороны страны. Как говорили военные, это была "ракета для Европы", а главный потенциальный противник был много дальше.

В апреле 1952 года Главный конструктор назначил Янгеля ответственным за выпуск технической документации по ракетам Р-1 и Р-2 для серийного производства, он уже приступил к новым обязанностям, как произошел новый поворот событий. В мае 1952 года – буквально через месяц после первого назначения – Янгель назначается директором Центрального научно-исследовательского института по ракетной технике, в состав которого входили ряд научно-исследовательских отделов, два филиала, опытный завод, экспериментальные цеха и более десяти КБ, в том числе и КБ Королева! Такого не ожидал никто. Сложилась щекотливая ситуация: Янгель и Королев поменялись местами – подчиненный стал начальником, бывший начальник – подчиненным.

Нужно знать Королева, чтобы понять его реакцию: он демонстративно перестал посещать совещания у директора НИИ-88, всячески игнорировал решения Янгеля, не спешил выполнять его приказы.

27 июля 1952 года приказом министра М. Янгель был утвержден председателем научно-технического совета института. Этот приказ поставил последнюю точку: Янгелю полностью развязали руки в проведении своей научно-технической политики. Шла неприкрытая игра высшего партийно-государственного аппарата, целью которой было ликвидировать "монополизм" Королева в ракетной технике.



Родной дом Янгеля

Все это понимал Королев, но это понимал и Янгель. В октябре 1953 года Янгель принял неординарное решение – подал министру заявление с просьбой освободить его от занимаемой должности директора НИИ-88. Увидев заявление, Устинов рассвирепел: "Испугался ответственности? Захотелось в авиацию? Будешь работать там, где прикажет партия! Иди, работай." Однако в начале ноября 1953 года Устинов все же подписал приказ о переводе Янгеля на другую работу. К общему удивлению, министр объявил ему благодарность и премировал за хорошую работу, но из ракетной техники не отпустил. Янгеля оставили в институте, назначив главным инженером НИИ-88. Почувствовав себя в родной стихии, Янгель и внешне преобразился: посвежел, исчезла угрюмость, поднялось настроение. Появилась возможность основательно заняться перспективными работами и главное – развитием нового направления в ракетной науке и технике.

Новое направление еще не успело опериться – была только идея применить высококипящие компоненты и автономную систему управления. Мгновенно возникли и ярые сторонники и непримиримые противники. Началась настоящая война умов, чинов и амбиций. Масла в огонь подлили днепровцы: на серийном ракетном заводе, в "королевской вотчине", группа конструкторов во главе с Василием Будником по собственной инициативе начала проектировать ракету под высококипящие компоненты топлива. Янгель поддержал новаторов, приложил много усилий к утверждению нового направления. При формировании планов центрального института, его экспериментальной базы главный инженер учел будущие потребности перспективного дела и тем самым заложил прочную основу для его стремительного развития.

Новые идеи получили "высочайшее благословение": специальным постановлением правительства в апреле 1954 года на базе днепровского серийного ракетного завода было создано Особое конструкторское бюро (ОКБ-586). Главным конструктором и начальником ОКБ стал Михаил Янгель, первым заместителем – Василий Будник.





Памятник Янгелю и его ракете на космодроме в Ленинске.

Прибыв в Днепропетровск и ознакомившись с обстановкой на заводе и в конструкторском отделе, Янгель пришел к малоутешительным выводам. У завода был жесточайший план по серийным ракетам Королева, и никто не собирался его сокращать. Более того, началась подготовка к освоению королевской ракеты Р-5М. В перспективе это значило, что завод будет загружен еще больше, так как ракета Р-5М была гораздо сложнее своих предшественниц. До обидного мало было и специалистов, их едва-едва хватало, чтобы обслуживать серийное производство. В таких условиях, когда главной задачей малочисленного коллектива считалась организация серийного производства, когда многие специалисты и ученые открыто высказывали недоверие новым идеям, когда завод только-только набирал опыт, а его руководители мало верили в способность новорожденного ОКБ конкурировать с могучей фирмой Королева, создание новых ракет казалось фантастикой. Опытные киты военно-промышленного комплекса потребовали от молодого ОКБ параллельно с разработкой ракет нового направления бесперебойно обеспечивать серийное производство ракет Королева.

