Поэтические вечера

[Найтли]

Ходил он от дома к дому,
Стучась у чужих дверей,
Со старым дубовым пандури,
С нехитрою песней своей.
А в песне его, а в песне -
Как солнечный блеск чиста,
Звучала великая правда,
Возвышенная мечта.
Сердца, превращенные в камень,
Заставить биться сумел,
У многих будил он разум,
Дремавший в глубокой тьме.
Но вместо величья славы
Люди его земли
Отверженному отраву
В чаше преподнесли.
Сказали ему: “Проклятый,
Пей, осуши до дна...
И песня твоя чужда нам,
И правда твоя не нужна!”

Поговорим о вечности с тобою:
Конечно, я во многом виноват!
Но кто-то правил и моей судьбою,
Я ощущал тот вездесущий взгляд.
Он не давал ни сна мне,
ни покоя,
Он жил во мне и правил
свыше мной.
И я, как раб вселенного
настроя,
Железной волей управлял
страной.
Кем был мой тайный
высший повелитель?
Чего хотел он,
управляя мной?
Я, словно раб, судья
и исполнитель, -
Был всем над этой нищею
страной.
И было все тогда непостижимо:
Откуда брались силы,
воля, власть.
Моя душа, как колесо
машины,
Переминала миллионов
страсть.
И лишь потом, весною,
в 45-м,
Он прошептал мне тихо
на ушко:
«Ты был моим
послушником, солдатом,
И твой покой
уже недалеко!».

1947

Автор так доподлинно и неизвестен...но приписывают И.В.Сталину.

[Clinic-Control]

Иосиф Бродский

Ни страны, ни погоста
не хочу выбирать.
На Васильевский остров
я приду умирать.
Твой фасад темно-синий
я впотьмах не найду.
между выцветших линий
на асфальт упаду.

И душа, неустанно
поспешая во тьму,
промелькнет над мостами
в петроградском дыму,
и апрельская морось,
над затылком снежок,
и услышу я голос:
- До свиданья, дружок.

И увижу две жизни
далеко за рекой,
к равнодушной отчизне
прижимаясь щекой.
- словно девочки-сестры
из непрожитых лет,
выбегая на остров,
машут мальчику вслед.

[Елпидифор Дормидонтович]

Ты помнишь, дружище, вьетнамские кеды?
Коленную выпуклость детских колгот?
Настольный хоккей у «блатного» соседа?..
Дай боже мне памяти, кой это год?

А помнишь те, вязаные рукавицы,
Да-да, на резинке из старых штанов,
Родителей наших счастливые лица…
Гагарин… Харламов… Блохин… Моргунов…

Ты помнишь – мы жвачку жевали неделю,
На ночь в холодильник её положив ?
Ты помнишь «Орленок»? Вот это был велик!!!
Разбит он, до наших детей не дожив…

На школьном дворе - помнишь лихость былую?
И первый, с ночевкой в палатках, поход?
И, помнишь, РЕШАЛИСЬ мы на поцелуи…
Дай, боже, мне памяти, кой это год?

Так, если ты помнишь – вон душу на плаху!
Какая Европа, Америка, бля?
«Несчастное детство»? – Идите вы на х..
Счастливей – не будет уже у тебя...

из группы « АВИАТОРЫ» в «Одноклассниках»

[Таллерова]

Ах, какой был изысканный бал,
Бал, какого еще не бывало,
Их сиятельство граф
Всех у входа встречал,
Красотою графиня блистала.

А к столу в серебре подавали форель
И вино согревало сердца,
Канделябры горели,
Звучали свирели
И не виделось счастью конца.

Но нежданно под вечер случилась беда:
В чем-то граф заподозрил графиню,
Приказал запрягать,
Что-то дерзкое кинул
И умчался не знамо куда.

А графиня, рыдая, бежала к пруду,
Не найдя ни веревки, ни мыла,
И, молясь на бегу,
Даже думать забыла
О гостях, что остались в саду.

А в саду между тем назревала дуэль, -
Там виконт не поладил с инфантом,
Оба с детства стреляли
Без промаха в цель
И никто не разнял дуэлянтов...

Жаль, что граф далеко не умчал, -
У ворот его лошади встали
И не отпер никто,
Граф напрасно кричал
И уснул в совершенной печали.

А виконт был нетрезв и стреляться не мог
И инфант не держал пистолета.
Да и пруд, к счастью, был
Глубиною с вершок
И графиню спасло только это.

А наутро все те же, за тем же столом,
Приказав кто какао, кто пива,
Чуть смущенно беседу
Вели о другом
И глядели в пространство счастливо.

Ах, какой был изысканный бал...

