И евреи и цыгане находились как бы под рукой. На них можно было «оттачивать» расистские теории на практике, провоцируя межрасовые столкновения, личные конфликты, практикуя дискриминацию, организовывая погромы, и т. д. По-иному обстояло дело со славянами. Славянское меньшинство в Германии было незначительно. Там, где оно существовало, его основная часть была германизирована. И не оно было основной мишенью антиславянских теоретических конструкций расистских идеологов. Если антиеврейская и антицыганская кампании фашистов имели первоначально преимущественно внутренний адрес, то антиславянская струя в фашистском расизме была ориентирована на «внешние» объекты.
Славяне – восточные и юго-восточные соседи Германии – населяли те земли, которые, по замыслу фашистов и тех, кто стоял за их спиною, должны были стать ее первоначальной добычей. Провозглашение славян низшей расой, призванной унавозить почву для германцев, было в этих условиях, с одной стороны, формой психологической подготовки к нападению на восточных соседей, «недостойных» той земли, которую они населяют, а с другой, – создания атмосферы, делающей возможными не только завоевания на Востоке, но и «очищение» от автохтонного населения захваченных территорий. При этом употребление широкого понятия «славяне» расширяло масштабы предполагаемых завоеваний до предела.
Нацистские идеологи рано увидели большие возможности, которые открывает расистская теория, и широко использовали их[56]. В этом им существенно помогло то, что, будучи в своем большинстве выходцами из мелкобуржуазных средних слоев, они сами были насквозь проникнуты расистской идеологией, воспринимали ее как свою, постоянно находились под ее влиянием.
Поэтому расовая теория была для них не только средством воздействия на массы, не только пропагандистским инструментом, но и внутренней пружиной, определявшей их поведение и многие политические акции. Например* принятый нацистским правительством в июле 1933 г. расистский Закон о предотвращении передачи потомству наследственных заболеваний, создавший «юридическую базу» для широкого применения стерилизации, а затем – для уничтожения неизлечимых, прежде всего психических, больных[57], вряд ли можно было считать оправданным для НСДАП с пропагандистской точки зрения. Как средство расправы с политическими противниками он был излишним, ибо, во-первых, для этого были созданы концентрационные лагеря, а, во-вторых, нацистские террористы /291/ имели возможность разделаться с инакомыслящими, не прибегая к этому закону. На население принятие закона и особенно его широкое применение оказали отрицательное воздействие: вызвали панические слухи, недовольство и т. д. Отрицательными для нацистского режима, заинтересованного на первых норах в благожелательном отношении заграницы, были и зарубежные отклики.
Очевидно, что, осуществляя данное мероприятие но «расовой гигиене», национал-социалистское правительство руководствовалось не столько прагматическими, сколько «эмоциональными» соображениями.
ряде случаев нацистская «элита» пыталась практически применить принципы расового отбора. Гиммлер, например, не только мечтал о создании правящей аристократии нордическо-германской расы, но и усиленно выводил ее. Так, отбор волонтеров в СС происходил в строжайшем соответствии с требованиями евгеники. Прежде всего им предписывалось представить документы о чисто расовом происхождении. Затем производился антропологический отбор. И только после этого рассматривались все остальные качества кандидата. Для обеспечения «полноценного» в расовом отношении пополнения были созданы специальные школы-интернаты «Наполас» (Национал-социалистские воспитательные учреждения). Отбор в эти школы, считавшиеся привилегированными заведениями, происходил также на основе строгих «расовых принципов»[58].
Сообщение от Владимир Быкадоров
Ответить с цитированием