Присоединение к ВТО : экономикополитические перспективы
Сергей Афонцев
Дискуссии о плюсах и минусах присоединения России к Всемирной торговой организации ( ВТО ) идут столь давно, что в аргументах участвующих в них сторон трудно найти чтолибо новое. Отрасли, выигрывающие
или проигрывающие от такого шага, аккуратно идентифицированы и перечислены в таблицах, поразительно напоминающих бухгалтерские балансы с их активами и пассивами. Выполнение плана поддержки исследо
вательских работ, заявленного Министерством экономического развития и торговли, может уже в ближайшие месяцы дать количественные оценки общего экономического эффекта от вступления в ВТО. Стратегическое
решение принято, и максимум, на что еще можно повлиять, -- это конкретные условия присоединения по конкретным пунктам. Остались ли вообще принципиальные аспекты проблемы, которые стоили бы того, что
бы обсуждать их не в тиши комнат для переговоров, а публично?
Представляется, что самый важный вопрос, все еще не получивший должного освещения, связан с качественным различием самой природы издержек и выгод от присоединения к ВТО. Издержки, которые вынуждены будут нести национальные экономические субъекты, вполне реальны и возникнут сразу после того, как правительство начнет выполнять обязательства, принятые по результатам переговорного процесса. Основная же часть выгод носит ожидаемый характер. За них еще предстоит побороться, причем успех в этой борьбе отнюдь не гарантирован. Таким образом, вступая в ВТО , Россия должна будет платить реальную цену не за некие блага (в числе которых первое место традиционно отдается отмене дискриминации российского экспорта), а всего лишь за возможность участвовать в технических процедурах решения споров и в дальнейших переговорах о судьбах международной торговой системы.
Стоит ли овчинка выделки? Отвлечемся от набивших оскомину аргументов типа
Вступление в ВТО -- это еще один шаг на пути присоединения к цивилизованному мировому сообществу, Нельзя стоять в стороне от глобальных процессов или Китай вступил -- и нам надо.
Экономика -- наука строгая. Экономика -- по преимуществу наука о деньгах. Она не запрещает людям по идеологическим соображениям совершать сделки, издержки которых превышают полученные выгоды, но при этом требует, чтобы сами издержки и выгоды были рассчитаны корректно.
Какие факторы необходимо учитывать при проведении такого расчета? С одной стороны, денежную оценку издержек, которые придется нести, и выгод, которые есть шанс получить. С другой стороны, оценку шан
сов на получение выгод. Причина такого дуализма в том, что решения, генерирующие соответствующие издержки и выгоды, принимаются на разных уровнях политических рынков. Обязательства, которые берет на себя вступающая в ВТО страна, фиксируются на национальном уровне; уступки, которые могут быть получены от торговых партнеров, являются результатом взаимодействия на международном уровне. Понимание этого обстоятельства имеет фундаментальное значение для рассмотрения вопроса о целях и условиях присоединения к ВТО.
В данной статье внимание будет сконцентрировано на важнейших направлениях переосмысления проблемы присоединения к ВТО сквозь призму анализа политических рынков. Вот наиболее важные тезисы, от
носящиеся к поставленной проблеме.
Вопрос о либерализации торговли и ее влиянии на экономику не является центральным при обсуждении перспектив присоединения к ВТО. Эта организация всего лишь один из механизмов, который можно использо
вать для получения потенциальных выгод от либерализации. Как следствие, чистый баланс выгод и издержек, получаемых в результате либерализации при присоединении к ВТО, следует сопоставлять (а) с чистым ба
лансом выгод и издержек при осуществлении альтернативных вариантов либерализации и (б) с ценой получения доступа к действующим в ВТО политикоправовым механизмам защиты экономических интересов.
ВТО -- это рынок, на котором продаются и покупаются мероприятия торговой политики, служащие интересам тех или иных групп экономических субъектов.
Фактически ВТО транслирует на глобальный уровень процессы лоббирования и контрлоббирования, характерные для национальных и региональных политических рынков. Успех на рынке торговой политики, как и на всяком другом, зависит от объема ресурсов, которые могут быть инвестированы в укрепление конкурентных позиций, и от способности предложить партнерам эффективные стимулы для обес
печения выгодных условий сделок.
Для страны, принимающей решение о присоединении к ВТО и его условиях, ключевое значение имеет оценка шансов преуспеть в конкурентной борьбе на глобальном рынке мероприятий торговой политики. При
этом необходимо принимать во внимание три хронологические перспективы:
· краткосрочную, в фокусе которой находится возможность добиться благоприятных условий присоединения;
· среднесрочную, связанную с защитой интересов национальных экономических субъектов с использованием действующих политикоправовых механизмов ВТО;
· долгосрочную, в рамках которой ключевое значение имеют возможности влиять на дальнейшую эволюцию указанных механизмов.
Не исключено, что некоторые из этих тезисов могут показаться парадоксальными или, по крайней мере, неконвенциональными. Начнем рассмотрение с первого из них, применительно к которому это предположе
ние имеет наибольшие шансы оказаться верным.
Либерализация и ВТО: близнецыбратья или сестрысоперницы?
Отождествление процессов, протекающих в рамках соглашений ГАТТ/ВТО, с движением в сторону растущей либерализации мировой торговли стало в послевоенный период столь общим местом, что в аудитории, не
состоящей сплошь из профессиональных экономистов, часто приходится оговариваться: глобальный многосторонний механизм либерализацииторговли -- отнюдь не единственный способ достижения большей открытости экономики. Существуют и альтернативные механизмы реформирования внешнеторговой политики, предполагающие осуществление нормативных новаций в одностороннем порядке или в рамках региональных
торговых соглашений. Что можно сказать об этих альтернативах?
Односторонняя либерализация (или, шире, реформа торговой политики, проводимая в одностороннем порядке) -- традиционный объект экономических исследований, как теоретических, так и эмпирических. У всех стран с переходной экономикой (причем не только постсоциалистических, но и развивающихся стран, которые в 60--70х годах следовали стратегии импортозамещающей индустриализации) первые шаги к либерализации так или иначе были связаны с принятием односторонних решений. Одностороннее проведение реформ предполагает полный суверенитет страны в области торговой политики, что развязывает правительству руки при выборе оптимальных, с его точки зрения, методов достижения желаемых целей.
