Настоящий Гоголь очень неудобен для нынешнего украинского официоза. Более того! Он его пугает, как Божье слово в устах Хомы Брута бесов из «Вия». Если бы могли, запретили. Но не могут и потому просто подделывают.
В начале 90-х я недолго работал в обществе книголюбов. Там трудилось много интересных персонажей. Один из них — некий пан Олег врезался в мою память навсегда. Он числился в отделе пропаганды, ходил в кожухе и бараньей шапке, проповедовал уринотерапию как универсальное средство от всех болезней и мечтал о переводе Гоголя на украинский язык. Глаза его при этом безумно блестели. Приставая ко всем со своей излюбленной идеей, пан Олег поднимал сухой крючковатый палец и повторял: «Треба повернути Гоголя Україні!»
Не уверен, что смысл «возвращения» Гоголя в родные пенаты в таком переводе. Но некоторым образом мечта пропагандиста-уринотерапевта сбылась. Не так давно одно из киевских издательств напечатало поддельный перевод «Тараса Бульбы», заменив везде слово «русский» на «український» и выбросив из финала проникновенные гоголевские слова: «Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое православная русская вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!»
Владелец этого издательства, не постеснявшийся поставить свою фамилию на титульный лист «переводного» Гоголя, конечно, имеет право быть несогласным с мнением выдающегося писателя. Но заниматься откровенной фальсификацией может только потому, что еще никто не взял его за руку и не отвел в суд за нарушение прав потребителя. Фальсификат — всегда фальсификат. Покойный Николай Васильевич должен быть защищен от подобных пиратов не меньше, чем какая-нибудь бутылка водки известной марки. Ведь он выдержал проверку временем, которая ни водкам, ни прокладкам даже не снилась.
Если о других классиках часто говорят, что их «нужно» читать, то Гоголя читать просто хочется. Невозможно оторваться от его «Вечеров на хуторе близ Диканьки», «Ревизора» или «Повести о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем». Некоторые известные в прошлом писатели после смерти интересны разве что богатой интимной жизнью. Любопытство к ним можно оживить только описанием их любовниц, скандалов и венерических болезней.
О Гоголе подобного не скажешь. Свою личную жизнь он тщательно скрывал, стремясь к женщинам и одновременно воспринимая их как страшное, почти сатанинское искушение. Из-за прекрасной полячки изменяет вере и товарищам Андрий в «Тарасе Бульбе». Боится связать себя брачными узами герой «Женитьбы». А Ивану Федоровичу Шпоньке из одноименной повести будущая жена даже приходит ночным кошмаром, двоясь и троясь: «Снял шляпу, видит: и в шляпе сидит жена… Полез в карман за платком — и в кармане жена».
Таинственный душевный мир Гоголя разгадывали сотни исследователей, находя в нем садомазохистские фантазии, фобии и ипохондрию. Он стал героем легенд и бульварных статей, в которых сложно отличить бред авторов от реальности. Писали, что его похоронили живым в летаргическом сне. Рассказывали, будто перевернулся в гробу. Трезвонили, что при перезахоронении в 20-е годы череп Гоголя якобы забрал на память пролетарский поэт Демьян Бедный, а в могиле остался только скелет. Покоя писателю, видимо, не дадут никогда. Слишком уж он велик и знаменит.
«Возвращать» его Украине бессмысленно. Он единственный до нынешнего дня украинец, который прославился своим литературным талантом на весь мир. В отличие от Шевченко, ему не нужно впаривать памятники за границей, по инициативе правительства, чтобы их потом воровали на металлолом, как это случилось недавно в Канаде. Гоголя и так знают. Он не нуждается в посмертной государственной подпитке. Дай Бог, чтобы Украина вернулась в него!
Тот Гоголь, которого сегодня замалчивают, скрывается в последних томах его собраний сочинений — в публицистических статьях и книге «Выбранные места из переписки с друзьями».