А. Макаревич

[Найтли]

СЛУЖЕНИЕ НАУКЕ

Я описал кузнечика, я описал пчелу,
Я птиц изобразил в разрезах полагающихся,
Но где мне силу взять, чтоб описать смолу
Твоих волос, на голове располагающихся?

Увы, не та во мне уж сила,
Которая девиц, как смерть, косила'
И я не тот. Я перестал безумствовать и пламенеть,
И прежняя в меня не лезет снедь.

Давно уж не ночуют утки
В моем разрушенном желудке.
И мне не дороги теперь любовные страданья —
Меня влекут к себе основы мирозданья.

Я стал задумываться над пшеном,
Зубные порошки меня волнуют,
Я увеличиваю бабочку увеличительным стеклом —
Строенье бабочки меня интересует.

Везде преследуют меня — и в учреждении и на бульваре —
Заветные мечты о скипидаре.
Мечты о спичках, мысли о клопах,
О разных маленьких предметах;
Какие механизмы спрятаны в жуках,
Какие силы действуют в конфетах.

Я понял, что такое рожки,
Зачем грибы в рассол погружены,
Какой имеют смысл телеги, беговые дрожки
И почему в глазах коровы отражаются окошки,
Хотя они ей вовсе не нужны.

Любовь пройдет. Обманет страсть. Но лишена обмана
Волшебная структура таракана.

О, тараканьи растопыренные ножки, которых шесть!
Они о чем-то говорят, они по воздуху каракулями пишут,
Их очертания полны значенья тайного...
Да, в таракане что-то есть,
Когда он лапкой двигает и усиком колышет.

А где же дамочки, вы спросите, где милые подружки,
Делившие со мною мой ночной досуг,
Телосложением напоминавшие графинчики, кадушки,—
Куда они девались вдруг?

Иных уж нет. А те далече.
Сгорели все они, как свечи.
А я горю иным огнем, другим желаньем —
Ударничеством и соревнованьем!
Зовут меня на новые великие дела
Лесной травы разнообразные тела.
В траве жуки проводят время в занимательной беседе.
Спешит кузнечик на своем велосипеде.
Запутавшись в строении цветка,
Бежит по венчику ничтожная мурашка.
Бежит, бежит... Я вижу резвость эту,
и меня берет тоска,
Мне тяжко!
Я вспоминаю дни, когда я свежестью превосходил коня,
И гложет тайный витамин меня
И я молчу, сжимаю руки,
Гляжу на травы не дыша...
Но бьет тимпан! И над служителем науки
Восходит солнце не спеша.

1932

Николай Олейников

[Улисс]

Я знаю, ты когда-нибудь вернешься,
Я для тебя не закрываю двери.
Дождем осенним надо мной прольешься,
А я тоскую , как тоскуют звери...
Лежу у входа головой на лапах
И жду, и ничего вокруг не вижу ,
Нутром звериным воскрешая запах,
Вкус губ твоих, когда мы были ближе,
Чем сердце к сердцу, дикими корнями
Друг в друга безнадежно прорастая,
Ведь это было, было между нами -
История, как этот мир, простая,
Простая, словно воздух раскаленный,
Как звезды, что катились поцелуем...
Я зверь, тобою навсегда пронзенный,
У двери по-звериному тоскую....

[Улисс]

В моем городе - дождь... дождь...
И в душе моей - дождь..дождь..
Это если тебя ждешь -
А ты все-таки не идешь...
Не откроешь шарманку-дверь
И я просто сегодня - зверь...
Нету слов у меня - стон...
Нету слов - окликнуть, вернуть..
Может лев я , а может - слон,
Все равно это - просто жуть....
Бессловесный больной зверь..
Сторожу целый день дверь...
В одну точку весь день гляжу..
У двери целый день лежу.
Нету слов у меня - дождь,
И утонет весь мир пусть,
Потому , что ты не идешь,
Без тебя целый мир пуст...

[Найтли]

НебоЙ!

Небо грязное, в фиолетовых
Синяках, как жена поручика.
На погоду привычно сетовать
Надоело. Зима. И, случаем,
Я в Москве. Под ногами месиво -
Соль и снег. +4 Цельсия.
Можно в гости. К друзьям. Там весело.
Можно к дому. Там тоже есть кого
Повидать. Но не тянет, впрочем. Я
До сих пор торможу события:
Временная нить - штука прочная,
Не порвется.

http://www.stihi.ru/2008/10/21/2634

[Найтли]

