И.В. КУРЧАТОВ И ВЛАСТЬ

Смирнов Юрий Николаевич - кандидат физико-математических наук,
Российский научный центр «Курчатовский институт».






Игорь Васильевич Курчатов оставил неизгладимый след в истории России.


Блестящий ученый-физик, он в возрасте 40 лет попал в поле зрения высшего руководства страны и выполнил миссию, которая, казалось, выходила далеко за рамки его профессии и пределы человеческих возможностей. Он был вовлечен в прямое взаимодействие с И.В. Сталиным, В.М. Молотовым и Л.П. Берией, в водоворот важнейших для страны событий и обстоятельств, которые при малейшей неудаче или неосторожном шаге могли погубить его в любое мгновение. Но Игорь Васильевич настолько эффективно справился с поставленной перед ним задачей, что Сталин даже удостоил его особым знаком благодарности, подарив свой большой, во весь рост, живописный портрет. А Н.С. Хрущев, отправляясь весной 1956 г. с официальным визитом в Англию, включил “засекреченного” Курчатова в состав правительственной делегации.


Во времена Сталина атомная эпопея стала для Игоря Васильевича каждодневным риском и требовала от него предельного напряжения.


Иногда можно услышать, что ядерное оружие нам было не нужно, а в условиях тоталитарного режима его создание было даже безнравственно. Но никакие гуманитарные соображения не остановили Соединенные Штаты Америки в Японии: Хиросима и Нагасаки были подвергнуты безжалостному атомному уничтожению. Восстановить равновесие с США было абсолютно необходимо, его достижение стало для нас первоочередной государственной задачей. Появление советского ядерного оружия заставило Америку, обладавшую монополией на атомную бомбу, расстаться с философией собственной неуязвимости и безнаказанности. Более того, ядерный паритет между США и СССР способствовал в дальнейшем зарождению новой дипломатии и пониманию мировыми политическими лидерами, что большая война на Земле отныне должна быть исключена.





Игорь Курчатов в молодости


Курчатов работал под контролем и постоянным наблюдением со стороны властей. Его прямым начальником был Берия. В результатах его деятельности был жизненно заинтересован Сталин. Вождь знал, что говорил, когда, награждая после первого испытания отечественного атомного заряда отличившихся физиков (и не только их), заметил: “Если бы мы опоздали на один-полтора года с атомной бомбой, то, наверное, «попробовали» бы ее на себе”.


В том, что мы “успели”, велика личная заслуга Игоря Васильевича. Это был и его триумф. Но он, несмотря на победу, все-таки видел повод для сожаления. По свидетельству М.Г. Мещерякова, “вечером душного августовского дня 1949 г. после успешного первого атомного взрыва И.В. Курчатов, прогуливаясь по берегу Иртыша, от которого веяло прохладой, обращаясь скорее к самому себе, сказал: «Все это могло произойти и раньше, если бы не было нелепой двухлетней заминки. В конце концов, размагничивать корабли могли и без нас»” [1].


Не забудем: этот выдающийся результат, венчавший невероятные усилия по созданию уникальной отрасли, был достигнут Игорем Васильевичем в разоренной, истощенной войной стране. О масштабе развернувшихся работ свидетельствует простой факт. Американские эксперты, рассказывая об усилиях по созданию своей атомной бомбы, отмечали, что потребовался принципиально новый, грандиозный научно-технический и производственный комплекс, и этот успех был “даже для американской промышленности сопряжен с большими трудностями” [2].


Сталин говорил: “Предоставим Курчатову неограниченные кредиты”. И добавлял: “Но будем его контролировать”. Можно только догадываться, какой непомерный груз ответственности перед государством и народом лежал на плечах молодого физика. И насколько непрост был контакт с первыми лицами государства. Даже, казалось бы, в радостные минуты пуска первого опытного атомного реактора Ф-1 в конце 1946 г. Берия, ознакомившись с его работой и выходя из реакторного здания, задал Курчатову зловещий вопрос: “Кто ваш преемник?” Через три с небольшим года в связи с пуском очередного промышленного реактора Берия приехал в Челябинск-40 и из-за пустяка устроил разнос персоналу, обслуживавшему реактор. Свидетель этой сцены Б. В. Брохович вспоминает: “Все это время я не спускал глаз с лица Игоря Васильевича. У него… было вытянутое напряженное лицо, напряглись вены и дрожали руки, с которыми он не смог справиться” [3].


Острые моменты возникали и в годы оттепели, когда уже не было ни Сталина, ни Берии. В мемуарах, опубликованных в июльском номере “Знамени” за 1988 г., А.И. Аджубей рассказал, как однажды на дачу к Хрущеву приехал Курчатов, которого он очень ценил. Их долгая беседа кончилась раздором. Когда обиженный Игорь Васильевич ушел, Хрущев проворчал: “Борода лезет не в свое дело. Физик, а пришел ходатайствовать за генетиков. Чертовщина какая-то: нам хлеб нужен, а они мух разводят”.


