Как бы то ни было, "героические" времена, когда литератор мог схлопотать пулю, вскоре кончились. Уже следующее поколение стояло перед другим выбором: квартира в элитном доме, заграничные поездки, гонорары за "идеологически выдержанные" произведения или прозябание в качестве рядового члена СПУ в бесконечной очереди на издание?
Такой выбор стоял перед теми, кого принято считать теперь "основателями" Руха, чуть ли не творцами украинской национальной идеи — Дмитром Павлычко и Иваном Драчом. Они выбрали, конечно же, первое! Не идею, а паек. Один из моих знакомых вспоминал, как в конце 70-х повстречал на улице слегка благоухающего коньяком Драча, который спускался с улицы Владимирской на площадь Жовтневой революции (теперь Майдан Незалежности), и пожаловался ему: "Оце лечу до Америки. І так мене вимучили в тому КГБ!"
Между прочим "мученик" Драч сгонял в ту Америку еще при застое три раза, расходуя ценную в народном хозяйстве валюту на перелеты как через океан, так и внутри Соединенных Штатов. В сборнике "Американская тетрадь", вышедшем в издательстве "Советский писатель" в 1984 г., он похвалялся: "Мне пришлось трижды бывать в Соединенных Штатах"… Платой за такую невообразимую для обычного советского человека "шару" (подавляющему большинству наших граждан подобная роскошь и сегодня недоступна) были циклы драчовских стихов о проклятом капиталистическом Западе.
Вот что увидел идейный коммунист Драч в Сан-Франциско где-то в первой половине 80-х: "В этот ноябрьский день в одной из церквей города утихли аккорды органов, умолкли слова пастора. Помещение было арендовано прогрессивными организациями для празднования юбилея Великого Октября".
Эта картина настолько потрясла Ивана Федоровича, что он, еще не подозревая, что через несколько лет подастся в националисты и реакционеры, написал бессмертное стихотворение о празднике Великого Октября в Сан-Франциско:
"Плакат шипит: "Коммунистов
На небо — сквозь ад крематория!"
А люди идут сплоченно, их поступь —
ответ и суд:
От всякой фашистской сволочи очистит себя история!
Люди в церковь идут.
Сколько ему заплатили — гитлерюгенду из
Калифорнии?
Ну что же, запоминайте, как шагает
рабочий люд…"
Обратите внимание, что интересовало члена КПСС Драча: сколько заплатили "гитлерюгенду из Калифорнии" — в переводе на нормальный язык какому-то участнику антикоммунистической манифестации в США? По-видимому, Драча беспокоило: ему, выдающемуся поэту, партия платит больше, чем "гитлерюгенду"? Или не доплачивает за услуги?
Одно из стихотворений, привезенное Драчом из американского вояжа в Советскую Украину, даже представляло своеобразный финансовый отчет для бухгалтерии Союза писателей:
"Октябрьский день. Перелет Лос-Анджелес — Нью-Йорк.
"Боинг-747" — 350 мест. Билет — 250 долларов.
Бар. Кинотеатр. Летим уже семь часов. Приземлиться не можем.
Гроза над Нью-Йорком!"
По-моему, стихотворение — халтурное. До Пушкина далеко. Тот однажды на пару с Жуковским, по заказу царя, гимн настрочил! Так до сих пор петь хочется:
"Боже, Царя храни!
Сильный, державный,
Царствуй на славу нам…
Царь православный!
Боже, Царя храни!"
Но я — не партия. Она Драчу заказы давала — ей и принимать. Время было застойное. Качество продукции в СССР резко падало — в том числе и стихотворной. Отрабатывая 250 долларов за перелет с баром и кинотеатром из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк, будущий руховец написал еще и стишок про шаловливую американскую ракету, которая угрожает Киеву:
"…А она все подкрадывается,
Ядерная ракета
"Першинг-2", —
Боеголовки у Смерти
кровавую грудь сосут!..
Урановая отрава
на весь Киев
заготовлена впрок.
На Вереск в Шевченковском сквере.
На Нестора руки седые.
На музей Ильича,
восстающий
у вечных дорог…"
Чувствуете, как беспокоился Иван Драч, чтобы эта "подкрадывающаяся" ракета ничего не сделала с музеем Ленина? Даже страшно представить, как он теперь живет без этого музея, уничтоженного при его же посильной моральной помощи.
Кстати, то, что стихи в сборнике "Американская тетрадь" вышли на русском языке, не должно пугать читателя. Во-первых, это перевод для московского издания. Во-вторых, молодой Драч начинал карьеру именно как преподаватель русского языка в школе — по нынешней терминологии был "ярым русификатором". Он же еще не знал ничего о своих сегодняшних взглядах!
