Акимушкин перекинул тумблер.
– «Управление», ответьте «Старту»!
– Слушает «Управление», – послышался в динамике откуда-то из другого мира ясный, спокойный голос старшего лейтенанта Мамолина.
– Докладывает «Старт»! Сеня, нас только что атаковали!
Судя по тишине в динамике, все в «Управлении» замерли после этих слов. Слышно было, как кто-то метрах в трех от микрофона переспрашивает: «Что? Что он сказал?»
– Атаковали? – с безмерным удивлением вымолвил Мамолин. – Как атаковали? Кто?
– Не знаю! Если еще не прервана связь с бригадой, сообщи немедленно – уже есть потери. У меня убит Левша и, предположительно, Агаев. У Жоголева двое пропали без вести. И самое главное… Самое главное… Ты вот о чем предупреди…
Он замолчал решаясь.
– В общем так, Сеня, – с усилием выговорил он. – Это не люди.
Мамолин переваривал услышанное.
– Не люди? – озадаченно переспросил он. – А кто?
– Не знаю… – вздрогнув, сказал Акимушкин. – Монстры, дьяволы, пришельцы из космоса!.. И вот еще что доложи: у них огромные «фаланги»…
– Фаланги пальцев? – туповато уточнил Мамолин.
– Пауки! – рявкнул Акимушкин. – Три года в Средней Азии служишь – фаланг не знаешь? Огромные пауки, здоровые, как собаки!
– Акимушкин! – взвизгнул Мамолин. – Ты… Ты что, пьяный? Я сейчас в бригаду сообщу!..
В динамике что негромко, но отчетливо хлопнуло, затем он взорвался неразборчивым бормотанием и умолк. Это Мамолин отпустил кнопку на своем микрофоне.
– Ну вот и до них добрались, – очень спокойно, почти безразлично заметил Царапин.
Перед капониром дважды ударил карабин Петрова.
– Иди помоги ему! – бросил Акимушкин, и Царапин, спрыгнув на бетонный пол, побежал к воротам.
Ночь оглушила его. Лунное серое небо свистело и выло реактивными двигателями. «Неужели все-таки война? – беспомощно подумал Царапин. – Но с кем? Не с этими же…» Где-то севернее возник жуткий повышающийся вой – что-то большое и тяжелое падало с огромной высоты. Петров и Царапин ждали. «Ддумм»…» – донеслось из-за третьей пусковой, словно чугунная болванка врезалась в землю.
– Не взорвалось, – с удивлением сказал Петров.
В песке были выбиты две новые воронки, рядом дергались мохнатые суставчатые лапы очередной «фаланги».
– А эти не появлялись? – спросил Царапин, кивнув на лежащего и невольно задержав на нем взгляд. Насекомое, просто огромное насекомое…
Немудрено, что он принял эту личину за противогазную маску.
– Ну и морда у тебя, Петров… – с нервным смешком пробормотал он.
– Я! – встревоженно откликнулся ефрейтор.
– Нет, это я так… анекдот вспомнил…
Реактивный многоголосый рев, затихая, смещался к северу.
– Я думал, бомбить будут, – признался Петров и, помолчав, тихо спросил: – А чем они так… Левшу?
Словно в ответ ему за капонирами, ближе к солдатскому городку, беззвучно вздулся и опал бледно-фиолетовый пузырь света.
– А вот тем же самым, только поменьше, – не разжимая зубов, проговорил Царапин и вдруг умолк.
– Машина, что ли? – недоверчиво всматриваясь, спросил он.
Да, над капонирами дрожал светлый скачущий нимб – там, по песчаной лунной дороге, меж зарослей янтака, кишащих огромными пауками и черными дьяволами, на большой скорости шла машина с включенными фарами – кто-то пробивался к ним со стороны городка.
– Может, они еще ничего не знают? – неуверенно предположил Петров.
Царапин, не сводя глаз с тонкого лучистого зарева, отрицательно мотнул головой. Он не мог перепутать ни с чем бледно-фиолетовую вспышку – увеличенную копию той, что сожгла Левшу. Даже если люди в машине минуту назад не знали, что их здесь ждет, то теперь они уже несомненно были в курсе.
***
Комбата в казарме звали за глаза «дед» Костыкин. Прозвище – емкое, понятное любому военнослужащему и говорящее об огромном уважении.