Курчатов оставался для своих сотрудников ровным, энергичным, преисполненным оптимизма руководителем. Он никогда не делал предметом обсуждения свои эмоции. Но весной 1956 г. его все-таки прорвало и, когда-то пышущий здоровьем, он пожаловался своему заместителю И.Н. Головину: “Самочувствие отвратительно. Давление не снижается ниже 180. Дела меня замучат до смерти. Я ничего не хочу, ничего не вижу”. Через 10 дней у Игоря Васильевича случился первый инсульт…


Уже через четыре года после атомного взрыва 29 августа 1949 г. из страны догоняющей Советский Союз вышел в лидеры, впервые в мире испытав транспортабельный термоядерный заряд, готовый к боевому применению. На Западе были вынуждены признать: “Ситуация, которой так долго опасался Вашингтон, стала теперь очевидной. Первенство в состязании за «абсолютное оружие» уже принадлежало другой стороне” [4].


Все последующие годы, обеспечивая свою безопасность, наша страна больше никогда не уступала США в области разработки ядерных вооружений.


С появлением столь разрушительного оружия деятельность Игоря Васильевича стала исключительно важной уже для всего мира. Две великие державы, стоявшие во главе военно-политических блоков, строили свои взаимоотношения, обмениваясь рискованными декларациями. Даже время от времени угрожали применить новое оружие, чем ставили мир на грань войны. Ядерная тема превратилась в синоним проблемы национальной безопасности. Будучи главным научным консультантом Кремля, Курчатов в опаснейшие 1950-е гг. благотворно влиял на позицию высшего руководства страны, предупреждая о губительных глобальных последствиях термоядерной войны. Он настаивал на прекращении ядерных испытаний и подталкивал Хрущева к проведению политики мира. В том, что СССР и США в драматических условиях идеологического противостояния сумели избежать катастрофы, - большая заслуга И.В. Курчатова.


Парадоксально, но появление ядерного оружия как никогда подтолкнуло развитие науки и техники. Мир вокруг нас преобразился на глазах. Действительно, посеяв смертельный страх в сознании людей, это оружие самим фактом своего существования немедленно повлияло на основные направления в промышленности и военном деле. В нашей стране именно на базе военных самолетов - носителей ядерного оружия - вскоре были созданы знаменитые пассажирский реактивный самолет Ту-104 и самый большой для своего времени самолет для трансконтинентальных перелетов Ту-114. Мощная ракета, построенная С.П. Королевым для доставки к цели нашей первой водородной бомбы, одновременно открыла путь в космос первому в мире спутнику, полету Гагарина и сделала возможными другие наши пионерские достижения в космонавтике. В интересах обороны форсированными темпами стали развиваться вычислительные, телеметрические и радиолокационные системы, которые тут же нашли путь к человеку в его повседневной жизни. Небывалый скачок сделала не только физика, но и химия. Появились невиданные материалы и технологии. Беспрецедентная научно-техническая революция на протяжении жизни одного поколения преобразила быт человека, окружив его комфортом и удобными техническими новинками. Атомная эра до неузнаваемости изменила международные отношения и военные доктрины двух супердержав. Наука впервые стала инструментом, обеспечивающим безопасность государства.


Неудивительно, что И.В. Курчатов стал ключевой фигурой для Кремля. Это потребовало от него особых качеств и какого-то особого дара. Беседуя почти 15 лет назад с научным руководителем Семипалатинского полигона академиком М.А. Садовским, я услышал от него неожиданные слова: “Игорь Васильевич Курчатов - это что-то исключительное, он все-таки явление природы”. Академик Б.В. Раушенбах выделял Курчатова, как, впрочем, и Королева. Он считал, что их миссия гораздо выше миссии любого ученого. Что они - маршалы.


И.В. Курчатов выиграл судьбоносную для страны великую битву, и мы продолжаем пользоваться плодами его подвижнического труда. Россию прославили многие имена. Но подвиг Курчатова уникален и многогранен, его влияние простирается в будущее.


Надо учитывать, что этот подвиг был бы невозможен без тесного взаимодействия Курчатова с государственным аппаратом, с властью. В воспоминаниях некоторые авторы затрагивают эту тему. Однако она настолько глубока и поучительна, так много значила для полного успеха, что достойна особого внимания. Я остановлюсь на том, как зарождалось и развивалось взаимодействие Игоря Васильевича с очень непростыми первыми лицами в руководстве страны. Как он добивался прямого вовлечения высшей власти в дела атомного проекта, считая это абсолютно необходимым. Как власть помогала Курчатову и “опекала” его. И, наконец, как он влиял на эволюцию взглядов политического руководства страны, помогая осознать опасные реалии атомной эпохи.