1. Мы не хотим войны, мы только защищаемся!
По словам Морелли, государственные деятели всех стран сами всегда торжественно уверяли, что не хотят войны. Войны всегда нежелательны, только очень редко война воспринимается населением положительно. С появлением демократии согласие населения становится необходимым, поэтому войну нужно отвергать и каждый должен быть пацифистом в душе, в отличие от средневековья, когда мнение населения имело мало значения. "Таким образом, французское правительство мобилизует армию и объявляет при этом, что мобилизация - это не война, а наоборот лучший способ обеспечить мир". "Если все лидеры вдохновлены одной и той же волей к миру, возникает вопрос, почему все-таки вспыхивают войны. Второй принцип дает ответ на этот вопрос.
2. Ответственность за эту войну несет исключительно наш противник!
Морелли утверждает, что этот принцип вытекает из того факта, что каждая сторона должна быть вынуждена объявить войну, чтобы помешать противнику "разрушить наши ценности", поставить под угрозу нашу свободу или уничтожить нас вообще. Это парадокс войны, которая ведется для предотвращения войн.Это приводит нас почти к мифической фразе Джорджа Оруэлла: "Война - это мир". В соответствии с этим пониманием США были вынуждены вести войну против Ирака, поскольку Ирак не оставил ей другого выбора. Они реагируют только, защищаясь от провокаций противника, который несет полную ответственность за развязывание войны. Даладье уверяет в своем "Призыве к нации"от 3 сентября 1939 года - принимая на себя ответственность Франции за последствия Версальского договора -: "Германия уже отказалась отвечать людям с добрым сердцем, которые в это время подняли свой голос за мир во всем мире. [...] Мы ведем войну, потому что нам ее навязывают. "Риббентроп оправдывал войну против Польши словами: Фюрер не хочет войны. Он решает это с тяжелым сердцем. Но решение о войне и мире зависит не от него.[2] Это зависит от Польши. В некоторых жизненно важных для рейха вопросах Польша вынуждена уступать и выполнять требования, без которых нам не обойтись. Если Польша откажется, ответственность за конфликт лежит на ней, а не на Германии" (стр. 16 во французском оригинале). В том же sens 9 января 1991 года мы могли прочитать о войне в Персидском заливе в Le Soir: "Мир, которого весь мир желает больше всего на свете, не может быть построен на простых уступках акту пиратства. [3] То же самое можно сказать и о войне в Ираке, потому что перед началом войны 12 сентября 2002 года газета Le Parisien озаглавила: "Как Саддам готовится к войне".
3. Лидер нашего противника по своей сути злой и похож на дьявола
Морелли пишет: "Вы не можете ненавидеть группу людей в целом, даже как своих врагов. Поэтому эффективнее направлять ненависть на руководящую личность вражеской страны. Таким образом, у "врага" будет лицо, и это лицо, естественно, станет объектом ненависти".
Она комментирует: "Победитель всегда будет изображать себя пацифистом, который любит мирные соглашения и взаимопонимание, но вынужден воевать противоположным лагерем, как это сделали Буш или Блэр". "Вражеским лагерем, безусловно, управляет маньяк, монстр (Милошевич, Бен Ладен, Саддам Хусейн), (...) который бросает нам вызов и от которого нужно освободить человечество"[4].
Первым шагом в процессе демонизации, по Морелли, является сведение целой страны к одному человеку, как будто в Ираке никто не жил, кроме Саддама Хусейна с его "страшной" республиканской гвардией и его "страшным" оружием массового поражения.
Персонализация конфликтов характерна для особого взгляда на историю, согласно которому историю делают герои, "великие люди". Анна Морелли отвергает такой взгляд на историю и неустанно пишет о том, что скрывает официальная историография. Официальная трактовка истории идеалистична и метафизична в том смысле, что она предполагает, что история является результатом великих идей и великих людей. Она противопоставляет этому взгляду диалектико-материалистический, в котором история объясняется на основе отношений между людьми и общественных движений.
