Поэтические вечера

[I{OT]

Памяти А.Галича
(А.Макаревич)

Снова в мир весна кинулась,
И я поверить отважился,
Будто время вспять двинулось.
Или только мне кажется?
Словно Бог нажал клавиши
Всех желаний несбыточных,
И я увидел нас давешних,
Не похожих на нынешних:

Вот идут они, смирные,
И почти во всем первые,
И насчет войны - мирные,
И насчет идей - верные,
И разит от них силою -
Здоровы душой, телом ли.
А я хочу спросить: милые,
Что же вы с собой сделали?!

Ведь это ж только вам чудится,
Что все идет, как вам хочется!
А я искал его улицу,
Вспоминал его отчество.
И где его окно светится,
Я готов был ждать месяцы,
Только чтобы с ним встретиться,
Чтобы с ним живым встретиться.

Как же это вы, умные,
Что же это вы, смелые?
Чем же это вы думали,
Что же это вы сделали?
Вы в спокойствии тонете,
Но - когда дурить бросите
Вы его ещё вспомните,
Вы о нем ещё спросите!

Только что ж теперь плакаться
И просить о прощении -
В край, куда он отправился,
Едут без возвращения.
Высыхает слёз лужица,
Зря роняете слезы вы...
Снова мир волчком кружится -
Бело - голубой, розовый.

[Людмила]

СОВРЕМЕННАЯ РУССКАЯ ПЕСНЬ
(из сочинений Козьмы Пруткова)

Уж как мы ль, друзья, люди русские!..
Всяк субботний день в банях паримся,
Всякий божий день жирны щи едим,
Жирны щи едим, гречневку лопаем,
Всё кваском родным запиваючи,
Мать святую Русь поминаючи.
Да любовью к ней похваляючись,
Да всё русскими называючись...
И как нас-то все бранят попусту,
Что ничего-то мы не делаем,
Только свет коптим, прохлаждаемся,
Только пьём-едим, похваляемся...
Ах и вам ли, люди добрые,
Нас корить-бранить стыдно б, совестно:
Мы работали б, да хотенья нет;
Мы и рады бы, да не хочется;
Дело плёвое, да труда бежим!
Мы труда бежим, на печи лежим,
Ходим в мурмолках, да про Русь кричим,
Всё про Русь кричим,- вишь до охрипу!
Так ещё ль, друзья, мы не русские?!

[Негра]

С к р и п а ч


Мир безумный, сумасбродный - то ли паперть, то ли плаха,

Суета, разор и смута, плач и ругань, шум и гам …

А в подземном переходе музыкант играет Баха.

Снисходительно и скудно деньги падают к ногам.


Мельтешит поток прохожих, обгоняющих друг друга,

Племя сытых и голодных пробегает, топоча.

И просительно, призывно им вдогон несется фуга

Из-под красных и озябших, нервных пальцев скрипача.


…Этой жанровой картинке дай любое толкованье:

Назови гримасой века, заклейми её, поняв,

Что на заработки вышло молодое дарованье,

Высочайшее искусство на подачки разменяв.


Только, если не бояться говорить высоким слогом -

Пусть он суетен и грешен, но смычок в его руке -

Всё равно посредник между композитором и Богом,

Даже здесь - в убогом, смрадном и заплеванном мирке.


Посреди забот и тягот, посреди больной эпохи,

В темной яме перехода вдруг очнусь, приторможу,

Вдруг почувствую, как горло перехватит мне на вдохе -

И в разверстый зев футляра что-нибудь да положу.


За внезапное смятенье, за сумбур в душе голодной,

Стосковавшейся по небу, - воздаю, не подаю

Современному Орфею в современной преисподней,

Приносящему на паперть скрипку вещую свою.

Любовь Сирота

[Мрачный]

Откопал на просторах...