Увидев майора, Акимушкин издал радостное восклицание и вскочил, собираясь приветствовать по уставу, но комбат жестом приказал ему не тратить времени зря.
– Какие потери?
Акимушкин доложил.
– В бригаде знают? – Майор уже сидел на вертящемся табурете в обычной своей позе – уперев кулаки в колени.
– Так точно!
– А кто докладывал?
– Мамолин.
– Хреново… – Майор схватил микрофон, щелкнул тумблером. – «Управление» – «Старту»! Мамолин? Майор Костыкин с тобой говорит. Что доложил в бригаду?
– Доложил, что атаковали нас, товарищ майор. Но они требуют подробно!
– Подробно?.. – «Дед» Костыкин снова взялся за козырек и сдвинул его еще на миллиметр ниже. – Значит, пока я буду к вам добираться, передашь в бригаду от моего имени: «Атакованы неизвестными лицами. Национальность нападающих, а также принадлежность их к вооруженных силам какой-либо державы установить не можем. Противник применил неизвестное нам оружие массового уничтожения. Несем значительные потери. За командира дивизиона – майор Костыкин». Все.
– Как – все? – противу всех уставов вырвалось у Мамолина.
Царапин с Акимушкиным тревожно переглянулись.
– Товарищ майор! – Мамолин был совершенно сбит с толку. – Но ведь это же… Ведь они же…
– Я слушаю, – хмурясь, бросил комбат.
– Судя по всему, они… пришельцы из космоса, – запнувшись, выговорил Мамолин.
«Дед» Костыкин стремительно подался к пульту.
– А вот об этом – упаси тебя боже! А то пришлют тебе сейчас подкрепление… Грузовик с санитарами тебе пришлют! Не теряй времени, Мамолин! Без нас потом разберутся, что они за пришельцы.
***
Царапин и Петров метнулись в стороны от открытой дверцы. Только теперь они поняли, какой непростительной ошибкой было оставить хоть на одну минуту подходы к капониру без охраны. Патроны в пальцах Петрова моментально перестали капризничать, и последний – десятый – туго вошел в магазин. Теперь оба карабина были готовы к стрельбе. Но что толку, если те, снаружи, ударят по воротам вспышкой, которой они изуродовали кузов самосвала!
– Стой, кто идет? – уставным окриком попытался вернуть себе уверенность Царапин.
Никто не отозвался. Но никакого сомнения: там, снаружи, кто-то был, кто-то стоял перед металлическими воротами.
– Стой, стрелять буду! – повысил голос Царапин и выразительно посмотрел на Петрова. Тот как можно громче и отчетливее передернул затвор.
– Я тебе постреляю! – неожиданно раздался звонкий и злой мальчишеский голос. – Я тебе сейчас туда гранату катну – ты у меня враз отстреляешься! Подними пушку, я входить буду!
В дверцу просунулись автомат и часть пятнистого маскировочного комбинезона. Потом высокий порог бесшумно переступил среднего роста круглолицый румяный парень с возбужденными глазами. Быстро оглядел капонир, таким же кошачьим движением перенес через порог другую ногу. На поясе у него в самом деле располагалась пара гранат, а в правой руке, которой десантник придерживал автомат, поблескивал клинок со следами отвратительной синей слизи.
– Офицеры есть?
Из кабины выглянул Акимушкин.
– Младший сержант Попов, – как-то небрежно растягивая слова, представился десантник. – Товарищ лейтенант, ракетчиков из зоны военных действий приказано эвакуировать.
– Позвольте, позвольте, сержант! – ошеломленно запротестовал Акимушкин, не на шутку обиженный тоном и особенно словечком «эвакуировать». – Никакого приказа я не получал…
– «Старт» – «Управлению», – проворчал в кабине динамик голосом «деда» Костыкина, и Акимушкин скрылся.
– Акимушкин!.. – Слова комбата были хорошо слышны в гулком капонире. – Там к тебе сейчас прибудут парашютисты… Ах, уже прибыли?..
Десантник неодобрительно оглядывал Петрова с Царапиным.
– Артиллеристы! – выговорил он. – Что ж вы снаружи-то никого не выставили? К ним тут, понимаешь, диверсанты подползают…
Он заметил синюю слизь на лезвии и осекся.
– Это что? – туповато спросил он.
– Это кровь, – тихо объяснил Царапин.
