Наказание России с последующим разоблачением
Москва, 23.03.2020
Павел Быков
«Эксперт» №13 (1157)
Все началось 2 марта 2014 года. Госсекретарь США Джон Керри заявил, что в связи с событиями в Крыму Россия может лишиться места в «большой восьмерке», а уже 18 марта, в день официального воссоединения Крыма и России, было объявлено о приостановлении членства России в G8. Момент истины. Для нас — присоединение Крыма, для Запада — исключение России.
С этого момента Запад оказался одержим идеей «наказать Россию». Результатом, промежуточным, стал слом глобализации. Отношения России и Запада и до того были не идеальны, однако со всеми зигзагами и поворотами все это было движение в сторону создания некоего единого мирового пространства. Избрав линию на изоляцию России, Запад своими руками остановил глобализацию. Потому что невозможно реализовать полноценный глобализационный проект, исключая вторую военную державу мира. Тем более в условиях нарастающей полицентричности, отражением чего стал восход такой организации, как G20, после кризиса-2008.
Дальше события развивались в одной колее: чем больше Запад упорствовал в своем желании наказать, изолировать, «разорвать в клочья», тем больше он разрушал собственный глобализационный проект и тем больше укреплял непосредственно Россию. И самое наглядное доказательство этому — нынешний раунд нефтяной войны. Очередная попытка ультимативного давления бумерангом ударила по самому Западу.
Россия платила (и платит) свою цену, но обретала в обмен все большую экономическую автономность и восстанавливала политическую суверенность. Шаг за шагом. Ирония судьбы состоит в том, что кризисы, вызванные попытками наказать и изолировать Россию (2014 года и нынешний), оказывались и оказываются куда менее разрушительными, чем кризисы, которые она переживала, пытаясь встроиться в глобальный проект Запада (кризисы 1998 и 2008 годов).
Что нам это говорит о России и о Западе?
Мы доверчивы, но умеем ждать. Долго и спокойно, беззлобно и почти дружелюбно. А потому особенно коварно. Не ломать западный глобалистский проект, но дать ему развалиться самому, подтачиваемому безмерным и безответственным эгоцентризмом. Просто дать повториться в новых исторических обстоятельствах 1987 году, но уже без спасительной перестройки по эту сторону океана.
Запад искусен в обмане, до степени полного уверования в свой же обман. Налицо полная утрата понимания того, в какой мере глобалистский проект держался на добровольном кооперативном поведении России. И абсолютная неспособность признать эту невыгодную для себя реальность, когда все пошло не так.
Надолго ли это «не так»? Возможен ли возврат «назад»? Навсегда, в том смысле, что возврат невозможен.
Business as usual уже не существует в принципе. Потому что вброс полутора триллионов долларов за пару дней — это режим, в котором механизм работать не может. Опять же сравните кризисы 2000, 2008 и 2020 года. Амплитуда нарастает. Не говоря о том, что из кризиса-2008 мировая экономика, по сути, так и не вышла. Несмотря на то, что тогда, на старте антикризисной политики, в мире существовал недостижимый сегодня уровень доверия и готовности к скоординированным действиям. Сегодня доверия и координации нет не то что в рамках G20 или между США и ЕС, ее не существует ни внутри собственно ЕС, ни внутри собственно США…
Никакого волшебного способа заморозить ситуацию не существует, иначе Америка и мир так и продолжали бы жить в благословенных 1950-х. И тем более нет никакого способа сделать бывшее не бывшим. Торговые войны, протекционизм, закрытие границ на фоне хронических экономических проблем невозможно отмотать назад.
Коронавирус одержал победу на Гретой Тунберг. Причем нокаутом.
Имеем два варианта борьбы. Один: за новый, лучший мир — через борьбу со всеобщей угрозой, изменениями климата. Другой: через борьбу со всеобщей угрозой, пандемией смертельно опасного вируса — к более закрытому и разобщенному миру. Но насколько больше энтузиазма вызвал у людей второй вариант…
Это много говорит нам и о людях вообще и об актуальном состоянии умов в частности. О том, куда движется тренд.
Обе альтернативы, в сущности, об одном. О том, что мы живем как-то не так, не по средствам, недостаточно осторожно, не заглядывая в будущее. Обе о том, что придется ужаться, смириться, подчиниться новым правилам. И, собственно, здесь и кроется ответ на вопрос, что же будет происходить дальше.
Дальше будет хуже. Не ужас-ужас-ужас, но более всерьез, более ответственно, более по-настоящему. И решение об этом было принято лидерами западных государств в марте 2014 года. Они сами об этом тогда и думать не думали, а вот приняли.
Все более популярной моделью для политиков становится взлом постглобализационного ландшафта. Показательна в этом смысле британская политика. Уже Тереза Мэй вела себя более чем странно, была готова обрушить любые договоренности и отношения во имя даже не тактических, но сиюминутных политических интересов. Но Борис Джонсон, который нахрапом взял сделку по брекзиту, — это еще шаг вперед.
А Ближний Восток? Нефтяная атака короля Салмана, по сути, ведь продолжение сорванного наступления Эрдогана в Идлибе. Не по форме, не по задачам, но по смыслу. Попытка наскоком переформатировать оказавшееся ничейным пространство. Разные поляны, разный масштаб, разные цели — но все это именно взлом.
Глобальное политэкономическое пространство потеряло хозяина. Трамп снял с Америки это бремя и громогласно объявил об этом, попытка товарища Си закрепить за Китаем роль спасителя глобализации провалилась, Евросоюз просто пропал с радаров. Но там, в этом пространстве, по-прежнему находится довольно много полезных и ценных плюшек. За них и развернется наиболее острая борьба.