Ты помнишь, дружище, вьетнамские кеды?
Коленную выпуклость детских колгот?
Настольный хоккей у блатного соседа?
Дай Боже мне памяти, кой это год?
А помнишь те вязаные рукавицы,
Да-да, на резинке из старых штанов,
Родителей наших счастливые лица.
Гагарин, Харламов, Блохин, Моргунов...
Ты помнишь, мы жвачку жевали неделю,
На ночь в холодильник её положив?
Ты помнишь «Орленок»? Вот это был велик!!!
Разбит он, до наших детей не дожив.
На школьном дворе помнишь лихость былую?
И первый, с ночевкой в палатках, поход?
И, помнишь, решались на поцелуи,
Дай Боже мне памяти, кой это год?
Так если ты помнишь- вон душу на плаху!
Какая Европа, Америка, блядь?
«Несчастное детство»? Идите вы на хуй!
Счастливей не будет уже у меня!!!

[Найтли]

Ника Турбина

Воспоминанье

Я хочу с тобой одной
Посидеть у дома старого.
Дом стоит тот над рекой,
Что зовут Воспоминаньем.
След ноги твоей босой
Пахнет солнцем
Лета прошлого,
Где бродили мы с тобой
По траве, еще не кошенной.
Голубели небеса,
Исчезая за околицей,
И звенели голоса.
Вот и все,
Что мне запомнилось.
И отсчет всех дней
Подошел к концу.
Стаей птиц все дни
Собрались у ног.
Покормить их чем?
Не осталось строк...
(1983)

Я играю на рояле,
Пальцы эхом пробежали,
Им от музыки тревожно,
Больно и светло.
Я играю на рояле,
Слов не знаю,
Нот не знаю.
Только странно
Мне от звука,
Что наполнил дом.
Он распахивает окна,
В вихре закружил деревья,
Перепутал утро с ночью,
Этот тайный звук.
Я играю на рояле,
Пальцы тихо замирают.
Это музыка вселенной,
Тесен ей мой дом.
(1983)

[I{OT]

Предательский вальс

Брызгая пеною в злобе бессильной,
Бесится Запада жадная рать.
Я не готов умирать за Россию,
Я вообще не готов умирать.

Флаг бело-красно-лазоревый (синий).
Мы на словах непомерно сильны.
Я не готов умирать за Россию –
Нету на карте подобной страны.

Где же ты, край у родимого края?
Море? Урал? Забайкалье? Чечня?..
Где моя Родина, больше не знаю.
Может, и Родины нет у меня…

Что же тогда: балалайка? матрешки?
Водка? березки? медведи? Сибирь?
Мы разменяли страну понемножку,
Как экзотичный большой сувенир.

На бронированном, на лимузине
Мчат проблесковые чьи-то огни.
Я не готов умирать за Россию,
Если Россия сегодня – они.

Сытые рожи, заплывшие лица…
Это сограждане, братья, семья…
Я на замок запираю границу:
Родина – все-таки, чуточку, Я.

Тянутся к небу ладошки озимых,
Небо ласкает живот о траву…
Я не готов умирать за Россию,
Лучше уж я за неё поживу.

Если бы строго меня вы спросили,
Может, я русских совсем не люблю?
Я не готов умирать за Россию,
Но за Россию любого убью!

[Таллерова]

Рим не хочет взглянуть,
Роняя тяжесть копыт
На голову нам и на грудь,-
Наш крик для него молчит.

Часовые идут - раз, два,-
А мы из-за медных плечей
Жужжим, как отбить нам Вал
С языками против мечей.

Душит омела дуб,
Моль дырявит тряпье,
Трет путы крысиный зуб -
Каждому дело свое.

Мы мелкая тварь берлог,
Нам тоже работать не лень -
Что точится под шумок,
То вскроется в должный день.

Мы слабы, но будет знак
Всем ордам за вашей Стеной -
Мы их соберем в кулак,
Чтоб рухнуть на вас войной.

Неволя нас не смутит,
Нам век вековать в рабах,
Но когда вас задушит стыд,
Мы спляшем на ваших гробах,

Мы очень малы, видит бог,
Малы для добра и зла,
Но дайте нам только срок -
Мы сточим державу дотла.

Мы - червь, что гложет ваш ствол,
Мы - гниль, что корень гноит,
Мы - шип, что в стопу вошел,
Мы - яд, что в крови горит!