И все-таки мне интересно, что будет с Иваном Драчом, если Украину, не дай Бог, завоюют китайцы? Начнет детей иероглифам учить? И снова коммунизму, но уже на китайский манер с правым уклоном? Кто знает? В конце концов был в биографии Драча еще один интересный факт. Некогда он трудился инструктором райкома комсомола — нес учение Ленина в массы. Теперь Мазепу несет с Бандерой и Петлюрой — как бы не надорвался, бедолашный…
В средние века в Европе одной из самых популярных книг был "Молот ведьм" — инструкция, как выявлять нечистую силу. Книга Ивана Драча "Духовный меч", увидевшая свет в 1983 году в Киеве в издательстве "Радянський письменник" — значительно менее известна. Сегодня, если повезет, ее можно найти только на книжной барахолке или в самых глухих закоулках библиотек. Это сборник литературно-критических статей и эссе, написанных коммунистическим фанатиком.
"Наука любові, — писал Драч, —
невіддільна у нашому ленінському розумінні від науки ненависті". И кого же он призывал ненавидеть? Естественно, украинский буржуазный национализм.
"Свого часу, — обращается автор "Духовного меча" к своему коллеге по рыцарскому ремеслу Дмитру Павлычко, —
мені довелося бути з тобою в Сполучених Штатах. Я і досі пам’ятаю пікети наших ідеологічних недругів біля одного з університетів, де нам довелося виступати. І, можливо, саме в Америці я відчув особливо чітко, як далеко непросто було тобі сформуватися в митця такої партійної пристрасті, такого недвозначного спрямування, адже еміграція націоналістична переважно походить із західного краю нашої землі".
Драч высоко оценивает идейную преданность Коммунистической партии Советского Союза гуцула Павлычко, выросшего в довоенной Польше на территории Западной Украины. И напоминает его же слова: "Пізніше ти скажеш: "…Я не збирався відступати та й нині не збираюся цього робити, хоч до мене не раз долітає роздратоване й погрозливе слово з амвонів темного заокеанського буржуазно-націоналістичного капища".
А у борца с националистическим капищем Павлычко буквально за год до появления "Духовного меча" вышло очередное переиздание сборника партийной лирики "Любов і ненависть" с берущими за душу строками:
"Я син простого лісоруба,
Гуцула із Карпатських гір.
Мені всміхнулась доля люба
У сяєві Кремлівських зір".
Но история духовных превращений сына дровосека Павлычко, как и некоторых других его собратьев по коммуно-националистическому ремеслу достойна отдельного разговора.
Из песни слов не выкинешь, как и из биографии писателя, ибо она — одно сплошное слово. История Дмитра Павлычко — блестящий пример идеологического мутанта, отдавшего свои способности рифмоплета на службу нескольким политическим режимам. Родился еще при Польше на Ивано-Франковщине — тогда эта область называлась Станиславовским воеводством. По малолетству (в 1939-м, когда в Галичину вступили советские войска, Павлычко исполнилось только десять) польской власти служить еще не мог. Только в школу ходил, откуда вынес крайне неприятные воспоминания, если верить его же собственным ранним советским стихам:
У хаті рідко бачив хліб я,
А в школі били по руках
За те, що зиркав я спідлоб’я
На булку панського синка.
Но случилось чудо. Пришла Красная армия и освободила Павлычко из-под панского гнета. И он радостно запел, прославляя то, что теперь официальный Киев считает "совітською окупацією":
Про вуз не мріяв я ніколи,
Та на землі змінився час —
Війнув зі Сходу легіт волі,
Брати прийшли з-поза Збруча.
Загомоніла Верховина,
Заграла, наче молодим,
Життя розвиднілось, як днина,
Пропало горе, наче дим.
Написано это было в стихотворении "Я син простого лісоруба" в 1950 году — в самый разгар борьбы, как теперь принято говорить, "сталинских карательных органов" с УПА. В этой борьбе юный Павлычко, видимо, предвидя ее исход, воевал пером не на стороне УПА. Наоборот, он славил Кремль. Причем славил его именно при Сталине:
Я син простого лісоруба,
Гуцула із Карпатських гір.
Мені всміхнулась доля люба
У сяєві Кремлівських зір.
В твоєму університеті
Я вчусь тепер, народе мій.
Так дай же в молодому злеті
Мені піднятись вище мрій.
Ранняя лирика Павлычко — типичный советский агитпроп — агитация и пропаганда, если кто забыл, что означало это сокращение. Побывав в 1952 году в Казанском соборе в Ленинграде, юный поэт радуется, что эту церковь коммунистическая власть превратила в Музей истории религии, а "Бога злісного — одвічне горе — назавжди замкнули у музей". Вот как в этом же стихотворении Павлычко, выросший на греко-католической Станиславовщине, поносит Папу Римского — главу той церкви, к которой принадлежал по рождению:
Краще місце і шукати ніде
Для катівні — папський темний льох.
Ні один не впився кров’ю ідол
Так, як впився ватіканський бог…
Він переплавляв хрести і дзвони
На ножі, на танки, на дроти.