и еще - автор та же

Неужели, это больно,
Танцевать на тонкой леске,
Резать пятки на кусочки
Под присмотром высоты?
Неужели, невозможно
Балеринкой в платье белом
Неумело на мысочках
Дотянуться до мечты?
Интересно, я сумею
В темноте чужих акаций
Под покровом майской ночи
Заглянуть в твое окно?
Интересно, кем ты будешь:
Королем или принцессой,
Злой колдуньей или магом?
Впрочем, это все равно.
Важно то, что ты мне скажешь:
Прочь уйти или остаться,
Или, может, ради хохмы,
Обнажить свое лицо...
Мы откинем капюшоны,
И начнется представленье,
Где в награду всем героям
Обручальное кольцо.
Я его на первый палец
Вдруг надену по привычке,
И, почуяв святотатство,
Замигают фонари.
Я метнусь зеленой искрой
В темноту чужих акаций,
Ощущая каждой клеткой
Невозможнность слова "free".

А наутро мы проснемся
В невралгической больнице,
Улыбнемся санитару,
Двум медсестрам и врачам...
Ты нормальней тех, кто верит,
Что нельзя, подобно тени,
До утра любить на крыше,
Неподвластную ночам,
Ту, что хрупкой балеринкой
При попытке дотянутся
До мечты на тонкой леске
Под присмотром высоты,
Получает в благодарность
За свое самоубийство,
За рубцы на нежных пятках
Аллергию на цветы.

http://www.stihi.ru/2008/10/03/1036

[Буковка]

И вот такая вот

Елена Павленко

Параллельный мир

Там время течёт параллельно, не по прямой.
Порою вмещая в секунды целую жизнь.
Там летом прохладно. Там жарко в снегу зимой.
Там в каждом кувшине всегда обитает джинн.

Там краски такие - вовек не опустишь взгляд.
Там есть чудеса, оттого невозможна смерть.
Я тоже жила там полтысячи лет назад.
Хотела остаться – не вышло.
Пришлось взрослеть.

http://www.stihi.ru/avtor/larlarchik

[Буковка]

Любовь Захарченко

САД


Не приснился мне ни враг и ни вор,
ни погост, ни поминальный костер...
А приснился мне мой сад - экий вздор!
Как проснулся - не пойму до сих пор.

Сад мой - дом мой, моя кровь, моя боль,
Что же это приключилось с тобой?
Да неужто обурьянеть решил?..
Дед сажал тебя, да, видно, спешил.

То ли дед тебя не так поливал,
То ль отец тебя не там корчевал,
То ль не тем я осеняю крестом,
То ль посажен ты на месте не том...

Черная смородина -
Деда сны напрасные:
Черная смородина -
Где сажали красную.

Думу думал я, на травке сидел,
Думу думал - кто же недоглядел?
Думу думал, ну, а травка росла
Без печали, без забот, без числа.

И пока я там судил да рядил,
Свою совесть да к калитке водил,
Что-то пел, да виноватых искал,
Сын мой тихо в крапиве подрастал.

Рос, родимый, вместе с сорной травой,
Да накрыла все ж его с головой.
Раз окликнул - только тихо в ответ.
Вроде был ты, сын, - а вроде и нет.

Рвал проклятую, себя проклинал.
- Ты прости меня, мой сын, если б знал!
Знать, не те-то тебе песни я пел,
Коли стать ты крапивой успел.

С корнем рвал - она росла за спиной.
С кровью рвал, да зеленела стеной.
Уж не думал я себя-то спасти -
Хоть от внука ту беду отвести.

Я не помню, что там было потом.
Я проснулся - как спокоен мой дом...
Сгинул сон мой: куда ночь - туда страх.
Все в порядке... Волдыри на руках.

Черная смородина -
Деда сны напрасные:
Черная смородина -
Где сажали красную.

[Найтли]

Борис Пастернак

Как обещало, не обманывая,
Проникло солнце утром рано
Косою полосой шафрановою
От занавеси до дивана.
Оно покрыло жаркой охрою
Соседний лес, дома поселка,
Мою постель, подушку мокрую,
И край стены за книжной полкой.
Я вспомнил, по какому поводу
Слегка увлажнена подушка.
Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.
Вы шли толпою, врозь и парами,
Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
Шестое августа по-старому,
Преображение Господне.
Обыкновенно свет без пламени
Исходит в этот день с Фавора,
И осень, ясная, как знаменье,
К себе приковывает взоры.
И вы прошли сквозь мелкий, нищенский,
Нагой, трепещущий ольшаник
В имбирно-красный лес кладбищенский,
Горевший, как печатный пряник.
С притихшими его вершинами
Соседствовало небо важно,
И голосами петушиными
Перекликалась даль протяжно.
В лесу казенной землемершею
Стояла смерть среди погоста,
Смотря в лицо мое умершее,
Чтоб вырыть яму мне по росту.
Был всеми ощутим физически
Спокойный голос чей-то рядом.
То прежний голос мой провидческий
Звучал, не тронутый распадом:
«Прощай, лазурь преображенская
И золото второго Спаса
Смягчи последней лаской женскою
Мне горечь рокового часа.
Прощайте, годы безвременщины,
Простимся, бездне унижений
Бросающая вызов женщина!
Я — поле твоего сражения.
Прощай, размах крыла расправленный,
Полета вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство».