Сколько сейчас спорят об украинской истории! А достаточно взять всего лишь короткое, написанное 23-летним Николаем Васильевичем эссе «Взгляд на составление Малороссии», чтобы получить представление, откуда пошли украинцы.
Молодой писатель проявил себя замечательным историком: «Южная Россия более всего пострадала от татар. Выжженные города и степи, обгорелые леса, древний разрушенный Киев, безлюдье и пустыня — вот что представляла эта несчастная страна! Испуганные жители разбежались или в Польшу, или в Литву; множество бояр и князей выехало в северную Россию… Когда первый страх прошел, тогда мало-помалу выходцы из Польши, Литвы, России начали селиться в этой земле…»
Гоголь одним из первых отметил роль географического фактора в беззащитности Украины: «Будь хотя с одной стороны естественная граница из гор или моря - и народ, поселившийся здесь, удержал бы политическое бытие свое, составил бы отдельное государство. Но беззащитная, открытая земля эта была землей опустошений и набегов, местом, где сшибались три враждующие нации».
И он же раньше других начал писать о татарском влиянии на характер формирующегося нового этноса: «Они поворотили против татар их же образ войны — те же азиатские набеги… разгульные холостяки вместе с червонцами, цехинами и лошадьми стали похищать татарских жен и дочерей и жениться на них. От этого смешения черты лица их, вначале разнохарактерные, получили одну общую физиогномию, более азиатскую. И вот составился народ, по вере и месту жительства принадлежавший Европе, но между тем по образу жизни, обычаям, костюму совершенно азиатский, — народ, в котором так странно столкнулись две противоположные части света».
Отсюда только один шаг до понимания того, почему нынешняя Украина одновременно хочет на восток и на запад. Такая уж у нее душа, разорванная между двумя мирами.
Николай Гоголь всегда оставался убежденным монархистом. Но не нужно думать, что Российская империя, которой он искренне служил своим пером, была просто аппаратом насилия — земным монстром для выкачивания славы и материальных благ. В идеале она мыслилась своими создателями как ковчег для сохранения истинной православной веры. Мы живем в несовершенном мире, где для сбережения искры духовности нужна здоровая государственная плоть. Будущее показало, что разрушение этой империи в 1917 году не принесло счастья ее вчерашним подданным. Это смятение духа мы чувствуем до сих пор. А ведь Гоголь предупреждал! Он был не банальным лизоблюдом, а человеком, имевшим смелость советовать даже царям.
«Любовь вошла в нашу кровь, — писал он в «Выбранных местах из переписки с друзьями», — и завязалось у нас всех кровное родство с царем. И так слился и стал одно-едино с подвластным повелитель, что нам всем теперь видится всеобщая беда — государь ли позабудет своего подданного и отрешится от него или подданный позабудет государя и от него отрешится».
Сейчас эти слова звучат пророчески. Так и случилось в феврале 1917 года, когда Николай II отрекся от престола под давлением настойчивых советников. Тогда царь отрешился от своего народа, а народ от него, и из всех углов полезли полчища сатанинской нечисти, залившие страну кровью.
Предчувствовал ли это Гоголь, когда писал свою книгу? Мы не знаем. Но известно точно, что республика казалась ему бездушным политическим механизмом: «Государство без полномощного монарха — автомат: много-много, если оно достигнет того, до чего достигнули Соединенные Штаты. А что такое Соединенные Штаты? Мертвечина: человек в них выветрился до того, что и выеденного яйца не стоит». «Государь есть образ Божий, — утверждал он, требуя от монарха быть достойным высокого предназначения. — Там только исцелится вполне народ, где постигнет монарх высшее значенье свое — быть образом того на земле, который сам есть любовь».
Иными словами, нравится это кому-то или нет, Гоголь требовал от императора ни много ни мало как по мере сил уподобиться Христу. И при этом не забывать о чисто государственных обязанностях, как сказали бы теперь, главного менеджера страны.