Свежий взгляд и инженерное чутье помогли Главному конструктору быстро оценить проект первенца ОКБ - ракеты Р-12, выполненный группой днепровских инженеров. В проекте было заложено много оригинальных идей и технических решений, но по основным параметрам ракета Р-12 повторяла королевскую Р-5М. Возникло сомнение: нужна ли такая, дублирующая ракета, пусть даже на новой основе? Главный конструктор принимает решение – проект существенно доработать, увеличив дальность полета ракеты и ее боевое оснащение.



Памятник Янгелю на 43-й площадке Байконура

Приближался 1957 год. Именно в этом году планировались летно-конструкторские испытания межконтинентальной баллистической ракеты Р-7, созданной в КБ С. Королева, и первенца М. Янгеля, ракеты Р-12. В апреле 1957 года Королев вылетел в Тюра-Там, Янгель в мае прилетел в Капустин Яр. Первый старт "семерки". Неудача. Ракета взорвалась. Второй пуск - снова неудача...



Памятник Янгелю на "Южмаше" в Днепропетровске

Пуск ракеты Р-12 назначили на 22 июня 1957 года. Королев не выдержал и прилетел в Капустин Яр, на то была и официальная причина: планировался запуск его геофизической ракеты Р-2А. Увидев днепровскую ракету на старте, удивился: "Это что за карандаш? Он же сломается, не успев взлететь..." Действительно, ракета Р-12 напоминала тонкий, длинный, остро заточенный карандаш: при высоте более двадцати метров ее диаметр был немногим более полутора метров. Но при диаметре, равном диаметру Р-5, длина Р-12 была больше Р-5 всего на каких-то полтора метра, а летала почти вдвое дальше.

Ракета Р-12 стартовала с первого пуска. Успешный старт первой ракеты укрепил позиции сторонников создания ракет на высококипящих компонентах топлива, с автономной системой управления. Но скептики не спешили с признанием: "Первый пуск – это еще не пуск. Посмотрим, что будет дальше". А дальше был второй, третий... Машина летала практически без замечаний. Летные испытания своего первенца днепровцы завершили досрочно, сэкономив при этом девять ракет.

Для коллектива ОКБ и завода этот успех обернулся самым неожиданным образом: в Днепропетровск прибыл Н. Хрущев, сосредоточивший к 1958 году в своих руках основные рычаги партийной, государственной, хозяйственной и военной власти. Хрущев решил лично познакомиться с днепровскими ракетостроителями. Осмотром сборочных цехов завода, знакомством с новыми проектами Никита Сергеевич был явно доволен, щедро вручал награды отличившимся... Вскоре Хрущев сделал на весь мир сенсационное заявление: "У нас производство ракет поставлено на конвейер. Недавно я был на одном заводе и видел, как там ракеты выходят, как сосиски из автоматов".

Многие считали: Хрущев хвастается. Но вскоре он убедительно подтвердил свое заявление. В январе 1960 года на сессии Верховного Совета СССР было объявлено о создании в Советском Союзе Ракетных войск стратегического назначения. С каждым днем глава партии и правительства проявлял все больший интерес к ракетной технике – это и грозное оружие, и большая политика! Уезжая из Днепропетровска, Никита Сергеевич одобрил разработку двух новых ракетных комплексов. "Если бы эти ракеты уже были на вооружении Советской Армии, – сказал Хрущев, обращаясь к Янгелю и Буднику, – я бы гарантировал, что третьей мировой войны не будет".

При подготовке первого пуска межконтинентальной Р-16 случилось непоправимое. 24 октября 1960 года при проведении предстартовых работ произошла катастрофа с человеческими жертвами. Янгель чудом остался жив: вместе с А. Иосифьяном и генералом А. Мрыкиным отошел покурить, и в этот момент раздался взрыв...

Государственная комиссия под председательством Л. Брежнева, расследовавшая причины катастрофы, установила: авария произошла в результате грубейшего нарушения мер безопасности – вопреки здравому смыслу, игнорируя мнение специалистов, маршал М. Неделин приказал устранить неполадки в системе автоматики прямо на заправленной ракете. Маршала торопили – и маршал торопил...