Что нового несут с собой многосторонние -- региональные и глобальные -- механизмы формирования торговой политики? Прежде всего они предполагают существенное ограничение национального суверенитета в
соответствующей сфере для координации принятия решений в международном масштабе. Различия между двумя типами многосторонних механизмов удобно изучать в рамках следующей схемы анализа координации
экономической политики. С одной стороны, координация может стать результатом переговоров по конкретным вопросам, представляющим интерес для участвующих сторон (так называемая ad hoc координация), или же некоего базового соглашения, фиксирующего правила решения спорных вопросов и согласования позиций сторон по оговоренному кругу проблем (координация на основе правил). С другой стороны, типы коор
динации можно классифицировать по цели. Для правительств суверенных государств такими целями могут быть либо поддержание эффективного и стабильного международного экономического режима (режимная
координация), либо реализация внутриэкономических приоритетов (оптимизационная координация). Последняя отнюдь не предполагает, что правительство оптимизирует параметры функционирования национальной
экономики.
Речь идет просто о том, что оно стремится максимизировать собственную целевую функцию, учитывающую как его собственные интересы, так и интересы поддерживающих его политических сил. Иными словами, оно ищет точку оптимума данной целевой функции в условиях существующих экономических и политических ограничений. Режимная координация, напротив, предполагает, что правительства национальных
государств отказываются (хотя бы в известной мере) следовать указанной оптимизационной стратегии во имя создания (или поддержания) либерального международного экономического режима, обеспечивающего
условия для поступательного мирохозяйственного развития .В рамках этой схемы видно, что региональная координация экономической политики относится в первую очередь к категории оптимизационной координации на основе правил, в то время как глобальная координация ставит своей целью -- по крайней мере, в интенции – режимную координацию, опирающуюся на строго детерминированные правила. С учетом этого отнюдь не удивительна осторожность, с какой представители ВТО относятся к деятельности региональных группировок, видя в них игроков с потенциально конкурирующими целями. Вместе с тем такая позиция в современных условиях оказывается устаревшей. Постепенно уходит в прошлое традиционное представление о протекционистской направленности региональных соглашений. Еще в середине 90х годов было отмечено, что практически все вновь возникающие региональные блоки принимают форму зон свободной торговли, не поднимаясь на более высокие уровни интеграции, предполагающие создание общих протекционистских барьеров.
Это вполне естественно, поскольку такие блоки часто объединяют страны с разным уровнем
экономического развития. При неоднородности экономических структур и целей развития единственным общим приоритетом страну частниц оказывается взаимное открытие доступа к национальным рынкам. Это предполагает ускоренные (по сравнению с возможностями достижения консенсуса в рамках ВТО ) темпы либерализации торговли в рамках региональныхобъединений. Иными словами, развитие региональных экономических объединений приводит к тому, что либеральный торговый режим кристаллизуется из нескольких точек роста, а не возникает одновременно в масштабе всей международной торговой системы. В современной литературе широко признано, что многочисленность странучастниц ВТО и принятые в ней правила принятия решений делают процессы, связанные с переговорами под ее эгидой, все более зависимыми от процессов, протекающих в региональных блоках; так возникает промежуточный уровень согласования интересов в рамках более ограниченного числа участников.
В целом можно констатировать, что региональные торговые соглашения представляют собой весьма действенный механизм, способствующий либерализации мирохозяйственных связей . Оценивая результаты заключения региональных соглашений, авторы большинства экономических исследований так или иначе исходят из того, что критерий максимизации благосостояния всех участников международного взаимодействия имеет приоритет над критерием максимизации благосостояния отдельных стран (или группы стран, формирующих региональное объединение). Точка зрения, согласно которой интересы мира в целом заслуживают меньше внимания, нежели интересы страны, представленной выносящим суждение субъектом, быть может, выглядит не столь возвышенно, но припринятии политических решений, повидимому, доминирует.
В конце концов, заповедь Нового Завета о любви к ближнему относится прежде всего к межличностным, а не международным отношениям, которые попрежнему следуют ветхозаветным принципам типа око за око. Но и у сторонников морального подхода тоже мало оснований жаловаться на рост популярности региональных соглашений, ибо либерализация внешней торговли, достигнутая в результате многосторонней региональной либерализации, может оказаться плодотворнее, чем многосторонняя глобальная либерализация, -- с точки зрения не только отдельных странучастниц,но и международной системы в целом.В контексте присоединения к ВТО той или иной страны особенно важно, в какой мере такой шаг (1) открывает перед ней дополнительные возможности по сравнению с региональными соглашениями и (2) препятствует реализации потенциала уже заключенных соглашений. В российских условиях второе обстоятельство не создает сколько нибудь существенных помех вступлению в ВТО. Единственное региональное соглашение, обязательствам по которому могут противоречить обязательства перед ВТО, -- это Евразийское экономическое сообщество (ЕврАзЭС).
Однако, несмотря на все политические декларации, оно так и не стало механизмом, оказывающим значимое положительное влияние на состояние российской экономики. На фоне новых тенденций в развитии региональных блоков это не должно удивлять: ведь ЕврАзЭС объединяет страны с примерно равным уровнем экономического развития и ограниченной степенью комплементарности экономик. Практически все региональные объединения с гомогенным составом участников сталкиваются с аналогичными проблемами .Что касается первого обстоятельства, то самое перспективное направление региональной интеграции с экономически развитыми странами связано сейчас с формированием новых механизмов сотрудничества ме
жду Россией и ее основным торговым партнером -- Европейским союзом (ЕС). Представляется, что в заявлениях о возможности вступления России в Евросоюз когдалибо в будущем следует видеть лишь невинный политический флирт с богатой соседкой Европой, продиктованный желанием улучшить имидж страны на международной арене.
Однако существуют и более реальные варианты углубления торгового сотрудничества. В конце концов, заключение преференциального торгового соглашения с ЕС дало в свое время странам Восточной Европы ощутимый импульс к углублению внешнеторговой специализации (и, помимо прочего, обеспечило им искусственные конкурентные преимущества по сравнению с российскими экспортерами, в отношении которых режим импортных барьеров ЕС сохраняет силу). Однако заключение аналогичного соглашения с ЕС отнюдь не противоречит задаче присоединения к ВТО; напротив, некоторые значимые шаги (вроде получения статуса страны с рыночной экономикой) объективно помогают достижению обеих целей.
