Отбросив особый – во всех смыслах – случай Северной Кореи, три других государства имеют собственный имперский опыт и соответствующую традицию, которая является неотъемлемой частью «исторической памяти» их национальных элит. И если обычно справедливо утверждение о том, что «история это современная политика, опрокинутая в прошлое», то эти государства зачастую действуют по принципу «современная политика это история, опрокинутая вперед»…
Более трёх столетий назад Польша была могущественным европейским королевством, которое играло значительную самостоятельную роль в европейских политических процессах того времени. Однако, наступил момент, когда неуправляемость шляхты (включая liberum veto) сделало Речь Посполитую неконкурентоспособной (в т.ч. – в военном смысле) с соседними государствами, что закончилось в течение всего нескольких десятилетий конца XVIII сначала потерей субъектности, позже – территориальной целостности, а затем и независимости.
В ХХ веке, благодаря причудливому сочетанию геополитических закономерностей и исторических случайностей, на поляков буквально «свалилась» независимость, которую они не смогли защитить уже спустя четверть столетия, проиграв сентябрьскую войну 1939 года Германии за пару недель.
Однако, при маршале Пилсудском и его преемниках «межвоенная» Польша активно пыталась вновь стать субъектом европейской политики, лавируя между Великобританией, Францией и Германией, присваивала себе окрестные территории – например, Верхнюю Силезию в 1921 или часть Чехословакии в 1938, и заключала международные договора в рамках собственных представлений о геополитических раскладах, в том числе и с Третьим Рейхом в 1934-м.
У Юзефа Пилсудского имелись (и они не особо скрывались!) амбициозные планы по совместному с Германией нападению на Советский Союз, в результате которого маршал надеялся заполучить в состав своего государства некие «исторические польские» земли. Но все закончилось тем, что Польша осталась перед лицом соседей–врагов лишь с бумажными гарантиями от далёких и ненадежных союзников.
В 1945 году польская государственность была восстановлена после освобождения Польши Советской Армией, но, после этого, долгое время это государство оставалось в орбите влияния СССР, будучи одной из стран Варшавского договора. Позже, в ходе революционных волнений 80-х к власти в Республике Польской пришли политические элиты, ориентированные на Запад, а не на Восток, и с этого момента страна оказалась в сфере управления США и глобального Запада.
В 1999 году Польша вступила в НАТО, а в 2004 – в ЕС, тем самым закрепив своё подчинённое положение в блоке западных государств во главе с США.
Такое положение вполне устраивало польскую политическую верхушку пока из ЕС шёл поток инвестиций, дотаций и кредитов, серьёзно преобразивших лицо государства. Уровень жизни обывателя существенно вырос, в столице и ряде крупнейших городов появились небоскрёбы, благоустроенные парки, скверы и площади, была построена современная система общественного транспорта. В польскую экономику вошли транснациональные корпорации, наполняющие государственный бюджет и использующие дешёвую относительно среднеевропейского уровня польскую рабочую силу.
Одновременно с этим значительно увеличился уровень безработицы, а из польских молодых людей от одной пятой до трети не связывают своё будущее с родным государством, предпочитая уехать дальше на Запад – в Германию или Великобританию.
В польской экономике практически не осталось «родных» польских предприятий. Автомобильное производство, судостроение, торговые сети, отельный бизнес, даже горнодобывающая индустрия – всё оказалось в руках зарубежных компаний. Но пока шёл поток денежных средств, а Польша выполняла роль восточноевропейской «витрины» Евросоюза, поляки были готовы с этим мириться. Власть долгое время находилась в руках коалиции, возглавляемой Гражданской Платформой (Platforma Obywatelska) – политической партией, ориентированной на дальнейшую интеграцию в европейскую экономическую систему, чей обращённый к избирателям социальный лозунг звучал: «Тёплая вода из крана в каждом доме». То есть стабильность, отсутствие потрясений и тихое, спокойное существование обывателя.
Но эпоха экономического роста, обеспечиваемого мировой финансовой системой, подошла к концу. Поток кредитов и дотаций в польскую экономику, составивший, по разным оценкам, до 200 миллиардов евро, стал пересыхать. На волне роста разочарований и евроскептицизма, к власти в Польской Республике пришла правоконсервативная партия «Право и Справедливость» (Prawo i Sprawiedliwość), в течение года фактически монополизировавшая власть. Сегодня в руках ПиС находятся все политические рычаги управления в стране – пост президента, премьер-министра, большинство в обеих палатах парламента (Сейме и Сенате), и, наконец, пост главы Конституционного трибунала. (Предыдущий глава Трибунала более полугода открыто противостоял правящей партии, и, проигнорировав указы о своём снятии с поста, продержался до срока истечения своих полномочий).