Похоронив маршала с воинскими почестями в Кремлевской стене, по официальной версии погибшего в авиационной катастрофе, Москва приняла категорическое решение: нужды обороноспособности страны требуют незамедлительного возобновления работ по стратегической ракете Р-16 и сдаче ее на вооружение. Такая поспешность диктовалась уже ясно обозначившейся гонкой ракетного вооружения: американцы обладали целым арсеналом боевых ракет ("Редстоун", "Юпитер", "Тор", "Атлас") и вели интенсивные разработки "Титана" - ракеты такого же класса, как и Р-16.



Памятник Янгелю в Днепропетровске

2 февраля 1961 года состоялся первый пуск межконтинентальной стратегической ракеты Р-16. Базирование первого поколения стратегических ракет было наземным – сказалась необходимость создания в кратчайшие сроки "ракетно-ядерного щита". Этот "щит" стал главным аргументом советских политиков. В какой-то момент и "наверху" поняли: "щит", о котором столько говорилось с высоких трибун, не более чем миф. "Щита" как не было, так и нет. Сама ракета, даже стратегическая, – еще не "щит". При всей своей грозной силе она беззащитна, как ребенок.

В узком кругу Хрущев любил рассказывать, как у него, бывшего шахтера, возникла "шахтная" идея. К этой теме он возвращается и в своих воспоминаниях: "У меня возникла идея поставить ракету в шахту... Она находилась бы в закрытом состоянии, с крышей. Уже одно это улучшает, сохраняет (ракету) при любой погоде... Для разрушения (шахты) потребовалось бы только прямое попадание. А это маловероятно".

Ракетостроителям была поставлена задача: создать шахтные пусковые установки. Первыми "новоселами" ШПУ стали стратегические ракеты среднего радиуса действия Р-12 и Р-14. Вскоре шахтную "прописку" получили межконтинентальные баллистические ракеты Р-16 Главного конструктора М. Янгеля и Р-9А Главного конструктора С. Королева.

Летные испытания, учебные пуски подтвердили преимущества янгелевских ракет, они и стали основой Ракетных войск стратегического назначения. С этого момента Янгель стал не просто Главным конструктором ОКБ №586, он стал Главным самого важного – стратегического направления в обороне страны.

Приняв на себя всю тяжесть создания боевых ракетных комплексов, Янгель в известной степени "помог" Королеву сосредоточиться на исследованиях космического пространства. Прорыв в космос королевской "семерки" определил основные направления развития космонавтики, дал первые, весьма важные научные результаты, но вместе с тем и показал - исследования космоса требуют и космических затрат. Встал вопрос: нельзя ли удешевить космические программы, сделать исследования космоса более доступными, а значит, и более эффективными, разнообразными?

Янгель пришел к простой и, по сути, гениальной мысли: свои боевые ракетные комплексы доработать таким образом, чтобы их использовать в качестве космических носителей. На базе боевых ракет были созданы космические носители "Космос-1", "Интеркосмос", "Циклон-2", "Циклон-3". Параллельно с ними создавались и космические аппараты самого широкого профиля, отличительной особенностью днепровских спутников стала унификация.

Дальнейшим развитием космического направления янгелевского КБ стала ракета Р-56 – мощный "космический грузовик", предназначавшийся для полетов на Луну и исследований ближайших планет Солнечной системы. Примерно такие же проекты разрабатывали С.Королев и В.Челомей. Все понимали, что три практически одинаковые ракеты для одной программы являются непозволительной роскошью. Челомей сумел убедить Хрущева, что его "лунный проект" можно реализовать всего за три года. Ни Королев, ни Янгель таких сроков не гарантировали и... поплатились за свою честность: работы по Н-1 Королева и Р-56 Янгеля были прекращены. Вскоре стала очевидна несостоятельность челомеевского проекта, но время и средства ушли безвозвратно.

Королев возобновил работы по Н-1. В помощь ему Янгель занялся так называемым блоком "Е" для посадки космонавта на Луну и возвращения в орбитальный корабль. Лунный блок создали, он прошел наземную отработку, был испытан в космосе, но до советской лунной экспедиции дело не дошло: после смерти С. Королева его преемники так и не научили летать суперракету Н-1...

Несмотря на то, что космос прочно вошел в жизнь днепровцев, главной задачей по-прежнему оставалась "оборонка" – Янгель продолжал нести свой нелегкий крест. В начале шестидесятых годов был разработан проект малогабаритной ракеты в транспортно-пусковом контейнере: баллистическая ракета "упаковывалась", как младенец в люльке. Проект оказался настолько смелым, а сам "младенец" таким вундеркиндом, что в их реальность сразу не поверили. Лишь в конце шестидесятых возобновили работы по малогабаритной ракете и после успешных испытаний приняли ее на вооружение.