Если региональные механизмы либерализации не способны служить для России реальной альтернативой ВТО, то может ли сыграть эту роль односторонняя либерализация? Бесспорное преимущество последней --
принципиальная (запомним эту оговорку!) возможность проведения оптимального с точки зрения национальной экономики курса внешнеторговой политики, не связанная с необходимостью учитывать встречные требования партнеров по переговорам. Если с точки зрения оптимизации параметров функционирования национальной экономики те или иные рекомендации ВТО в сфере торговой политики действительно полезны, то что мешает следовать им в одностороннем порядке? То же касается и аргументов о благотворном влиянии членства в ВТО на общий хозяйственный климат в стране. Действительно, новые нормативные документы, принятие которых выступает условием присоединения к этой организации, могут улучшить общий инвестиционный климат, оживить предпринимательскую активность, привлечь иностранные капиталовложения и т.д. Но если эти нормативные документы столь полезны, то что мешает принять их вне всякой связи с вступлением в ВТО , предполагающим учет встречных требований? В конечном итоге почему не выковырять изюм из булки, приняв те нормы ВТО , эффект которых для национальной экономики будет заведомо положительным, и игнорировать экономически неприемлемые (или сомнительные) требования?
На этот вопрос есть два ответа, причем оба политического, а не экономического характера.
Во-первых, одностороннее и избирательное принятие либерализационных обязательств, не обеспечивая доступа к политикоправовым механизмам ВТО , может оказаться неоптимальным с точки зрения обеспечения интересов национальных экономических субъектов.
Во-вторых (вспомните оговорку о принципиальной возможности!), целью субъектов принятия решений на национальном уровне может оказаться вовсе не разработка экономически оптимальной стратегии либерализации, а удовлетворение экономических интересов поддерживающих их бизнесгрупп. В таких условиях нормы ВТО, если воспользоваться популярным в экономической психологии сюжетом про Одиссея и сирен, будут играть роль пут, которыми правительство, какое оно есть сегодня, связывает свободу действий правительства, каким оно будет завтра, чтобы то не поддалось соблазну сладкоголосого пения отечественных лоббистов (или заманчивому шуршанию купюр в коробках изпод ксерокса).
Первое обстоятельство вопросов не вызывает. Что же касается второго, то есть веские основания считать, что в течение всего периода экономических реформ режим регулирования внешней торговли испытывал насебе влияние политикоэкономических факторов, потенциально противодействующих либерализации (в том числе ярко выраженное влияние групп давления на формирование внешнеторговой политики). Однако
ситуация не была однозначной. Результаты эмпирических исследований показывают, например, что в 90е годы на структуру ставок импортных таможенных пошлин влияло стремление правительства поддержать стагнирующие отрасли и максимизировать таможенные поступления, то есть мотивы, которые -- при прочих равных условиях -- могут быть совместимыми с целями успешной трансформации .
Все это позволяет предложить следующую интерпретацию либерализационных последствий присоединения к ВТО. Представим себе самый эффективный из политически возможных вариантов реформы внешнеторговой политики, проводимой в одностороннем порядке, и возьмем его за точку отсчета. Именно с ней (а не с ситуацией статускво) следует сопоставлять эффект присоединения к ВТО. Разность между соответствующими вариантами либерализации и будет мерой издержек доступа к политикоправовым механизмам защиты интересов национальных экономических субъектов в рамках ВТО. Если эта разница окажется отрицательной, то либерализация по ВТО будет целесообразной даже в том случае, если шансы на эффективное использование указанных механизмов равны нулю. Если же она окажется положительной, то это и будет цена, которую страна заплатит за доступ к механизмам ВТО, и обоснованность такой сделки будет зависеть от того, какой суммой реальных выгод обернется получение доступа.
ВТО как политический рынок
Если верен традиционный постулат экономической теории о том, что режим свободной торговли оптимален с точки зрения максимизации экономической эффективности, то почему
(1) все страны в той или иной мере возводят протекционистские барьеры и
(2) процессы либерализации носят преимущественно многосторонний, а не односторонний характер?
При ответе на эти вопросы ключевую роль играют политикоэкономические факторы, ибо для субъектов принятия политических решений приоритетами могут служить не только (и даже не столько) соображения
оптимизации национальной экономики . Роль такого рода факторов принято анализировать в терминах своеобразного рыночного взаимодействия, где спрос на мероприятия экономической политики предъявляют избиратели, индивидуальные лоббисты или члены организованных групп давления, а предложение исходит от субъектов принятия политических решений -- политиков и чиновников. В отличие от экономических рынков, где происходит обмен товарами и услугами, на политических рынках мероприятия экономической политики обмениваются на факторы политической поддержки (голоса избирателей и трансферты ресурсов со стороны компаний и групп давления -- от взносов в предвыборные фондыдо тривиальных взяток) .
На сегодняшний день можно констатировать существование трех уровней политических рынков: национального, регионального и глобального. В предыдущем разделе мы уже касались альтернативных стратегий либерализации, связанных функционированием данной трехуровневой системы. В этом разделе нас интересует вопрос о том, как именно функционирует политический рынок третьего уровня -- глобальный политический рынок, одним из важнейших институтов которого является ВТО . Являются ли процессы, разворачивающиеся на нем, качественно иными по сравнению с процессами на национальных и региональных политических рынках (вспомним сказанное выше относительно режимной и оптимизационной координации экономической политики)?
Если говорить о новшествах, связанных с превращением вопросов внешнеторговой политики в объект обмена на глобальном политическом рынке, то следует коснуться прежде всего двух обстоятельств.
Во-первых, расширяется круг субъектов, имеющих возможность влиять на формулирование внешнеторговой политики суверенных государств, и, во-вторых, на процессы выработки политических решений накладываются формальные ограничения в виде согласованных в многостороннем порядке правил рассмотрения конкретных вопросов. Однако даже беглый взгляд на массив имеющихся теоретических и аналитических работ позволяет заключить, что содержательная сторона процессов, протекающихв системе ВТО , мало чем отличается от выработки внешнеторговой политики на национальном уровне. На деле экономические субъекты, заинтересованные в протекционистских либо фритредерских мероприятиях, просто получили доступ к новым механизмам отстаивания своих интересов. Свобода действий правительств действительно оказалась ограниченной, однако интересы экономических групп давления никуда не исчезли, а лишь были транслированы на более высокий уровень.