1953

[Таллерова]

Что за скопленье народа
Словно выcтавка мод
Один другого важней и главней
И вьется длинная очередь
Которой не видно конца
Здесь по субботам производят
Бесплатную запись героев вчерашних дней
Срывая звезды с погон
Стирая краску с лица
Еще вчера вы занимали отдельное купе
Через окно обозревали простор
Казалось все вокруг на свете дышало
Вечной весной
А только вдруг на рассвете стук в дверь
Это к вам идет общественный контролер
Как вы могли не заметить
Что кончился ваш проездной
Герои вчерашних дней
А ты герой вчерашних дней
Давайте будем снисходительны
К героям вчерашних дней
Герои вчерашних дней
А ты герой вчерашних дней
Давайте будем снисходительны
К героям вчерашних дней
И вы один на перроне
Тут вы как на ладони
Вы мишень для пятаков и камней
Как дым ушла былая слава
Мне это право все равно
А мимо пролетают
Красивые составы
С героями сегодняшних дней
Им доставляет наслажденье
Вас наблюдать в окно
Герои вчерашних дней
А ты герой вчерашних дней
Давайте будем снисходительны
К героям вчерашних дней
Герои вчерашних дней
А ты герой вчерашних дней
Давайте будем снисходительны
К героям вчерашних дней
Герои вчерашних дней
А ты герой вчерашних дней
Давайте будем снисходительны
К героям вчерашних дней
Герои вчерашних дней
А ты герой вчерашних дней
Давайте будем снисходительны
К героям вчерашних дней
Ге-ге-ге-ге-ге-ге-герои вчерашних дней
А ты герой вчерашних дней
Давайте будем снисходительны
К героям вчерашних дней

Макаревич

[Таллерова]

Немного прозы.

...Бились крепко всю ночь, бились не глядя, а как попало. Много тут было раненых, много и убиенных. Только когда уж совсем рассвело, увидели, что бьются свои с своими же и что сцена этого недоразумения происходит у самой околицы Навозной слободы. Положили: убиенных похоронив, заложить на месте битвы монумент, а самый день, в который она происходила, почтить наименованием "слепорода" и в воспоминание об нем учредить ежегодное празднество с свистопляскою.

М.Е. Салтыков-Щедрин. "История одного города"
К чему это я? Да просто так, навеяло.
Смеркается, ночь скоро.

[Bond]

Щедрина, как и Чаадаева, очень пользительно перечитывать. Будто о передовицах в газетах или постах на форумах...

[Божья Искра]

Потрясающие слова... Согласитесь, их невозможно читать спокойно...
Моя бабушка начинала читать это вслух и всегда плакала... До конца дочитать так и не могла

Константин Симонов

Если дорог тебе твой дом,
Где ты русским выкормлен был,
Под бревенчатым потолком,
Где ты, в люльке качаясь, плыл;
Если дороги в доме том
Тебе стены, печь и углы,
Дедом, прадедом и отцом
В нем исхоженные полы;

Если мил тебе бедный сад
С майским цветом, с жужжаньем пчел
И под липой сто лет назад
В землю вкопанный дедом стол;
Если ты не хочешь, чтоб пол
В твоем доме фашист топтал,
Чтоб он сел за дедовский стол
И деревья в саду сломал...

Если мать тебе дорога —
Тебя выкормившая грудь,
Где давно уже нет молока,
Только можно щекой прильнуть;
Если вынести нету сил,
Чтоб фашист, к ней постоем став,
По щекам морщинистым бил,
Косы на руку намотав;
Чтобы те же руки ее,
Что несли тебя в колыбель,
Мыли гаду его белье
И стелили ему постель...

Если ты отца не забыл,
Что качал тебя на руках,
Что хорошим солдатом был
И пропал в карпатских снегах,
Что погиб за Волгу, за Дон,
За отчизны твоей судьбу;
Если ты не хочешь, чтоб он
Перевертывался в гробу,
Чтоб солдатский портрет в крестах
Взял фашист и на пол сорвал
И у матери на глазах
На лицо ему наступал...