Отдельно надо сказать о создании ракеты Р-36 – самой мощной боевой ракеты в мире. Позже ее оснастили дополнительной ступенью, и на свет появилась действительно невиданная по силе и эффективности боевая ракета, получившая название орбитальной. Новая ракета Янгеля могла поразить любую точку, где находились ракеты противника. Траектории полета орбитальной ракеты выбирались таким образом, что перехватить ее по тем временам было невозможно, поскольку она могла прилететь с той стороны, где не были предусмотрены системы противоракетной обороны.

Жидкостные ракеты первых двух поколений находились в заправленном состоянии всего несколько месяцев. Когда в 1963 году на ракетах тяжелого класса "Титан-2" появились признаки утечки топлива, американцы перешли к созданию ракет на твердом топливе. Такую роскошь мы позволить себе не могли: тогда еще были недостаточно разработаны двигатели. Выход был найден в так называемой "ампулизации" жидкостных ракет. Как показали расчеты и опыт, такие ракеты с топливом в ампулах могли находиться в заправленном состоянии и пять, и десять, и более двадцати лет.



К созданию ракет на твердом топливе Янгель подходил осторожно, взвешивая каждый шаг. Одну из новых баллистических ракет сделали комбинированной: первая ступень работала на твердом топливе, вторая – на жидком Решение не из лучших, но в целом новая ракета обладала рядом ценных новшеств и пионерских решений. Это был первый подвижный ракетный комплекс РТ-20П. Главным конструктором самоходной пусковой установки на гусеничном ходу был создатель знаменитых тяжелых танков КВ и ИС, многих самоходных артиллерийских установок Жозэф Котин. Новинкой подвижного комплекса стал транспортно-пусковой контейнер, прямо из которого стартовала ракета. Тогда же был применен и так называемый "минометный старт": межконтинентальная ракета вылетала из контейнера, как пробка из бутылки шампанского, а ее двигатели запускались уже в полете. Этот комплекс предвосхитил появление других подвижных комплексов, в частности железнодорожного. Несмотря на то, что новая ракета с гордостью демонстрировалась на Красной площади во время военных парадов, в серию новый комплекс не пошел.

Последней работой М. Янгеля стали стратегические комплексы SS-17 и SS-18. В самом начале разработки разразился настоящий дискуссионный ураган – у этого проекта была масса противников. Среди многих ученых и Главных конструкторов первым оппонентом, как всегда, был Генеральный конструктор академик В. Челомей: "Я сниму шляпу, если ракета полетит". (Ракета полетела, но Челомей забыл о своем обещании.) Челомей не был одинок. Даже давний соратник Янгеля, Главный конструктор шахтных пусковых установок Е. Рудяк, и тот доказывал несостоятельность проекта: "Подбросить, как яблоко, жидкостную махину весом более двухсот тонн – это чистейший абсурд". Янгель этот "абсурд" претворил в реальность. Правда, ему пришлось расстаться с отдельными скептиками, в том числе и с прекрасным конструктором Е. Рудяком. "Я не знал, что Янгель способен творить чудеса, – впоследствии чистосердечно признался Евгений Георгиевич. – Никогда не предполагал, что этот человек, перенесший три инфаркта, обладает такой силой и мужеством, когда отстаивает новое в технике".

На небольшом столике в музее Янгеля, открытом на его родине в Восточной Сибири, лежит искусно ограненная плита уральской яшмы, воспроизводящая просторы огромной страны. Ее прикрыл чеканный щит, поверх которого плашмя положен меч. На лезвии меча, словно на боевом дежурстве, застыли стратегические ракеты. Это тот самый ЩИТ, тот самый МЕЧ, который создавался в трудные годы "холодной войны". Едва заметная, коротенькая надпись: "Дорогому Михаилу Кузьмичу Янгелю от коллектива конструкторского бюро. 25 октября 1971 года"...

[gsm65]

Янгель Михаил Кузьмич

Был знаком с его односельчанином, полковником, участником второй мировой... Они выросли на одной улице...

[Igrun]

Да не стоит беспокоиться - тема и так утонет.
Я все больше вижу что форум идет по проторенному пути своего севастопольского собрата.

