Новые переводы Урсы.(с сайта Усадьба Урсы)

[Таллерова]

http://niezalezna.pl...e/show/id/35417

Leszek Misiak, Grzegorz Wierzchołowski
FSB TRZYMA ŁAPĘ NA ŚLEDZTWIE

Лешек Мисяк, Гжегож Вежхоловский
ФСБ наложила лапу на расследование



Российские спецслужбы с первых же минут после катастрофы закрыли польским службам доступ к месту трагедии, с самого начала управляли расследованием и продолжают это делать.

- Офицеров Агентства Внутренней Безопасности и жандармерии, которые приехали, в частности, затем, чтобы защитить носители секретных данных, уцелевшие в катастрофе, собрали в ангаре, объявив, что «вам тут делать нечего». Через несколько часов после этого Туск обнимался с Путиным, - говорит информатор «Газеты Польской», который был на месте 10 апреля.

Польские службы обладают очень важным вещественным доказательством в расследовании – третьим чёрным ящиком. Как стало известно «Газете Польской», они не передали России его оригинала, хотя этого требовала российская сторона. Регистратор надёжно защищён, он хранится в сейфе.

Третий ящик – это цифровой регистратор быстрого доступа, производства варшавской фирмы ATM PP, типа ATM-QAR/R128ENC. Он уцелел в катастрофе и был привезён в Польшу, поскольку это польский патент. У российской стороны не было software (доступа к программному обеспечению), чтобы прочитать его записи. Однако оказалось, что он зарегистрировал гораздо больше параметров, чем первоначально считала российская следственная комиссия. Он является независимой копией главного бортового регистратора МЛП 14-5.

Блогер Stary Wiarus в Салоне24 обратил внимание, что «с него можно считать всё то же, что с регистратора МЛП-14-5, поскольку QAR параллельно подсоединён к оборудованию МСРП-64 (то есть к системе регистрации параметров полёта). Наклон, крен, курс, ускорение по всем осям и т.п., а также так называемые отдельные действия, интересующие нас, например, высота решения, нажим на кнопку «Уход» - 2 круг, высота по высотометру и баровысотометру». А значит, информация, зарегистрированная в польском ящике, заключает в себе ответ на вопрос, потянул ли на себя штурвал майор Аркадиуш Протасюк по команде второго пилота Роберта Гживны «уходим», пытаясь улететь.

Комиссия генерала Анодиной обратилась с официальным пожеланием, чтобы польский регистратор был передан России. Зачем это, если у них уже есть собственные записи, касающиеся параметров полёта?

Обнародование записей третьего польского ящика – после того, как русские передадут нам окончательную, «очищенную от шумов» версию стенограмм разговоров в кабине – может опровергнуть усиленно выдвигаемые версии о вине пилотов, а другие доказать.

Наместник Коморовского действовал

29 апреля секретарь Коллегии по вопросам Спецслужб Яцек Чихоцкий (в правительстве ПиС этот пост занимал покойный Збигнев Вассерман) уверил Сейм, что при сохранении личных вещей жертв катастрофы под Смоленском присутствовали представители Военной Жандармерии, а также сотрудники АВБ. Однако польским службам не позволили исполнять свои обязанности – все секретные данные захватила ФСБ.

Польские службы Федеральная Служба Безопасности не допустила, а самому высокопоставленному из оставшихся в живых на тот момент чиновнику Канцелярии Президента не позволила вылететь из Смоленска в Польшу.