– Да пошел ты!.. – испуганным шепотом отозвался десантник.
Из фургончика по лесенке сбежал Акимушкин.
– Отступаем к «Управлению», – бодро оповестил он.
– Непонятно… – озадаченно пробормотал Царапин. – Совсем непонятно…
Последние события в цепочку никак не складывались. Сообщение Мамолина поступило в бригаду от силы десять минут назад. Можно ли сбросить десант за десять минут?.. Да какие там десять минут! Судя по всему, десант был сброшен в то самое время, когда Царапин выскочил на помощь Петрову, а над позициями выли самолетные двигатели. Сумасшедшая ночь!
Царапин ожидал, что, выйдя из капонира, он увидит на земле двух мертвых монстров, но не увидел ни одного. Парашютисты успели их с какой-то целью припрятать. Вдвойне странно! Такое впечатление, что десантники были хорошо информированы – во всяком случае, действовали они толково и быстро, словно по наигранному плану.
***
Пятнистые комбинезоны метнулись в пятнистый сумрак и исчезли. Акимушкин, беззвучно разевая рот, махал пистолетом в сторону «Управления» – видимо, приказывал отходить.
Они побежали к песчаному пустырю, где их чуть было не вмял в грунт разворачивающийся на скорости легкий танк, которому, по словам прапорщика Файзулина, надлежало в этот момент находиться несколько правее.
Потом онемевшая ночь словно очнулась и яростно загрохотала порохом и металлом.
– Дизэл!.. – прорыдал в ухо голос Бердыклычева, а дальше воздух, став упругим, почти твердым, ударил в спину, бросил лицом в песок.
Когда Царапину удалось подняться, вокруг уже шел бой. Черный сон, таившийся в ночных зарослях, накопил силы и пошел в наступление.
Дерзко, не прячась, перебегали «фаланги», на которых теперь никто не обращал внимания, потому что со стороны городка надвигалось кое-что посерьезнее.
В метре над песком, все в лунных бликах, распространяя вокруг себя все тот же оглушительный шорох, плыли невиданные жуткие машины – гладкие, панцирные, до омерзения живые, шевелящие массой гибких, как водоросли, антенн, с которых слетали зыбкие бледно-фиолетовые луны, и от прикосновения этих лун горел янтак и плавился песок.
Одна из машин, увлекая за собой другую, вырвалась далеко вперед и шла прямо на Царапина, а он стоял в рост и завороженно смотрел на нее, уронив бесполезные руки, в которых не было теперь ни карабина, ни даже камня. Невероятно, но Царапин уже пережил когда-то этот миг, уже надвигались на него чужие, испепеляющие все на своем пути механизмы, и знакомо было это чувство беспощности муравья перед нависающим цилиндром асфальтового катка.
Уэллс! Вот оно что! Конечно же, Уэллс!.. Боевые треножники, тепловой луч, развалины опустевшего Лондона…
Царапин словно наклонился над пропастью.
«Это безнадежно, – подумал он. – Мы ничем их не остановим…»
«Мы». Не Царапин с Акимушкиным, Петровым, прапорщиком Файзулиным… «Мы» – это вся Земля.
Но тут слева из-за спины Царапина вывернулся десантник. Пригибаясь, он в несколько прыжков покрыл половину расстояния до чужой машины и распластался по песку.
Машина прошла над ним, и ясно было, что припавший к земле человек больше не пошевелится. Но вот она прошла над ним, и десантник приподнялся. С поворотом, за себя, как тысячи раз на тренировках, махнула рука; граната, кувыркаясь, взлетела в навесном броске и, очертив полукруг, опустилась точно в центр черного, не отражающего лунных бликов овала на глянцевой броне, который и в самом деле оказался дырой, а не просто пятном.
Секунда, другая – и из овального люка с воем выплеснулось пламя. Воздух вокруг механизма остекленел и раскололся – его как бы пронизала сеть мелких трещин, а в следующий миг он детонировал вокруг второй машины – поменьше, и ее понесло вперед с нарастающей скоростью, пока она – ослепленная, неуправляемая – не въехала боком в кусты.
Царапин прыгал, потрясал кулаками, кричал:
– Словили?! Словили?..
Из овальной дыры соскользнула на землю знакомая зловещая фигура. Красные зайчики от горящего поблизости янтака лизнули неподвижную гладкую маску и тяжелые жвалы. Монстр остановился, не зная, куда бежать, и в ту же секунду вокруг, взламывая траурный шорох чужой техники, зачастили автоматы десантников. На глазах Царапина дьявола изорвало пулями.
