Новые переводы Урсы.(с сайта Усадьба Урсы)

[Таллерова]

Tokfm/pl


"Ta Ruska" nie obraża. Bo ludzie tak mówią - zdecydował sąd

«Эта руска» - не оскорбление. Потому что люди так говорят, - решил суд.

Суд постановил, что хотя слово «руска» имеет оттенок неприязни, но оскорблением не является. Потому что на селе люди так говорят.
- Мне это кажется плохим направлением мысли. Либо «эта руска» запрещена – и должны быть запрещена, потому что это оскорбление – либо нет, - считает Ян Врубель.
– Я думаю, что иногда общественному мнению предлагаются такие дела, которые, в сущности, не заслуживают того, чтобы ими заниматься публично, - оценил проблему Любови Дзюбинской Пётр Александрович из «Newsweek».

Суд в Кельцах решил, что слово «руска» содержит в себе «определённый элемент неприязни и пренебрежения», но не является оскорблением. Потому что важнее то, что оно «повсеместно употребляется в сельской среде». Так Окружной Суд в Кельцах закончил дело Любови Дзюбинской. Женщина, родом из России, жаловалась, что семья её бывшего мужа (и другие жители села) унижают её.
- Я всегда была «руска», чужая. И сына тоже звали «русек». Чего я только не наслушалась: «Руска б…ь, руска проститутка, руска шлюха», - говорит женщина в интервью «Газетой Выборчей».

- С удивлением наблюдаю, что выражения «русек – руска» суд ввёл в обиход. С замечанием, что в определённых кругах, - там, где их употребляют, - комментировал ситуацию на радио TOK FM Ян Врубель.

По мнению публициста, «таким образом, мы приходим к универсальному принципу, что если в каких-то кругах очень часто употребляется какое-то определение, то оно перестаёт быть оскорбительным».

- Следовательно, если я попаду в круг людей культурных и милых, а они обзовут меня «католем» (насмешливо, оскорбительно о католике – прим. перев.), то я могу подать на них в суд, и они проиграют. Но если я пойду в круг ожесточённых врагов Костёла, где слово «католь» используется как связка между круассаном и какао, то я проиграю дело. Но если меня назовут «чёрным фашистом Бенедикта», то тогда, может быть, у меня был бы шанс. Мне это кажется плохим направлением мысли, - рассуждал публицист. – Либо «руска» запрещена - и должна быть запрещена, потому что это оскорбление, - либо нет, - добавил Врубель.

Дело не для суда

Совершенно иначе проблему жительницы одной из свентокшиских сёл оценивает Пётр Александрович.
- Я думаю, что иногда общественному мнению предлагаются такие дела, которые, в сущности, не заслуживают того, чтобы ими заниматься публично, - считает публицист еженедельника «Newsweek». – Взрослые люди должны отвечать за свои поступки. Кто-то сделал неправильный жизненный выбор, если говорить о замужестве, не был принят – это личные дела, проблемы взрослых людей. Зачем нам рыться в личных делах совершенно частных особ. Меня это совершенно не трогает. Я даже не хочу приближаться к этому, потому что не хочу, чтобы другая радиопередача была посвящена рассказу о моей частной жизни, - объяснил Александрович.

- Я думаю, что репортаж или телепередача больше помогли бы этой женщине, чем судебный процесс. Она использовала неадекватные средства. Сложно каждый раз, когда кто-нибудь скажет «руска» или «руски», обращаться в суд, - добавил Михал Стронк.

Хотя с тем, что делом Любови Дзюбиньской необязательно должен был заниматься суд, согласна также и Рената Ким. Но это единственное, что объединяет ей со Стронком и Александровичем.
- Мне не нравится обоснование суда. Что вот если бы её назвали «кацапкой», то тогда она могла бы жаловаться, и что следует принимать во внимание, что это происходит в сельской среде. Суд властью закона признаёт, что так можно говорить на селе, что можно унижать. Мне кажется, это неправильно, - сказала она на радио TOK FM. – Я очень сочувствую этой женщине. Мне по-человечески жаль её, когда она говорит, что её жизнь словно бы кончилась, и что она, видимо, должна вернуться в Россию, - добавила журналистка еженедельника «Впрост».

www.ursa-tm.ru