— Только я предлагаю не делать вид, что мы первый раз друг друга видим и что мы на "вы". Потому что мы хорошо знаем друг друга уже лет 15, а то и больше.
— Конечно. То, что на тебя обрушилось за последние несколько дней, трудно себе представить. Можно, как говорится, только пережить. И похоже, что интерес к тебе на посту губернатора теперь уже не иссякнет. Ты был в личной охране Путина, ты в войсках спецназначения, ты замминистра обороны, ты губернатор Тульской области... Вернее, и. о. ... И это, видимо, не предел. Но про тебя при этом почти ничего не известно. Так что давай, расскажи, как говорится, с начала... Где родился и, собственно говоря, как...
— Андрей, ну прежде чем начать, я бы хотел сказать, что абсолютно правильно: это была неожиданность. Но то, что это свалилось или обрушилось, не совсем так. Меня назначил верховный главнокомандующий, и я ответил "есть".
— Назначил. Тут-то и обрушилось...
— Да, неожиданно. Но не обрушилось.
— Ну как же не обрушилось? Вот как ты об этом узнал? Ну, проснулся утром. Про некоторых говорят, что проснулся знаменитым. Но это не тот случай, про тебя в принципе-то, без подробностей, конечно, и так знали. Ты же вратарь в Ночной хоккейной лиге... Так что ты узнал про себя утром? Как это было?
— Меня вызвали. Меня вызвал Дмитрий Анатольевич Медведев. Он посмотрел на меня, очень внимательно... И Дмитрий Анатольевич Медведев говорит, что есть такое мнение, президент сейчас будет с вами встречаться, будет предлагать новую работу. Это его решение, оно еще не принято окончательно, но вы должны понимать, внутренне должны быть готовы, что есть такое мнение вас назначить исполняющим обязанности губернатора Тульской области. После этого я поехал к президенту в Огарево...
— Прямо из Белого дома?
— Нет, не из Белого, из Горок. Там уже был Груздев Владимир Сергеевич (экс-губернатор Тульской области.— А. К.). Мы зашли к президенту, и он обозначил. Сказал, что принято решение о назначении меня исполняющим обязанности. Поговорили подробно, потом уже встреча под камеры была.
— Это же перелом в жизни. Начал хотя бы сомневаться? Или как человек военный...
— Размышления были потом. Ну я... правильно ты сказал, что вся жизнь с армией связана, и первое мое образование — это военное училище, это было служение отечеству, вооруженные силы, специальные службы, потом снова вооруженные силы. Мне ставили задачи, я их выполнял.
— А, это я знаю. Это мы так писали одну книжку в свое время, с Натальей Геворкян и Натальей Тимаковой, и вот ровно так у нас в свое время началось общение с Владимиром Владимировичем Путиным.
— Книга называлась "От первого лица".
— Это точно. И он сказал: "А что? Ну родился, учился, женился, значит, работал в КГБ, потом предложили работать там-то и там-то, вот и все, а в принципе рассказать-то и не о чем больше". Вот ровно с этого начался разговор. Но потом все-таки выяснились подробности, которых хватило на всю книжку. Давай все-таки и ты поподробней. Где родился?
— Да, я помню. Я долгими вечерами был свидетелем вашей работы, вашей группы журналистов, которые запирались за чаепитием, не одну чашку чая выпивали с сушками и печеньем, и эти долгие беседы были зимними вечерами и в Волынском, и в поездках в Питер или еще куда-то... Только, пожалуйста, сравнивать нас не надо.
— И все-таки: где родился?
— У меня отец военный медик, родился в курской деревне. В Курске я жил всего несколько месяцев и дальше — по военным гарнизонам.
— А мама?
— Мама у меня тоже из Курска. Они там поженились. Мать у меня учительницей была всю жизнь. Преподавала в начальных классах... А когда жили в Боброве, так была даже учительницей в колонии для малолетних. И попала под бунт даже там... Сейчас она пенсионерка, а отец год назад закончил службу в вооруженных силах. А служил после Курска в Калуге, потом в Воронеже... Там я школу закончил.
— То есть все время кружил вокруг Тульской области...