Ввиду непререкаемого авторитета председателя правящей партии Ярослава Качиньского (Jarosław Kaczyński), многие эксперты говорят об элементах персональной de facto узурпации им власти в стране.
Получив доминирующее положение в системе власти, право-консервативные элиты начали всё больше и больше проявлять самостоятельность во внешней и внутренней политике. В первую очередь это выражалось в упорном неподчинении некоторым обязательным к исполнению решениям Брюсселя, таким, как вопрос о приёме в страну беженцев. Глава ПиС Ярослав Качиньский недвусмысленно заявил, что впускать в страну потенциальных террористов (даже детей!) он категорически отказывается, так же, как отказывается от соблюдения установленных ЕС квот на производство некоторых видов продукции.
Но пока власть в основном геополитические гегемоне – США находилась в руках элиты из условной группировки «финансистов» – сторонников действующей на сегодня мировой финансовой системы («Бреттон-Вуд» и «Ямайка»), Варшава осмеливалась только на робкие шаги по расширению национального «суверенитета» над собственной внутренней и внешней политикой. Status quo изменило избрание Президентом США Дональда Трампа, правоконсерватора и представителя условной группировки изоляционистов (сторонников приоритета национальных интересов США над интересами мировой финансовой элиты, откуда проистекает их готовность к частичному делегированию части полномочий в пользу региональных элит).
В условиях нарастания противоречий между Вашингтоном и Брюсселем, начала ослабевать способность властей ЕС диктовать собственную политическую и экономическую волю членам Евросоюза.
Правоконсервативные правящие элиты Польши воспользовались ситуацией, пойдя на открытый конфликт с Брюсселем и попутно налаживая контакты непосредственно с новоизбранным Президентом США. Визит Дональда Трампа в Варшаву весной 2017 года и его публичная встреча с Анджеем Дудой (Andrzej Duda), а также долгие закрытые переговоры с Ярославом Качиньским дают основание предполагать, что определённые договорённости были достигнуты.
Политические амбиции Польши заключаются в выстраивании собственного геополитического проекта – т.н. «Троеморья» (Trójmorze) или Балто-Черноморского союза. Речь идет о создании крупного надгосударственного объединения, включающего в себя страны от Чёрного до Балтийского морей и от Балтики до Адриатики. С политическим центром, разумеется, в Варшаве.
В течение последних лет уже велись переговоры со странами Прибалтики, Хорватией и Чехией. Гипотетическое создание подобного межгосударственного союза могло бы сделать Польшу крупным европейским центром силы и младшим субъектом геополитики.
Именно в свете вышеизложенного имеет смысл рассматривать последний виток напряженности между Польшей и Украиной.
Поскольку шаги по обеспечению экономической самостоятельности Республики Польской пока малоэффективны, власти страны активно борются за обеспечение идеологической самостоятельности и продвижению правоконсервативных ценностей среди населения. Усиливается влияние католической церкви, в том числе – и в форме сращивания её с государством; польское законодательство постепенно становится одним из наименее либеральных в ЕС.
Все эти шаги сделали ПиС – при общем высоком электоральном рейтинге – весьма непопулярной среди молодых поколений поляков, так что поддержка этой партии среди населения в основном находится «на плечах» граждан возрастом существенно выше сорока лет. Как пример: среди активистов отделения ПиС в одном из крупнейших по населению районов Варшавы (Dzielnica Bemowo) нет ни одного человека младше 25 лет и лишь 12% младше 45. В то же время, протестные движения против полного запрета абортов (которые на сегодня разрешены только по медицинским показаниям или в случае беременности от насильника) в одной Варшаве собрали около 40 000 человек, преимущественно молодых женщин и мужчин.
Однако, политика правящего альянса по отношению к ревизии оценок исторических событий набирает широкую поддержку среди всех групп населения.
26 января 2018 года в третьем чтении было принято постановление о внесении изменений в закон об Институте Национальной Памяти, разработанное депутатами Сейма от фракции партии Kukiz15 (по имени основателя – певца Павла Кукиза (Paweł Kukiz); идеология партии как таковая отсутствует, но публичные выступления большинства депутатов имеют правоконсервативный уклон). Изменения касаются пересмотра государственной политики в отношении памяти об истории ХХ века, а именно – о пересмотре отношения к «преступлениям против поляков или граждан Польши других национальностей, совершённым в 1917-1990 годах нацистами, коммунистами, украинскими националистическими и коллаборационистскими организациями по отношению к Третьему Рейху формированиями, а также другим преступлениям против мира, человечности и военными преступлениями в указанный период времени». Именно такое звучание приобретает Закон об Институте Национальной Памяти (ustawa o Instytucie Pamięci Narodowej) в Пункте 1 Статьи 1.