Пётр Ференц-Худы, журналист «Газеты Польской», который был среди журналистов на катынском кладбище, так описывает поведение российских спецслужб после катастрофы:
- Мы узнаём, что по приказу российских властей мы должны возвращаться в Польшу. Наш гид и офицер ФСБ ведут нас к автобусу. Однако оказывается, что нам нельзя улететь. Офицер запретил. Русские получают противоречивые приказы. Наконец мы собираемся в автобусе и едем к воротам аэродрома. Там стоят лимузины официальных лиц, кареты скорой помощи, военные и милицейские машины. Российские спецслужбы пытаются отобрать у журналистов носители с записями, карты памяти со снимками. Ворота закрыты. В самолёте ждёт министр Яцек Сасин, который хотел сразу после катастрофы вернуться в Польшу. Русские, однако, не разрешают ему ни улететь, ни выйти наружу. Объясняют, что Як-40 не может взлететь, поскольку в башне нет диспетчера, потому что его как раз допрашивают. Это странно, потому что мы видим, как на аэродроме всё время приземляются русские самолёты и вертолёты. Как рассказывал потом министр Сасин, посол Польши в Москве Ежи Бар усиленно уговаривал его остаться, но министр решительно отказывался. Потом мы узнали, что в то время, когда удерживали министра Сасина, самого высокопоставленного из оставшихся в живых чиновника Канцелярии президента Леха Качиньского, в Польше, в опустевшей Канцелярии, уже находился новый её начальник, назначенный и.о. президента Брониславом Коморовским. Русские позволили Як-40 с министром Сасиным взлететь только после вмешательства польских консулов. Мы приземлились в Варшаве после пяти часов вечера.

Присутствие российских спецслужб и то, что польским службам не позволили оцепить территорию и сохранить носители секретных данных, знаменательно. В газете «Washington Times», в статье Билла Гертца от 13 мая этого года («Коды НАТО под угрозой») автор, ссылаясь на источники в разведке НАТО, писал, что «наибольшее значение имеет то, что русские, вероятнее всего, получили сверхсекретные коды, используемые армией НАТО для спутниковой связи». По мнению Гертца, «если российские спецслужбы смогли получить кодовые карты спутниковых телефонов, они смогут раскодировать теперь всю натовскую связь до катастрофы. Это перелом для российских спецслужб. Почти сразу же после катастрофы армиям стран НАТО были выданы новые коды».

Русские могли получить информацию за последние месяцы и даже годы, касающуюся оборонных планов, кроме того они могли узнать данные агентов или источников прослушивания НАТО. ФСБ в деле о катастрофе появилась с самого начала. Офицер этой службы находился в контрольной башне в ту минуту, когда польский самолёт с президентской делегацией приближался к аэродрому Смоленск-Северный (это обстоятельство раскрыл «Факт»). Полякам не удалось со стопроцентной уверенностью установить его фамилию (возможно, Краснокуцкий). Интересно, что даже российским прокурорам не удалось допросить его.

Агент находился рядом с двумя диспетчерами, один из которых после трагедии срочно ушёл на пенсию и исчез, а другой растворился в воздухе после того, как за ним пришёл какой-то русский страж порядка. Один из этих двух сотрудников башни, некий Рыжков – помощник диспетчера – был направлен на работу на аэродром Смоленск-Северный «до окончания полётов, 10 апреля» - так записано в материалах следствия. Совпадение этой даты с катастрофой заставляет задуматься. Польская военная прокуратура подтвердила, что исследует дело о таинственном присутствии офицера российских спецслужб в башне, но до сих пор ей не удалось допросить ни офицера, ни диспетчеров.

Также появление незадолго до предполагаемого времени приземления президентского Ту-154 российского Ила-76, который совершил головоломный манёвр над самой посадочной полосой, до сих пор невыяснено. Русские объясняли, что на Иле летели сотрудники ФСБ, которые должны были охранять президента Речи Посполитей. Однако это слишком большой самолёт для таких целей. Притом Ил-76 не приземлился, и, несмотря на это, сотрудники ФСБ в Смоленске были.

Под зонтом российской агентуры

- ФСБ управляет ходом расследования российской прокуратуры, решает, какие документы и когда следователи могут передать Польше, а также руководит «утечками» информации о якобы вине польских лётчиков, которые подчинённые Путина вбрасывают в польские СМИ, используя бывших агентов ВСИ. Работами российской комиссии руководит генерал Татьяна Анодина, которая стала начальником Международного Авиационного Комитета благодаря поддержке заместителя председателя КГБ Евгения Примакова. Речь идёт о том, чтобы запутать расследование и свалить вину на экипаж Ту-154, - сказал «Газете Польской» один из польских следователей.