— Да, так получается... В Воронеже отец работал в военном госпитале, а через дорогу было военное радиоэлектронное училище. И у меня возник выбор. Я тогда занимался хоккеем...
— А, так значит, это не случайно все: Ночная хоккейная лига... Не просто поддался чужому увлечению...
— В Воронеже с четвертого класса начал заниматься хоккеем. Увидел ледовую коробку открытую. Там играли взрослые ребята. Я пришел записаться, и когда меня тренер спросил, а умею ли я кататься на коньках, я сказал: "Нет". Я говорю: "Можно я хотя бы вратарем буду..." У меня была общая ошибка: что вратарям необязательно кататься на коньках... И как раз в той возрастной группе не было вратарей, потому что вратарями никто не хотел быть... чтобы в них кидали шайбы... И тем более амуниция, которая была в то время, была совершенно не та, что сейчас, оставались большие синяки, ушибы, переломы были... И звездочки перед глазами, и лампочки загорались, и мухи летали... Но не это главное. Вратарь — это целая философия, потому что если ты психологически не настраиваешься на игру, то ты можешь проиграть уже до начала игры... После десятого класса меня забирали в команду более сильную и предлагали карьеру вратаря... Была такая команда "Буран", Воронеж.
— И кто отговорил?
— Отец мне сказал: "Неизвестно, получится ли из тебя спортсмен, а то, что ты будешь нормальным военным, и одет и обут будешь, и при деле, так это точно". И я поступил в военное училище.
— А жили где?
— Съемные были квартиры. Я даже помню, период времени был, когда в Калуге мы жили в подвале военного госпиталя. Большое хранилище медикаментов, техники медицинской... И как в фильме "Офицеры", уголок отгорожен был брезентом, где стояли кровати, полевая кухня, и мы жили там...
— Ты же учился в военном училище, когда эта профессия была не очень популярной. Середина 90-х...
— Учился и благополучно закончил его. Отца к тому времени перевели в Москву, и меня распределили в Московский военный округ. Это была, скажем, такая небольшая войсковая часть, которая занималась противодействием техническим средствам разведки противника.
— Уже интересно.
— Да нет. Когда я попал в войсковую часть, то первое, что обнаружил: из крана течет горячая вода и ее не могут закрыть. Потом пришел мой старший наставник, достал бутылку спирта, разбавил этой горячей водой, пошла химическая реакция. Взяли одно яйцо, леской порезали на четверых... "Ну, пей!" Я выпил. И слышу: "Ну вот видно, что ты будешь служить!" И потом, когда это стало продолжаться систематически, у меня волосы встали дыбом... И когда предложил кадровик один знакомый перейти в главное управление охраны, в управление президентской связи, я сразу согласился. Мне сказали: "Ты будешь заниматься обеспечением связи первых лиц в их поездках по всей стране и за рубежом..." Я начал работать с Виктором Степановичем Черномырдиным, и была пару раз возможность находиться в командировке с Борисом Николаевичем Ельциным...
— Тяжелая работа?
— Очень! Объемные большие ящики закрытой и открытой связи, которые офицеры сами разгружали, погружали. И в самолет, и из самолета, на поезде, на корабле... 1996 год, такая, очень насыщенная предвыборная кампания, когда мы не успевали даже забежать домой, находились в командировках целыми месяцами, меняя точку... один город на другой город... С этими ящиками, с коробками и с большими спутниковыми антеннами...
— Хотя бы раз поговорить с Борисом Николаевичем тебе было тогда, наверное, нереально?
— Что ты! Служба безопасности президента для нас были боги!.. Я подошел к одному руководителю подразделения и попросился. Говорю: "Возьмите меня, я хочу к вам!" И попал в управление личной охраны.
— И можно было так просто попасть в эту службу? Подойти к человеку и сказать: "Возьмите меня, я вам пригожусь"?
— Это нормальная история. Я думаю, часто так и было... Они, естественно, посмотрели, кто я...
— А ты кадровый военный... И отец тоже... И началась другая жизнь, видимо... И учился ты другим вещам на ходу...
— Ну, конечно, акцент ставился на психологической подготовке, на умении владеть приемами рукопашного боя, умении владения оружием как индивидуального, так и группового боя, пистолетов, автоматов различных... Ничего необычного: стрельба на ходу, на бегу, из машины, в составе группы...