Подходит ли глобальный политический рынок для выработки либеральной внешнеторговой политики лучше, чем национальные политические рынки? В пользу этого тезиса свидетельствуют здравый смысл и на
блюдение за реальными процессами, происходящими в мире, начиная с 1948 года, когда вступило в действие Генеральное соглашение по тарифам и торговле (ГАТТ). Результирующая столкновения разнонаправленных
экономических интересов широкого круга стран, выходящих на глобальный политический рынок, оказалась в конечном итоге гораздо более близкой аппроксимацией либерального торгового режима, чем любой из вариантов, который мог бы быть реализован в условиях неограниченного национального суверенитета над внешнеторговой политикой. Дискуссии последних лет о нарастании новой волны протекционизма не должны
стереть из нашей памяти тот факт, что мировая торговая система сегодня более либеральна, чем когда-либо прежде.
Однако либеральный результат отнюдь не тождественен либеральному механизму. Взаимодействуя на глобальном политическом рынке, его участники отстаивают протекционистские интересы, и уметь толкаться
локтями при этом не менее важно, чем на национальных политических рынках, -- а может, и важнее, ибо за интересами конкретных компаний лоббистов (которые эвфемистически именуют интересами националь
ного бизнеса) стоят национальные правительства с их очевидно неравноценными возможностями политического давления и использования внешнеполитических рычагов для достижения экономических целей.
Это обстоятельство проявляется как в политической, так и в технической составляющей деятельности ВТО.
Во-первых, в повестке дня переговоров неизменно доминируют вопросы согласования взаимных уступок в отношении доступа к рынкам. С точки зрения национальных экономик эти уступки представляют собой обмен решений, выгодных влиятельным иностранным экономическим субъектам и наносящих ущерб политически слабым национальным предпринимателям, на решения, выгодные влиятельным национальным экономическим субъектам и невыгодные политически слабым иностранным предпринимателям. При этом, в отличие от национальных политических рынков, сила и слабость определяются не только (а порой и не столько)
сравнительным экономическим потенциалом соответствующих отраслей и компаний, сколько сравнительным политическим потенциалом стоящих за ними государств-участников переговоров.
Во-вторых, вопросы, разрешаемые с помощью принятых в ВТО процедур, тоже связаны с учетом протекционистских запросов национальных производителей. Более того, дальнейшая эволюция этих процедур
будет, скорее всего, связана с усложнением механизмов лоббирования. Как показал недавний пример торгового спора между ЕС и США из-за поставок гормональной говядины, на политическом рынке все больший вес
приобретают интересы потребителей и стоящих за ними групп (включая инвайронменталистские), -- интересы, которые существующие механизмы не позволяют адекватно учитывать.
Наконец, в-третьих, сами правила принятия решений в рамках ВТО появились как результат лоббистских усилий игроков с разными интересами и разным политическим весом. Как следствие, в условиях действую
щих принципов взаимности обязательств и консенсусного принятия решений нельзя гарантировать, что в юридические нормы заранее не встроены пристрастные юридические нормы.
Итак, мы имеем механизм согласования протекционистских интересов, который в состоянии генерировать либеральные результаты в масштабах всего мира. Есть удачная метафора, обыгрывающая известное выра
жение Адама Смита: если невидимая рука экономического рынка максимизирует богатство народов, то невидимая нога политического рынка втаптывает их в нищету . Учитывая многоуровневую структуру политических рынков, эту метафору можно продолжить: правила глобального политического рынка ограничивают действия невидимых ног национальных политических рынков, внося тем самым свой вклад в рост богатства народов.
Но не все так безоблачно в этом мире. С одной стороны, чтобы получить результаты, эффективные не только с национальной, но и с глобальной точек зрения, вновь сложившиеся реалии международной торговой
системы (особенно появление в повестке дня переговоров таких вопросов, как стандарты охраны окружающей среды и регулирования трудовых отношений) требуют скорее расширения, чем ограничения национально
го суверенитета в области внешнеторговой политики . С другой стороны, за чей счет сей глобальный банкет? Если следовать стандартной логике, то взаимодействие на экономических рынках в большинстве случаев носит характер игры с положительной суммой, для политических же рынков нередко характерна прямо противоположная ситуация.
Именно это обстоятельство служит общей платформой всем российским ВТОскептикам -- от радикальных сторонников автаркии до либеральных националистов. Не останется ли Россия в глобальной игре неудачником, который плачет? Действительно, сможет ли Россия эффективно конкурировать на политическом рынке ВТО , эффективно отбивая претензии к себе и используя политикоправовые механизмы для эффективного лоббирования своих интересов? Этот вопрос необходимо рассмотреть с точки зрения трех временных перспектив , о которых шла речь в первом разделе статьи.
Перспективы новичка в игре
Прежде чем начать обсуждение, считаю себя обязанным попросить извинения у читателей, душе которых близки аргументы о присоединении к мировому сообществу и прочие возвышенные мотивы, которые кажутся
сентиментальными благоглупостями бессердечным прагматикам. Не присоединяясь к последним (по крайней мере, к тем из них, у кого действительно нет сердца), попробуем вычленить для рассмотрения только один,
прозаически денежный аспект проблемы. Взглянем на вступление в ВТО как на инвестиционный проект, реализуемый на глобальном политическом рынке. Насколько велики шансы России минимизировать издержки
этого проекта и максимизировать выгоды?
Краткосрочные перспективы: сколько стоит билет?
Применительно к проблеме вступления в организацию нового члена все, что мы говорили о ВТО как протекционистском механизме, справедливо в квадрате. На этапе рассмотрения вопроса о присоединении новой страны действующие члены ВТО обладают монопольной позицией, и усилия кандидата сбить цену не всегда оказываются успешными (свидетельство тому -- результаты пятнадцатилетнего торга вокруг вступления в эту организацию Китая). Действительно, можно говорить, что условия приема предусматривают подтягивание будущих членов к международным стандартам, благодаря чему выполнение требований оказывается полезно и самим странамкандидатам. Однако даже беглый взгляд на переговорную практику позволяет заключить, что:
1) из числа полезных рекомендаций странам кандидатам особый акцент делается на тех, выполнение которых отвечает интересам наиболее влиятельных участников переговорного процесса;
2) помимо стандартных условий Уругвайского раунда и полезных рекомендаций, условия вступления включают в себя набор требований, объяснить которые с помощью какихлибо иных аргументов, кроме
лоббистских, можно, только обладая недюжинной фантазией и верой в безграничную наивность слушателей.
