Новые переводы Урсы.(с сайта Усадьба Урсы)

[Таллерова]

http://gabriel.salon24.pl/142415,tragedia-na-uralu

Gabriel Michalik
Tragedia na Uralu

Габриэль Михалик
Трагедия на Урале

Я здесь. Мёрзну перед клубом «Хромая Лошадь» в Перми и знаю меньше, чем моя приятельница, которая за теми же событиями следит по телевизору в Средней Азии.

Я редко бывал в этом клубе. Теснота, шум, шальная публика в возрасте от 15 до 20 лет, подъезжающая к кабаку на «хаммерах». Но вчера там хотело быть полгорода. Тот, кто получил приглашение на этот вечер, мог считать себя VIP-ом. Праздновали восьмую годовщину существования клуба.

Кто-то ради шутки зажёг фейерверк. От него загорелись фейерверки, хранившиеся в клубе. Их должны были зажечь на улице. Взорвались внутри. Сгорело 112 человек. Сто, а может быть, двести (официальные и неофициальные информации не совпадают) страдают в больницах. Умирают. То и дело в новостях сообщают новую, бОльшую цифру смертельных жертв.

Говорят, в клубе было в два раза больше народу, чем позволяют правила. Владелец нарушил все противопожарные требования. Нарушал их годами, когда строил и обустраивал своё заведение, нарушил их особенно вчера: складируя в клубе фейерверки.

* * *
Клуб «Хромая Лошадь» находится в конце Сквера Уральских Добровольцев, там, где улица Советская пересекает улицу Куйбышева. Самый центр города. Поблизости от самых важных учреждений, театров, филармонии.

После пожара часть Советской улицы оградили лентой. С одной стороны, в угрюмом молчании стоят милиционеры, с другой – небольшая группа жителей городов. На ступенях, ведущих из сквера в клуб, появились цветы – белые и красные гвоздики. На тротуар кто-то бросил букет кремовых роз.

* * *
Владелец клуба – Анатолий Зак, один из самых богатых жителей региона. Ему 36 лет. Кроме «Хромой Лошади», ему принадлежит большая сеть магазинов. В этом городе, так же, как и во всей России, власть переплелась с бизнесом. Высокопоставленными чиновниками, губернаторами, министрами обычно являются люди, которые нажили большие деньги. Эвфемистически добавлю – «не всегда честным образом».

Странные тут отношения власть-гражданин. Утром кто-то управляет, а вечером как гражданин контролирует самого себя. Ярким примером может быть Олег Чиркунов, губернатор Пермского Края, и вместе с тем автор блога, особенно критичного по отношению к властям Перми.

Ночью, когда в больницах умирали обожжённые на пожаре, Анатолий Зак сбежал. Его схватили далеко от Перми. Он объяснял милиционерам, что ни в чём не виноват, потому что отдал клуб в аренду другому предпринимателю. Уже сидит.

В группе зевак мы обмениваемся мнениями о Заке.
- Всех коррумпировал! – бросает какая-то женщина.
- Такой человек?! – пожимает плечами мужчина в кожаной куртке. – Ему не надо было никого коррумпировать.
Рядом какой-то старичок даёт интервью местному журналисту.
- Я живу здесь, над клубом, на четвёртом этаже. Раньше, до этой, тьфу… перестройки, там был спортивный магазин. Молодёжь в очередях стояла. Замечательно было! А потом, как пришёл Горбачев, всё развалилось. Товар разворовали, магазин закрыли. И началось…

* * *
Я делюсь с вами моими записками, потому что пока не знаю, как взяться за эту тему. Поброжу ещё по городу. Если узнаю что-то больше, опубликую здесь. Я знаю, что если говорить об оперативности и обширности информации, я в любом случае не получу никаких преимуществ перед теми, кто в этот момент смотрит телевизор. О самой трагедии, хотя я живу в 20 минутах пешком от «Хромой Лошади», я узнал утром из mail-а, присланного приятельницей из Ташкента. Вот она, глобальная деревня, эра информации и т.п.

Однако глупо быть здесь и не рассказать.

Так что я буду стараться узнать побольше.

PS Очень прошу людей верующих, будьте добры, во время воскресной мессы помолитесь за жертв этой трагедии.




http://gabriel.salon24.pl/142514,tragedia-na-uralu-c-d

Gabriel Michalik
Tragedia na Uralu c.d.

Габриэль Михалик
Трагедия на Урале, продолжение

Пол-одиннадцатого по местному времени. Как раз встаёт солнце. День обещает быть погожим, редкость в это время года – ещё позавчера над городом висела плотная скорлупа туч. Будет ясно, но морозно. На термометре – минус 17 градусов. В утренних новостях сообщили новое число смертельных жертв – 110.

