Десять дней, которые потрясли мир которые изменили жизнь.
Всего десять полных дней с нами живет Тугрятин-кошатин. А кажется, что он был всегда.
Он окончательно и бесповоротно уверился, что здесь его дом. А значит все в нем относится к котячьей собственности. Особенно хозяйка. Он упрашивает с ним поиграть и азартно гоняется за бумажными мячиками. Вчера я смастерила ему игрушку из коробки от DVD-проигрывателя, нарезав в ней дырок по размеру котячьей лапы и напихав внутрь тех самых бумажных мячиков. Котявость самонейтрализовался на три с лишним часа. Он старательно лезет во все щели и дыры, которые еще не успели законопатить. Он открыл как убрать планку, закрывающую подшкафное пространство стенки, и теперь я извлекаю его оттуда за задние лапы минимум дважды в день. Он свято верит, что если я иду на кухню, то у меня не может быть для этого иных причин, кроме как покормить его котявость. По утрам он садится около меня и начинает будить, шлепая лапой по щеке и мявкая, что и ему, и попугаям давно пора завтракать.
Он уверен, что у меня не может быть более важных и неотложных дел, чем его котячья персона. Он смирился с наличием в моей жизни попугаев и тем, что им уделяют внимание, но категорически не согласен делить меня с компом. Он прыгает по клавиатуре, когда я пишу, укладывается на ней спать, пролезает между столешницами на системник и утягивает к себе за провод мышку. Он ловит на экране курсор и прочно перегораживает мне обзор. При этом еще и сидя на клавиатуре. Что вызывает заворот мозгов у моего компа и тот отчаянно верещит на все лады. Вчера котявость как-то очень прицельно прошелся по клавишам и отключил мне клавиатуру вообще. Пришлось перезагружаться. Он старательно вносит поправки во все, что я печатаю, и мне приходится все время проверять то, что я публикую, на предмет котячьей самодеятельности. Частенько работать приходится вот так, пытаясь что-то разглядеть за рыже-полосатой попой и печатая одной рукой.
Он настырным мявом требует выгуливать его на балконе, что ему особо нравится, поскольку гуляет он там у меня на руках, и при этом его крепко-накрепко прижимают к груди. Поскольку одиннадцатый этаж это не тот вариант, при котором котявость сможет попасть на балкон хоть как-то иначе.
Он уверен, что если я сижу, то мои колени это именно то, что нужно для котовьего счастья. Он спит на них так крепко, что растекается по мне как желе. Рядом со мной он старается спать на спинке в надежде, что ему будут гладить и чухать теплое пузико.
Этот процесс доставляет Тугрику бездну удовольствия. Правда, позволяет он это только мне. Точнее, никому не позволяет, а у меня выпрашивает.
Когда я волнуюсь или переживаю, Тугря оккупирует мое внимание и муррррчит, пока не успокоит. Если мне плохо, грустно или страшно, золотой запас нашего дома несется со всех лап. А как можно переживать, когда такое теплое счастье старается изо всех силенок тебя отвлечь и объясняет, как оно тебя любит? Кажется, что когда его гладишь, все тревоги стекают с пальцев и улетают прочь от золотой шерстки.
В его глазах появилось истинно кошачье философское спокойствие. Он дома.
Ответить с цитированием