Мимо, к чернеющей подобно огромному валуну машине, пробежали двое парашютистов. Еще не понимая, чего они хотят, Царапин бросился за ними. Втроем они навалились на холодный панцирный борт и, запустив пальцы под днище, попробовали качнуть. Откуда-то взялись еще двое: один – десантник, другой – кто-то из ракетчиков. Машина шевельнулась и под чей-то натужный вопль «Три-пятнадцать!» оторвалась от земли, после чего снова осела в обдирающий руки янтак. Справа, закидывая за спину автоматы, набегали еще четверо.
Царапин по-прежнему не понимал, зачем они это делают, но он самозабвенно упирался вместе со всеми в упоении от собственной дерзости и бесстрашия.
Рядом налегал на борт лейтенант Жоголев – на секунду пламя, все еще пляшущее над первой – подорванной – машиной осветило его оскаленное лицо и растрепанные вихры. Лейтенант был без фуражки.
Из хаоса звуков выделилось непрерывное низкое мычанье автомобильного сигнала. Это задним ходом к ним подбирался тягач, толкая перед собой низкий открытый прицеп.
Новый сдавленный вопль «Взяли!», черная машина всплыла еще на полметра и, развернувшись, вползла на платформу.
***
Царапин закинул оружие за спину и побежал туда, где полыхал тягач. Он был уверен, что отбежать ему дадут самое большее шагов на двадцать, после чего уничтожат, – и удивился, когда этого не произошло.
Ночь словно вымерла. Никого не встретив, он миновал опустевшее «Управление» (по всему видно было, что ракетчиков эвакуировали в крайней спешке), добрел до колючей проволоки, обозначавшей восточную границу дивизиона, и чуть не провалился в какую-то яму, которой здесь раньше не было.
Царапин заглянул в нее и отшатнулся – снова померещились блики на гладком панцире чужого механизма. Слава богу, это был всего лишь танк – старая добрая земная машина…
Когда это было: только что или сто лет назад – жуткий повышающийся вой и тяжкий удар за капонирами, после которого Петров сказал с удивлением: «Не взорвалось…»
Жив ли теперь Петров? А от Левши, наверное, уже ничего не осталось, даже пуговиц… Как же это так вышло, что сам Царапин до сих пор жив?
Он спрыгнул на броню и осторожно выглянул из ямы. Перед ним в ночи лежала чужая планета. Внешне пейзаж не изменился (разве что кое-где горел янтак), но это уже была не Земля, эта территория не принадлежала больше людям.
О чем он думал тогда, сидя на шершавой броне зарывшегося в песчаный грунт танка? В это трудно поверить, но старший сержант Царапин мучительно, до головной боли, вспоминал, чем кончилось дело у Уэллса в «Войне миров». Книгу эту он читал и перечитывал с детства и все-таки каждый раз забывал, почему марсиане не завоевали Землю. Что им помешало? Они же все сожгли своим тепловым лучом!.. Какая-то мелочь, какая-то случайность… В книгах всегда выручает случайность.
Дожить бы до утра…
«А оно наступит, утро?..»
Царапин давно уже слышал, как по ту сторону проволочного ограждения кто-то шуршит, перебегает, прячется. Звуки были свои, земные, слушать их было приятно.
Потом зашуршало совсем рядом, и кто-то за спиной негромко предупредил:
– Не двигаться! Буду стрелять!
Тишина и человеческий голос. Царапин никогда не думал, что это так много – тишина и человеческий голос. Люди… А ведь они пробираются туда, к пустырю. Все живое бежит с пустыря, а они, как всегда, – наоборот, наперекор…
– Кто такой?
– Старший сержант Царапин, – апатично отозвался он.
Сзади опять зашуршало, и новый голос (Царапин машинально определил его как офицерский, но не выше трех звездочек) скомандовал:
– Встать! Выходи!
– Автомат брать? – спросил он, поднимаясь.
– Что? – Офицер опешил.
– Это не мой, – устало пояснил Царапин. – Я его у десантника взял… у мертвого…
– Сдать оружие!
Царапин отдал автомат и вылез. Втроем они отошли, пригибаясь, подальше от ямы, в колючие заросли.
