Все идет по плану
Лидирующие в рейтинге компании объясняют улучшение своих финансовых показателей двумя факторами: ростом физических объемов производства и увеличением денежных доходов от продажи продукции.
Уже более десяти лет агропромышленная отрасль находится в активной инвестиционной фазе, каждый год открываются новые предприятия и вводятся в строй дополнительные мощности. В прошлом году лидеры отрасли — «Мираторг», «Черкизово», «Агро-Белогорье», «Русагро» и другие — запустили большое количество новых производств, что стало результатом реализации их планов и стратегий, разработанных пять-десять лет назад. «У нас много было заделов, и наши новые объекты постепенно входят в работу — и по производству свинины, и по птице, и по говядине», — комментирует вице-президент компании «Мираторг» Александр Никитин.
О том же говорит и Максим Басов, генеральный директор компании «Русагро»: «Наши показатели связаны с органическим ростом. Один из факторов роста — инвестиции, которые мы делаем каждый год в довольно больших объемах. Например, на сахарном направлении мы за последние три года не делали новых приобретений, но физические объемы выпуска растут, потому что мы постоянно увеличиваем мощности всех шести наших сахарных заводов. Помимо своего главного сахарного бизнеса мы активно развиваем новое для нас мясное направление — производство свинины, куда мы начали инвестировать шесть лет назад, и за это время вышли с нуля на второе место в отрасли по объемам производства, по итогам прошлого года — 183 тысячи тонн в живом весе». (У лидера «Мираторга» объем производства составил 370 тыс. тонн, у «Черкизово» — 178 тыс. тонн.)
О планомерном динамичном росте говорят и в компании «Агропромкомплектация»: «Мы вообще динамично растем начиная с 2006 года — добавляем по выручке 30–40 процентов в год. Практически каждый год мы сдаем один-два свинокомплекса. В прошлом году мы вышли на полную производственную мощность в рамках запланированной ранее стратегии. Может быть, из-за этого сразу и был виден большой скачок выручки», — говорит Сергей Новиков, генеральный директор компании «Агропромкомплектация».
Большой прирост оборотов компаниям дали и программы модернизации мощностей. Например, в компании «Продо» нам рассказали о модернизации основных мощностей по производству мяса птицы на всех фабриках, что привело к увеличению объемов производства. Фактически все производители в последние годы осуществляли плановую модернизацию, особенно это касалось перерабатывающих мощностей по производству готовой продукции из мяса и молока, молочного животноводства, птицефабрик.
У части компаний увеличение оборотов произошло за счет диверсификации бизнеса: наши оценки показали, что диверсифицированные компании сегодня обладают большей устойчивостью. Так, компания «Русагро», один из лидеров сахарного рынка, в последнее время наращивала активность на рынке производства и переработки свинины, а также расширила производство масложировой продукции. Компания «Эфко», один из лидеров на рынке по производству подсолнечного масла, увеличила выпуск кетчупов, запустила предприятие по переработке тропических масел и производство натуральных молочных йогуртов. Компания «Мираторг», как настоящий лидер отрасли, решила серьезно развивать наиболее сложный и капиталоемкий сегмент рынка — производство говядины: за последнее время компания запустила 40 ферм в различных областях (и сейчас весь рынок с замиранием сердца следит за этим смелым с точки зрения затрат экспериментом).
Другой важный феномен в развитии российских аграрных компаний связан с вертикальной интеграцией — реализацией стратегии «от поля до прилавка». Сегодня это бесспорное конкурентное преимущество компаний, занимающих ведущие позиции в отрасли. Так, мясные холдинги («Мираторг», «Агро-Белогорье», «Русагро», «Агропромкомплектация» и др.) в прошлые годы активно инвестировали в инфраструктуру, необходимую для полного цикла производства: в увеличение посевных площадей под зерновые, комбикормовые заводы, в строительство элеваторов для хранения зерна, в убойные и перерабатывающие мощности, в дистрибуцию и розницу.