От знакомых я знаю, что в больницах Перми остались, прежде всего, легкораненые, а также те, относительно кого были опасения, что они не переживут полёта до Москвы или Петербурга. Подруга знакомых была позавчера в «Хромой Лошади» вместе с отцом. Её забрали в Петербург. Отец, с ожогами около 80% тела, остался в Перми.

* * *

Сквер, рядом с которым стоит этот несчастный клуб, носит имя Уральских Добровольцев. Он назван так в память о людях, которые в 1941 году добровольцами, откликнувшись на призыв Сталина, отправились на войну с фашизмом. Так это здесь называется, не – война с нацизмом, Гитлером, Германией, но именно – с фашизмом. Иногда можно услышать, что это была война с Западом вообще.

Те, кто выжил, имели немало шансов вернуться в район Перми. Генералиссимус приготовил вокруг города венок лагерей, куда после победы сажал солдат, которые выиграли для него войну. Поскольку они хоть одним глазком глянули на Запад, то теперь могли посеять сомнения. Не следовало допускать этого.

Один из лагерей, Пермь-36, находится далеко за городом. В 90-е годы российский «Мемориал» превратил его в музей истории лагерей. Но часть старых лагерей до сих пор действует. Теперь это исправительные колонии, то есть особо смертоносный и жестокий фундамент современной российской пенитенциарной системы.

* * *

На прошлой неделе, во время международной конференции славистов мы придумали шутку, что здешний доброволец может действовать только в одну сторону; ибо отсюда добровольно можно только уехать, если кому-то это удастся. Кажется, не случалось в почти 300-летней истории города, чтобы кто-то добровольно приезжал сюда.

В городе и в регионе сильно даёт о себе знать присутствие поляков. Среди них – архитекторы, строители, учёные. В истории Перми записано немало польских имён. Самые красивые здания в городе были построены в конце XIX века на основе проектов Александра Турчевича, польского шляхтича из окрестностей Киева.

Большая волна поляков прибыла в ссылку после Январского Восстания (1863-1864 гг, прим. перев.). Следующая – после того, как Советы заняли восточную Польшу в 1939 году. Для многих из них Пермь была только пересадочной станцией. Отсюда они попадали в окрестности Кунгура, Кудымкара и Березников, в трудовые лагеря. Трагическую судьбу своей семьи, сосланной в Пермский Край, описал недавно польский скульптор, профессор Станислав Кулён, ребёнком вывезенный из кресовой деревни, вместе с родителями, братьями и сёстрами, в организовывавшийся тогда лагерь в лесах Урала. Месяц за месяцем и год за годом он беспомощно наблюдал, как мороз, голод и болезни убивают одного за другим его братьев и сестёр, маму, родных и соседей…

Но о живших здесь поляках громко заговорили только после Перестройки. Раньше здесь вообще ни о чём громко не говорили. Десятилетиями Пермь имела статус закрытого города. Здешние военные заводы, выпускавшие ракеты для доставки ядерных боеголовок, требовали величайшей секретности. В город не пускали иностранцев, контролировали приезд русских. Местных старались отсюда не выпускать.

И по сей день многие люди, связанные с военной промышленностью, не имеют права покидать территорию России.

* * *

Город уродлив. Он строился в хаосе и спешке. В борьбе с силами природы, против них и против человека. Сносят немногие сохранившиеся памятники архитектуры, чтобы освободить место для многоэтажных зданий. Среди них случаются архитектурные чудеса, которых могли бы позавидовать Перми западноевропейские столицы. Но отсутствие плана, отсутствие элементарных понятий об урбанистике приводит к тому, что в миллионном городе живётся, как в деревне, состоящей из одной улицы. Растянулась эта Пермь на 70 км вдоль Камы. Где у начальника кнопка на карту упала, там и фабрику построили. Рабочих селили в бараках в тени дымящих труб. Со временем часть бараков снесли, их место заняли панельные дома. Здесь нет территорий, выделенных для промышленности, и территорий, где можно было бы дышать свежим, не отравленным воздухом. Вода из крана так воняет, что даже люди бедные, пенсионеры, получающие по четыре-пять тысяч рублей в месяц (около 400-500 злотых) готовят на покупной родниковой воде.