Редьяр Наш Киплинг. Как точно все увидел.
http://lib.ru/KIPLING/zapowed.txt

[Найтли]

СУЕТА СУЕТ

Всё куда-то я бегу
Бестолково и бессрочно,
У кого-то я в долгу,
У кого – не помню точно.

Всё труднее я дышу –
Но дышу, не умираю.
Всё к кому-то я спешу,
А к кому - и сам не знаю.

Ничего, что я один,
Ничего, что я напился,
Где-то я необходим,
Только адрес позабылся.

Ничего, что я сопя
Мчусь по замкнутому кругу –
Я придумал для себя,
Что спешу к больному другу.

Опрокинуться в стогу,
Увидать Кассиопею –
Вероятно, не смогу,
Вероятно, не успею...

Леонид Филатов
1982 год

[Найтли]

Владимир Маяковский

ЛИЛИЧКА!

Вместо письма

Дым табачный воздух выел.
Комната -
глава в крученыховском аде.
Вспомни -
за этим окном
впервые
руки твои, исступленный, гладил.
Сегодня сидишь вот,
сердце в железе.
День еще -
выгонишь,
можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
сломанная дрожью рука в рукав.
Выбегу,
тело в улицу брошу я.
Дикий,
обезумлюсь,
отчаяньем иссечась.
Не надо этого,
дорогая,
хорошая,
дай простимся сейчас.
Все равно
любовь моя -
тяжкая гиря ведь -
висит на тебе,
куда ни бежала б.
Дай в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб.
Если быка трудом уморят -
он уйдет,
разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей,
мне
нету моря,
а у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
царственный ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей,
мне
нету солнца,
а я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
он
любимую на деньги б и славу выменял,
а мне
ни один не радостен звон,
кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
Надо мною,
кроме твоего взгляда,
не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь,
что тебя короновал,
что душу цветущую любовью выжег,
и суетных дней взметенный карнавал
растреплет страницы моих книжек...
Слов моих сухие листья ли
заставят остановиться,
жадно дыша?

Дай хоть
последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.

[Негра]

К себе, к себе - каким я был и стал.
К себе - пускай поблёк я, пусть устал.
Сквозь вызванную болью злость к толпе,
Сквозь даже представленье о себе.

К себе, к себе - чтоб знать, чего хочу.
С чего молчу и отчего кричу.
Чтоб с правдой слиться смысла своего.
Чтоб устыдиться - если есть чего.

К себе, к себе, чтоб слушать шум листвы.
К себе - чтоб вновь в душе воскресли вы:
Все - тот, кто свят, и чья судьба - грешить.
К себе - чтоб знать, как всем непросто жить.

К себе, к себе - чтоб к вам живым придти,
Чтоб никого потом не подвести.
Чтоб где-то на изломе бытия
Не оказалось вдруг, что я - не я...

Наум Коржавин

[Негра]

Измельчанье приходит не сразу.
Вот какую-то пошлую фразу уловил
и не дрогнул твой слух.
Вот и сам под всеобщее ржанье небылицы
одной содержанье излагаешь, насилуя дух.
Вот уже для общенья пригоден
востроглазый один пустобрех.
Измельчанье не сразу приходит
и не сразу врезает под вздох.
Ненароком опомнишься: плохо.
Но хохочешь, сомненья гоня,
и боишься высокого слога
и возвышенных чувств, как огня.

Просто судьба посулила поездку, чудом о тайном желанье пронюхав,
а уж ударил в мою занавеску ветер — разносчик пленительных слухов.
А уж и небо прибавило блеску, как наблюдаем, летя в самолете.
Солнце, недавнему ливню в отместку, вспомнило враз о забытой работе.
Мир изменялся волшебно и резко, напоминая лазурную фреску...
Вот что свершила еще не поездка — только, по сути, намек на поездку!

Эта линия билась и пела, изгибалась, зигзагом плыла, опадала, как пена, улетала, как будто стрела.
И костер сумасшедшего танца, и любви беззащитной чело... Потому оборваться и не стоило ей ничего.