Если ты не хочешь отдать
Ту, с которой вдвоем ходил,
Ту, что долго поцеловать
Ты не смел,— так ее любил,—
Чтоб фашисты ее живьем
Взяли силой, зажав в углу,
И распяли ее втроем,
Обнаженную, на полу;
Чтоб досталось трем этим псам
В стонах, в ненависти, в крови
Все, что свято берег ты сам
Всею силой мужской любви...

Если ты фашисту с ружьем
Не желаешь навек отдать
Дом, где жил ты, жену и мать,
Все, что родиной мы зовем,—
Знай: никто ее не спасет,
Если ты ее не спасешь;
Знай: никто его не убьет,
Если ты его не убьешь.
И пока его не убил,
Ты молчи о своей любви,
Край, где рос ты, и дом, где жил,
Своей родиной не зови.
Пусть фашиста убил твой брат,
Пусть фашиста убил сосед,—
Это брат и сосед твой мстят,
А тебе оправданья нет.
За чужой спиной не сидят,
Из чужой винтовки не мстят.
Раз фашиста убил твой брат,—
Это он, а не ты солдат.

Так убей фашиста, чтоб он,
А не ты на земле лежал,
Не в твоем дому чтобы стон,
А в его по мертвым стоял.
Так хотел он, его вина,—
Пусть горит его дом, а не твой,
И пускай не твоя жена,
А его пусть будет вдовой.
Пусть исплачется не твоя,
А его родившая мать,
Не твоя, а его семья
Понапрасну пусть будет ждать.
Так убей же хоть одного!
Так убей же его скорей!
Сколько раз увидишь его,
Столько раз его и убей!
1942

[Найтли]

Из недр сети)
Сетевое)
Автор неизвестен...

Снижаю болевой порог,
Уже не больно...
Лишь вьется нитью между строк-
С меня довольно.
Мне надоело видеть сны,
Где в темном зале
От неоправданной вины
Я умираю.
Немного крови на губах,
Ложатся тени
В нелепых беспокойных снах
Про привидений,
И инструмент уже готов
Для новой пытки,
И в голове стучится кровь -
Ее с избытком,
Мечтает вырваться, пойти
Веселой речкой...
Не надо только на пути
Ей ставить свечки,
Не надо пафоса и слов
О высшем смысле,
Хватает мне и так крестов
В дурацкой жизни,
И драпировок на стене,
И черных кресел,
Не надо только обо мне
Фальшивой мессы,
И четного числа цветов,
И отпеваний...
И обязательных потом
Воспоминаний -
Два раза в год, где - от и до -
По крупным датам
Между бокалом и едой
Со скучным взглядом,
Где в нужных паузах молчат,
Чтоб не обидеть,
И смотрят в небо по ночам,
Но звезд не видят.
И заедают кровь борщом,
И жгут облатки...

На душу ставлю я еще
Одну заплатку.

[Найтли]

Одиночество

Река несла по ветру льдины,
Была весна, и ветер выл.
Из отпылавшего камина
Неясный мрак вечерний плыл.
И он сидел перед камином,
Он отгорел и отстрадал
И взглядом, некогда орлиным,
Остывший пепел наблюдал.
В вечернем сумраке всплывали
Пред ним виденья прошлых дней,
Будя старинные печали
Игрой бесплотною теней.
Один, один, забытый миром,
Безвластный, но еще живой,
Из сумрака былым кумирам
Кивал усталой головой...
Друзей бывалых вереница,
Врагов жестокие черты,
Любивших и любимых лица
Плывут из серой темноты...
Все бросили, забыли всюду,
Не надо мучиться и ждать,
Осталось только пепла груду
Потухшим взглядом наблюдать...
Куда неслись его мечтанья?
Пред чем склонялся бедный ум?
Он вспоминал свои метанья,
Будил тревоги прежних дум...
И было сладко быть усталым,
Отрадно так, как никогда,
Что сердце больше не желало
Ни потрясений, ни труда,
Ни лести, ни любви, ни славы,
Ни просветлений, ни утрат...
Воспоминанья величаво,
Как тучи, обняли закат,
Нагромоздили груду башен,
Воздвигли стены, города,
Где небосклон был желт и страшен,
И грозен в юные года...
Из отпылавшего камина
Неясный сумрак плыл и плыл,
Река несла по ветру льдины,
Была весна, и ветер выл.

А. Блок

[Ласточка]

На злобу дня.
Печальное...

Погибает моя страна

И про гордость свою забывает

Словно кляча,стряхнув седока

Пред кормушкой чужой приседает


Ждет подачки верит,что вот

Зажиревший из заморя дядя

От своих пресловутых щедрот

По костлявому крупу погладит


Только зря,не надейся,страна

Ведь в истории так уже было

За кусок своего пирога

Он потом тебя пустит на мыло


И смеясь,этим мылом,урод

Свою черную совесть отмоет

А на месте,где ты умерла

Свое новое царство построит


Эх! Кабы да во рту и грибы

Да еще б не вождей тунеядство!