Это заключение справедливо как по отношению к согласованной позиции действующих членов ВТО, так и -- в еще большей степени -- к позиции конкретных странучастниц двусторонних переговоров. 40 заповедей проекта доклада Рабочей группы по присоединению России к ВТО, объединяющей представителей 65 стран, уже дали отечественным комментаторам обильную пищу для рассуждений относительно первого из отмеченных обстоятельств, так что повторяться нет необходимости. Отметим только, что такие требования, как унификация внутренних и экспортных цен на энергоносители, реформирование естественных монополий и банковской системы, по содержанию совпадают с аналогичными требованиями, сформулированными в начале апреля 2002 года Советом промышленных и предпринимательских конфедераций Европы (UNICE). Что касается второго обстоятельства, то показательны требования, предъявленные России Китаем (за считанные недели они успели стать притчей во языцех): полное снятие барьеров в торговле услугами, неограниченный доступ китайской рабочей силы на российский рынок труда, отмена экспортных пошлин и резкое снижение импортных пошлин на промышленную продукцию в течение двухтрех лет.
Китайцы пользуются железным аргументом: Мы считаем, что вправе требовать от вас столь же жестких условий, на каких к ВТО присоединился Китай. В целом за последние годы наблюдалась постоянная эскалация лоббизма: к каждому новому кандидату в члены ВТО предъявляли более жесткие требования, чем к предыдущему. С одной стороны, такое положение дел можно считать дополнительным доводом в пользу скорейшего вступления в ВТО, ибо завтра будет только хуже. Но с другой -- большой соблазн спросить: а подобают ли приличным людям пляски под чужую, хотя бы и китайскую, дудку?
Этот вопрос, безусловно, затрагивает чувствительные патриотические струны. А почему, собственно, мы должны плясать, вместо того чтобы спокойно сидеть и пить кофе? Наши партнеры по переговорам (если
прибегнуть к сленгу снабженцев времен плановой экономики) заказывают трехгорбого верблюда, надеясь, что уж одногорбогото они в любом случае получат, даже если два горба в процессе торга из заявки вычеркнут. Однако по некоторым позициям переговорных требований у нас есть шанс вычеркнуть все три горба. В конечном итоге и те, кто требует унифицировать в ближайшие годы внутренние и экспортные цены на энергоносители, не хуже нас понимают, что это невозможно. Едва ли будет излишней смелостью предположить, что по этому пункту Россия сможет обойтись патетической декларацией о намерениях -- если проявит большую сговорчивость по другим пунктам. Важно только выбрать из их числа те, которые придется выполнять в любом случае.
Кроме того, при переговорах с организацией, состоящей из большого числа участников, грех пренебречь мудростью римлян: divide et impera. На европейском уровне этот маневр удался. Пророссийские позиции Ев
ропейского делового клуба в России и Консультативного совета по иностранным инвестициям при Правительстве РФ и стремление еврочиновников не отстать от США помогли России добиться от ЕС обещания предоставить ей вожделенный рыночный статус, хотя еще в конце апреля поэтому поводу преобладали скептические настроения
С точки зрения использования данного принципа в ВТО наиболее показательна, повидимому, ситуация с переговорами по сельскохозяйственной тематике. Сейчас Россия заявляет о стремлении установить допусти
мый уровень субсидирования сельхозпроизводителей на уровне 13,8 млрд долларов, сталкиваясь при этом с организованным отпором членов так называемой Кернской группы, объединяющей ведущих экспортеров сель
скохозяйственной продукции во главе с Канадой, Австралией и Новой Зеландией. Со стратегической точки зрения эта группа -- очевидный партнер России: как показали итоги 2001 года, экспортный потенциал отече
ственного сельского хозяйства весьма перспективен, и главным препятствием его наращиванию служит протекционистская (отбросим политкорректность -- драконовски протекционистская) политика ЕС, который
в конце апреля осчастливил наших зерновых экспортеров очереднымповышением пошлин. Было бы недальновидно не начать сближение позиций с Кернской группой уже сейчас, тем более что упомянутых 13,8 млрд долларов на субсидии сельскому хозяйству у нас все равно нет и не будет, а бороться за экспортные рынки надо было начинать еще вчера.
Наконец, следует сказать, что по российскому обыкновению нам приходится бороться не только с объективно существующими проблемами, но и с теми, которые мы создаем сами. Слабость аналитической проработки российских предложений отмечают даже высокопоставленные представители аппарата ВТО . Спору нет, склонность к праздности -естественная черта человеческой натуры, однако, когда праздность от
дельных чиновников экономического блока грозит нанести ущерб экономическим интересам отечественного бизнеса, возникают серьезные вопросы к кадровой политике правительства.
Итак, политические перспективы присоединения к ВТО можно оценить как вполне разумные. Главное -- больше думать, меньше суетиться и не бояться говорить нет. Все это у нас, кажется, стало получаться гораз
до лучше после того, как российское руководство отказалось от характерных для ельцинского периода кампаний типа Вступление в ВТО к празднику по приказу.
Среднесрочные перспективы: Memento СолтЛейкСити!
Если вам, читатель, попадется на глаза статья, где целесообразность вступления России в ВТО обосновывается возможностью полностью избавить национальную экономику от потерь, связанных с действующими по от
ношению к российским товаропроизводителям экспортных ограничений, дважды подумайте, стоит ли тратить время на ее чтение. Использовать такой аргумент -- все равно что доказывать целесообразность участия в
Олимпийских играх, ссылаясь на общее число разыгрываемых медалей.Их, конечно, много, но сколько из них можно выиграть? Действительно, потери российских экспортеров оцениваются в тричетыре миллиарда
долларов в год, но на какую сумму их реально можно снизить? В конечном итоге политический бизнес вокруг антидемпинговых разбирательств уже давно являет миру пример того, во что на Олимпиаде в СолтЛейкСити
вылились антидопинговые разбирательства.
Кроме того, антидемпинг -- только одна из причин головной боли у российских экспортеров. Недавнее повышение импортных тарифов на продукцию американской черной металлургии, которое может обойтись
отечественным металлургам примерно в полмиллиарда долларов, проведено в рамках ст. 201 Закона о торговле США. Она не требует необходимости доказывать некорректность используемых торговых практик для
обоснования мер против роста импорта, наносящего ущерб той или иной отрасли промышленности США или создающего угрозу такого ущерба.