— Из поезда... самолета...
— С самолета нет, но с вертолета — может быть... И я в принципе остался доволен, что я попал в это подразделение и достаточно большое время уделил именно этой службе. И конечно, самый высший пилотаж был, когда в 1999 году я вернулся из командировки из региона России, где мы обеспечивали визит Степашина, председателя правительства, и мне позвонили вечером и сказали, что завтра выхожу в личную охрану к Владимиру Владимировичу. И я оказался на посту таком... скажем, пехотинца Путина...
— Владимир Путин еще не был председателем правительства?
— Я вышел в первый день, когда он приступил к обязанностям председателя правительства. Это было 9 августа 1999 года.
— Не понимал, наверное, на сколько задержишься здесь.
— Я не хочу говорить сейчас, например, про одного начальника, который мне сказал, что пришел очередной председатель правительства, что это проходящий вариант, что его никто не знает, никто не слышал... Но ваша задача, говорит, чтобы не было нам стыдно всем: надо отработать. Он пришел на два-три месяца, потом будет другой председатель правительства, но отработать надо...
— Тебя сразу познакомили с Владимиром Путиным?
— Золотов Виктор Васильевич — человек, который много сделал в моей судьбе, научил и уму-разуму, и попадало мне от него, и было пару моментов, когда он вообще меня чуть не выгонял... Я иногда шашкой рубил... И вот он с нами пообщался и сказал, что будет непросто, что будет тяжело... И кое-что еще сказал. Я сразу понял, что это очень сильный духовитый командир, за которым можно идти до конца. И потом было представление Владимиру Владимировичу. Он сказал: "Вы готовы?" Мы ему сказали: "Да, готовы, будем работать". И понеслась!..
— А куда понеслась-то?
— Про меня говорят, что я был адъютантом, а я адъютантом никогда не был. Я, естественно, шел по определенной лестнице и на ней адъютантом никогда не был. Адъютант — это такая каста избранных людей... Я был в составе группы офицеров, которые обеспечивали безопасность по России и за рубежом, везде... Ну, я был такой, как мы все... Нас отобрали, мы делали то, что должны были делать, мы выполняли задачи, которые перед нами ставились. Ну и последнее, что я достиг в этом направлении,— я был замначальника управления по обеспечению безопасности и председателя правительства, и президента, и потом снова председателя правительства...
— Дальше ты уже стал появляться на фотографиях в газетах... И у кого-то, например, есть фотография, где ты просто обнимаешь президента сзади...
— Нет такой!
— В море вы брали какие-то пробы у китов... стреляли в них...
— А! Ну, там было сильное волнение, просто я подстраховывал его... Да, конечно. Надо было подстраховать...
— Но это все-таки особая близость, особые отношения...
— Это не особые отношения. Это меры безопасности. Мы бы все могли оказаться в воде... И чтобы Владимир Владимирович не оказался в первую очередь в воде, в бушующем океане... И я не хотел оказаться, потому что в случае чего пришлось бы нам всем...
Но не из этого только состояла работа. Такое впечатление может складываться, что все у этих ребят очень круто, что они с президентом приезжают, встают вокруг него, постоят и потом уезжают. На самом деле они принимают полноценное участие в подготовках поездок, визитов, участвуют в совещаниях, в том числе с иностранцами, занимаются обеспечением безопасности гостей. А для этого что надо знать? Если мероприятие на предприятии, надо знать, чем оно занимается, что там производят, какая ситуация... То есть эта работа не связана большей частью с тем, что у тебя пистолет в кобуре или где-то там еще... И во время подготовок иностранных поездок на узких совещаниях работали протокол, СМИ, управление по внешней политике и старший группы охраны... То есть и этим занимался...
— Когда же Владимир Путин именно на тебя обратил внимание? Ведь обратил же?
— Я был членом команды, которую возглавлял Золотов Виктор Васильевич. И не было специального отношения ко мне. Это было отношение к коллективу, который сделал Золотов. Достаточно эффективно мы работали и достаточно длительный срок, и я хочу сказать, у нас не было каких-то промахов или каких-то вещей, о которых можно было жалеть или за которые было бы стыдно, скажем так.