Да. И не без твоей помощи. Тема замечательная, не хотелось бы здесь негатива, а приходится. Чисто не там , где убирают, а там где не пачкают. Аксиома. Аккуратней, Николай.

[Самогон]

Да не стоит беспокоиться - тема и так утонет.
Я все больше вижу что форум идет по проторенному пути своего севастопольского собрата.

Зря Вы так. Вы только посмотрите, сколько материала собрали камерады Вот тут и к тому же все классифицировано
А в политике эта тема утонет среди множества новостей. Если Вы конечно сможете поддержать ее на плаву как это делает Rusin со своей веткой.

[skroznik]

Да не стоит беспокоиться - тема и так утонет.
Я все больше вижу что форум идет по проторенному пути своего севастопольского собрата.

Зря Вы так. Вы только посмотрите, сколько материала собрали камерады Вот тут и к тому же все классифицировано
А в политике эта тема утонет среди множества новостей. Если Вы конечно сможете поддержать ее на плаву как это делает Rusin со своей веткой.

Да ничего не зря как раз.
Это сейчас у меня длительный отпуск - я потихоньку тут и выкладываю. В принципе эта тема и предназначена для того чтобы быть потом растерзанной по классифицированным подразделам - но никто не почешет себе яйца - уверен.

Я в принципе хотел научную ветку создать крупную - уже половину постов заготовил под нее, предварительно договорившись с graff-ом. Кроме того переработать старые астрофизические - о чем тоже договорился. Но отпуск уже ближе к концу - а воз и ныне там. Я понимаю что человек может быть занят - так можно было хоть черкнуть об этом...
Ну не хочет и не хочет - срач видимо дороже - по крайней мере появиться в разделе политики время находится.
Так что я не считаю что я неправ.

[skroznik]

Из картинной галереи народного художника России Шилова

[kordah]

ЕРМАК (Ермолай) Тимофеевич, кличка Токмак (между 1537 и 1540, село Борок на Северной Двине - 05 августа 1585, берег Иртыша близ устья Вагая), русский землепроходец, завоеватель Западной Сибири, казачий атаман (не позже 1571).

"Родом неизвестный..."

Фамилия Ермака не установлена, однако в те времена, да и гораздо позже многие русские именовались по отцу или по кличке. Его величали либо Ермаком Тимофеевым, либо Ермолаем Тимофеевичем Токмаком. Голод в родных краях вынудил его, крестьянского сына, человека недюжинной физической силы, бежать на Волгу, чтобы наняться к старому казаку в "чуры" (разнорабочий в мирное время и оруженосец в походах). Вскоре в бою он добыл себе оружие и примерно с 1562 начал "полевать" - постигать ратное дело. Отважный и разумный, он участвовал во многих боях, изъездив южную степь между низовьями Днепра и Яика, побывал, вероятно, на Дону и Тереке, сражался под Москвой (1571) с Девлет-Гиреем. Благодаря таланту организатора, своей справедливости и смелости стал атаманом. В Ливонской войне 1581 командовал флотилией волжских казаков, действовавшей по Днепру у Орши и Могилева; возможно, участвовал в операциях под Псковом (1581) и Новгородом (1582).

"Сибирское взятие"

По велению Ивана Грозного дружина Ермака прибыла в Чердынь (близ устья Колвы) и Соль-Камскую (на Каме) для укрепления восточной границы купцов Строгановых. Вероятно, летом 1582 они заключили с атаманом соглашение о походе на "сибирского султана" Кучума, снабдив припасами и оружием. Возглавив отряд из 600 человек Ермак 1 сентября начал поход в глубь Сибири, поднялся по реке Чусовой и ее притоку Межевая Утка, перешел на Актай (бассейн Тобола). Ермак спешил: лишь внезапное нападение гарантировало успех. Ермаковцы спустились в район нынешнего города Туринска, где рассеяли передовой отряд хана. Главное сражение разыгралось 26 октября на Иртыше, на мысе Подчуваш: Ермак разбил татар Маметкула, племянника Кучума, вступил в Кашлык, столицу Сибирского ханства, в 17 км от Тобольска, и нашел там много ценных товаров и пушнины. Через четыре дня явились ханты со съестными припасами и мехами, за ними - местные татары с дарами. Ермак встречал всех "лаской и приветом" и обложив податью (ясаком), обещал защиту от врагов. В начале декабря воины Маметкула убили группу казаков, рыбачивших на озере Абалак, близ Кашлыка. Ермак настиг татар и уничтожил почти всех, но Маметкул спасся.

