В назначенный час у Домжура курили, заметно нервничая, сотрудники радиостанции. Коллегам из других изданий они дежурно отвечали, что настроение у них самое боевое, и вообще надо работать в штатном режиме.
— Настроение прекрасное, боевое. И не такое переживали, — делились в холле с журналистами Сергей Пархоменко и Владимир Кара-Мурза. Журналисты из других изданий записывали с ними небольшие интервью, однако все ждали главного: Михаила Лесина, который все не входил через центральный вход. Черного входа, через который руководитель «Газпром-медиа» мог бы просочиться незамеченным, не было, уверяла администратор здания. Однако в конечном счете выяснилось, что Михаил Лесин осведомлен о возможностях Домжура лучше администратора, и ему все-таки удалось проникнуть внутрь, минуя парадный вход и собравшихся журналистов. Многие, впрочем, успели выложить в соцсетях фотографию глянцево-бронзового от загара Лесина, сидящего на ярко-оранжевом диване рядом с лохматым Венедиктовым.
Сама встреча продолжалась около двух часов. Периодически из зала выходили расстроенные сотрудники радиостанции и уезжали по своим делам, наотрез отказываясь отвечать на вопросы коллег. Журналист «Эха Москвы» и «Дождя» Владимир Роменский, присутствовавший в начале встречи в качестве первого и ушедший с нее на телеэфир в качестве второго, рассказал ожидающим журналистам, что Лесин был неконкретен.
«Его спрашивали – останется ли Венедиктов главным редактором радиостанции, какова конкретная повестка дня совета директоров… Он же в ответ начинал говорить о морали. Его спрашивают: чего вы от нас хотите? Он снова говорит о морали, об акционерах, но только не дает ответ на вопрос», — делился впечатлениями Роменский.
Несколькими часами позже замглавного редактора «Эха Москвы» Владимир Варфоломеев выложил в своем Facebook некоторые записанные им мини-диалоги Лесина и представителей «Эха» со встречи:
«ЛЕСИН: почему попросил гендиректора издать приказ? Потому что я долго вёл диалог с Венедиктовым, но безрезультатно. Либо ты (Венедиктов) берёшь ответственность за моральный облик своих журналистов, либо тогда я принимаю решения. Меня беспокоит «Эхо Москвы», позиция главного редактора, где слишком много ребячества, детского сада. Почему хамите в эфире? Поступаете как те, кого вы сами критикуете? Вы представляете серьёзную радиостанцию, ту часть общества, которая думает по-другому, не так, как большинство. Это должно придавать серьёзность процессу. Моя работа заключается в том, что даже людям, недовольным властью, надо давать возможность что-то слушать. Если редакция не подтвердит своего понимания серьёзности ситуации (по Плющеву), я буду инициировать какие-то действия. Хочу услышать, что вы сами о себе думаете».
РЕПЛИКА ИЗ ЗАЛА: …мы крутые!
ЛЕСИН: ...Люди, работающие в прямом эфире, что мы можем от них ждать,если они у себя в блогах такое пишут?
РУВИНСКИЙ (Виталий Рувинский, главный редактор сайта «Эха Москвы): Вы сначала отмените незаконный, как сами признали, приказ, а потом будем разговаривать о морали.
ВЕНЕДИКТОВ: …Лесин хочет, чтобы я дал представление на увольнение Плющева после отмены ими незаконного приказа. Этого не будет! Ничей моральный облик я обсуждать не буду. Времена комсомольских собраний прошли.
ЛЕСИН: Если мы всё время будем крутиться вокруг «законно - незаконно», мы не сдвинемся. Да, незаконно. Подтверждаю… Хорошо, я попрошу отменить приказ, что дальше? Главред примет решение, которое акционерам будет непонятно. Тогда я привычными характеристиками бульдозера должен буду проехать по этой ситуации. Если Плющев нормальный человек, пусть сам пишет заявление об уходе. Вот если за допущенный проступок будет не отпуск, а временное отстранение от эфира (т.е. наказание) решением главного редактора — это другое дело.
ЛЕСИН - Венедиктову: Ты сам хочешь, чтобы тебя уволили, или нет?
ВЕНЕДИКТОВ: Если бы хотел, то сам бы написал заявление. Я, конечно, не хочу быть уволенным.
ЛЕСИН (о станции в целом): Эта позиция — угроза для станции такого типа. Я не могу относиться к такой станции серьёзно.
ФЕЛЬГЕНГАУЭР (Татьяна Фельгенгауэр, замглавного редактора «Эха Москвы»): Я теперь не могу чувствовать себя в безопасности, так как устав и главный редактор меня больше не защищают.
ЛЕСИН: Философски мы всегда находимся под угрозой. Вы журналисты, и вы работники, и всё равно, кто имеет право вас уволить. Закон о СМИ никакой особой защиты работнику не создаёт. Если мы найдём какие-то решения, то никаких угроз с моей стороны для «Эха» не будет. Но если редакция не услышит акционера, то этот вопрос будем обсуждать.
БОЙКО (Всеволод Бойко, журналист «Эха Москвы»): Вы что хотите, чтобы мы сдали Венедиктова и Плющева? Вы что хотите-то от нас, скажите?
ЛЕСИН: Я думал, вам важно узнать, что я думаю о том, о сём. Ну не нравишься ты мне, старичок.
ВЕНЕДИКТОВ: Редакционная политика перестала устраивать акционера. Изменилась погода за окном.
ЛЕСИН: Ты несёшь ответственность за этих людей, ты их разбаловал тем, что прикрывал.