Ничего странного, что успехи российского расследования под «опекой» КГБ почти нулевые, а польские военные прокуроры, которые зависят от материалов, получаемых из России, не могут развернуть расследование. Хотя на правительственном уровне – как подчёркивает премьер Туск и и.о. президента Бронислав Коморовский – сотрудничество польской и российской прокуратуры «складывается идеально», напряжение между российской прокуратурой и комиссией Анодиной с одной стороны и польской прокуратурой с другой стороны, кажется, постепенно растёт. Следствием этого был визит министра Ежи Миллера в Москву, когда он поехал получать новую версию записей чёрного ящика, поскольку польские следователи обнаружили в них технические изъяны (следы вмешательства?).

Польские следователи не могут провести собственный фоноскопический анализ чёрного ящика, который находится в руках у русских, поскольку генерал Анодина категорически заявила, что Россия не вернёт их Польше.

Почему ФСБ так бдительно охраняет тайну смоленской катастрофы? Если бы за катастрофу были ответственны лётчики или президент или кто-то из его окружения, Путин перед телекамерами сразу передал бы Туску чёрные ящики, что должно было бы означать: «Смотрите, нам скрывать нечего», и даже по собственной воле прислал бы в Польшу на допрос авиадиспетчеров из башни, которые бы это подтвердили. Между тем русские более двух месяцев удерживают у себя два чёрных ящика, да ещё хотели, чтобы мы им отдали свой, польский. Ложь, жульничество, уничтожение следов указывают на вину России.

Тайны спутниковых снимков

Вскоре после катастрофы «Жечьпосполита» сообщила, что польская Служба Военной Контрразведки постоянно в реальном времени получала информацию о положении президентского Ту-154 на пути в Смоленск. Информация, которая поступала в СВК, была близка той, что передавала обычная аппаратура GPS. Это были, в частности, данные о положении машины, её высоты и скорости. Из того, что удалось установить «Жечьпосполитей», следует, что СВК, вероятнее всего, уже в момент катастрофы имела в своём распоряжении записи переговоров лётчиков с контрольной башней. Потому что у военных служб есть секретная станция прослушивания. Однако СВК отказалась дать официальные комментарии на эту тему.

Ещё более удивительным кажется молчание вокруг спутниковых снимков, которые польское правительство получило от National Security Agency (NSA), американского разведывательного агентства, которое занимается получением, обработкой и шифровкой секретных данных. Снимки эти, сделанные одним из шпионских спутников США, попали в Польшу в конце апреля. Через несколько дней они оказались в польской военной прокуратуре. Следователи вроде бы определили их как «очень важные доказательные материалы», хотя ранее министр обороны Богдан Клих утверждал, что не знает, для чего могли бы понадобиться такие снимки… Значение этих материалов недооценивает, кажется, также и Яцек Чихоцкий, который в беседе на радио RMF FM признался, что снимков, которые он получил от американцев, он даже… не видел.

Об американских снимках известно только, что они сделаны в день катастрофы и что они в несколько раз точнее, чем спутниковые фотографии Смоленска, доступные в интернете. Каким образом они могли бы быть полезны в расследовании? Прежде всего, благодаря им можно было бы проверить гипотезы, касающиеся взрыва самолёта в воздухе или после удара о землю, а также подробно осмотреть место катастрофы после падения самолёта и, что гораздо важнее, незадолго до этого события. Снимки с лучших американских коммерческих спутников (GeoEye, DigitalGlobe) позволяют различать на земле объекты, которые отдалены друг от друга на 40-50 см. NSA – как можно предположить – располагает доступом к материалам ещё лучшего качества.

Эксперты или агенты влияния?

