«Я боюсь, что с уходом Арнольда заметно понизится планка добросовестности в науке и около нее»


Не получается собрать мысли и сказать что-то связное. Ощущение, что просело и покосилось все здание математического сообщества.

Для нас Арнольд был живой демонстрацией человеческих возможностей, в которую приходилось верить при всей ее неправдоподобности. Такая демонстрация исключительно важна для воспитания новых ученых, для их веры в собственные силы: гонка за лидером — лучший (хотя и опасный) способ тренировки. Не знаю, откуда взять подобный же ориентир для нынешней научной молодежи.

Конечно, остались книги и результаты Арнольда, но оценить их все сразу и составить общее адекватное представление о грандиозности этого явления гораздо труднее и менее эффективно, чем видеть (или хотя бы помнить), как это делалось вживую.

Я боюсь, что с уходом Арнольда заметно понизится планка добросовестности в науке и около нее. Ощущение требовательного взгляда Арнольда — хотя бы издалека — очень сильно препятствовало халтуре, попустительству, разгильдяйству, потому что он не терпел этого в себе и в других, и его право устраивать порку за подобные вещи было неоспоримо.


Профессиональная — как научная, так и преподавательская — безупречность Арнольда многим действовала на нервы, естественно, вызывая серьезные комплексы. Не всем и не всегда удавалось успешно бороться с этими своими чувствами.

Если говорить о поэзии, то мне кажется, что по отношению к жизни Арнольд ближе всего к (лучшим) поэтам сборника «Имена на поверке». Конечно, он был гораздо грамотнее и больше понимал, не говоря уж об уровне таланта. Но представление о месте и поведении человека в мире очень близко. «Самое страшное в мире — это быть успокоенным». Если уж говорить на похоронную тему, то

«О если б все с такою жаждой жили,
Чтоб на могилу им взамен плиты,
Как символ ими взятой высоты,
Их инструмент разбитый положили,
И лишь потом поставили цветы!»

И еще это:

«...что он, нахлебавшись смертельного ветра,
Упал не назад, а вперед,
Чтоб лишних сто семьдесят три сантиметра
Внести в завоеванный счет.»

Боюсь, что уходит аристократическое отношение к науке и просвещению, как к средству улучшения и одухотворения человеческого рода. Приходят дельцы и манагеры со своими критериями, со своими представлениями о ценности образования: «успех», «equity» (как перевести, чтобы сохранить смысл? Осреднение? Уравниловка? Егор Гайдар в «Долгом времени» пишет о функции «социального выравнивания», как об одной из главных ловушек западного образования, которых нам хорошо бы избежать), «социализация», бокановскизация...

Арнольд был едва ли не последним гигантом настоящей науки и настоящего образования, к смелому голосу которого приходилось прислушиваться на всех уровнях. Не похоже, чтобы инстанции, принимающие у нас решения в отношении науки и образования, имели столь надежные прямые источники информации, чтобы самостоятельно оценить уровень Арнольда; однако то, как привечали его правители и первосвященники иных стран, видимо заставляло хотя бы его выслушивать...

Виктор Васильев,
академик РАН, докт. физ.-мат. наук, г.н.с. МИАН


---------- Добавлено в 20:59 ---------- Предыдущее было в 20:59 ----------

Владимир Игоревич - великий человек. Я помню его мысли опубликованные в сборнике "Образование, которое мы можем потерять". Арнольд справедливо спрашивал нас "..почему все в России знают Калашникова, но мало кто знает меня.."

Несомненно его "Математические методы.." это связь с И.Ньютоном "Математические начала натурфилософии" и у обоих связь с Евклидом с "Началами" (c)

---------- Добавлено в 21:00 ---------- Предыдущее было в 20:59 ----------

Вот и все. Смежили очи гении.
И когда померкли небеса,
Словно в опустевшем помещении
Стали слышны наши голоса.

Тянем, тянем слово залежалое,
Говорим и вяло и темно.
Как нас чествуют и как нас жалуют!
Нету их. И все разрешено.