Материал не только из истории первобытного общества, но и из истории разных эпох иллюстрирует, что
может подчас быть очень слабо выражено и вовсе отсутствовать сознание “мы” при ясно выраженном сознании, что есть “они”. “Они”*— это не “не мы”, а наоборот: “мы”*— это “не они”.
Только ощущение, что есть “они”, рождает желание самоопределиться по отношению к “ним”, обособиться от “них” в качестве “мы”.
“Они” на первых порах куда конкретнее, реальнее, несут с собой те или иные определенные свойства*— бедствия от вторжений “их” орд, непонимание “ими” “человеческой” речи (“немые”, “немцы”).
Для того чтобы представить себе, что есть “они”, не требуется персонифицировать “их” в образе какого-либо вождя, какой-либо возглавляющей группы лиц или организации. “Они” могут представляться как весьма многообразные, не как общность в точном смысле слова.
Насколько генетически древним является это переживание, можно судить по психике ребенка.
У маленьких детей налицо очень четкое отличение всех “чужих”, причем, разумеется, весьма случайное, без различения чужих опасных и неопасных и т.п. Но
включается сразу очень сильный психический механизм: на “чужого” при попытке контакта возникает комплекс специфических реакций, включая плач, рев*— призыв к “своим”.
Ответить с цитированием