http://wyborcza.pl/1,97863,8334554,Polska___zakladnik_Rosji.html?as=1&startsz=x


Mirosław Czech
Polska - zakładnik Rosji

Мирослав Чех
Польша – заложник России

Времена такие, что улучшение отношений с Кремлём укрепляет наше положение в Вашингтоне, Брюсселе и Берлине. Проблема в том, чтобы мы не потеряли нашего главного козыря на Востоке – роли образца перемен по пути от коммунизма к капитализму и демократии.

Отношения с Россией давно не были такими хорошими. Потепление принесло желаемые результаты в политике и экономике. Польшу уже не воспринимают в мире и в самой России как страну, неизлечимо больную русофобией. Европейская пресса даже рассуждает, не можем ли мы в виду поворота в отношениях с Москвой играть роль посредника от имени всего Евросоюза.

- Вместо милитаризации отношений с Россией, - заявил министр Радослав Сикорский после встречи в четверг с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым, - мы будем действовать в пользу их экономизации.

Уходит в прошлое жёсткая риторика времён ПиС, грядёт эра прагматизма. В первом полугодии торговые обороты составили 10 миллиардов долларов и были в полтора раза выше, чем в прошлом году. Остаётся лишь радоваться и держать кулаки на удачу.

В польской восточной политике происходят фундаментальные перемены. Согласно нашему собственному выбору, а также под влиянием событий мы делаем ставку на Москву и её ведущую роль в организации постсоветского пространства. Вслед за главными странами Евросоюза мы хотим видеть в ней стратегического партнёра, который – не имея другого выхода – будет модернизироваться на европейский лад.

Свободная Россия

МИД расстаётся с прежней восточной политикой с чувством облегчения. Директор восточного департамента МИД Ярослав Браткевич написал две недели тому назад («Политикофизика сообщающихся сосудов», GW от 21-22 августа)
http://wyborcza.pl/1,97557,8277183,Politykofizyka_naczyn_polaczonych.html ,
что «прежняя биполярность исчезает, утрачивает смысл негативный реактивизм польской восточной политики. Вместе с тем исчерпала себя политика позитивных жестов – в сущности, столь же пылких, сколь и голословных – по отношению к Украине».

После упадка СССР, утверждает Браткевич, на оценку России имела влияние «своеобразная поляризация на так называемом постсоветском пространстве». На одном полюсе оказалась Россия, признавшая свою роль наследника СССР, а на другом – Украина, Грузия, Молдавия, Азербайджан и Узбекистан. Польша активно поддерживала тенденции к освобождению на территории СНГ, продолжая прометейские концепции времён II Речи Посполитей, а также идеи парижской «Культуры».

Однако, эта концепция догматизировалась до такой степени, что превратилась в «своеобразную Вульгату», эдакую упрощённую выжимку на потребу текущей политики. Её крайней формой должна была стать провозглашённая KPN (Конфедерация Независимой Польши – прим. перев.) идея заменить членство в НАТО объединением с Украиной. Лозунг «Вульгаты» звучал так: «Нет независимой Польши без независимой Украины».

Вот только KPN-овская концепция «Междуморья» никогда не была частью восточной политики III Речи Посполитей. Это Лех Валенса хотел создавать «НАТО»-2, но Браткевич об этом молчит. Имя слишком великое и испортило бы чистоту образа?

«Культура», а вслед за ней главное движение демократической оппозиции, «Солидарность» и, наконец, III Речь Посполита в своей государственной доктрине предполагают «активизм» как в отношении Украины, так и России. Основа этой концепции - утверждение, что поляки будут на самом деле свободны, когда будут свободны как украинцы, так и русские.