Эмиль Январев

[Негра]

Ни огонька, ни шороха, ни мысли -
а только вяжущий самоуют.
С какой беды зрачки твои прокисли?
Не плачут, не смеются, не поют.
А ведь бывало:
светом обдавало
и дуло дулом, как из двух ветрил.
Пивал, бывало,
и певал, бывало,
в глаза, бывало, правду говорил.
Уже и смысл словам не придаётся,
как бы по мыльной плоскости скользя.
Всё предаётся,
что не продаётся,
всё ненавистно, что предать нельзя.
Мы жизнь, как плёнку, не перемотаем
(всего не выпить и всего не съесть),
и пьяницей последним промотаем,
неужто, веру, молодость и честь.
Век короток. А мы играем в жмурки.
Мала Земля. Гляди, дружок, гляди.
Лишь только эти шмотки, эти шмутки.
И ничего святого впереди.

В.Костров

[Негра]

Бывает друг, сказал Соломон,
Который больше, чем брат.
Но прежде, чем встретится в жизни он,
Ты ошибёшься стократ.
Девяносто девять в твоей душе
Узрят лишь собственный грех.
И только сотый рядом с тобой
Встанет - один против всех.
Ни обольщением, ни мольбой
Друга не приобрести;
Девяносто девять пойдут за тобой,
Покуда им по пути,
Пока им светит слава твоя,
Твоя удача влечёт.
И только сотый тебя спасти
Бросится в водоворот.
И будут для друга настежь всегда
Твой кошелёк и дом,
И можно ему сказать без стыда,
О чём говорят с трудом.
Девяносто девять станут темнить,
Гадая о барыше.
И только сотый скажет, как есть,
Что у него на душе.
Вы оба знаете, как порой
Слепая верность нужна;
И друг встаёт за тебя горой,
Не спрашивая, чья вина.
Девяносто девять, заслыша гром,
В кусты убечь норовят.
И только сотый пойдёт за тобой
На виселицу - и в ад!

Р. Киплинг

[Негра]

Убивали любовь. Убивали в четыре руки.
Били с разных сторон, состязаясь в сноровке и силе.
Им шептала любовь: «Ах, какие же вы дураки!»
А они ей в ответ за ударом удар наносили.

Убивали любовь. Но любовь оказалась мудрей,
И глядела на них из-под россыпи битой посуды.
И когда вновь и вновь ударяли её всё сильней,
Говорила она: «Ведь такой у вас больше не будет!»

Убивали любовь. И однажды любовь умерла.
Ей бы их обмануть: притвориться убитой, и только.
Но любовь – как Любовь – притворяться и лгать не могла.
Да и им поначалу не жаль её было нисколько.

Убивали любовь. На поминках его желваки
Заходили на скулах, а взгляд её слёзы затмили.
И, тайком друг от друга, всё те же четыре руки
Поливают отныне цветы у неё на могиле.

Ю.Воронов

[Негра]

Когда страстей ты пламенем объят,
Печалью или радостью большой,
Когда глаза о гневе говорят,
Никак не совладать тебе с душой,
Когда мечта вдруг оборвёт полёт,
Фортуна отвернёт своё лицо, —
Ты вспомни Соломоново кольцо
И надпись мудрую, что всё пройдёт.

Когда ещё трудней наступит миг,
И на тебя обрушится всё сразу,
И ты сдержать не сможешь гневный крик,
Послав к чертям само кольцо и фразу,
Когда совсем затянет небосвод
Так, что в душе ни одного просвета, —
Перевернув кольцо наоборот,
Прочти на нём слова: «Пройдёт и это!»

.

[Береза]

Ой, девоньки, что-то у вас тут грусть-печаль одна

[Береза]

это тема такая .ну мы и стараемся-не флудим-страдаем

Ну таки страдайте, не буду вам мешать .)