Любопытно, что создание замкнутого цикла производства начиналось как вынужденный шаг. «Вот немецкий или голландский фермер надоил тонну молока, к нему утром молоковоз пришел, это молоко забрал, и деньги на счет ему в этот же день упали. Притом по стабильной цене, поскольку государство регулирует цены. Если сегодня подошло ему время вспахать или убрать урожай, то у него есть четкие договоры, и фирма, которая занимается вспашкой или уборкой урожая, приезжает, пашет или убирает и складывает урожай в хранилище. Если нужен ветеринар, он позвонил, ветеринар приехал и оказал ему услугу. Или доставка комбикормов: есть профессиональная высококачественная услуга. Везде налажен сервис на самом высоком уровне. У нас в стране была полностью разрушена вся сервисная система в сельском хозяйстве. Если тебе нужна какая-то услуга на рынке, скажем, обслуживание техники, бесполезно где-то кого-то искать. Или приедут с месячным опозданием, или сделают это некачественно. И так по всем направлениям сервиса», — рассказывает Сергей Новиков. Сегодня в свиноводстве или молочном животноводстве эффективной может быть только компания, которая контролирует весь процесс производства продукта.
Александр Никитин из «Мираторга» также считает, что создание полностью интегрированного производства важно для обеспечения непрерывности технологических процессов экономической безопасности предприятия: «В России не развит аграрный аутсорсинг, поэтому любое направление — транспортные перевозки, производство кормов, убойные или разделочные цеха, даже склады для хранения продукции — приходится развивать самим: мы не можем допустить простоев, серьезных ценовых колебаний на сырье и корма, которые составляют 75 процентов в себестоимости конечного продукта».
К тому же вертикальная интеграция является важной мерой и в борьбе с болезнями, в частности с африканской чумой свиней (АЧС) — бичом сегодняшнего свиноводства, поэтому на фермы не допускаются люди и техника со стороны, ведется строгий контроль за контактами с внешним миром.
Со временем стало понятно, что вертикальная интеграция — это не только экономическая безопасность, но и источник максимизации прибыли. Контролируя всю производственную цепочку, производитель уходит от ценовых рисков на оптовом рынке и получает максимальную добавленную стоимость на свой продукт. И этим также объясняется рост выручки компаний в нашем рейтинге. «Помню, мы первое поголовье молочных коров завезли из Голландии, я приехал на Конаковский молочный завод и говорю: “У меня шикарное молоко. Почем вы будете брать?” Они говорят мне: “Четыре рубля”. Это был 2003 год. Это подвигло нас построить свой молочный завод. Потому что отдавать за бесценок свое молоко, которое достается нам потом и кровью, было неправильно. То же самое и со сбытом — со временем пришлось создавать свои торговые дома, выстраивать розничную торговлю и прочее», — вспоминает Сергей Новиков из «Агропромкомплектации». В итоге большинство лидеров рынка сегодня полностью сами себя обеспечивают и производят конечную продукцию, которая идет в розницу. Эти компании отличает большое количество розничных брендов в ассортиментном портфеле.
В вертикальной интеграции важно не только наличие замкнутого цикла, но и локация производств. Как правило, компании выбирают кластерное развитие в определенном регионе, чтобы минимизировать издержки на логистику. «Мы производим все в одном месте: например, свекла у нас едет в среднем на 30 километров, зерно — на 50 километров. Мы очень много экономим на логистике, и таким образом значительно сокращаются наши затраты», — говорит Максим Басов. Компания «Эфко», чтобы экономить деньги на дорогую логистику тропических масел, построила завод по их переработке в непосредственной близости от своего глубоководного терминала в порту Тамани. Крупнейшие производители мяса в стране — «Мираторг», «Агро-Белогорье», «Черкизово» — тоже выбирают стратегию кластерного развития полного цикла производства на определенной территории.