Поход на Обь и посольство в Москву

Для сбора ясыка на нижнем Иртыше в марте 1583 Ермак отрядил партию конных казаков. Они встретили небольшое сопротивление. После ледохода на стругах казаки спустились по Иртышу, под видом ясака захватывая в приречных селениях ценные вещи. По Оби казаки дошли до холмистого Белогорья, где река, огибая Сибирские Увалы, круто поворачивает на север. Здесь они нашли только покинутые жилища, и 29 мая отряд повернул обратно. Для получения помощи Ермак направил в Москву 25 казаков. Посольство прибыло в столицу в конце лета. Царь наградил всех участников Сибирского похода, простил государственных преступников, примкнувших к Ермаку ранее, и обещал послать еще 300 стрельцов.

Гибель Ермака

Смерть Ивана Грозного нарушила многие планы, и стрельцы-казаки добрались до Ермака лишь осенью в разгар восстания, поднятого карачи (высшим советником Кучума). Небольшие группы казаков, рассеянные по огромной территории, были перебиты, а основные силы Ермака вместе с подкреплением из Москвы 12 марта 1585 были блокированы в Кашлыке. Подвоз продовольствия прекратился, и среди русских начался голод; многие погибли. В конце июня в ночной вылазке казаки перебили почти всех татар и захватили обоз с продовольствием; осада была снята, но у Ермака осталось около 300 бойцов. Через несколько недель он получил ложное известие об идущем в Кашлык торговом караване. Ермак поверил и в июле с 108 казаками выступил к устью Вагая, разбив там татар. Но о караване ничего не узнал. Вторую победу Ермак одержал близ устья Ишима. Вскоре он вновь получил сообщение о торговом караване и вновь поспешил к устью Вагая. Дождливой ночью коварный Кучум неожиданно напал на стан казаков и перебил около 20 человек, погиб и Ермак. 90 казаков спаслись в стругах. Смерть атамана Ермака, который был душой всех походов, сломила дух казаков и они, покинув Кашлык 15 августа, вернулись на Русь.

О Ермаке еще в 16 в. были сложены предания и песни, позднее его образ вдохновлял многих писателей и художников. В честь Ермака назван ряд населенных пунктов, речка, два ледокола. В 1904 в Новочеркасске ему поставлен памятник (скульптор В. А. Беклемишев, архитектор М. О. Микешин); его фигура выделяется на монументе 1000-летия России в Новгороде.

[kordah]

Вильям Похлёбкин

Вильям Похлебкин (1923 - 2000) ученый с мировым именем - известный историк-международник, основатель российской скандинавистики, автор монографий по новейшей истории, справочников по истории, геральдике и эмблематике, редактор журналов. Мировую славу Похлебкину принесло увлечение, ставшее делом жизни, - исследование кулинарного искусства. Похлебкину, как исследователю, ученому и писателю, принадлежит более 50 книг, их общий тираж во всем мире приближается к ста миллионам экземпляров. Среди самых известных работ Похлебкина можно назвать "Кулинарный словарь", "История важнейших пищевых продуктов". О его энциклопедических знаниях свидетельствуют "Словарь международной символики и эмблематики", "История водки", "Великий псевдоним", "Государственный строй Исландии", несколько томов "Внешней политики Руси, России, СССР за 1000 лет". В 1993 году Вильям Васильевич Похлёбкин стал лауреатом международной премией Ланге Черетто (англ. Langhe Ceretto Prize), присуждаемой интернациональным жюри кулинаров Англии, Франции, Германии и Италии за книги по истории питания.

Вильям Васильевич был сыном русского революционера Василия Михайловича Михайлова (партийная кличка — Похлёбкин). Имя сыну отец дал в честь Августа Бебеля и Вильяма Шекспира.
Вильям Васильевич участвовал в Великой Отечественной войне в качестве рядового. После увольнения поступил в Московский государственный университет на факультет международных отношений (позднее МГИМО), где учился с 1945 по 1949 годы. Затем учился в аспирантуре в Институте истории Академии Наук (с 1949 по 1952 годы).