— Но пограничные моменты бывали?
— У нас достаточно было таких вещей и моментов, которые связаны были с угрозами безопасности главе государства... Про некоторые эти вещи, может быть, через определенное количество лет можно будет рассказать, что-то вспомнить...
— Ловлю на слове.
— Они до сих пор под грифом. Ну что касается некоторых случаев... Например, было посещение села Знаменского, после освобождения от чеченских боевиков. И встреча со старейшинами, тоже была тяжелая встреча, село было освобождено, но оставались определенные вещи, которые были связаны с угрозами... И после встречи со старейшинами мы пошли к вертолету, а это основной вертолет, на котором мы и прилетели. Я пытался подсказать Владимиру Владимировичу, что наш вот этот вертолет, он не послушал меня, и пошел через поле, к дальнему вертолету, не к своему, ну и получилось так, что оказался в вертолете сопровождения. Вертолет этот благополучно взлетел, мы сели в основной, начал, значит, набирать обороты двигатель, вертолет оторвался на два метра от земли, вспыхнуло какое-то пламя под обшивкой, под мотором, пошел дым, и вертолет очень жестко приземлился...
— То есть упал.
— Летчик вышел весь бледный, потный, сказал: "Ребята, мы родились в рубашке". И тогда я задумался, что это такое было.
— И кто родился в рубашке.
— Естественно, прежде всего Владимир Владимирович, который улетел благополучно во втором вертолете.
И еще одна такая, например, история. Это был очень дальний объект, в горах, и ночью я дежурил в доме, президент уже отдыхал, и тут мне по станции сказали: "Медведь к вам на вход". Я сначала подумал, что там кто-то шутит, подошел к двери и вижу: передо мной стоит мишка, достаточно... очень крупных размеров. А двери были по периметру все стеклянные. Я, естественно, вооружен, наверху президент... Значит, мы с мишкой посмотрели друг другу в глаза, он немножко отступил, я открыл дверь и разрядил всю обойму пистолета ему под ноги. Мне стало жалко мишку, но я понимал, что он может...
— Ну не всю же обойму... Оставил же, наверное, пару патронов... Один для себя...
— У меня были запасные патроны и автомат заряжен. Но мишка оказался очень разумным. Он понял, что мы ему сохранили жизнь, развернулся и неторопливо ушел. Утром, значит, я доложил президенту, он сказал, что молодец, что не стал стрелять в мишку.
— То есть даже не проснулся.
— Кажется, нет. Ну, эта история так, для разрядки, а то мы с тобой такие серьезные тут сидим...
— Если вернуться к рутине, то через какое-то время я, например, потерял тебя из виду.
— Ты потерял меня из виду потому, что я ушел в другую плоскость. Меня вызвал руководитель и дал мне поручение, чтобы я обеспечил безопасность и жизнедеятельность вновь назначенного председателя правительства Зубкова Виктора Алексеевича. Очень умный и уважаемый человек, мы до сих пор поддерживаем с ним отношения. И считаю, что он из очень достойных и порядочных...
— Там, пока работал в Белом доме, и в Академию госслужбы поступил? Книжки начал читать...
— Я не согласен с тобой, потому что книжки у нас в службе читают все. И для страны будут всегда важны люди, которые читают книжки, а не только смотрят телевизор.
— И получается, что Владимир Путин к тебе вернулся, да? Когда оказался в Белом доме.
— Не Владимир Владимирович ко мне вернулся, а я, скажем так, от него не уходил. Я выполнял задачу, которая была поставлена. И выполнение ее могло продлиться еще долго. Но получилось так, что этот срок оказался девять месяцев.
— Думаю, что ты же не ожидал, что Владимир Владимирович Путин станет председателем правительства.
— Первые три месяца вся, по-моему, страна ожидала, что президентом будет Виктор Алексеевич Зубков. Это была такая активность... Опять же регионы, зарубежные командировки... Интересное время было очень...
— А в результате получилось так, что Владимир Путин пришел в Белый дом на все готовенькое.
— Получилось так, что в Белом доме я подготовил базу для руководителя... Когда Путин пришел премьером, собственно говоря, начался кризис, начались бешеные эти поездки по стране... И страшное время было. Я помню хорошо... Либо какие-то аварии техногенные, либо какие-то катастрофы... Помню, что спали мало...