– Товарищ лейтенант, – обессиленно попросил Царапин. – Не ходите на пустырь… Туда людям нельзя… Туда не десант – туда бомбу надо было сбросить… Бомбу, – ошеломленно повторил он, и еще раз – словно проверяя, не ослышался ли: – Бомбу…
Вскочил с криком:
– Бомбой их, гадов!..
Его ухватили за ногу и за ремень, рывком положили на песок, прижали.
– Я тебе поору! – прошипел лейтенант. – Я тебе повскакиваю!.. Ефрейтор Фонвизий! Проводишь сержанта до шоссе. Доложишься капитану Осадчему.
***
Мрачный широкоплечий майор рванулся к выходу. Остановился. Штатскому:
– Аркадий Кириллович, так что мы решим со старшим сержантом?
– Со старшим сержантом? – Аркадий Кириллович оглянулся на Царапина, задумался на секунду. – Старший сержант пойдет с нами.
Выходя за ним из комнаты, Царапин слышал, как за стеной полковник-артиллерист кричит в микрофон:
– «Таблетка»? «Таблетка», приступайте! У нас все готово…
Майор быстро, едва не переходя на бег, шагал в сторону колхозных виноградников, чернеющих впереди под луной, как грозовое облако.
– Боря! – негромко окликнул штатский. – А этот ваш Левша… Он по ним выстрелить так и не успел?
– Нет, – сказал Царапин. – Он даже затвор передернуть не успел.
– А вы уверены, что он был мертв? Может быть, просто обморок? Все-таки ночь, луна – могли ошибиться…
– Н-не знаю, – несколько растерявшись, ответил Царапин. – Мне показалось…
Но штатский так и не узнал, что там показалось Царапину. Неслыханный плотный грохот упал на пустыри и виноградники с тяжестью парового молота. Луна исчезла. По внезапно черному небу косо полетели сгустки белого воющего пламени. Грохот сдавливал голову, требовал броситься наземь. Освещаемый пульсирующими вспышками штатский выразительно указывал Царапину на свой открытый рот. Царапин понял и тоже глотнул тугой содрогающийся воздух. Стало немного полегче. Тогда он чуть повернул голову вправо, где лежала территория его части и куда летели грохочущие клочья огня. Там вздымалось, росло ослепительно-белое пламя. Словно снаряды проломили дыру в земной коре и адской смертельной магмой плеснуло из недр.
Майор тоже остановился и прикрыл щеку ладонью. Грохот раскатывался над окрестностями, на территорию дивизиона было уже невозможно смотреть – так, наверное, должна выглядеть поверхность Солнца.
«Да куда же они еще садят! – в смятении подумал Царапин. – Там же уже ничего не осталось!»
Но тем, кто отдавал приказ, было видней, они работали профессионально, наверняка, и залпы шли и шли волнами в одну точку, и не верилось, что происходящее – дело рук человеческих.
Бомбардировка прекратилась в тот самый момент, когда Царапин решил уже, что она не кончится никогда.
Все трое временно оглохли. Майор, злобно смеясь, вытрясал мизинцем из уха воображаемую воду. Штатский с болезненной улыбкой повернулся к Царапину, и лишь по движению губ тот разобрал слова:
– Ну вот и исполнилось ваше желание, Боря…
***
Шагах в пятнадцати от входа уже сымпровизировали курилку – там копошились розовые огоньки сигарет. И по тому, как мирно, как неторопливо переползали они с места на место, Царапин понял: с вторжением – покончено. Уэллс… Война миров… А потом подошли по шоссе двумя колоннами тяжелые, закутанные в брезент грузовики, раздалась команда – и пришельцев не стало…
– Разрешите присутствовать? – на всякий случай спросил Царапин. Среди курящих могли оказаться офицеры.
– Присутствуй-присутствуй… – хмыкнул кто-то, подвигаясь и освобождая место на длинной, положенной на кирпичи доске.
Царапин присел. Вдали, за черным пригорком, слабо светились розовые лужицы медленно остывающей раскаленной земли.
– «Фаланги»… – недовольно сказали с дальнего края доски, видимо, продолжая разговор. – Хули там «фаланги»? У нас вон старшину Маранова «фаланга» хватанула…
– И что?