Полное отсутствие в дискуссии на тему Смоленска фактических материалов – то есть спутниковых снимков, надёжной информации о допросах, наконец, достоверных стенограмм переговоров в кабине Ту-154 (напомним, что русские не подтвердили истинность опубликованных польским МИД-ом документов) – принуждает журналистов и общественное мнение питаться мнениями разнообразных экспертов. Однако по отношению к некоторым особам, которые так себя именуют, следует относиться с большой осторожностью.

Мы уже писали в «Газете Польской» об Анджее Киньском из «Новой Военной Техники» и Томаше Хипком из «Крылатой Польши». Первый («меня гипотезы касающиеся теракта, электромагнетической атаки, не интересуют») назван в Приложении № 16 рапорта о ВСИ в числе тех, кто «неявно сотрудничает с солдатами ВСИ в области действий, выходящих за рамки вопросов обороноспособности государства и безопасности Вооружённых Сил Речи Посполитей», как сотрудник под оперативным псевдонимом «Скриба». Второй - усиленно продвигающий в СМИ гипотезу о вине польских лётчиков – писал несколько лет тому назад: «Правительство ПиС чуть не погубило «Бумар», делегируя в его правление некомпетентных людей, выбранных по принципу партийности, и уничтожая его окружение, в том числе структуры Министерства Обороны и спецслужбы».

В компетентности одного из популярнейших «специалистов» по вопросам катастрофы – Сергея Амелина, автора прекрасно известных в Польше симуляций последних минут полёта Ту-154 (рекламируемые например, в «Газете Выборчей» фотографии срезанных деревьев, анализ и т.д.) - сомневаются сами русские. На интернет-форуме жителей Смоленска прямо-таки кипят подозрения о сотрудничестве Амелина с ФСБ, многие интернавты также доказывают, что этот «независимый эксперт» - в лучшем случае, всего лишь фотограф-любитель, о котором до 10 апреля трудно было найти какое-то упоминание в интернете. Дошло до того, что Амелин – сначала активно участник форума Смоленска – попытался обратить в шутку обвинения в свой адрес, публикуя в интернете… фотографию поддельного удостоверения сотрудника ЦРУ с собственной фотографией, фамилией и званием.

Столь же интересным персонажем является некий 37-летний механик из-под Смоленска Владимир Иванов, которого через сорок дней после катастрофы пытались представить автором знаменитого фильма, снятого через четверть часа после катастрофы. Фильм этот исследовала Окружная Военная Прокуратура в Варшаве, подтвердив, что на нём слышны выстрелы и голоса, говорящие по-польски. Между тем Иванов – которого, как пишет «Факт», «разыскали российские журналисты» - утверждает, что не слышал никаких польских голосов, а грохот выстрелов – от оружия сотрудников БОП (Бюро Охраны Правительства – прим. перев.) (хотя, как установила «Газета Польска», все их боеприпасы сохранились в неприкосновенности). Намерена ли польская военная прокуратура допросить Иванова, чтобы установить, он ли фактически является автором съёмок? Будет ли у нас когда-нибудь возможность сравнить голос из фильма с голосом Иванова? Чем объяснить расхождения между заявлением польских прокуроров и версией найденного «российскими журналистами» механика?

Но не всегда журналисты «разыскивают» информаторов, иногда они сами приходят в редакцию. Сразу после публикации в «Газете Польской» статьи «Смоленская ложь ВСИ»
в редакции нашего еженедельника появился лётчик, майор Анджей В., упомянутый в рапорте о ВСИ, пытаясь в длинной беседе убедить нас, что причиной катастрофы было то, что пилоты засмотрелись на рефлекторы, установленные на обочине посадочной полосы, так называемые APM-ы. За терактом якобы стоят – по его мнению – связанные со спецслужбами поляки. В конце ма йор В. спросил нас:
- Господа, вы не боитесь так писать? В самом деле, не боитесь?

http://ursa-tm.ru