— Даже нас, журналистов, касались эти бесконечные ночные совещания в Белом доме. Уезжали иногда вообще под утро.
— Владимир Владимирович оставался часто...
— В чем в то время состояла твоя работа? Статус, как я понимаю, уже изменился.
— Ты должен владеть общей ситуацией полностью. Каждое утро начинается с доклада президенту по оперативным сводкам. Мало того что ему докладывают специальные службы, но и ты должен владеть информацией по регионам, по чрезвычайным ситуациям... Приходилось иногда передавать поручение министру, ставить задачу главе региона... И надо было передать так, чтобы не задеть, например, федерального министра и довести до него мысль или суть вопроса... Но прямыми обязанностями приходилось больше, конечно, заниматься. Был один раз такой момент, очень интересный, который его характеризует. Это было завершение срока председателя правительства, поездка, и был выход в народ, и мне показалось, что ну один из, скажем так, граждан, некорректно себя повел по отношению к Владимиру Владимировичу, взял его за рукав, начал одергивать, и я ударил его по руке. Ну так, обозначил просто... Это было днем. Вечером Владимир Владимирович меня вызвал к себе, где-то часов в десять, и сказал: "Если я еще раз это увижу, то ты никогда больше со мной работать не будешь". Он говорит: "Я видел эту ситуацию, тебе не надо было этого делать. Это простой человек. Мы уедем, ты такой весь нарядный, вместе с президентом... а у него на всю жизнь останется осадок по отношению не к тебе, а ко мне..."
— В общем, ты и представить не мог, что вернешься в Минобороны?
— Конечно, я находился в специальной службе, но я никогда не думал, что я вернусь в Министерство обороны. Меня вызвали перед Новым годом... И сказали, что надо продолжить службу в Министерстве обороны. Я сказал: "У меня есть возможность отказаться"? Мне говорят: "Нет, возможности отказаться нету".
— Что, и в самом деле не было?
— Нет, это было все-таки мое решение. Это самостоятельный путь. Мне было, конечно, комфортно. Я работу знал. Я все понимал, как надо делать... знал требования руководителя, его подходы... понимал окружение, понимал... ну, я был в комфортной достаточно среде. И мне были интересны эти поездки, общение, новые люди, ответственность... Я уже был руководителем определенного звена, где мог самостоятельно принимать решения...
Но все-таки решил уйти, начать новую жизнь. И я сразу же попал, что называется, в замес по подготовке и обеспечению Олимпиады. Горный кластер мы перекрывали своим подразделением. Это самые высокие точки были... Там, где мы были, было очень красиво, очень безлюдно и не очень просто.
— А что это за подразделение? Как оно называется?
— Это элит... достаточно серьезное подразделение, можно сказать, это офицерское подразделение... И зона действия сил специальных операций — весь мир. Это высокообразованные, очень подготовленные, профессиональные ребята, которые знают по одному, по два иностранных языка, которые имеют очень специфичную подготовку, которые могут действовать как самостоятельно, так и в составе групп. И очень закрытое подразделение. Горжусь, что я возглавлял это подразделение, где настоящие офицеры, где чувство локтя, честь, достоинство и выполнение задач любой ценой, вплоть до... не знаю, как сказать.
— В Крыму после Олимпиады тоже все, как я понимаю, было не очень просто.
— Про Крым особенно сказать нечего.
— Прямо так и нечего?
— Нечего.
— Тогда скажи наконец: Януковича ты спасал?
— Я вообще не понимаю, откуда это все берется. Откуда такие легенды? Кто эти мифы создает? Этого господина после начала известных событий на Украине я вообще ни разу не видел. И то, о чем ты меня спрашиваешь, я не могу даже прокомментировать, потому что это вообще не так. И вообще про деятельность подразделения, в котором служил, рассказывать ничего не буду. Потому что не могу.
— А ты говорил, что сфера деятельности этого подразделения — весь мир. Видимо, бывал в дальних командировках? Далеко от границ родины, в тысячах километрах от нее, что ли...
— Был, и не один раз, но больше ничего не скажу.