Противнику свойственны все мыслимые беды и пороки. Они варьируются от внешнего вида до сексуальной жизни. Так, Le Vif в L'Express от 8 апреля 1999 года изображает "ужасного Милошевича", она не цитирует ни заявления, ни письменного документа "правителя Белграда", но подчеркивает его ненормальные перепады настроения, его болезненные и жестокие вспышки гнева: "Когда он впадает в ярость, его лицо искажается. Но вдруг он снова обретет самообладание. Конечно, эта демонизация используется и для других целей, как и все инструменты пропаганды. Пьер Бурдье, например, сообщает, что в США университетские преподаватели, которым не нравилась популярность Мишеля Фуко в своих вузах, писали книги о личной жизни Фуко. По их словам, этот "мазохист и сумасшедший гомосексуалист" практиковал "противоестественные, скандальные и неприемлемые сексуальные практики". Дисквалифицируя Фуко как личность, они могли бы избавить себя от более трудной конфронтации с авторским мышлением или дискурсами политического деятеля и "опровергнуть" его на основе моральных суждений.
4. Мы защищаем благородное дело, а не наши конкретные интересы!
Морелли анализирует, что экономические и геополитические цели войны должны маскироваться идеалом, моральными и законными ценностями. Так, Джордж Герберт Уокер Буш заявил: "Есть люди, которые никогда этого не поймут. Борьба идет не за нефть, борьба идет против жестокой агрессии". 22 января 1991 года газета Le Monde писала: "Цели этой войны - это прежде всего цели Совета Безопасности ООН. Мы участвуем в этой войне по причинам, стоящим за решениями Совета Безопасности, и цель, по сути, заключается в освобождении Кувейта ". "В наших современных обществах, отличных от времен Людовика XIV, война может быть начата только с согласия народа. Грамши показал, насколько необходимо культурное превосходство и согласие с правительственными решениями.[5] Это одобрение легко завоевать, если люди верят, что от этой войны зависят их свобода, их жизнь и их честь. "Например, цели Первой мировой войны можно свести к трем пунктам: " - уничтожить милитаризм, - защитить малые государства, - подготовить мир к демократии. Эти очень почетные цели с тех пор повторяются почти буквально накануне каждого конфликта, хотя они и не соответствуют истинной цели". "Необходимо убедить общественное мнение, что мы, в отличие от наших врагов, идем на войну из бесконечно благородных побуждений". "Для югославской войны мы находим такое же отклонение официальных целей от непризнанных целей конфликта". НАТО официально вмешивается, чтобы сохранить многонациональный характер Косово и предотвратить насилие над меньшинствами, чтобы установить демократию и, таким образом, положить конец правлению диктатора. Она заключается в защите священных прав человека. Но не только в конце этой войны вы видите, что ни одна из этих целей не была достигнута, вы удивительно далеко ушли от многонационального общества и от насилия в отношении меньшинств, на этот раз сербов и цыган. Это насилие является частью повседневной жизни, но вы понимаете, что были достигнуты экономические и геополитические цели, о которых никогда не говорили ".
Морелли добавляет: "Принцип имеет дополнение: враг - это кровожадное чудовище, представляющее варварское общество. "
5. Враг целенаправленно совершает злодеяния; если мы совершаем ошибки, то это происходит без умысла
Морелли утверждает, что рассказы о зверствах врага являются существенным элементом пропаганды. Жестокость является частью всех войн. Но настаивание на том, что зверства совершал только враг и что "гуманитарная" армия была любима населением, делает рассказы о зверствах частью пропаганды. Более того, продолжает Морелли, военная пропаганда не довольствуется реальными инцидентами, ей нужно выдумывать бесчеловечные зверства, чтобы враг выглядел как альтер эго Гитлера.
Она почти не видит различий в том, как описываются зверства в разных войнах. В период Первой мировой войны Понсонби изображает групповые изнасилования, убийства, жестокое обращение и увечья детей немецкими солдатами. Морелли показывает, насколько похожи репортажи о войнах в Ираке, Афганистане и Косово.
6. Противник использует незаконное оружие
Морелли рассматривает этот принцип как дополнение к предыдущему. "Мы не совершаем зверств, а, наоборот, идем на войну по-рыцарски, следуя правилам, как на соревновании, конечно, это жесткие и мужские правила". В Первую мировую войну были яростные протесты против применения отравляющего газа. Каждая воюющая сторона обвиняла другую в том, что она ее начала. Хотя оба использовали газ в качестве оружия и проводили исследования в этой области, он был символическим выражением бесчеловечной войны. Поэтому, заключает Морелли, она приписывалась противнику как неприличное и лживое оружие.