Цены на пике
Инвестиции, диверсификация бизнеса и вертикальная интеграция производства, безусловно, сыграли важную роль в увеличении оборотов компаний. Но этот рост не был бы столь значительным, если бы не ключевое событие, которое произошло в нашей экономике в конце прошлого года: девальвация рубля.
Известно, что российский продовольственный рынок давно встроен в мировой и цены на агропродукцию внутри страны напрямую зависят от мировых цен, от баланса мирового спроса и предложения. Поэтому, как только в стране началась девальвация рубля, цены на продовольствие подскочили. Отчасти это было связано с тем, что в структуре себестоимости производства есть немалая составляющая импорта. Сами производители говорят, что отпускные цены выросли на величину роста издержек. Но не обошлось без спекулятивной игры (впрочем, правительство пыталось ее пресечь). Прецеденты случались самые разные: например, рост цен на сахар в отдельных местах достигал 60, а то и 80%, цены на гречку, подсолнечное масло достигали рекордных отметок.
svinii.jpg
Цены на продовольствие, говорит Александр Никитин, диктует рынок, баланс спроса и предложения: «Никому не важно, какая у тебя себестоимость. Есть уровень цен на рынке — мы с ним работаем. Повысить его сложно, потому что конкуренция высокая». Понятно, что и понижать его во время повышательного тренда на рынке и в разгар ожиданий отдачи от инвестиций аграрии не заинтересованы.
«Поскольку в несезон мы работаем с импортным сырьем — тростниковым сахаром-сырцом, из которого получается более дорогой продукт, чем из сахарной свеклы, — цены на готовый сахар на внутреннем рынке стремятся к уровню цен на продукт из тростникового сырья», — описывает зависимость внутреннего рынка сахара от мирового Максим Басов.
Сегодня отечественный рынок продовольственных товаров имеет рекордный уровень цен в рублевом эквиваленте по всем продуктам, и это напрямую сказалось на росте рублевой выручки компаний. «Рубль был перегрет, было трудно с импортом конкурировать, хотя были и количественные ограничения в виде квот, например на мясо, — говорит Александр Никитин. — Сейчас стало полегче». Максим Басов из «Русагро» считает, что девальвация была настоящим подарком для отрасли, потому что цены на мировом рынке на многие продукты питания и коммодитиз сейчас очень низкие, а благодаря девальвации российские товары стали конкурентоспособными.
Для многих подотраслей, например для молочного производства, птицеводства, для сахара и подсолнечного масла, рост маржи — настоящее спасение, поскольку цены на продукцию были низкими, а себестоимость высокой, и предприятия уже долгое время балансировали на грани рентабельности. Особенно это касалось птицеводства — рынка, где процесс импортозамещения близится к завершению и конкуренция очень острая. Данные за 2014 год показали некоторое оживление этой отрасли. Например, белгородская компания «Приосколье» — один из лидеров на рынке куриного мяса — в 2013 году увеличила оборот всего на 5%, а уже в 2014-м — на 18%. У компании «Продо» (половину объемов производства составляет мясо курицы) также наблюдается динамика роста выручки с 2% в 2013 году до 8% в 2014-м.
Впрочем, большой эйфории от роста цен производители не испытывают, прежде всего потому, что отрасль зависима от импорта в плане закупок техники, семян, племенного скота, оборудования и проч. Общий рост себестоимости, по оценкам компаний, составил 20–30%. «Вот говорят, что из-за девальвации агропрому сейчас хорошо. Но давайте смотреть: оборудование все импортное, все примексы, добавки, даже ту же сою мы покупаем в Бразилии, то есть практически 40 процентов составляющих кормов импортные. Техника, запчасти, медикаменты, шприцы, гербициды, катетеры для осеменения свиней — все импортное. Пробовали, например, работать с нашими катетерами, но с ними мы тратим вдвое больше дорогостоящего семени, для того чтобы осеменить одну свинку. Поэтому вернулись опять к немецким. А посмотрите цены на пшеницу! Если в прошлом году она была на уровне шести-семи рублей за килограмм, то сегодня уже девять рублей. Поэтому наши производственные затраты выросли пропорционально росту цен на рынке — на 25–30 процентов», — говорит Сергей Новиков.