— И Героя России получил, значит, не только за Крым? Или вообще не за Крым?
— Без комментариев. За выполнение специальных заданий в составе подразделения. Не специального задания, а специальных заданий, Андрей. И там я оставил часть своего сердца. Именно с теми ребятами, которые там и сейчас служат. Потом решением замминистра обороны я был назначен с этой должности на заместителя главнокомандующего сухопутными войсками, начальником Главного штаба...
— Ну, это уже очень широко ты пошел!.. Пора спросить, какие отношения у тебя с Сергеем Шойгу.
— Отношения... Я Сергея Кужугетовича знаю очень продолжительное время, потому что он же возглавлял Министерство по чрезвычайным ситуациям, естественно, президент всегда принимал непосредственное участие в этих мероприятиях, с министром по чрезвычайным ситуациям мы очень тесно общались по служебной деятельности, и, естественно, Министерство по чрезвычайным ситуациям нам оказывало содействие в выделении транспорта... Обеспечение мероприятий наших... Это было одно из самых эффективных министерств... и по оснащенности, и по быстроте принятия решений...Хочу сразу сказать, что к Шойгу я относился и отношусь с огромным уважением. Он настоящий человек, рад, что судьба с ним свела.
— А как ты узнал, что назначен замминистра обороны?
— Меня как раз вызвал министр. В декабре прошлого года. Меня вызвал министр обороны и сказал, что это его решение и что он согласовал свое решение с верховным главнокомандующим. И что он мне предлагает занять пост заместителя министра обороны.
— Раздумий особых, видимо, опять не было, да?
— Раздумий особых не было, но...
— Мог в этот раз отказаться?
— Ну я попытался не отказаться, я попытался подискутировать. Как решение это было принято и т. д. На что мне было в такой жесткой форме сказано, что решение принято и приговор обжалованию не подлежит. Но надо отдать должное Сергею Кужугетовичу. Он увидел мое состояние, увидел мои глаза и попросил, чтобы из приемной мне принесли 50 граммов коньяка... Ну не 50, а даже 100. Это при том, что в министерстве сухой закон...
— Министр сказал, в чем твои обязанности будут состоять?
— Он мне сразу обозначил мой функционал. И для меня это тоже стало второй неожиданностью. Это департамент строительства, обеспечение жильем военнослужащих, это военная медицина, это департамент имущественных отношений... И я не отошел... я психологически... я еще не успокоился на этой должности, понимая, с чем придется иметь дело... столько строек одних... а с учетом того, как во всем этом разбирается министр...
— В общем, вся экономика Министерства обороны... После этого чего бы тебе, действительно, и область не доверить. Ответственность раз в сто меньше... К тому же, может, и слава богу, что вот эта глыба с плеч уже через месяц свалилась...
— С одной-то стороны, да!.. А с другой...
— А ты сам анализировал, что, собственно говоря, произошло? Почему такой скачок — непонятно то ли вбок, то ли вверх, то ли вниз.
— Анализировал. Честно?
— Да.
— До сих пор анализирую.
— Это честно.
— Об этом знает только один человек. Я понимаю: тут еще ситуация возникла с губернатором Тульской области... И на самом деле, скорее всего, удивительное стечение обстоятельств... А Груздев сделал очень много для области, и его там на руках носят. Он заслуженный там человек. Его от рабочего, от бабушки до глав районов уважают, он серьезный управленец.
— В общем, ты опять не сказал "нет".
— Не мог сказать, потому что я... Когда мне предлагали эту должность, я был военнослужащим, и мне эту задачу ставил верховный главнокомандующий. И не было ни разу так, что, когда он мне ставил задачи, чтобы я сказал "нет". Может, у меня внутри было какое-то желание что-то сказать, но я сказал "есть". В конце концов, жизнь не раз круто менялась. Буду работать так, чтобы получилось.
— Ты давно женат?
— Лет 18, кажется, надо уточнить.
— У жены?
— Да. Ребенок в пятый класс в Москве ходит. Сын.
— И где он теперь в школу будет ходить?