Эх! Кабы,да была б ты умней!

Не спешила б к разбойникам в рабство!

Бартоломей Наталья

[Людмила]

SILENTIUM!
Молчи, скрывайся и таи
И чувства и мечты свои -
Пускай в душевной глубине
Встают и заходят оне
Безмолвно, как звезды в ночи -
Любуйся ими и молчи .

Как сердцу высказать себя?
Другому как понять тебя?
Поймёт ли он чем ты живешь?
Мысль изречённая есть ложь.
Взрывая, возмутишь ключи,-
Питайся ими - и молчи,

Лишь жить в себе самой умей -
Есть целый мир в душе твоей
Таинственно - волшебных дум;
Их оглушит наружный шум,
Дневные разгонят лучи, -
Внимай их пенью - и молчи.

1830 Ф.И.Тютчев.

[Абдулла]

Ступив за хребет Гиндукуша,
Где солнце белело во мгле...
Бессмертную русскую душу
Пронёс по афганской земле...

Свинцовые трассы летели,
В его.. не железную грудь,
Отметив рубцами на теле,
К бессмертию пройденный путь.

Утихнут со временем раны,
Но, только, к рассвету спеша,
Дорогами Афганистана,
В бессоннице... бродит... душа..

Куценко.

[Абдулла]

Так, навеяло общением с другом одним...

Везде я был чужим,
Везде я был приезжим.
Везде я гостем был,
А попросту - нездешним.
Вот странная судьба,
Отпущенная Богом:
Ни дома, ни угла,
И вечная дорога...

Почти обо мне...

[Абдулла]

Почти обо мне...

Не только о тебе.
Есть такая специальная порода мужчин- бродячих.
Мне почему-то на них везет...

Веришь - где-то жаль... что не набрёл... в своё время. Ты - супер!!! (заинтересованных очень прошу не волноваться...)

[Людмила]

ЗИМНЯЯ НОЧЬ

Мело, мело по всей земле
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора,
К оконной раме.

Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы,
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

На озарённый потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.

И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.

И всё терялось в снежной мгле
Седой и белой.

Б.Пастернак (стихи доктора Живаго)

[Bond]

Людмила, разрешшите немного озвучить ))
Из всех исполнений "Свечи", вот нравится это. А Вам как ?

[video=????? ??????]1713[/video]

[Буковка]

Просто ссылка.

Давайте вы в комментариях процитируете какое-нибудь из любимых стихотворений современной русской поэзии?

Просто назовите имя поэта (пишущего по-русски и живого сейчас) и процитируйте его стихотворение. Пусть это прочитает много других людей и им понравится, или не понравится, как уж выйдет. Хуже не выйдет, правда? Может только лучше.

http://avva.livejournal.com/2198632.html?style=mine

[jarett]

если баян извините... но очень люблю...

По морям, играя, носится
с миноносцем миноносица.

Льнет, как будто к меду осочка,
к миноносцу миноносочка.

И конца б не довелось ему,
благодушью миноносьему.

Вдруг прожектор, вздев на нос очки,
впился в спину миноносочки.

Как взревет медноголосина:
"Р-р-р-астакая миноносина!"

Прямо ль, влево ль, вправо ль бросится,
а сбежала миноносица.

Но ударить удалось ему
по ребру по миноносьему.

Плач и вой морями носится:
овдовела миноносица.

И чего это несносен нам
мир в семействе миноносином?

1915

Владимир Маяковский.

[Андрей 1]

У каждого пьянства свой запах особый ...
пт., 22/08/2008 - 16:32 — admin

У каждого пьянства свой запах особый:
Ликёр пахнет тайных фантазий свободой.
Шампанское пахнет кокетством и флиртом.
Разбитая морда - разбавленным спиртом.
Развратом и страстностью пахнет коньяк.
Взрывным позитивом - абсент натощак.
Вино отдаёт дорогим рестораном.
От вермута пахнет хихиканьем пьяным.
Коктейлями пахнут дебош и кураж.
Закваской хмельною воняет алкаш.
Утратой способности двигаться - водка.
Стремленьем по бабам пройтись - виски стопка.
Джин пахнет желаньем нажраться красиво.
Желаньем отлить отличается пиво.
Похмельем тяжёлым с утра - арманьяк...
И только лишь трезвость не пахнет никак!

......С

[Cat36]

Ко мне обернешься, плача, -
во время цветенья сада -
ко мне обернешься, плача,
и я повторю; - Не надо.