Если продолжить аналогию с СолтЛейкСити, то сталелитейная промышленность США уже давно ничем не отличается от пресловутых норвежских лыжниковастматиков, которым дозволено то, что запрещено осталь
ным. Все знают, что у норвежцев никакой астмы нет, но попробуй это докажи, если представители Норвегии занимают ведущие позиции в Международной федерации лыжного спорта! Равным образом все знают, что
проблемы американских сталелитейщиков связаны не с ростом импорта, а с высокими издержками изза устаревшей технологической базы и с большими затратами на рабочую силу, снижению которых препятствует
профсоюзное лобби . Но пошлины-то введены, и обоснование такого решения знакомо по СолтЛейкСити: Это не допинг, это -- лекарство. То же относится и к повышению в 1,8 раза субсидий бедствующим американским сельскохозяйственным производителям. И хотя соответствие таких шагов правилам ВТО более чем сомнительно, перспективы оспорить принятые решения крайне туманны (по крайней мере, американскую ад
министрацию нимало не впечатлил даже такой беспрецедентный шаг, как совместное заявление руководителей ВТО , МВФ и МБРР, направленное против ее протекционистской политики).
Итак, сравним. Итог антидопингового скандала в СолтЛейкСити: российские лыжники не имеют права использовать допинг (что, вообщето говоря, правильно), но запретить это норвежским лыжникам никто не смеет (права больных людей должны быть защищены). Итог торговых споров (в свете последних событий): протекционистские барьеры и субсидии плохи всегда и везде, но если об этих мерах говорят в США, то они справедливы (или что там еще говорят Майкл Мур, Джеймс Вулфенсон и Хорст Келлер?). Кто мудр,
пусть найдет десять отличий! Целесообразно ли в подобных условиях российским экспортерам ждать от механизмов ВТО слишком многого?
Есть, как минимум, четыре основания считать, что в нынешних дисуссиях чистые выгоды, ожидаемые от доступа нашей страны к действующим в ВТО механизмам решения торговых споров, сильно преувеличены.
Вопервых, по международным масштабам число антидемпинговых разбирательств, ежегодно возбуждаемых против России, более чем умеренно (например, в 2001 году против России было возбуждено всего семь ан
тидемпинговых разбирательств, в то время как против Китая -- 47, Южной Кореи и Тайваня -- по 18, США -- 13 и т. д. 20). Таким образом, выгоды от доступа к механизмам ВТО будут у России значительно ниже, чем у Ки
тая; соответственно слабее должны быть и стимулы к уступкам на переговорах.
Во-вторых, даже в случае успешного для России решения торговых споров трудно ожидать, что ущерб, нанесенный отечественным экспортерам, будет адекватно компенсирован. С одной стороны, разбирательст
ва в ВТО длятся годами, и компания, подавшая иск, может просто не дожить до его удовлетворения. Последний пример: недавно ЕС наконец-то доказал, что принятая в США практика финансирования экспортных опе
раций через офшорные зоны не соответствует правилам ГАТТ/ВТО. Однако для этого потребовалось 30 лет! Более того, выигравшая спор страна не может помешать проигравшей затеять спор снова. В таком положении
оказалась, например, Индия, выигравшая после трехлетних разбирательств у ЕС спор по текстилю: против нее было тут же возбуждено очередное антидемпинговое разбирательство.
С другой стороны, по действующим правилам, страна, понесшая ущерб, нанесенный ей некорректно введенными санкциями, получает компенсацию не напрямую в денежной форме, а через расширение доступа на рынок государства, применившего санкции, своих товаров без привязки к конкретной отрасли. Иными словами, российские металлурги, выиграв спор после долгих лет тяжб, вполне могут получить шанс порадоваться тому, что их потери будут возмещены расширением доступа на рынок соответствующей страны, например, муки, порошка и таблеток из прочих водных беспозвоночных, павших животных, непригодных для употребления в пищу, земель инфузорных или шерсти древесной. Но даже если это будет продукция той же отрасли, но производимая на заводах не тех компаний, которые пострадали от санкций, радости последним это доставит мало.
В-третьих, ведение антидемпинговых процессов требует привлечения квалифицированных специалистов, знающих соответствующие правовые нормы и имеющих опыт ведения дел данного профиля. Нанять таких спе
циалистов за рубежом не составляет проблемы (хотя это и очень дорого), однако что касается поддержки со стороны официальных российских органов, то особенно надеяться на нее не приходится. Те, кто еще питает на
сей счет какието иллюзии, пусть ознакомятся с тем, как обстоят дела с привлечением иностранных инвестиций, о необходимости чего в России говорят уже больше десяти лет
В-четвертых, за последние годы Россия научилась успешно разрешать двусторонние споры. В отличие от рутинной работы (которая необходима для привлечения иностранных инвестиций и поддержки юридических процедур в ВТО) выходить из экстремальных ситуаций отечественные чиновники научились, слава богу, довольно хорошо.
Только в 2000--2001 годах Россия сумела отвести угрозу ограничения ее экспорта в Венгрию (удобрения и цемент), Латвию (цемент), Польшу (уголь), Белоруссию (табачные изделия), Казахстан (металлургическая и животноводческая продукция), Украину (лакокрасочные изделия), Сальвадор (нитрат аммония) и т. д. Удачно завершились переговоры с Индией, которая, уступая только США по числу возбужденных в 2001-м антидемпинговых разбирательств против иностранных экспортеров (66), не возбудила против России ни одного. Иными словами, многие вопросы можно решить и без доступа к механизмам ВТО.
Если же вопросы, которые нельзя решить в двустороннем порядке, вряд ли удастся решить и с использованием процедур ВТО, то имеет ли особый смысл нести издержки доступа к последним?
Все это заставляет крайне скептически относиться к возможности получить значительные выгоды от присоединения к ВТО в среднесрочной перспективе . Как представляется, основные выгоды для России лежат в
сфере ее долгосрочных интересов.
Долгосрочные перспективы :
Имеющий уши да слышит!
Говоря о присоединении к ВТО, нельзя забывать фундаментальное для экономикополитического анализа различие между игрой по правилам и выбором правил. Если в краткосрочном и среднесрочном аспектах Рос
сия будет вынуждена играть по правилам, установленным другими, то в долгосрочном она сама может выступить субъектом, активно участвующим в разработке правил функционирования международной торговой
системы. Именно из этого обстоятельства вытекают самые веские аргументы в пользу необходимости пойти на издержки, связанные со вступлением в ВТО , -- независимо от того, выиграем ли мы чтото в средне
срочной перспективе или нет.