[Негра]

Не то весна,
Не то слепая осень.
Не то сквозняк,
Не то не повезло.
Я вспомнил вдруг,
Что мне уж тридцать восемь.
Пора искать
Земное ремесло.
Пора припомнить,
Что земля поката,
Что люди спят
В постелях до зари,
Что по дворам
До самого заката
Идут в полет
Чужие сизари.
Пора грузить
Пожитки на телегу,
Пора проститься
С песенкой лихой,
Пора ночлег
Давно считать ночлегом
И хлебом - хлеб,
А песню - шелухой.
Пора Эсхила
Путать с Эмпедоклом,
Пора Джульетту
Путать с Мазина.
Мне тыща лет,
Романтика подохла,
Но нет, она
Танцует у окна.
Ведь по ночам
Ревут аккордеоны,
И джаз играет
В заревах ракет,
И по очам
Девчонок удивленных
Бредет мечта
О звездном языке.
Чтобы земля,
Как сад благословенный,
Произвела
Людей, а не скотов,
Чтоб шар земной
Помчался по вселенной,
Пугая звезды
Запахом цветов.
Я стану петь,
Ведь я же пел веками.
Не в этом дело.
Некуда спешить.
Мне только год,
Вода проточит камень,
А песню спеть -
Не кубок осушить.

Михаил Анчаров

.

[Regel]

...В не раз уже заштопанном халате
Из яркого цветного волокна
В больничной переполненной палате
Стоит старушка,плачет у окна.

Её уже никто не утешает-
Все знают о причине этих слёз.
Соседок по палате навещают,
А ей, лишь раз, сынок халат привёз.

Про тапочки забыл, сказал смущённо:
- Я завтра привезу... Потерпишь, мать?
- Конечно, потерплю. Я ж на перинке
И в шерстяных носках могу лежать.

Куда мне тут ходить? Простора мало.
Покушать санитарки принесут.
Меня болезнь настолько измотала,
Что мне б лишь полежать, да отдохнуть.

Вздохнул сынок, отвел глаза в сторонку:
- Тут...Понимаешь...Дело есть к тебе...
Всё это очень путано и тонко...
Но ты не думай плохо обо мне!

Квартира у тебя стоит пустая,
И мы с женой подумали о том,
Что ты то там,то тут...Одна... Больная...
Поправишься - к себе тебя возьмём!

И внуки будут рады, ты же знаешь!
Они души в тебе не чают, мать!
Всё!Решено! Ты к нам переезжаешь!
Твою квартиру будем продавать!

Достал бумаги, молвил без сомненья:
-Я все продумал, мне доверься, мам...
Как только мы увидим улучшенья,
Отсюда сразу жить поедешь к нам.

Что скажешь тут? Он сын ей, кровь родная...
А внуки- ради них и стоит жить!
И подписала, не подозревая,
Как все на самом деле обстоит.

Проходят дни, проходят и недели..
Сынка все нет. И вряд ли он придёт.
Старушку тешали и жалели...
Но кто же и чего тут не поймет?

А с каждым днём старушка всё слабеет
И по ночам все чаще снится сон,
Как кашку по утрам сыночку греет,
Но плачет и не хочет кушать он.

И первые шаги сынка-малышки,
И слово, что сказал он в первый раз,
И первые царапины и шишки,
И детский сад, и школа- первый класс...

Врачи молчат, стараясь что есть силы
Хоть как-то ей страданья облегчить.
А родственники строго запретили
Старушке про диагноз сообщить.

Она не знает, что больница эта-
Не городской простой стационар,
Что шансов на поправку больше нету...
Но, для нее незнанье-не кошмар.

Табличка «Хоспис» на стене у входа
Ей ни о чём плохом не говорит.
На странные слова давно уж мода
И нужно ли кого за то винить?

Она не знает, что сынок исправно
Звонит врачам, в неделю раза два:
- Вы ж говорили- умирает?!... Странно...
Что до сих пор она ещё жива...

Она жива. Она всё ждет и верит,
Что сын придёт, обнимет, объяснит,
Откроются сейчас палаты двери,
Она же всё поймёт и всё простит.

С последних сил встаёт она с кровати.
Держась за стенку, подойдёт к окну.
Насколько ей ещё терпенья хватит
Так верить безразличному сынку?

Она готова до конца стараться.
И сил, что нет, она должна найти.
Вдруг он придёт? Она должна дождаться!
Придёт...Ну как он может не придти?

Стоит и плачет...Ждёт от сына вести...
На небо лишь посмотрит невзначай
И теребит рукой нательный крестик-
Мол, подожди, Господь, не забирай!