А сердце, прося покоя,
уснет... И, сама забота,
ты сестринскою рукою
смахнешь с меня капли пота.

Я встречу твой взгляд печальный,
печалясь тобой одною.
Я встречу твой взгляд печальный
с его добротой родною.

И спросишь ты: - Что с тобою? -
Глаза отведу я немо.
И спросишь ты: - Что с тобою? -
И снова взгляну я в небо.

И вдруг улыбнусь в ответ -
ты вздрогнешь, как от угрозы, -
и я улыбнусь в ответ,
чтоб вымолвить: - Вытри слезы...

Хименес

[Cat36]

...И я уйду.
А птица будет петь как пела,
и будет сад, и дерево в саду,
и мой колодец белый. На склоне дня,
прозрачен и спокоен, замрет закат,
и вспомнят про меня
колокола окрестных колоколен. С годами будет улица иной;
кого любил я, тех уже не станет,
и в сад мой за беленою стеной,
тоскуя, только тень моя заглянет... И я уйду; один - без никого,
без вечеров, без утренней капели
и белого колодца моего...
А птицы будут петь и петь, как пели.

Он же

[Таллерова]

Стихи пленного немца. "Литературка"
Йо ШУЛЬЦ

ОБЫСК
Я ухмылялся: конвоир мой,
паренёк из Астрахани,
Тюбик пасты обнюхивал, им изъятый
Из моего походного рюкзака, –
Словно тюбик в себе запах астры хранил
Или там марципановые ароматы…
Подумать только, ну и дикарь!
И я смеялся, да что там – я хохотал!
(Правда, молча. Мысленно. Не раскрывая рта.)

Но тут из груды белья паренёк
Маленький томик на свет извлёк,
Воскликнул радостно «Гёте!» – и вдруг
Начал читать по-немецки вслух
(А книгу так и не раскрывал):
«Trinke Freude reines Lebens, und ferstehst du…»
Но сбился. Запутался. Забыл слова,

Стоял растерянно передо мною,
Смотрел умоляюще мне в глаза…
А я, покоритель народов, обладатель сортира,
сияющего белизною
(Где кафель на стенах такой голубой
И надпись «Просьба промыть за собой!»), –
Я молчал и не мог ему подсказать…

ЧЕРЕПОВЕЦ,
Антифашистская школа
для военнопленных, 1949
«Как нравится вам в Советской стране?» –
Такой вопрос был нам задан сразу.
Ответ отчеканен был сносный вполне,
Когда ещё преподаватель не
Завершил свою фразу:
«Мне очень нравится Ваша страна,
Я ещё не встречал такой, как она!»

«Следующий! Вот вы, например.
Только, биттэ, пооткровеннее».
«Всё замечательно, герр офицер!
То, что мы здесь, – это просто везение».
Так щёлкали ду’ши в нас каблуками –
Нам фюрер вколочен был в головы прочно.
Мы радостный визг из себя высекали:
«Как будет угодно! Извольте-с! Так точно!»

Благословенный холуйский дух
В казарме торжествовал.
Долго терпел учитель. Но вдруг
Резко и зло прервал:

«Ну хватит! Слушайте вы теперь:
Страна моя стонет,
не в силах от ран оправиться –
Да я вышвырну каждого вон за дверь,
Кто посмеет сказать, что ему у нас НРАВИТСЯ!»

Речь была – как средь ясного неба гром,
Речь была – как безумная ярость атаки!
Так нам чистили наше гнилое нутро.
Так счищали с мозгов наших грязь и накипь.

Перевод с немецкого Александра СИДОРОВА

http://www.lgz.ru/article/12568/

[22_RUS]

Решил, что ссылку нужно сюда.
http://okopka.ru/r/redaktor/text_0220.shtml

При содействии Председателя Государственной налоговой администрации Луганской области Александра Антипова, литературного ресурса Окопка.ру и Библиотеки Максима Мошкова выпущен сборник современной военной поэзии "Осколки".

В антологию вошло девять ведущих военных авторов России и Украины: Юрий Беридзе, Илья Бестужев, Анатолий Гончар; Михаил Кошкош, Игорь Некрасов, Илья Плеханов, Андрей Рогожников, Николай Сундеев, Лаура Цаголова.

В оформлении сборника использована авторская графика Сергея Клепца.

В пресс-службе налоговой администрации сообщили, что проект преследует исключительно культурные и гуманитарные цели. В продажу сборник не поступит, а будет полностью передан в библиотечный коллектор Луганской областной библиотеки для передачи в 570 библиотек и библиотечных центров Луганска и Луганской области. Также часть тиража будет передана в библиотеки и творческие союзы Украины и Российской Федерации.