По поводу того, что считать «преступлениями украинских националистических формирований» принято следующее определение: «Преступлениями украинских националистов и членов украинских организаций, сотрудничавших с Третьим Рейхом, как это определено в Законе, являются деяния, совершенные украинскими националистами в 1925-1950 годах с применением насилия, террора или других форм нарушения прав человека в отношении отдельных лиц или групп людей. Преступления украинских националистов и членов украинских организаций, сотрудничавших с Третьим Рейхом, также связаны с истреблением еврейского населения и геноцида граждан Второй Польской республики в районах Волыни и Восточной Малопольши».
Здесь интересны некоторые нюансы формулировки закона. Что такое Малопольша? Согласно польским источникам, это совокупность населённых поляками земель, во времена Второй Польской Республики включавшая в себя Краковское, Львовское, Станиславовское (историческое название Ивано-Франковска) и Тернопольское воеводства, при этом территория Краковского воеводства именовалась Западной Малопольшей (Małopolska Zachodnia), а остальные земли – Восточной (Małopolska Wschodnia).
Некоторые отечественные авторы проводят параллель между Восточной Малопольшей и Галичиной, утверждая, что это названия-синонимы. Однако в польских источниках – от выступлений депутатов Сейма до польской Википедии, понятие Восточной Малопольши трактуется значительно шире и включает в себя не только территории Львовской, Ивано-Франковской и Тернопольской областей, а простирается довольно далеко за их границы.
Стоит отметить, что в тексте закона ни разу не упомянута текущая государственная принадлежность Волыни и Восточной Малопольши. То есть военные преступления совершались украинскими формированиями, но на территории польских земель. В свете изложенного, можно оценить подлинное отношение поляков к украинским землям. Уже само название является прямой претензией на пересмотр государственной принадлежности указанных территорий.
А теперь стоит вернуться к анализу идеи «Троеморья», как части политического контекста происходящего. Одно из трёх морей, между которыми поляки собираются строить некое подобие современной империи со столицей в Варшаве – Чёрное. Между его побережьем и территорией Польши находится современная Украина. Исторически на протяжении многих столетий её земли находились под властью Польского государства, и среди политического истеблишмента Варшавы немало желающих вновь, хотя бы частично, вернуть Украину в свою сферу влияния.
Для большинства депутатов Сейма (как и для многих польских обывателей, согласно социологическим опросам) украинцы не только бывшие холопы, но и «коллективные преступники». Так, во время заседания 26 января 2018 года 10 депутатов высказались, повторив примерно одно и то же: украинский народ, как замешанный в преступлениях против поляков, должен признать свою вину и покаяться, и только после этого станет возможным дальнейшее укрепление отношений двух государств. Каждый из них заявил, что идеологии украинского национализма не место в Польше, равно как и не существует оправданий их многочисленным преступлением.
Лишь один депутат, Станислав Хусковский (Stanisław Huskowski), обратил внимание коллег на формулировку в документе: преступления нацистов и коммунистов названы без упоминания немецкого и русского народов соответственно и лишь относительно преступлений националистических формирований принято изложение, обвиняющее в указанных преступлениях весь украинский народ. Хусковский заявил, что такая формулировка может привести к разжиганию межнациональной розни. Но его выступление не произвело особого впечатления на остальных депутатов.
Если суммировать вышесказанное, то мы видим следующую картину. Манипулируя обвинениями в адрес украинского народа в военных и иных преступлениях, польские правящие властные группировки пытаются достичь нескольких целей. Во-первых, они сплачивают вокруг правоконсервативной идеологии значительную часть польского общества, которая (например – молодежь) при иных обстоятельствах не поддерживала бы политику правящей коалиции.
Во-вторых, усиливается давление на Украину, с целью достижения выгодных Польше договорённостей, которые в будущем могут содействовать созданию того самого «Троеморья» под патронатом США. При этом интересно, что Ярослав Качиньский мотивировал отказ от приёма беженцев из Ближнего Востока и Африки нахождением на территории Польши большого количества трудовых мигрантов из Украины, которые, согласно официальной позиции Варшавы, являются «беженцами».
В-третьих, наносится удар по оппозиционной партии Гражданская Платформа, которая в свою бытность у власти пыталась смягчать исторические трения между двумя странами; партийный лидер Дональд Туск (Donald Tusk, происходящий из кошубов – балтийской немецкой этнической группы), бывший польский премьер-министр, а ныне глава Европарламента аналогичную работу проводил и на уровне ЕС.