(с)

[Негра]

ВАЛЬДШНЕП

Влетел он в полымя заката
и замелькал, и зачернел,
и не слыхал,
как в два раската
гром над поляной прогремел.
Свинца горячие крупицы
ударили наперерез,
и люди радовались птице,
упавшей на землю
с небес.
Среди осин и елей мрачных,
зарывшись в прошлогодний лист,
лежал крылатый неудачник,
весны подстреленный связист.
И длинный клюв
торчал, как шильце,
из горстки пестрого пера...
Кто знал, что этим завершится
весны любовная пора?
Какая радость им владела,
как жизнь была ему легка,
и как бы я его жалела,
когда б не гордость
за стрелка!

Вероника Тушнова

[Найтли]

Я слеп
Тодоров Герман

Я слеп,
Но я вижу свет.

Я глух,
Но имею слух.

Нищ, бос,
Но не знаю слез.

Нем, тих,
Но приду на крик.

……………………..

Стал зряч,
Но в глазах – плач.

Не глух,
Но в ушах – стук.

Сыт, здрав:
Ни долгов, ни прав.

Силен,
Но в гортани стон,

Боль, страх,
Ибо я лишь прах.

…………………….

Был слеп.
Но ведь видел СВЕТ …

Я сползаю по снежному склону

Я сползаю по снежному склону
К серебристому краю обрыва.
Необратимо.
Вниз.

Я очнулся вчера на вершине,
Я доверчиво выпростал руки,
Я вдохнул поднебесного ветра
И шагнул к восходящему солнцу…

И теперь – по скрипучему снегу
К обнаженному рваному краю
Я сползаю,
сползаю,
сползаю…

Нету смысла кричать или плакать,
Можно только молчать и молиться:
Всем известно, что скорость паденья
Не зависит от скорости звука.

Значит молча – по снегу, по склону,
Еле слышно – по тихому стону
К пустоте по зубчатому краю
К тишине я по стону сползаю…

Будет воздух пустым и холодным.
Эхо – гулким.
Паденье – свободным.

А потом я очнусь на вершине
И шагну к восходящему солнцу.

[Найтли]

Марина Цветаева

Мне тебя уже не надо,
Милый – и не оттого что
С первой почтой – не писал.

И не оттого что эти
Строки, писанные с грустью,
Будешь разбирать – смеясь.

(Писанные мной одною –
Одному тебе! – впервые! –
Расколдуешь – не один.)

И не оттого что кудри
До щеки коснутся – мастер
Я сама читать вдвоем! –

И не оттого что вместе
- Над неясностью заглавных! –
Вы вздохнете, наклонясь.

И не оттого что дружно
Веки вдруг смежатся – труден
Почерк,- да к тому – стихи!

Нет, дружочек! – Это проще,
Это пуще, чем досада:

Мне тебя уже не надо –
Оттого что – оттого что –
Мне тебя уже не надо!

3 декабря 1918

[Fil]

[I{OT]

Жара, больше 30-ти, спасаюсь чаем со льдом...

Пейте чай, мой друг старинный, забывая бег минут.
Желтой свечкой стеаринной я украшу ваш уют.
Не грустите о поленьях, о камине и огне...
Плед шотландский на коленях, занавеска на окне.

Самовар, как бас из хора, напевает в вашу честь.
Даже чашка из фарфора у меня, представьте, есть.
В жизни выбора не много: кому - день, а кому - ночь.
Две дороги от порога: одна - в дом, другая - прочь.

Нынче мы - в дому прогретом, а не в поле фронтовом,
Не в шинелях, и об этом лучше как-нибудь потом.
Мы не будем наши раны пересчитывать опять.
Просто будем, как ни странно, улыбаться и молчать.

Я для вас, мой друг, смешаю в самый редкостный букет
Пять различных видов чая по рецептам прежних лет.
Кипятком крутым, бурлящим эту смесь залью для вас,
Чтоб былое с настоящим не сливалось хоть сейчас.

Настояться дам немножко, осторожно процежу
И серебряную ложку рядом с чашкой положу.
...
Булат Окуджава.