— Весь последний год он готовился к поступлению в специализированную школу с математическим уклоном. Год. Это репетиторы, это участие в математических олимпиадах, это шахматный кружок... запараллелен был с футбольной секцией... так что он сейчас не просто поступил в эту школу. И я бы не хотел судьбу ребенка ломать из-за своей судьбы. Естественно, он останется и продолжит свое обучение в Москве.
— Владимир Груздев может с тобой поделиться опытом, как совмещать жизнь в Москве и Туле... А как ты с женой познакомился?
— Мы поехали на ВДНХ с группой товарищей, она была с группой подруг...Это был какой-то праздничный день, я сейчас не помню, лето... Симпатичные девчонки ходили...
— День ВДВ?..
— Не-ет!.. Я думал — это будет эпизодная ситуация, но получилось так, что совсем не эпизодная.
— Так чего ждать тулякам от тебя в ближайшее время? Каких-то быстрых кадровых перемен, ты уже в Туле сказал, не будет? Или быстрых не будет?
— Никаких движений революционных не будет, никаких московских десантов, это однозначно. И я считаю, что та команда, которая сейчас там работает, очень хорошая.
— А может, и хорошо было бы освежить команду? Любая команда в этом нуждается.
— Для того чтобы освежать и принимать такие решения, ты должен понимать ситуацию, а именно — что происходит на земле. И понимать ее надо не со слов и не с первых взглядов, надо разобраться, надо потрудиться и понять, вообще, что происходит. И после этого только какие-то решения принимать, если они нужны.
— А когда трудиться, когда, если уже на носу выборы уже? 18 сентября? Уже пора к выборам готовиться...
— Я уже трудиться начал.
— Да это понятно...
— Выборы выборами, но моим обязанностям я, естественно, буду стараться уделять внимание прежде всего. И для меня очень важно, конечно, это состояние душевное населения... и защищенность тех людей, за которых я буду в ответе. И это задача очень непростая. Я знаю не понаслышке, у меня есть знакомые туляки, что это такой, достаточно очень духовитый народ, и со своим стержнем, со своим характером и заслужить доверие, чтобы в тебя поверили, очень непросто...
— То есть я понял, что на выборы ты, конечно, идешь. В условиях кризиса тем более непросто будет заслужить доверие. Но можно предположить, что у тебя есть же федеральный ресурс, которого у многих губернаторов нет. Наработал...
— Ну, может быть, это громко сказано по поводу федерального ресурса, но исходя из моей работы и исходя из опыта приобретенного... ну нечего тут таить, некоторые министры и руководители, с которыми я соприкасался, находятся на своих постах... Но это очень сложный вопрос. Злоупотреблять не буду.
— Ты говорил, что давно знаешь Владимира Груздева.
— Да. И у нас много общих друзей с ним. Даже был период времени, да он и остался, где мы ну, скажем, занимались спортом под одной крышей... Я не хочу сказать, что мы дружим семьями, но мы достаточно в дружеских, теплых отношениях.
— Но он рассказывал тебе вообще, как обустроиться на новом месте, в какие магазины ходить, кафе?..
— Ну конечно! Мы с ним сели в день моего вступления в должность, после всех встреч и мероприятий, знакомств с правительством... В шесть часов вечера сели и ушли из кабинета около половины второго ночи. Это были все темы, заканчивая и бытовыми. Можно, конечно, взять костюм и тревожный чемоданчик и просто выдвинуться на 180 километров... Но все-таки это смена жилищных условий, различных вещей, к которым ты привык...И это, думаю, надолго.
— Знаешь, чем будешь заниматься в ближайшие дни?
— Сейчас поездки будут постоянные по предприятиям, по городам, по селу — в общем, такая, весьма насыщенная программа, серьезная довольно. Думаю, что надо предложить программу социально-экономического развития на пять лет, разработать ее. И у меня есть определенные уже предложения, но я о них скажу в Туле.
— Программа на пять лет? А ты уверен, что задержишься на этой должности пять лет? Ты же знаешь, какие разговоры пошли.
— Сейчас буду работать, если жители, избиратели Тульской области дадут мне такую возможность. Если поверят, то намерен эту программу пятилетнюю реализовывать.
— Уходишь от ответа...
Сообщение от Дохляк
Ответить с цитированием
Текст свернут. нажмите + чтобы посмотреть 
). 