ВЕНЕДИКТОВ: Нет.
ЛЕСИН: Главный редактор очень чётко чувствует конъюнктуру. У вас возрастная аудитория, которая стареет вместе с вами. Это проблема для рекламного рынка. Не хочу обсуждать миф об успешности станции.
АСАДОВА (Наргиз Асадова, ведущая «Эха Москвы»): Я призываю вас жить не по понятиям, а по закону.
ЛЕСИН: Что вы знаете о понятиях?
ЗЕМЛЕР: Мы для вас проблемный актив, мы как прыщ. Ну так продайте нас!
ЛЕСИН: Вы никакого письменного предложения пока не делали. Если цена устроит, то можем рассмотреть.
ВЕНЕДИКТОВ: Обещаю до конца 2014 года подготовить предложение миноритариев о выкупе…
ГЕВОРКЯН (Эвелина Геворкян, ведущая «Эха Москвы»): Вы говорите, что хотите, чтобы “Эхо” стало более серьёзным. Что именно вы хотите донести через Венедиктова, например, что личная жизнь лидеров государства — это табу?
ЛЕСИН: Вы не так меня понимаете. Ведущий станции в эфире, если гость перебарщивает, начинает хихикать или очень активно подыгрывать гостю в этой дефиниции. Тогда в чём ваш профессионализм?
ПАРХОМЕНКО (Сергей Пархоменко, ведущий «Эха Москвы»): Какие формулировки вы внесёте в бюллетень для совета директоров, особенно по вопросу о формате станции?
ЛЕСИН: Совет директоров может быть очным. Также я могу инициировать перенос. Формулировки готовят юристы, и они будут готовы в срок. Обычная практика - готовится несколько вариантов формулировок.
ЦВЕЙ (Ирина Цвей, замглавного редактора «Эха Москвы»): Вы можете приказать Павловой отозвать приказ по Плющеву?
ЛЕСИН: Теоретически могу завтра попросить Павлову отозвать приказ.
ЦВЕЙ: Мы просим вас подумать.
ЛЕСИН: Я теоретически подумаю об этом.
ВАРФОЛОМЕЕВ: Вы сказали — я записывал, и после встречи сделаю расшифровку для Фейсбука, — что пришли послушать мнение редакции. Какие выводы вы для себя делаете из услышанного?
ЛЕСИН: Хорошая редакция.
ВОРОБЬЁВА (Ирина Воробьева, журналист «Эха Москвы»): Вы услышали нашу позицию?
ЛЕСИН: Я услышал вашу позицию. Я не пришёл вас перековывать. Нет такой задачи. Да у меня это и не получится. Я пришёл послушать, сделать выводы, чтобы понимать
настроение, сопровождающее работу главного редактора. Хотел посмотреть на вас, на ваши реакции. И мне это интересно. Завтра я проведу новую встречу с Венедиктовым.
КОБАЛАДЗЕ (Юрий Кобаладзе, ведущий «Эха Москвы»): Сохраните нам Венедиктова!».
Лесин ушел, как и пришел, через запасной выход, а невеселые журналисты столпились в гардеробе. С коллегами из других СМИ остались пообщаться лишь несколько ведущих. Остальные отмечали просто, что так и не поняли смысл встречи: «Он зачем с нами поговорить пришел, если не собирался отвечать на наши вопросы?».
Ведущая «Эха Москвы», главный редактор журнала The New Times Евгения Альбац сказала Znak.com, что напомнила Лесину изречение Канта о том, что страной может править кто угодно, если в ней соблюдается закон – в противовес его реплике о «понятиях» и «морали».
— Я сказала, что лично готова выпороть Плющева розгами, я лично бы его за этот твит отстранила от эфира, это справедливо, но не увольняла, — отметила Альбац.
Владимир Варфоломеев признался, что атмосфера встречи была «встревоженная»:
— Лесин не ответил на наши конкретные вопросы, и цель встречи так и осталась неясной, — грустно говорил Варфоломеев журналистам.
— На встрече как-то затрагивался вопрос позиции Кремля по поводу Плющева и «Эха»? Лесин апеллировал к администрации президента, например? – поинтересовалась корреспондент Znak.com у Сергея Пархоменко.
- Тема Кремля не затрагивалась, – ответил тот, также выразив недоумение по поводу расплывчатых ответов Лесина на все вопросы журналистов и сообщив, что цели и результаты встречи остались в тумане.
Наконец, из зала вышел Венедиктов.
— Хочу передать главные вещи, которые прозвучали на встрече. Во-первых, завтра мы встречаемся с Лесиным с глазу на глаз. Во-вторых, он заявил, что рассмотрит предложение миноритариев о выкупе у «Газпром-медиа» «Эха Москвы», если оно поступит в письменном виде. В-третьих, совет директоров может быть проведен очно или даже перенесен с пятницы на более поздний срок, — говорил Венедиктов журналистам.
— Какова позиция Кремля, как вы думаете? – поинтересовалась корреспондент Znak.com.
— Как умные люди, мы этот вопрос не затрагивали… - ответил Венедиктов.
Участники событий разошлись, но посетители в кафе на Никитском бульваре продолжали обсуждать подробности встречи.
— Все знают, что у всех главных редакторов есть кураторы. Венедиктов не послушался кураторов по Украине, — гласила одна из версий.
— Все его проблемы начались из-за Навального, после того как Лесин требовал не ставить интервью с ним, а он поставил, — считали приверженцы другой.
Журналисты «Эха» же сходились на том, что окончательное решение еще не принято — и в этом слышна надежда на оптимизм.