[Ky]

Она лежала в зарослях полыни,
Откинув лапы и оскалив пасть,
Из горла перехваченного плыла
Толчками кровь,
Густая, словно грязь.
Кем? Кем? Волком? Охотничьими псами?
Слепым волчатам это---- не узнать,
Они, толкаясь и ворча сосали
Так странно неподатливую мать.
Голодные волчата позабыли,
Как властно пахнет в зарослях укроп,
Они, прижавшись к ранам, жадно пили
Густую, холодеющую кровь.
И вместе с ней вливалась жажда мести,
Кому?
Любому, лишь бы не простить.
И будут мстить,
В отдельности и вместе.
А встретятся - друг другу будут мстить.

[Негра]

Может быть, все-таки мне повезло,
если я видел время запутанное,
время запуганное,
время беспутное,
которое то мчалось,
то шло.
А люди шагали за ним по пятам.
Поэтому я его хаять не буду...

Все мы —
гарнир к основному блюду,
которое жарится где-то
Там.

[Найтли]

Дерек Уолкотт

Итоги

Я живу у воды.
Один. Без жены и детей.
Я кружил не по одной дороге,
чтобы выйти сюда:
низкий домик у серой воды,
окна всегда открыты
на привычное море.
Не вольные выбрать себя,
мы — плоды наших дел.
Годы проходят, мы стряхиваем страх,
но жажда к преодоленью остается.
Любовь — это камень,
осевший на морском дне.
И теперь я не требую от поэзии ничего,
кроме искренности —
ни жалости, ни славы, ни исцеления.
Молчаливая жена — с ней можно сидеть у серой воды
и оставаться скалой среди волн,
выносящих на песок мусор бездарности.
Мне следует разучиться чувствовать,
забыть свой дар.
А это труднее того, что принимают за жизнь.

[Негра]

Не знаю, чьё...

Счастливые люди
Не думают матом,
Закутавшись в пледе,
Бессильно измятом;

Не лечатся виски;
Не спят с телефоном;
Не тянуться к риску;
Не курят с балкона;

Не дышат устало
Чужим никотином;
Не спят с кем попало;
Не пьют аспирина;

Не льют мимо чашки,
Чтоб выпить таблеток;
Не ходят в рубашке
В измятую клетку;

Не рвут фотографий;
Не ищут патрона;
Не плачут ночами
До хрипа и стона;

Не пишут «ответь мне»;
Не верят, как дети;
Счастливые люди –
Их нет в Интернете

[Береза]

в оригинале ЛЕДИ
а не люди

[Негра]

А чье, знаешь?

[Береза]

не помню
давно по инету гуляет

[Береза]

Когда ещё увижу я тебя?
Ведь в сердце – неуёмное страданье,
Невыносимо трудно жить любя,
Когда нас разделяет расстоянье.

Ты очень долго будешь далеко,
Тебя я с нетерпеньем ожидаю,
Любить на расстояньи нелегко,
Как сохранить свою любовь, не знаю.

Жизнь мимо за окном теперь течёт,
Её я вижу, словно на экране,
В душе намёрзнуть может толстый лёд,
И крепче от него любовь не станет.

Но я тебя пока ещё люблю,
Моей любви теперь хотят другие,
Страдаю, но письмо тебе пришлю,
Что мы с тобой становимся чужие.
(с)

[Негра]

Прочитай и выучи наизусть:
Тьма имеет предел, и любая грусть
Преодолима, если построить мост;
Боль исчерпаема, горе имеет дно,
Если осмелиться встать в полный рост,
Дотянуться до счастья, ибо оно
Досягаемо, и рецепт его крайне прост.
Запиши и бумагу затем сожги:
Люди — концентрические круги,
У всех одинакова сердцевина.
Память — вбитый в темя дюймовый гвоздь,
Научись прощать, он выйдет наполовину.
Обиды и скорбь созревают в тугую гроздь,
Выжми до капли, получишь терпкие вина.
Взрослей, но и не думай стареть,
Смерть существует, но это всего лишь смерть,
Дань закону контраста.
Не стоит пытаться нумеровать страницы,
Ибо время тебе неподвластно.
В твоих силах помнить слова, имена и лица,
Рушить стены и презирать границы,
Любить, покуда сердце не задымится,
И знать, что всё это не напрасно.