Царь казался ему тем же, что и дирижер: «Государство без полномощного монарха то же, что оркестр без капельмейстера: как ни хороши будь все музыканты, но, если нет среди них одного такого, который бы движеньем палочки всему подавал знак, никуды не пойдет концерт. А кажется, он сам ничего не делает, не играет ни на каком инструменте, только слегка помахивает палочкой да поглядывает на всех».
Разве не наблюдаем мы сегодня в Украине концерт без дирижера, где претенденты на эту должность силой друг у друга вырывают волшебную палочку? То и дело слышишь, строго по Гоголю, этот бесхозный оркестр, где вместо стройной гармонии рвут уши только «шершавые звуки», которые испускает «иной дурак-барабан или неуклюжий тулумбас».
Читая поддельного киевского «Бульбу» на украинском языке, я смеялся вдвойне. А что бы стал делать его издатель, взявшись переводить «Выбранные места из переписки с друзьями»?
Например, есть там у Гоголя такая глава: «Нужно любить Россию».
А на «соловьиной мове» это как будет? «Треба любити Україну»? Или на эфиопской, по той же «ба-ба-га-ла-ма-говской» логике? «Нужно любить Эфиопию»?
А как перевести гоголевскую фразу: «Поблагодарите Бога прежде всего за то, что вы русский»? Или длинный, все объясняющий в идеологии Николая Васильевича пассаж: «Если вы действительно полюбите Россию, вы будете рваться служить ей; не в губернаторы, но в капитан-исправники пойдете, — последнее место, какое ни отыщется в ней, возьмете, предпочитая одну крупицу деятельности на нем всей вашей нынешней, бездейственной и праздной жизни»?
Как много еще предстоит работы «фальшивокнижникам» по приспособлению автора «Тараса Бульбы» к текущему политическому моменту! А ведь он не одного «Бульбу» написал! Словно чувствовал: будут, будут подделывать! Снял шляпу: видит, и там подделыватель сидит. Полез в карман, и оттуда оно лезет… Значит, надо побольше сочинений оставить — перестраховаться от вредителя.
Птица-тройка. Россия—Украина—Белоруссия
Гоголь, как и Шевченко, — это ключ к украинским тайнам. Только Тарас Григорьевич — ключик маленький. Ржавенький. От того сарая, где вилы и косы лежат. А Гоголь — ключ золотой. От всего украинского поместья. Да и ко всей русской усадьбе подойдет. Любую дверь откроет.
Что бы ни происходило в наших разделенных ныне странах, листаешь том Николая Васильевича и находишь объяснение. Почему так злобствуют ненавистники на каноническую православную церковь? Почему так хотят заменить ее некой «поместной» во главе с попом-расстригой? Да потому, что, как писал Гоголь, в день беды для нашей Отчизны «из монастырей выходили монахи и становились в ряды с другими спасать ее». Как же тут не злобствовать? Дорогу, ведущую в Лавру, в улицу Мазепы переименовали, а анафему с Мазепы так и не сняли. Вот и выходит, что идет по той улице Мазепа да никак не дойдет за отпущением грехов.
Иногда хочется продолжить гоголевскую мысль. В «Петербургских записках 1836 года» он пошутил: «В самом деле, куда забросило русскую столицу — на край света! Странный народ русский: была столица в Киеве — здесь слишком тепло, мало холода: подавай, Бог, Петербург! Выкинет штуку русская столица, если подсоединится к ледяному полюсу». Только начала столица снова спускаться к югу. Уже опять на станции Москва оказалась. Видать, в Киев, в «мать городов русских» возвращается. Ведь Русь, как и гоголевскую птицу-тройку, в которой она несется, никто не отменял. А то, что сейчас, в смутное время, один конь из этой упряжки норовит ускакать в сторону, минует. И полетит она снова. И станут, строго по Гоголю, «давать ей дорогу другие народы и государства».
Сообщение от Regel
Ответить с цитированием