7. Мы несем мало потерь, потери противника значительны
Морелли объясняет этот принцип или заповедь следующим образом: "За редким исключением люди стремятся присоединиться к победоносному делу. В случае войны предпочтение общественного мнения во многом зависит от видимых результатов конфликта. Если результаты плохие, пропаганда должна замаскировать наши потери и преувеличить потери противника".
Она приводит тот факт, что уже в Первой мировой войне потери накапливались в течение первого месяца и выросли до 313 000 жертв. Но Верховное Главнокомандование ни разу даже не сообщило о потере хотя бы лошади и не опубликовало список погибших.
Морелли видит в войне в Ираке еще один пример запрета на публикацию фотографий гробов американских солдат. Потери противника, однако, были гигантскими, их армия не оказывала сопротивления. "Такого рода информация повышает моральный дух в обоих лагерях и убеждает общественное мнение в эффективности конфликта".
8. Признанные интеллектуалы и художники поддерживают наше дело
Морелли утверждает, что со времен Первой мировой войны интеллектуалы в основном массово поддерживали свой собственный лагерь. Каждая сторона войны могла рассчитывать на поддержку художников, писателей и музыкантов, которые поддерживали интересы своих стран через инициативы в своих областях деятельности[8].
Она ссылается на карикатуристов, которые, по ее мнению, используются для оправдания войны и изображения "мясника" и его зверств, в то время как другие с камерой в руке производят трогательные документы об албанских беженцах, тщательно отбирая те, которые наиболее похожи на аудиторию, такие как симпатичный белокурый албанский ребенок с тоской по дому в глазах, кто должен напоминать нам об албанских жертвах.
Везде, пишет Морелли, публикуются "манифесты". Манифест Сотни, направленный на поддержку Франции в Первой мировой войне, подписали Андре Жид, Клод Моне, Клод Дебюсси и Поль Клодель. Ближе к современности Манифест 12 против "нового тоталитаризма" исламизма. Эти группы интеллектуалов, художников и выдающихся личностей оправдывают действия своей государственной власти.
9. Наше дело свято
Этот критерий Морелли понимает двояко: в буквальном смысле война представляет собой крестовый поход, подкрепленный божественной миссией. Нельзя уклоняться от воли Бога, нужно исполнять ее. Эта точка зрения приобрела новое значение со времен Джорджа У. Буш вступил в должность, утверждает Морелли. Война в Ираке предстает в этом представлении как крестовый поход против "оси зла", как "борьба добра со злом". Считается долгом принести демократию в Ирак, ценность, которая возникла непосредственно из воли Бога. Таким образом, война была реализацией божественной воли. Политические решения приобретают библейский характер, что устраняет все социальные и экономические проблемы. Ссылка на Бога делается многими способами (I n God We Trust, God Save the Queen, God with Us, ...) и служит для оправдания действий государя без каких-либо шансов на противоречие.
10. Тот, кто ставит под сомнение нашу пропаганду, помогает врагу и является предателем
Этот последний принцип дополняет все остальные, объясняет Морелли. Тот, кто ставит под сомнение только один из принципов, обязательно является коллаборационистом. Есть только две области, хорошая и плохая. Вы можете быть только за или против зла. Таким образом, противники косовской войны являются пособниками Милошевича. Антиамериканскими считаются целые группы Пьера Бурдье, Режи Дебре, Сержа Халими, Ноама Хомского или Гарольда Пинтера. В "семью пацифистов" входят Жизель Халими, Рено, Аббат Пьер... и их органы печати, т.е. le Monde diplomatique и PCF.
Поэтому, по словам Морелли, невозможно дать особое мнение, не рискуя подвергнуться "процессу линчевания СМИ". Нормального плюрализма мнений больше не существует, вся оппозиция замалчивается и дискредитируется фальшивыми аргументами.
По словам Морелли, эта процедура снова была применена в войне в Ираке, хотя мировая общественность была гораздо более разделена, чем в конфликте в Косово. Быть против войны означало выступать за Саддама Хусейна. Та же конструкция использовалась в совершенно другом контексте, а именно во время голосования по Европейской конституции. Быть против Конституции означало быть против Европы.