Действительно, если посмотреть на рентабельность компаний (по чистой прибыли), то не у всех она на должном уровне. И многое здесь зависит не только от импортной составляющей себестоимости, но и от рыночной конъюнктуры. Так, лидерами (входят в первую десятку компаний по выручке) являются крупные мясные холдинги с полной вертикальной интеграцией и переработчики — производители продуктов, относящихся к корзине продуктов первой необходимости, в частности сахара и масложировой продукции. Наибольшую рентабельность демонстрируют мясные производители и диверсифицированные компании. Например, рентабельность «Мираторга» составляет 22%, «Черкизово» — 19%, «Русагро» — 34%, «Агро-Белогорья» — 10,4%, «Приосколья» — 15%. А вот компании, сконцентрированные на сахарном и масложировом направлении, по рентабельности сильно уступают коллегам из мясного цеха: «Юг Руси» — 3,8%, «Продимекс» — 0,2%, «Эфко» — 1,4%.
По словам руководителей предприятий, производство свинины «от поля до прилавка» сейчас наиболее прибыльный сегмент. В последние десять лет на рынке свинины мы наблюдали растущий спрос: население переходило с дешевого куриного мяса на более дорогую свинину, шло планомерное вытеснение импорта. Постепенный переход производителей к более высоким уровням передела — от торговли живыми свиньями к упакованным полуфабрикатам — повышал их эффективность. Росту способствовало и регулирование импорта — наличие импортных квот на мясо, принятый еще до девальвации запрет на ввоз свинины из Европы и других стран из-за АЧС и другие меры. По оценкам, уровень импортозамещения по свинине достигает сегодня 70%. По мясу птицы рынок практически насыщен, прибыли в последние годы тут были минимальные, а собственно рост выручки происходил за счет девальвации и освоения новых рыночных ниш, таких как мясо индейки. Впрочем, крупные производители мяса индейки — такие как «Евродон», «Черкизово» — взялись за этот рынок настолько серьезно в плане объема производства (а это необходимо для достижения конкурентоспособной цены), что вскоре эта рыночная ниша уже перестанет быть перспективной.
Что касается сахарной и масложировой отрасли, то за последние годы здесь прошли мощные процессы консолидации — на рынке сложились очевидные лидеры, располагающие большими мощностями по переработке и логистике. В масложировой отрасли это «Эфко», «Юг Руси», «Астон». Крупные переработчики масличных культур имеют не только мощную производственную базу, но и портовые мощности, а также являются крупными торговыми компаниями. Эта тройка компаний сейчас лидирует по экспорту масел из России. На рынке сахара первое и второе места делят компании «Продимекс» и «Русагро» (по оценкам, 20 и 15% общего объема переработки сахара в стране соответственно). Сахаро- и маслопереработка долгое время не давала компаниям возможности заработать большие прибыли из-за высокой себестоимости продукции и низких отпускных цен. Из-за девальвации ситуация несколько изменилась, однако говорить об устойчивом росте рентабельности пока не приходится. В частности, проблемой для сахарных и маслоперерабатывающих предприятий остается дефицит сырья — сахарной свеклы, а среди масличных — в первую очередь подсолнечника. Даже несмотря на то, что, например, урожай подсолнечника в последние годы заметно выше урожая прежних лет, мощности перерабатывающих производств превышают объем собираемого сырья. Цены на подсолнечник сегодня рекордно высоки, даже в разгар сезона сбора урожая. Испытывают дефицит сырья и сахароперерабатывающие предприятия — в прошлом году урожай сахарной свеклы был почти на 17% ниже, чем в 2013-м.