Но в документе имеются и другие интересные места. Например, статья 55а (раздела 6с, об охране доброго имени Польской Республики и Польской Нации), изменения в которую звучат следующим образом: «Кто публично и вопреки фактам приписывает Польской Нации или Польскому государству индивидуальную либо совместную ответственность за нацистские преступления, совершенные Третьим рейхом, как это определено в ст. 6 Устава Международного военного трибунала, приложенного к Международному соглашению о преследовании и наказании крупных военных преступников Стран Оси, подписанного в Лондоне 8 августа 1945 года (свод законов 1947 года, статья 367), или за другие преступления, которые представляют собой преступления против мира, человечности или военные преступления или иным образом грубо принижают ответственность настоящих лиц, совершивших эти преступления, карается штрафом или лишением свободы на срок до 3 лет. Приговор подлежит публичному освещению».
Первоначально с осуждениями нового постановления выступили некоторые общественные деятели, в том числе и граждане Польши еврейского происхождения. Например, с развёрнутой критикой постановления выступил Ян Томаш Гросс (Jan Tomasz Gross) – историк и социолог, обвинивший «Право и Справедливость» в попытке монополизировать взгляд на историю и развернуть репрессии против несогласных. В интервью Gazeta Wyborcza (одно из самых авторитетных польских изданий, аналог британской Times) он заявил, что новые изменения в Законе об Институте Народной Памяти «способствуют замалчиванию под угрозой тяжкого наказания исторических фактов о широком участии поляков в Холокосте во время оккупации Польши немцами». Он напомнил, что нет «ни единого свидетельства, написанного уцелевшими евреями, в котором не упоминались бы массовые случаи предательств, шантажа и грабежей последних со стороны поляков», резюмировав, что формулировка, принятая в постановлении, делают потенциальной жертвой польского законодательства «любого уцелевшего еврея, пережившего оккупацию».
С ним согласен Яир Лапид (Jair Lapid), историк и публицист еврейского происхождения, который отметил, что множество евреев были замучены в концентрационных лагерях, «даже не увидев ни одного немецкого солдата». В польских медиа неоднократно в последние дни упоминались факты существования «польских лагерей», в которых именно поляки занимались уничтожением евреев.
Необходимо отметить, что никто так и не заявил о наличии фактов преступлений поляков против советских граждан и военнопленных, также содержавшихся в лагерях смерти. Польская идеология, что леволиберальная, что правоконсервативная, проводит знак равенства между понятиями «коммунизм» и «тоталитаризм». Следовательно, даже возможность совершения преступлений не «коммунистами» а «против коммунистов» всеми исследователями старательно замалчивается.
Эти и многие другие подобные заявления встретили агрессивное неприятие со стороны правоконсервативных польских политиков. Например, депутат Сейма от партии Kukiz15 Марк Якубиак (Marek Jakubiak) заявил, что Лапид заслуживает открытия против него уголовного дела. «Мы должны думать о собственных интересах. Мы должны думать о себе, как о народе, который имеет собственное достоинство, собственную историю и право писать её самостоятельно» - заявил он, сказав также, что «Польша была единственным государством, которое не сотрудничало с немцами»; «Хочу заявить евреям в Польше, что они не имеют исключительного права на историю и мы, как поляки, имеем право смотреть на неё собственными глазами».
Помимо вопиющего пренебрежения историческими фактами, Якубиак отправил встречную претензию Соединённым Штатам, за их неучастие в освобождении Польши и польских евреев. Сам Кукиз, а также многие из депутатов «Права и Справедливости», в свою очередь, заявили о неприемлемости упоминаний об участии поляков в Холокосте.
Что касается польского общества, то по данным социологического опроса, проведённого газетой «Речь Посполитая» (Rzeczpospolita), 40% поляков поддерживают изменения в законе, а 32% придерживаются противоположного мнения. При этом 38% считают, что надо замедлить процесс имплементации данного закона, и почти столько же, 36% с ними не согласны.
Впрочем, самой большой неожиданностью для поляков оказалась реакция Израиля, вполне предсказуемая для любых адекватных аналитиков. Посол Израиля в Польше Анна Азари (Anna Azari) и сам премьер Биньямин Нетаньяху достаточно резко выразились о новом законе, вынудив поляков согласиться с созданием рабочей группы по урегулированию трений между двумя странами. Подобное давление на правящую польскую политическую партию и её союзников возымело свои плоды, заставив, к примеру, Павла Кукиза признаться в своём Твиттере об «уважении к такой стране, как Израиль». Некоторые польские политики заявили, что готовы согласиться на частичный компромисс. С израильской стороны вопросы урегулирования конфликта будет курировать Министр иностранных дел.
Интересно отметить, что когда «Гражданская Платформа», в бытность премьер-министром Дональда Туска, в 2006 году был принят почти идентичный закон, возражений со стороны Израиля не поступило. Но именно теперь подобная формулировка вызвала активный протест израильского политического истеблишмента.
Польша и ее отношения с соседями
Текст свернут. нажмите + чтобы посмотреть
Ответить с цитированием