По традиции клуба, предлагаемую тематику должны истолковать известные рецензенты. На этот раз эти функции были возложены на известного знатока книг Константина Родыка и писателя Вячеслава Медвидя. Интерпретация господина Родыка состояла в новом определении П. Загребельного не как исторического, а как мифологического романиста, который является «реставратором украинского мифа. Того, в недосягаемом центре которого — Женщина». В противовес этому господин Медвидь называет Загребельного «убийцей советской украинской литературы» и первым национальным бестселлеристом, который в романе «Юлія» прибег к «взбудораживанию истории». Медвидь продолжает: «Украинский писатель все не соглашается на роль и судьбу Фауста или Марка Проклятого, и все, не признаваясь, носит в торбе знак своего преступления и своего проклятия».
Сейчас Павел Загребельный дописывает свой новый роман «Брухт». Материал произведения совсем свежий — вывоз за бесценок целых заводов, часто с уникальным оборудованием, под видом обычного металлолома. Писатель рассказал, как на днях состоялась встреча членов Шевченковского комитета с Президентом Украины, на которой он отметил, что после Киевской Руси у нас остались только Софийский собор и «Слово о полку Игореве». Остальное разрушено… Отвечая на естественный вопрос младших коллег о секрете его популярности, Загребельный отметил: «Секрет популярности — уважать своих читателей авансом, считать, что читатель не глупее писателя. Все люди хотят и любят думать. Нужно поднимать обыкновенного человека до уровня Марка Аврелия». Еще одна тема, которой коснулся писатель, — это, казалось бы, обычное трудолюбие и не перекладывание на кого-то своих задач, ожидание «манны небесной»: «Я сам крестьянский сын, а крестьяне привыкли ни на кого не полагаться — только на сделанное своими руками. Мы не должны ни на кого уповать. Я так жил всю жизнь». Здесь есть над чем подумать не только писателям, но и государственным мужам, которые постоянно поворачивают головы то на восход солнца, то на запад. Загребельный также объяснил, почему он почти нигде не появляется: «Треть моей жизни прошла на заседаниях. Я имею право на отдых». Что касается планов, классик высказался в том смысле, что в его возрасте говорить об этом неприлично, мол, напишется — хорошо, не напишется — ничего страшного. «Мне кажется, что я много сказал из того, что хотел сказать в своей жизни. В своих книгах я довольно откровенен». №197, вторник, 30 октября 2001
Сегодня умер писатель Павло Загребельный
Ответить с цитированием
Сообщение от Якут