– И ничего. Через полчаса очухался, еще и аппаратуру нам помогал тащить… А что морды как противогаз – вон Гурген подтвердить может…
– Черт вас поймет! – с досадой сказал кто-то. – Пока сам не увижу – не поверю.
– Много ты там теперь увидишь! – прозвучал неподалеку от Царапина мрачный бас. – Видал, как артиллеристы поработали?..
Все замолчали, прислушиваясь к приближающемуся реву авиационных двигателей. Потом на курилку, разметая песок и срывая искры с сигарет, упал плотный ветер, заныло, загрохотало, и над ними потянулось, заслоняя звезды, длинное сигарообразное тело.
– Это тот, с дороги, – заметил сосед Царапина, когда вертолет прошел. – Загрузился…
– Кишка ты слепая, – незлобиво возразили ему. – Это пожарники патрулируют. Земля-то раскалена – янтак то и дело вспыхивает…
– На что ж они рассчитывали, не пойму, – сказал кто-то, до сей поры молчавший. – С тремя кораблями…
В курилке притихли, подумали.
– А черт их теперь разберет, что они там рассчитывали, – нехотя отозвался бас. – Может, это только разведка была…
Царапин встал.
– Не знаете, на бугор выйти можно? – спросил он. – Не задержат?
– Вообще-то был приказ от палаток не удаляться, – уклончиво ответили ему. – Ты только к вертолету не подходи.
– А что там?
– А черт его знает! Сначала распаковывали какие-то ящики, теперь запаковывают…
Оставив вертолет справа, Царапин без приключений добрался до бугра.
Он не узнал местности.
То, что лежало перед ним внизу, за черной полосой сгоревшего в пепел янтака, было похоже на дымящееся поле лавы после недавнего извержения. Разломанная земля, спекшаяся земля, полопавшаяся на неправильные шестиугольники, прокаленная на метр в глубину, тлеющая тут и там розовыми пятнами. И ни следа, ни обломочка от панцирных машин пришельцев. Вдали – оплывший остов локатора – все, что осталось от «Управления». «Старт» напоминал розовое озерцо с черными островками-глыбами.
«Левша», – вспомнил Царапин и больше в сторону «Старта» не смотрел. Не мог.
Ночь кончалась. Небо над горами уже тлело синим – вполутра. Изувеченная земля еле слышно пострескивала, шипела, изредка раздавались непонятные шумы и резкие, как выстрелы, щелчки.
***
Перед Царапиным стоял черный монстр – может быть, последний монстр на всей планете. Как сумел он выскользнуть из-под огненного молота, гвоздившего эту землю наотмашь, насмерть? Скорее всего, заблудился в общей неразберихе, вышел из обреченной зоны до обстрела и вот теперь то ли прятался, то ли, уже не прячась, бессмысленно бродил по широкой полосе травяного пепла.
«Ну вот и все…» – беспомощно подумал Царапин, глядя в немигающие – с кошачьими зрачками – глаза.
Нужно было израсходовать до конца весь мыслимый запас счастливых случайностей и влезть в неоплатный долг, чтобы так по-глупому, перед самым рассветом, когда уже все позади, самому найти свое последнее приключение.
Успеть… Успеть сказать, пока не полыхнула смертельная бледно-фиолетовая вспышка…
– Но мы же не знали!.. – срывающимся голосом, в лицо ему, в неподвижную хитиновую маску, выговорил Царапин. – Что нам еще оставалось?.. Вы же через границу шли! Через границу!..
Черный дьявол, казалось, был загипнотизирован внезапной речью. Или напротив – не слышал ни слова.
– Куда вы сунулись? – Голос Царапина чуть не сорвался в рыдание. – Тут же заживо жгут, тут…
А вспышки все не было. Может быть, он просто потерял оружие? Царапин замолчал и вдруг, шагнув навстречу, провел в воздухе рукой перед желтыми немигающими глазами. Вертикальные зрачки не шевельнулись. Монстр по-прежнему неподвижно глядел куда-то мимо Царапина. Он был слеп.
Рассвет наступал стремительно. Черная хитиновая маска стала серой, на ней обозначились смутные изломанные тени, придавшие ей выражение обреченности и неимоверной усталости. А за спиной пришельца все слабей и слабей светили розовые пятна прокаленной на метр в глубину, медленно остывающей земли…
Сообщение от Igrun
Тю...
Текст свернут. нажмите + чтобы посмотреть
Ваши права
Ответить с цитированием