* * *
Постепенно зарождается (или только – собирается зародиться) здесь нечто вроде гражданского общества. Как при раннем Ельцине, снова идут бесконечные собрания комитетов по исправлению всего сразу. Но поскольку неизвестно, с чего начать, сначала решаются персональные вопросы. Потому что, кажется, ничего нельзя изменить без смены власти. Лампочка на лестничной клетке перегорела – власть виновата! Грязно перед домом – куда смотрит власть?! В лифте лужа мочи – а где власть?! А власть уходить не хочет. Вот комитеты и философствуют об образе реальности, откладывая проекты реформ до того времени, когда власть согласится уйти добровольно.

* * *

Пермяки судорожно цепляются за каждую минуту радости. В зрительных залах семи здешних театров, в опере и филармонии почти каждый день аншлаг. В ресторанах полно людей, даже таких, которые, заплатив за стакан чая, хотят побыть несколько часов в ярком мире. Если ты в гостях у пермяков, они будут тебя на руках носить. Могут спасти тебе жизнь, отдать последний кусок хлеба, истратить сбережения многих лет на банкет в твою честь. Не предадут тебя. Они бросаются в дружбу очертя голову.

Окружённые уродством и унынием, жители этой глухой российской провинции, тянутся ко всему, что может быть красиво. Когда они веселятся – это напоминает безумие. Когда пьют – не трезвеют неделю.

И вот именно такие, измученные грязью, раздавленные этим абсурдным молохом, они пошли в пятницу на восьмилетие клуба «Хромая Лошадь» - выпить водки с друзьями и попрыгать в ритме клубной музыки. Гвоздём вечера должен был стать фейерверк.


http://gabriel.salon24.pl/142823,tragedia-na-uralu-jeszcze-dalszy-ciag
Gabriel Michalik
Tragedia na Uralu - jeszcze dalszy ciąg

Габриэль Михалик
Трагедия на Урале, ещё продолжение

Сегодня, в бОльшей степени, чем я ожидал, город накрыла вторая волна трагедии. Говорят, что когда умирает близкий человек – сначала мы в шоке, понимаем, что случилось нечто страшное, но ещё не чувствуем всех мучительных оттенков страдания. Потом, постепенно, оно проникает в нас, ранит, остаётся, как заноза.

Я лишь на минуту заглянул в Сквер Уральских Добровольцев (всё больше цветов, угрюмая толпа людей, угрюмые милиционеры), большую часть дня я провёл, просто бродя по городу. Так вот, куда бы я ни пошёл, всюду кого-то оплакивают – брата, друга, девушку, мать.

Гости «Хромой Лошади» представляли разные социальные слои. Близких потеряли те, с кем я встречался в Университете, и владелица языковой школы, с которой я сотрудничаю, наши соседи. Почти каждый в городе знал кого-то из жертв. В больнице, в почти безнадёжном состоянии, лежит однокурсница моей жены.

Сегодня во всей России национальный траур. Его объявляют обязательно, когда число жертв какого-либо происшествия превысит двадцать девять человек. Не знаю, есть ли качественная разница между смертью тридцати и двадцати девяти человек. Но я заметил, что в России не бывает и недели без катастрофы.

В СМИ, за которыми я слежу, мало пишут о присылаемых соболезнованиях со всего (я так думаю) света. Я почувствовал себя лучше, когда смог засвидетельствовать, что с соболезнованиями поспешил Президент Речи Посполитей. Это только выглядит как официальный жест, но поверьте мне, его значение очень велико для русских.

Я рассказывал также, что мои сообщения о трагедии тронули читателей Салона. Это, кажется, имеет бОльшее значение.

По вашему совету я написал репортаж. Он будет опубликован в одном из еженедельников в Польше на этой неделе.

PS Из новостей: Владимир Путин с признательностью высказался о работе врачей. Что они герои. Это правда, но меня зло берёт, потому что я в последнее время часто бываю в больницах. В Пермском Крае, который стоит на нефти, где любой референт из управления ездит на внедорожнике BMW, в больницу надо приходить со своими шприцами, а нетяжёлых больных врачи раз в неделю выписывают домой, чтобы они могли помыться. Потому что ванные в больницах не работают уже много лет.

Врачи зарабатывают по несколько тысяч рублей в месяц (и что удивительно – не берут взяток). Они работают сразу на нескольких должностях, но даже это не даёт им шансов на достойную жизнь. Я знаю, помню, что в Польше ситуация со здравоохранением драматическая. Но прошу вас, представьте себе выпускника медицинского института, который после стажировки зарабатывает 300 злотых в месяц, а цены на продукты на 50% выше, чем в Польше.

В таких условиях только и можно, что стремиться к геройству. Ибо что другое даст нищему врачу стимул к работе?

http://ursa-tm.ru/forum/index.php?/t.../page__st__480