Браткевич знает, что польская политика «в многополярной системе в восточном соседстве видела существенное геополитическое удобство», чтобы получить членство в НАТО и Евросоюзе. Однако, он умалчивает о том, что дело было не только в «страховке» для польского движения на Запад, тем более лёгкого, что Москва была занята внутренними проблемами и проблемами в странах СНГ. Целью было также и распространение свободы и демократии на востоке. Благодаря этому наша безопасность была бы гарантирована прочным и наименее дорогостоящим образом. Не исключалось ни одно государство, в том числе – а может быть, прежде всего – Россия. Это был идеализм, но родом из реализма невозможностей, главного оружия демократической оппозиции в Польше. Метода проверенного и эффективного, как никакой другой в истории польской политики.

Сегодня в мышлении и действиях польского МИД-а нет и следа того идеализма. Должен быть прагматизм и реализм. Однако узок этот прагматизм, и хрупко основание реализма.

Прощание с Украиной

Надежды на то, что восточные государства повторят наш путь, были близки к реализации во время Оранжевой Революции на Украине. По многим причинам – отсутствие реформ и ссоры в оранжевом лагере, но также и сопротивление Евросоюза дальнейшему расширению, и политика России – на надеждах всё и кончилось.

Украина президента Виктора Януковича не хочет быть членом НАТО, она продлила пребывание российского Черноморского Флота в Крыму до 2042 года и поддерживает российскую концепцию безопасности в Европе, суть которой в ослаблении (если не в уничтожении) Альянса. Вопреки тому, что пишет директор департамента польского МИД-а, Янукович не возвращается к многовекторной политике Кучмы – балансирования между Россией и Западом. Он принял курс на сближение с Россией. Украина – пострадавшая от кризиса, расколотая в вопросе национального самосознания её жителей, языка и геополитической ориентации, - не имеет притязаний играть значительную роль в регионе.

Украина уже не является отличником на постсоветском пространстве в применении принципов демократии и прав человека. Их соблюдения от властей Киева снова требуют США, Германия и международные организации. Официальная Варшава молчит. Не хочет пугать правящего лагеря неудобными темами. Об утраченных надеждах, повороте в сторону национализма и антирусской риторике.

В польской политике Украина уже не занимает прежнего места. Симпатии поляков времён Оранжевой Революции вытеснены воспоминаниями о действиях УПА на Волыни и в Восточной Галиции. Мы близки к такому состоянию, в котором противодействие возрождению украинского национализма снова будет цементировать польскую и российскую политику, как, с позволения сказать, во времена ПНР.

Украинское направление в польской политике угасло. Его сторонники, а также те, кто считает, что в политике стоит иметь несколько сценариев, имеют право сожалеть об этом. Оно более 20 лет хорошо служило Польше и имело потенциал, чтобы служить дальше.

Правительство молчит

«Реалисты» и сторонники ориентации на Россию не скрывают удовлетворения, потому что для Польши будет лучше, если о порядке на Востоке будет решать Москва. Максимум польских возможностей по отношению к Украине – это ЕС-овское Восточное Партнёрство, которое предполагает, как пишет Браткевич, «подход эволюционный, а также прагматический».

При такой настроенности Польши из этого ничего не выйдет. Затягиваются переговоры о зоне свободной торговли, а также об ассоциировании Украины с ЕС. Речь не идёт о явных «чудесах», но о делах как нельзя более прагматичных: доступ украинским товарам на рынки Евросоюза, их квоты и снижение пошлин с существовавшего до сих пор уровня, который можно назвать заградительным. И о безвизовом движении для простых граждан. На эту тему Браткевич молчит. Польское правительство поддерживает украинские постулаты или нет? Если нет, то по каким причинам? Может, речь идёт о том, что мы втайне не хотим пускать украинское зерно в ЕС, потому что это повредит польским производителям? Но как же это соотносится с декларациями президента Бронислава Коморовского о польской поддержке вступления Украины в ЕС?

Субъектом польской восточной политики осталась только Россия и её концепции организации отношений на постсоветском пространстве. Их принципы изложил президент Дмитрий Медведев в своей «доктрине» в августе 2008 года. Важнейшим элементом является признание Западом «зоны привилегированных интересов» России, которая должна включать государства, с ней соседствующие. Другой его инициативой было письмо к лидерам государств ОБСЕ с упоминавшимся выше предложением нового договора о безопасности.