Та народ звів знамено червоне,
Встав народ, щоб жити і рости.
Я — не большой защитник Ватикана. Но замечу, что переплавлять "дзвони" на танки невозможно. Танки делают из стали, а колокола ¬— из бронзы. Бронзовый ватиканский танк — это изобретение прислужника советской власти Павлычко, который в припадке служебного рвения даже не заметил, до какой степени заврался. Кстати, в этом же стихотворении Павлычко грозил католическим прелатам карой за Галилея и убитого бандеровцами западно-украинского писателя-коммуниста Ярослава Галана:
І тремтять "намісники Ісуса",
Бо чекає кара їх страшна
І за Галілея, і за Гуса,
І за Ярослава Галана.
Советская идеологическая машина активно использовала умение Павлычко рифмовать в борьбе с бандеровской эмиграцией. Впечатляющий коллективный портрет этого чуждого тогда ему явления будущий националист оставил в поэме "Вогнище":
Гендляр статечний і поважний кат —
Стріляв, спихав убитих з естакад.
Колов, затягував на горлі шворку —
Тепер він має ресторан в Нью-Йорку.
А цей, що вирячився, як бульдог,
Любив співати завжди: "З нами бог!" —
Виводячи на муки, чи на страту
Нещасну жертву. Повен маєстату.
Пруссацького, хоч з плоті — малорос,
Цей варвар був страшніш од барбарос!
Він душу вдосконаливши на зраді,
Тепер веде парафію в Канаді…
А цей, таємний шуцман, вовкулака,
Перевертень з душею, мов клоака,
Продав мене фашистам у тюрму
За те лишень, щоб вірили йому.
Він синьо-жовтої породи й крові,
Тепер пости займає гонорові
В тих урядах, що на землі чужій,
Готують Україні зашморг свій.
Эта поэма была написана ровно тридцать лет назад — в 1979 году. Было бы интересно спросить у Павлычко, какой он породы сегодня? Уже желто-синей? Или по-прежнему красной? Или он научился гармонично сочетать в себе красное с желто-синим по принципу матрешки? Внутри — маленькая матрешка желто-синяя, потом крупнее — красная, потом еще крупнее — желто-синяя, вставленная в еще более крупную красную, и так до бесконечности?
"Великий урок сонетів Дмитра Павличка,— писал в том же 1979 году о своем партийном друге еще один поэт-мутант Иван Драч, — це урок любові до рідного народу, урок ідейної відданості його революційним ділам і комуністичним мріям. Запам’ятаємо його для себе і для всіх".
Да как же можно такое забыть, Иван Федорович? Главное, чтобы вы оба это помнили, не прикрываясь идеологическим склерозом!
Сегодня Павлычко — "державний службовець 1-го рангу", бывший посол Украины в Польше, бывший депутат Верховной Рады и бывший депутат Верховного Совета СССР. И пишет он совсем по-другому, восхваляя то, что прежде уничтожал. Вот свеженькое стихотворение этого вчерашнего антибандеровца:
Мої ровесники — калинові кущі,
Березові хрести
і письмена скорботні,
І житимуть вони,
допоки в Космачі
Лунатимуть пісні
бандерівської сотні.
И Бога он теперь вытащил из Музея атеизма:
Народився Бог в стодолі,
На пахкім зеленім сіні.
Розлилася пісня волі
По широкій Україні.
И проблемам Кремля, в сиянии чьих звезд, по его словам, ему в юности "всміхнулась доля", теперь радуется:
Ридає у Кремлі синедріон,
Самодержавний плач далеко чути…
Но самое интересное, что этот профессиональный перевертыш, "сын гуцула", впущенный в партноменклатуру и получивший за свои услуги перед "комуняками" квартиру в элитном сталинском доме на Крещатике, 13, учит морали других и ненавидит хохлов из Восточной Украины:
А ви, хахли із Києва й Черкас,
Перевертні, затьмарені моголи,
Поклянетеся радо другий раз
у тому, в чому він не клявсь ніколи.
Замечу, что эти "хахлы", изображенные в стихотворении 1994 года "Суботів", написанном к очередному юбилею Переяславской Рады, не просили Сталина присоединять Станиславовское воеводство к Украине вместе с Павлычко и его злобными писаниями. Они работали и работают на заводах и фабриках, чтобы такие приспособленцы жировали на дипломатических раутах и получали премии от власти за поэтическую графоманию.
Если советская власть, породившая такое явление, как Павлычко, немногого стоила, то не больше стоит и нынешняя власть, пригревшая такого "сына гуцула". Я же не ощущаю к нему ничего, кроме моральной брезгливости. Да, наверное, и сам он чувствует к себе нечто подобное, раз боится вставлять свои же старые стихотворения в переиздания избранной лирики.
Ответить с цитированием
Сообщение от Волгарь
Текст свернут. нажмите + чтобы посмотреть 