"Воины-интернационалисты, участники боевых действий в вооруженных конфликтах последних лет оставили нам огромное по своей мощи поэтическое наследие. Этот сборник позволяет прикоснуться к недавней истории нашей общей родины, а ныне государств соседей", - говорится в обращении Александра Антипова.

"Лишь реальными делами, физически воплощая подобные культурные и гуманитарные проекты можно преодолеть тот культурный и геополитический разлом пролегший между нашими поистине братскими народами. В этом плане характерно, что антология современной русскоязычной поэзии издана именно на территории Украины. И уж вовсе не случайно, что местом реализации такого проекта стала именно Луганщина", - утверждает руководитель проекта, главный редактор ресурса Окопка.ру Глеб Бобров.

Сборник напечатан в издательстве "Шико" (г. Луганск), первоначальный тираж 1000 экз. (планируется допечатка).

.

Не люблю субботу

Кто в субботу отдыхает,
кто субботу свято чтит...
мол, шаббат -не блажь какая,
почитал и сам Давид.
Он ведь, братцы, даже помер
в день шаббат. А мы живем...
Отбывает ктоґто номер,
ктоґто грезит о своем...
Кто-то так, а ктоґто эдак
проживает данный срок,
кто плюется напоследок,
ктоґто радуется: смог!..

Впрочем, чтоґто я не в тему,
не по делу и зазря...
"Чел, убейся ты ап стену" -
нынче так ведь говорят?
Ну, опять вернусь к субботам.
Не люблю я, братцы, их
с той поры, как наша рота
не вернулась с боевых
в ту проклятую субботу...
Ну, а я в тот день, живой,
шел к (не помню номер) борту,
чтоб лететь в Союз - домой...


Здравствуй! До свиданья!

ты сидишь, обнявши мишку,
и глаза потешно сузив,
ждешь, когда строка, как вспышка,
даст прозренье олл инклюзив...

так тебя учила мама:
"книга - лучший друг" - и точка!

я лицо утру панамой
(что поделать: жар - восточный)
и, приткнувшись к бээмпэшке,
от пылюки ржавоґкрасной,
напишу тебе поспешно:
ну, родная, здравствуй... здравствуй...

и споткнусь на полуслове:
что писать-то в мир твой тихий?
как взлетающей "корове"
две душманские "шутихи"
только чудом не влепили
в борт такие оплеухи...
или что майорґлепила
(может, правда, может, слухи)
безнадежного радиста
все же вытащил из комы,
и на этой же "корове"
тот в Союз летит, счастливый...
потеряв два литра крови
в полушаге от могилы...

в общем, здравствуй... здравствуй... здравствуй...

что писать-то дальше? знаю!
я без всякого лукавства
напишу, что загораю...
это правда... вот и фото,
на котором вроде негра
я стою -"аллё, пехота!"

и еще немного строчек
напишу тебе с любовью:
книжный опыт - он непрочен...
не доверься пустословью...

и, обнявши нежно мишку,
помни - есть в лесу медведи,
что огромны и косматы
и не падки на словечки,
им подсунешь тайно книжку,
а они идут обедать,
и обеды их скоромны...
что естественно, конечно...

мы же люди - не медведи,
нам давай - подай идею,
"мыслю - значит, существую"
и другие постулаты...
на диване, да под пледом
я любую Галатею наваяю, да такую,
что и сам не буду радґто...

но зато уж пена будней
никогда не испугает,
по-над пеной - без опаски,
хоть и нету тормозов, но
пролечу я безрассудно,
для врагов недосягаем,
мимо горестной развязки
на давно звучащий зов твой...

зов из далей мирозданья...
все, родная! до свиданья...

[Cat36]

Давай підемо в темряву,
Не будем повертатись,
Дорога така довга,
Що можна не прощатись

Обличчям ляжем в жар
І згоримо без диму
Заграла десь сопілка
Прадавню пісню дивну

Прадавню пісню дивну
Заплакала сопілка
Навіки зупинилась
Годинникова стрілка

І матір – порожнеча
Покличе нас до дому
З якого ми пішли
Мільйони років тому

Розтанемо в імлі,
Полетимо птахами,
І пара гарних крил
Колись була руками

Там, де стікала кров
З подряпин і порізів
Там, де в траві змія
Тобі під ноги лізе,

Твоєю кров’ю знак
Поставлений на мені
І полиновим димом
Попечені легені.

Хай наші голоси
Змішаються із вітром,
Розноситься чума
Отруєним повітрям,

Через багато днів
Ми знов туди прийдемо,
І своїм почуттям
Дві квітки принесемо.