Точку на i поставил Сергей Караганов («Сделаем ставку на Союз», GW от 28-29 августа), предлагая Евросоюзу создание Европейского Союза. В его состав кроме 27 членов ЕС и России должны были бы войти государства, которые «до сих пор ещё не определили своей ориентации: Турция, Украина и т.п.». Его основанием должен был стать страх перед доминированием США и Китая, а также невмешательство во внутренние дела другой стороны в опоре на заботу о правах человека и соблюдение демократических свобод.

Директор восточного департамента МИД умалчивает об этих российских проектах, как будто для польской политики они ничего не значат. Для него важно лишь исключительно российско-ЕС-овское «партнёрство ради модернизации», которое Польша поддерживает, потому что модернизация «должна означать» постепенный демонтаж постсоветского наследия: олигархических группировок, экстенсивной экономики и расточительства, социальной индифферентности, попыток неоимперской реинтеграции.

В каких мудрых книгах Браткевич вычитал, что модернизация должна означать отход от неомиперской политики и конец доминирования олигархов?: Владимир Путин повторяет, что ничего не изменил бы в своих начинаниях, и одобряет дальнейшие ограничения гражданских свобод, в частности, права собраний. Президент Медведев после огромных лесных пожаров собрал олигархов, чтобы они наскребли деньжонок и помогли государству в борьбе с последствиями стихийного бедствия. И этот дуэт будет править Россией в последующие годы.

Не один заледенеет

Мы должны улучшать отношения с Россией по трём причинам. С большим соседом лучше жить в согласии, чем во вражде. Результатом «перезагрузки» в американо-российских отношениях, а также «стратегического партнёрства» Евросоюза с Москвой стало то, что Польша уже не может себе позволить, чтобы её обвиняли в русофобии. Времена такие, что улучшение отношений с Кремлём усилит нашу позицию в Вашингтон, Брюсселе и Берлине. В конце концов, кроме русских на Востоке нет никого, с кем сегодня можно вести серьёзную политику.

Проблема в том, чтобы в результате мы не потеряли нашего главного козыря на Востоке – роли образца перемен на пути от коммунизма к капитализму и демократию. Сегодня мы заменяем нашу «мягкую силу» «жёстким реализмом». Не получив почти ничего взамен, мы уже дорого платим.

Ради сохранения транзита российского газа по Ямальскому газопроводу и нефти по трубопроводу «Дружба» мы соглашаемся на невыгодный договор с Газпромом, который критикует даже Европейская Комиссия. Как и нарушение принципа европейской солидарности в энергетических вопросах - станового хребта прежней политики Польши в ЕС.

Из эксперта по делам Востока мы превращаемся в заложника одного партнёра

Чтобы не портить отношений с сильными мира сего в Европе, которые занимаются настоящим бизнесом с Россией, наше правительство дважды подумает, прежде чем поставит под угрозу отношения ЕС с этой страной. Тем более что Россия кроме кнута предлагает и пряник – кремлёвским правителям нужна контролируемая десталинизация. В стране нарастает потребность в переменах и отходе от посконного постсоветизма. Под влиянием новых членов Евросоюза Запад уже отвергает ту версию истории, в которой Сталин вместе с западными демократами встал на «сторону света». Отвергает её и подавляющее большинство украинцев вследствие памяти о Великом Голоде. Символом десталинизации стала Катынь – тут Кремль уступает Польше, потому что это, в общем-то, небольшая цена за новый «реформаторский» имидж режима.

Главная цель Москвы – чтобы Польша лишилась роли самостоятельного субъекта на постсоветском пространстве. Нас должно меньше волновать состояние демократии, мы должны меньше поддерживать общественные организации. Меньше должно быть также Украины – ключа к установлению политического порядка за восточной границей. Во имя реализма польское правительство близко к тому, чтобы принять эти постулаты. От этого прагматизма в польской политике повеяло холодом, от которого многие должны заледенеть.

http://ursa-tm.ru