В последнее время компании пытаются активно диверсифицироваться: расширять производство продуктов с более высокой добавочной стоимостью — майонеза, маргарина, а также уходить в другие рыночные ниши — йогурты, эквиваленты натуральных жиров, импорт тропических масел (как «Эфко») либо осваивать производство новых продуктов — рапсового, соевого масла («Юг Руси», «Русагро»), объем производства которых в прошлом году значительно вырос, а также других соевых продуктов.
Курс на экспорт!
Конечно, рейтинг — это о том, что было. Но от оценки прогнозов и перспектив трудно удержаться. Самое важное — большинство компаний планируют и дальше инвестировать в расширение и модернизацию своего бизнеса. И, судя по всему, объем и масштаб новых проектов будет только увеличиваться, что усилит процессы консолидации в отрасли.
Так, «Мираторг» в 2017 году планирует начать реализацию нового проекта по строительству свинокомплексов на 4 млн (!) голов свиней (сейчас у компании 3,2 млн голов). Не говоря уже о новом инвестиционно емком проекте по разведению КРС. По словам Александра Никитина, в направлении КРС как никогда важен эффект масштаба — начинать с небольших предприятий тут бессмысленно: «Без определенного объема вы никогда не окупите свои затраты на фидлоты (откормочные площадки), современные бойни с высокой глубиной переработки и скоростными линиями. Эффект масштаба требуется, чтобы сократить издержки, которые в случае с КРС самые высокие в мясной отрасли. Важно еще и то, что во всем мире этот бизнес не сконцентрирован по вертикали в одних руках: кто-то производит молодняк, кто-то этот скот откармливает, кто-то занимается генетикой, кто-то забоем. А у нас опять все то же самое, как и со свиньями, — мы все вынуждены делать сами».
Другие компании также заявили о масштабном расширении бизнеса. Например, «Агропромкомплектация» планирует вдвое увеличить количество голов свиней. О грядущем строительстве в Приморском крае крупнейшего в стране свинокомплекса на 300 тыс. тонн в живом весе заявляет компания «Русагро». Кроме того, компания планирует к 2018 году построить комплекс на 120 тыс. тонн в Тамбовской области. «Черкизово» намерено нарастить объем производства свинины на 70% к 2020 году, а также выйти в ближайшее время на полную мощность по производству мяса индейки.
Важным подтверждением серьезности намерений компаний служит резкое расширение земельного банка в 2014 году. Все опрошенные нами компании заявили, что покупают новые участки под сельскохозяйственную деятельность в различных регионах.
В итоге все эти процессы будут способствовать консолидации отрасли. «Российский рынок сегодня наименее консолидирован по сравнению со всеми развитыми рынками — в Европе, США, Бразилии. У нас во многих отраслях, где есть крупные игроки, работает эффект экономии от масштаба. Есть отрасли, где нет такого эффекта и поэтому нет крупных игроков, например в производстве сыров. Там, где работают крупные товарные игроки, будет происходить консолидация. Через три-пять лет появятся рынки, где три игрока будут контролировать 65–70 процентов оборота», — говорит Максим Басов.
Будет меняться и география развития бизнеса. Белгородская область — регион-пионер в развитии отечественного агропрома, другие черноземные области, а также южные регионы страны уже перенасыщены аграрными производствами. «Производство молодняка КРС требует большого количества пастбищ — для выпаса и кормозаготовки на зимнее содержание. Поэтому мы решили развиваться в Брянской области — это уже нечерноземные земли, не такие, как в Белгородской или Курской области, но там есть большие массивы земли, которые можно консолидировать, организовать там культурные пастбища, производство силоса. То же самое в Смоленской и Калужской областях, куда мы сейчас заходим, — они пока слабо освоены», — говорит Александр Никитин.