[kordah]

Челюскин Семен Иванович

(или, правильнее, Челюсткин) — участник экспедиции Беринга, помощник Прончищева и Х. Лаптева, описавший северо-восточный мыс Азии (иначе называемый Челюскиным), происходил из древнего дворянского рода и поступил на службу 26-го февраля 1726 г. подштурманом. 17 апреля 1733 года он был произведен в штурманы. В том же году Челюскин получил назначение в экспедицию Беринга, в которой и пробыл до 1742 г. В этом году, 3 декабря, он был произведен в мичманы; в следующем — получил должность лейтенанта, в 1745—1746 гг. командовал придворными яхтами. В 1751 году Челюскин был произведен в лейтенанты, в 1754 году, 15 марта, — в капитан-лейтенанты; в 1756 году, по болезни, был представлен в Сенат, а в 1760 году, 16 августа, уволен от службы с чином капитана 3-го ранга. Как участник экспедиции Беринга, Челюскин находился сначала в отряде Прончищева, а затем, после смерти последнего, в отряде Харитона Лаптева, под начальством которых и принимал деятельное участие в исследованиях побережья Северного океана от устья реки Лены до Енисея. На его долю, между прочим, выпала задача описать самую северную конечность Таймурского полуострова. В феврале 1742 г. он прибыл в устье р. Хатанги, оттуда к маю месяцу дошел до мыса св. Фаддея. Отсюда, следуя на нартах по закраинам берега, начал опись. 7-го мая он достиг крайней северной точки — северо-восточного мыса, — которая и была им определена под 77°34' с. ш. Затем, обогнув его, он спустился к югу, к устью р. Таймуры, где и присоединился к шедшему ему навстречу Лаптеву. Журнал его описи в извлечении, сделанном А. Соколовым, помещен в "Записках гидрографического департамента" за 1851 г., т. IX, стр. 58—64; из этого извлечения явствует, что Челюскин действительно астрономически определил вышеупомянутый пункт и сделал обстоятельное геодезическое описание берега; до опубликования же его журнала, эта важная научная заслуга, за отсутствием, по-видимому, точных данных, некоторыми исследователями совсем отрицалась, а пункт считался неопределенным астрономически; см. напр. Ф. фон Врангель, "Путешествие по сев. берегам Сибири и по Ледовитому морю", т. I, 24, 69, или мнение Карла Бэра в "Beitrage zur Kenntniss des Russischen Reiches) (СПб., 1841 г., ч. IV, стр. 6). "Общий морской список", ч. II, стр. 471—472. — Ал. Соколов, "Северная экспедиция 1733—1743 г.", в "Записках гидрограф. д-та", 1851 г., т. IX, стр. 291—295; 306. — Его же. "Берег Ледовитого моря, между рек Оби и Оленека, по съемке 1734—1742 г.", там же, стр. 3, 58—64. — "О плавании российских морских офицеров из рек Лены, Оби и Енисея", в "Записках Государственного Адмирал. д-та", 1820 г., стр. 322—331. — То же самое под заглавием: "История плавания россиян из рек Сибири в Ледовитое море", в "Сибирском Вестнике" 1822 г., ч. 17, стр. 67—76. — "Русские экспедиции для описания сев. берегов Сибири и прилежащих островов 1734 г. — 1862 г." в "Кронштадтском Вестнике", 1876 г., № 78—87. — Кротков А., "Повседневная запись замечательных событий в русском флоте", СПб., 1894, с. 93, 385. — "Описание дел Архива Морского Министерства", т. IV, СПб., 1884, с. 100, 378, 390. — Материалы для истории Русского Флота, т. VIII, 329, 422—423; IX, 565, 589, 611; X, 160, 249. — Дело о дворянстве рода Челюсткиных в Архиве Департамента Герольдии. Иннокентий Соколов. {Половцов} Челюскин, Семен Иванович (гг. рожд. и см. неизв.) — рус. моряк, капитан-лейтенант. Участвовал в Великой Сев. экспедиции; работал в отрядах В. Прончищева и затем X. Лаптева. Весной 1741 прошел по суше от р. Хатанги до р. Пясины и провел опись зап. берега п-ова Таймыр до мыса Стерлегова. Зимой 1741—42 проехал из Туруханска до устья Хатанги, затем описал вост. берег п-ова Таймыр, до самой сев. точки материка, названного его именем (мыс Челюскина), и далее часть зап. побережья полуострова до 76°42' с. ш. Позже служил в Балтийском флоте (до 1756).