Сейчас открыто признается, что Уругвайский раунд переговоров в рамках ГАТТ закончился в 1994 году явно в пользу экономически развитых стран и в ущерб интересам развивающихся 23. По некоторым оценкам, двойные стандарты, используемые развитыми странами при регулировании рыночного доступа продукции из развивающихся стран, только за 2001--2005 годы обернулись для государств Латинской Америки и Африки, а также Индии и Китая потерей потенциальных экспортных доходов в размере 19 млрд долларов 24. Какова вероятность того, что результаты нового раунда переговоров в рамках ВТО будут благоприятнее для
развивающихся стран, к которым сейчас, увы, приходится относить и Россию?
Во многом это зависит от того, сможет ли она реально участвовать в данных переговорах. Опасения, будто голос Москвы по определению будет звучать слабо, беспочвенны. По определению слаб голос тех, кто
не знает, чего хочет, и боится, что его никто не станет слушать. В каком то смысле дискуссии по поводу влиятельных и бессловесных в клубе ВТО напоминают ламентации по поводу пресловутого золотого миллиарда. Если такой миллиард действительно существует, то зачем бороться против него? Не умнее ли побороться за место в нем?
Действительно, экономический и политический вес России сейчас не таков, чтобы она могла диктовать свою волю, однако принцип баланса сил, применимый к любой гетерогенной международной системе, дает шансы
на успех не только великим державам, но и странамсереднякам. Эффективность стратегической линии последних зависит от того, в какой мере им удается играть на базовых противоречиях в рамках системы. В ВТО
сохраняется много конфликтов по традиционным вопросам (регулирование торговли сельскохозяйственной и металлургической продукцией, текстилем, информационными и финансовыми услугами, защита прав
интеллектуальной собственности и т. д.), а по таким фундаментальным новым вопросам, как стандарты охраны труда, охраны окружающей среды и здравоохранения, противоречия могут оказаться даже еще глубже.
Как показали дискуссии вокруг присоединения к ВТО Китая, появление в организации нового члена со значительным весом в мировой торговле рассматривается как важный фактор, способный радикально повлиять на ход дальнейших переговоров 26. Разумеется, как экспортер промышленной продукции на мировых рынках Россия намного уступает Китаю, но кто мог еще 20 лет назад предположить, чем он станет сегодня? Почему
мы должны думать о себе хуже? И почему мы не должны говорить о своих интересах так, чтобы заставить себя слышать?
Заключение
Подведем краткие итоги. Взгляд на ВТО как на политический механизм позволяет выйти за пределы узких дискуссий о либерализационных последствиях присоединения России к этой организации и пересмотреть
традиционные представления о чистых выгодах такого шага.
С одной стороны, либерализацию внешней торговли и коррекцию национального законодательства в соответствии с международными стандартами мы вполне способны провести и сами -- стоит только захотеть.
На практике стремление вступить в ВТО может даже помешать проведению давно назревших либерализационных мероприятий. Более того, как справедливо отмечено в одном из наиболее известных обзоров спорных проблем, связанных со вступлением в ВТО, либерализационные последствия такого шага сами по себе, без внутренних реформ, направленных на повышение адаптивности экономической системы, не могут существенно улучшить перспективы экономического роста. Действительно, наиболее важные последствия вступления в ВТО следует искать не в чисто экономической, а в экономикополитической области.
С другой стороны, сопоставление реальных (краткосрочных) издержек и ожидаемых (среднесрочных и долгосрочных) выгод от присоединения к ВТО приводит к заключению, что, во-первых, перспективы
получения сравнительно благоприятных условий присоединения отнюдь не так мрачны, как можно было бы предположить; во-вторых, ожидаемые выгоды от доступа к действующим в ВТО механизмам разрешения споров едва ли окажутся значительными, если сравнивать их с двусторонними механизмами, используемыми в настоящее время; и, в-третьих, за что действительно стоит побороться, так это за возможность влиять на правила игры в международной торговой системе. Жесткая переговорная позиция и игра по принципу разделяй и властвуй -- вот рецепты и на ближайшую (переговоры о вступлении), и на долгосрочную (переговоры о
правилах игры) перспективу . Если, конечно, мы идем в ВТО за реальными выгодами, а не для того, чтобы украсить список ее членов сто сорок пятой строчкой и в очередной раз умилиться тем прогрессом, которого
достигла Россия на путях ее сближения с мировым сообществом.
Примечания
1
О влиянии односторонней либерализации в странах с переходной экономикой см.,
например: Hare P. Trade Policy During the Transition // The World Economy. 2001. Apr.
Vol. 27. 4. P. 483--511; Matusz S., Tarr D. Adjusting to Trade Policy Reform // A. O. Krue
ger (ed.). Economic Policy Reform. The Second Stage. Chicago: The Univ. of Chicago Press,
2000. P. 365--403.
2
Более детальное обсуждение данной схемы см. в: Афонцев С. А. Глобальное управле
ние или глобальный политический рынок? // Россия XXI. 1999. 6. С. 4--37.
3
Kahler M. Regional Futures and Transatlantic Economic Relations. N. Y.: Council on For
eign Relations Press, 1995.
4
Fratianni M., Pattison J. International Organisations in a World of Regional Trade Agree
ments: Lessons from Club Theory // The World Economy. 2001. March. Vol. 24. 3. P. 333--
358.
5
Обзор соответствующей проблематики см. в: Panagariya A. Preferential Trade Liberal
ization: The Traditional Theory and New Developments // J. of Economic Literature. 2000.
June. Vol. 38. 2. P. 287--331. Заинтересованному читателю можно также рекомендо
вать более раннюю, но сохраняющую свое значение работу, ориентированную на
сопоставление региональных и глобальных многосторонних торговых соглашений:
Ito T., Krueger A.O. Regionalism versus Multilateral Trade Agreements. Chicago: The Univ. of
Chicago Press, 1997.
6
См., например: Freund C. Different Paths to Free Trade: The Gains from Regionalism //
Quarterly J. of Economics. 2000. Vol. 115. 4. P. 1317--1341.
Сергей Афонцев
25
7
На одном из пленарных заседаний 3й конференции Global Development Network
(РиодеЖанейро, Бразилия, декабрь 2001) один из присутствующих задал доклад
чику вопрос о состоянии дел в МЕРКОСУР, а затем поинтересовался у представителя
Венесуэлы, почему его страна не вступает в эту региональную организацию. Вы знае
те, МЕРКОСУР сегодня пребывает в состоянии комы, -- был ответ на первый вопрос.