По словам Сергея Новикова, сегодня Минсельхоз открыто говорит, что будет уже меньше поддерживать свиноводов в ЦФО. «“Хочешь развиваться — пожалуйста, езжай на Алтай, в Приморье, дадим субсидии на те регионы”, — говорят в министерстве. И объясняется это не столько физической перенасыщенностью производств в Центральной России, сколько рисками АЧС. Такая концентрация производств представляет громаднейшую эпизоотическую опасность. Минсельхоз это понимает и отдает приоритет тем, кто сегодня работает на Алтае, в Приморье, в Сибири, на Дальнем Востоке», — рассказывает г-н Новиков.
Одним из ключевых регионов для экспансии становится Приморье. Например, в начале сентября компания «Юг Руси» подписала соглашение с китайской корпорацией инжиниринга САМС о сотрудничестве, направленном на строительство комплекса по глубокой переработке сои и семян масличных культур на территории Дальневосточного федерального округа мощностью 3000 тонн в сутки.
Для «Русагро» Приморский край тоже становится одним из перспективных регионов. «Приморский край через четыре года станет самым крупным регионом для нашей компании с точки зрения прибыли, — говорит Максим Басов. — Это связано с тем, что цены на готовую продукцию там выше, чем в Центральной России, в том числе из-за близости к странам — крупнейшим импортерам продуктов питания — Китаю, Японии, куда продукты можно продавать дороже. При этом эффективность производства и прибыль там тоже выше, чем в Центральной России, благодаря климату. Поэтому мы там реализуем ту же самую стратегию развития всех своих направлений: мясное производство, сельскохозяйственное (в этом году получим первый урожай), а также маслоперерабатывающий бизнес — мы владеем 75% акций единственного в Приморье предприятия, которое может производить соевое масло и шрот. Больше половины масла идет в Китай. В апреле следующего года мы планируем начать строительство там крупнейшего свиноводческого комплекса».
Кстати, соя, ценный источник растительного белка и важная составляющая кормов для животноводства, сегодня становится одной из приоритетных культур в растениеводстве, и об этом свидетельствуют новые проекты наших лидеров рейтинга. Если еще два-три года назад, по словам Максима Басова, Россия импортировала 2 млн тонн сои, то в прошлом году — уже 1 млн, а через несколько лет наша страна будет активно экспортировать сою. По словам Андрея Сизова из компании «СовЭкон», в прошлом году Россия впервые поставила сою на экспорт — пока лишь несколько сотен тысяч тонн, но перспективы у этого рынка огромные. Один только Китай импортирует 70 млн тонн сои в год.
Реализуя свои масштабные проекты, аграрные российские холдинги уже не думают об импортозамещении — в их бизнес-планах напротив этого пункта уже давно стоит галочка. Больше всего сегодня всех волнует экспорт. Производители ждут от государства помощи в открытии экспортных каналов. «У нас сегодня себестоимость производства многих культур находится на одном из самых низких уровней в мире, сравнимом, например, с бразильским. Поэтому у России есть большие возможности для экспорта простых продуктов», — считает Максим Басов.
Отечественные аграрии сходятся во мнении, что вступление России в ВТО произошло в одностороннем порядке: наш рынок мы открыли, а вот получить доступ на чужой забыли. А между тем только надежные перспективы экспорта могут сегодня обеспечить дальнейший рост масштабов производства продовольствия. Сегодня российским производителям очень интересен китайский рынок, рынки Ближнего Востока, стран Юго-Восточной Азии. С учетом девальвации могут быть актуальными и европейские страны, США, Канада. «Такая ситуация была, например, десять лет назад у бразильцев — они и не помышляли об экспорте, развивались за счет внутреннего рынка. То же самое сейчас у нас, но наше будущее — на внешних рынках, — считает Александр Никитин. — Нужно с помощью политических, ветеринарных, тарифных механизмов получать туда доступ. И этот процесс уже сдвинулся с мертвой точки».