— Ну вот парень, еще пару часиков, и нога как новенькая будет. Ты из каковских?
— Да я… — начал мяться было Андреа, но вспомнил доклад командира вертолета — мир его праху — и бодро продолжил:
— Хвостовой стрелок с грузовика. В нас «тигры» из республики стреляли.
— Ага, значит ты из Верных Императорских войск, да?
— Нет.
— Ну как же нет? У Самостийных Императорских самолеты только легкие, а из Личной Гвардии Ее Величества оба экипажа перешли к Повстанцам за Республику против Демократии. Или как?
Андреа пошевелил ногой. Она слушалась. Оглядел доктора, и прикинув, что в случае осложнений его можно будет выключить максимум с двух ударов, решил не очень заботится о правдоподобии объяснений.
— Наш самолет был из Особо Верных войск Личной Гвардии Ее Величества, — и увидев удивление на лице собеседника добавил:
— Против демократии.
На доктора это произвело удручающее впечатление. Он почесал затылок, потом что-то посчитал на пальцах, сосредоточено шевеля губами. Буркнул:
— Ну ладно, чо уж теперь, — и спросил озабочено:
— А к Повстанцам за Монархическую Империю вы как относитесь?
— Да пока никак не относились.
— И то ладно. — Доктор вновь принялся загибать и разгибать пальцы, о чем-то раздумывая, но начавшаяся невдалеке стрельба, заглушившая утихающие звуки сражения за сгоревший вертолет заставила прервать это занятие.
— Так, не было печали, — и скомкав халат в карман, он резво полез по лесенке на чердак к окну, а вернувшись сообщил:
— Повстанцы за Демократию против Республики. Явились не запылились. Я пошел, а ты пока сиди. Стрелялку я возьму ту которая получше, ты не взыщи.