Я должен чтолибо добавить к этому? -- бросил вскользь представитель Венесуэлы.
8
Подробнее см.: Афонцев С. А. Влияние эндогенных механизмов тарифной политики
на структуру импортных потоков в России // Российская программа экономических
исследований. Серия Научные доклады. 01/07. М., 2002; Афонцев С.А. Экономико
политические механизмы тарифного регулирования импорта в современной России
// Российская программа экономических исследований. Серия Научные доклады.
99/16. М., 2000.
9
Анализ соответствующих вопросов имеет к настоящему времени более чем двадца
тилетнюю историю. См., например: Rodrik D. Political Economy of Trade Policy //
G. Grossman, K. Rogoff (eds). Handbook of International Economics. Amsterdam: North
Holland, 1995. Vol. 3. P. 457--494; Magee S. P., Brock W. A., Young L. Black Hole Tariffs and
Endogenous Protection Theory. Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1989.
10 Подробнее об анализе взаимодействия субъектов политических рынков см.: Афон
цев С. А. Методологические основы современного экономикополитического анали
за // Истоки. 3. С. 72--122. М.: Высшая школа экономики, 1998.
11 Stokes B. The Protectionist Myth // Foreign Policy. 1999--2000. Winter. P. 88--102.
12 Kerr W. A., Hobbs J. E. The North American European Union Dispute over Beef Produced
Using Growth Hormones: A Major Test for the New International Trade Regime // The World
Economy. 2002. Feb. Vol. 25. 2. P. 283--296.
13 Waincymer J. Settlement of Disputes within the World Trade Organization: A Guide to the
Jurisprudence // The World Economy. 2001. Sept. Vol. 24. 9. P. 1247--1278.
14 Magee S. P., Brock W. A, Young L. Op. cit. P. 111--121.
15 Bagwell K., Staiger R. W. Domestic Policies, National Sovereignty, and International Eco
nomic Institutions // Quarterly J. of Economics. Vol. 116. 2. P. 519--562.
16 Цит. по: WPS Russian Business Monitor. 2002. 24 May.
17 Business New Media Vedomosti. 2002. 25 Apr.
18 См.: Эксперт. 2002. 1 апр. C. 56.
19 Чтобы избежать подозрений в ангажированности российским металлургическим
лобби, сошлемся на финский источник: International Economic Outlook. The Research
Institute for the Finnish Economy ETLA, 2002. 1. P. 9.
20 WTO Members Report on AntiDumping Activity: WTO 2001 Press Releases. 27 Nov.; WTO
2002 Press Releases. 22 Apr. См.: www.wto.org.
21 Для тех, кто не верит в существование подобных товарных позиций, приведем их коды
по Товарной номенклатуре внешнеэкономической деятельности: 03 07, 05 11,
25 12 00 000 и 44 05 00 000.
22 Политика привлечения прямых иностранных инвестиций в российскую экономи
ку. Под ред. А. З. Астаповича, С. А. Афонцева, Л. М. Григорьева и Е. Л. Яковлевой. М.:
ТЭИС, 2001. Если читать толстую книгу недосуг, можно зайти на Интернетсайт по
чившего в бозе Центра содействия иностранным инвестициям при Министерстве
экономики РФ (http://www.fipc.ru), устрашающий посетителя новостями от марта
2001 года. А ведь так просто хотя бы закрыть этот сайт, чтобы не позориться!
23 См., например: Finger J. M. Implementing the Uruguay Round Agreements: Problems for
Developing Countries // The World Economy. 2001. Sept. Vol. 24. 9. P. 1097--1108; Fin
ger J. M., Nogues J. J. The Unbalanced Uruguay Round Outcome: The New Areas in Future
WTO Negotiations // The World Economy. 2002. March. Vol. 25. 3. P. 321--340 (в по
Присоединение к ВТО: экономикополитические перспективы
26
Pro et Contra · Том 7 · 2 · Весна 2002
следней из упомянутых статей данный тезис детально иллюстрируется в рамках case
study на примере Аргентины).
24 Данные приводятся по: Эксперт. 2002. 22 апр. (со ссылкой на агентство Oxfam Inter
national).
25 Заинтересованный читатель может найти репрезентативную подборку материалов
по соответствующим проблемам на страницах журнала The World Economy за послед
ние два года. См., в частности: Suranovic S. International Labour and Environmental Stan
dards Agreements: Is This Fair Trade? // The World Economy. 2002. Febr. Vol. 25. 2.
P. 231--245; Laiard S. Dolphins, Turtles, Mad Cows and Butterflies -- A Look at the Multi
lateral Trading System in the 21st Century // The World Economy. 2001. Apr. Vol. 24. 4.
P. 453--481; Perdkins N., Kerr W. A., Hobbs J. E. Reforming the WTO to Defuse Potential Trade
Conflicts in Genetically Modified Goods // The World Economy. 2001. March. Vol. 24. 3.
P. 379--398.
26 Martin W., Ianchovichina E. Implications of China's Accession to the World Trade Organi
zation for China and the WTO // The World Economy. 2001. Sept. Vol. 24. 9. P. 1205--
1219; Bhattasili D., Kawai M. Implications of China's Accession to the World Trade Organi
sation. World Bank, mimeo, 2001 (http://www.worldbank.org.cn/English/content/wto
implications.pdf).
27 Это относится, в частности, к поддержанию завышенных ставок импортных пошлин
для резервирования путей отступления при принятии обязательств перед ВТО .
Почти курьезный случай произошел в апреле сего года: несмотря на то что и ГТК, и
Российская ассоциация торговых компаний и товаропроизводителей электробыто
вой и компьютерной техники (РАТЭК) считали необходимым снижение таможенных
пошлин на ввоз телевизоров с 20 до 15 проц. для борьбы с серым импортом, Мини
стерство экономического развития и торговли отвело это предложение под предло
гом того, что чем выше уровень пошлин на момент начала переговоров, тем прочнее
будет переговорная позиция России. Как Вам это нравится: производители в които
веки выступают за либерализацию торговли, а правительство, желающее вступления
страны в ВТО , им отказывает?!
28 Горбань М., Гуриев С., Юдаева К. Россия и ВТО : мифы и реальность // Вопросы эконо
мики. 2002. 2. С. 61--82.
Текст свернут. нажмите + чтобы посмотреть
Присоединение к ВТО : экономикополитические перспективы
Ответить с цитированием