Кристина Курчаб-Редлих
Давайте не поддаваться русофобии
Не содержит ли нынешнее отношение польских властей к представителям России слишком большой дозы ненужных уступок? – размышляет публицистка.
Перед польским государственным зданием, штаб-квартирой Бюро Национальной Безопасности, останавливается чёрный лимузин. Господа в парадных мундирах открывают дверцы перед важным гостем. Сейчас он вступит в важное польское учреждение. В этот момент, наверняка, в гробах переворачиваются люди, которых лишили жизни также и потому, что они слишком усердно искали правду, связанную с его деятельностью: Анна Политковская, Сергей Ющенков, Юрий Щекочихин или Александр Литвиненко. Потому что гостем польского президента является человек, которого они прямо обвиняли в планировании и проведении терактов в сентябре 1999 года: Николай Патрушев, с 2008 года секретарь российского Совета Безопасности.
Политкорректность не позволяет говорить об этом. Отечественные политические интересы – тем более. Журналист должен понимать интересы своей страны. В то же время, однако, он должен искать правду и информировать о ней. Что делать, если правда противоречит интересам страны? Удобнее всего притворяться, что не имеешь о правде никакого понятия, и потому 1 февраля в центральной прессе о госте мы прочитали только лаконичную информацию: «Николай Патрушев – это один из важнейших государственных деятелей России. Он давно дружит с Владимиром Путиным, которого знает с тех пор, когда они вместе работали в ленинградском КГБ».
Таинственные случаи
Сами русские более точны. Хотя бы информационное агентство Lenta.ru, которое утверждает, что «Николай Патрушев, бывший заместитель директора ФСБ Владимира Путина, в 1999 году сам встал во главе этой организации. Через месяц после его назначения на территории России имели место серьёзные теракты: взрывы домов в Буйнакске, Москве и Волгодонске. Власти объявили, что организаторами этих преступлений являются чеченские сепаратисты, хотя никто не взял на себя ответственность за взрывы. Тем не менее, однако, взрывы домов стали поводом для начала очередной войны в Чечне. СМИ опубликовали и другие, неофициальные версии о возможных организаторах терактов, на первом месте называя ФСБ и обвиняя, прежде всего, Николая Патрушева».
Давайте вспомним, что это были СМИ конца 90-х годов, выходившие ещё во времена президентуры Бориса Ельцина, который не закрыл ни одной газеты, не выступил ни против одного журналиста.
Стражи политкорректности решительно отвергают вышеизложенную версию. Так спросим, почему же при очередном теракте, который должен был произойти в Рязани (и который предотвратили жители) прямо перед задержанием виновников местным отделом ФСБ Патрушев приказал отменить операцию и не арестовывать подозреваемых? И почему через два дня объявил, что в Рязани проводились учения, а в мешках был сахар, хотя местный специалист констатировал присутствие того же взрывчатого вещества, которое было применено в предыдущих случаях? Почему все вещественные доказательства из Рязани забрали в Москву, где они и исчезли? Почему журналистов телеканала НТВ, которые проводили собственное расследование и показали его в эфире, выгнали с работы? Почему в России не позволяют показывать фильм о взрывах домов, а тех, кто отважился сделать этот фильм доступным, - избивали? Почему весь тираж книги Александра Литвиненко и Юрия Фельштинского, подробно описывающей подготовку спецслужб к взрывам домов, в России ликвидирован? Почему, наконец, важнейшие журналисты и общественники, которые занимались расследованием этого дела, - мертвы?
Сергея Юшенкова, депутата Думы, стоявшего во главе общественной комиссии, проводившей расследование по делу «сентября 1999», знавшего ответы почти на все связанные с этим вопросы, застрелили. Журналиста Отто Лациса, члена этой комиссии – жестоко избили, много месяцев он боролся за жизнь, а через два года погиб в автокатастрофе. Журналист и общественный деятель, занимавшийся расследованием взрывов домов в сентябре 1999, Юрий Щекочихин был отравлен и умирал в мучениях. Как и Александр Литвиненко. Политковская, которая в Чечне занималась также выяснением судьбы виновников, на которых указали власти, доказывая их невиновность, - застрелена.
Специалистам тоже есть что сказать о роли Патрушева в других известных терактах, в Москве на Дубровке во время спектакля «Норд-Ост» или в Беслане. Сам Николай Патрушев получил орден Героя России, только секретно, без шума.
Соус униженности
Польский национальный интерес требует сотрудничества с властями России. При присутствии в них Владимира Путина вместе с тесным кругом сотрудников родом из КГБ это необычайно трудно. С этим прекрасно справлялся Александр Квасьневский, соблюдая не только польские, но и украинские интересы. Леху Качиньскому удалось объединить отечественные интересы с интересами прибалтийских соседей, а также Грузии. Их можно в чём-то упрекнуть, но, наверняка, не в том, что они руководствовались истинной русофобией, то есть страхом перед российской властью.
Если лидеры Запада были недовольны этой их отвагой, то польская дипломатия должна была приложить старания, чтобы объяснить Западу не только ведь польские, но и повсеместно принятые моральные принципы. И никто как боровшиеся когда-то с советским насилием члены «Солидарности», из которой ведь вышла нынешняя власть, обязаны напоминать о судьбах политических узников в России и поддерживать российскую оппозицию. Было бы хорошо, если бы я ошиблась, допуская, что такая мысль им даже в голову не приходила.
Необходимость сотрудничества с Кремлём очевидна. Но не следует ли его интерпретации и освещение в СМИ свести к тем размерам, которых оно заслуживает, и необходимого прагматизма не поливать соусом униженности? Потому что как иначе понять хотя бы утверждение, что во время визита Патрушева «русские согласились разговаривать и о смоленской катастрофе»? Не заключает ли в себе нынешнее отношение польских властей к представителям России слишком большой дозы ненужных уступок? Не попахивает ли раболепием информация в прессе, что «российские визиты на столь высоком уровне – это для польских дипломатов знак, что несмотря на споры о катастрофе в Смоленске, Москва всё же хочет сохранить хорошие отношения с Варшавой, потому что если бы она хотела наказать нас или послать сигнал, что русские чем-то очень недовольны, то этих визитов не было бы»?
Трудно также понять (потому что никто нам этого не объясняет), какая же это новая угроза повисла над нашей страной, принуждая польского премьера отказывать в праве въезда в наше свободное и суверенное государству члену правительства Чечни в изгнании Ахмеду Закаеву, «чтобы он не устраивал тут своих дел»? В 1998 году, во время президентуры Александра Квасьневского, в Польше гостил и выступал в польском Сейме Аслан Масхадов – президент той же самой борющейся за независимость Чечни – а после его убийства в 2005 году тогдашний министр иностранных дел Даниэль Ротфельд сказал: «Это политическая ошибка. Если кто хотел искать решения кризиса на северном Кавказе, то Масхадов был единственным человеком, с которым можно было искать примирения. Не исключаю, что те, кто совершил убийство, хотели перечеркнуть возможность примирения». Закаев продолжает стремления Масхадова. Откуда же эта перемена в отношении к представителю республики, из которой граждане бегут, как из оккупированной страны?
Повторение из ПНР
Рядовой гражданин не может разобраться в лабиринтах современной польской политики по отношению к Москве. Ему вдруг велят верить, что интересы независимой Украины – это не наше дело, не говоря уж о свободной от российских войск Грузии. Он не может понять и того, что – несмотря на столько уступок с польской стороны – мы не дождались даже объяснения, почему прекращено следствие по делу Катыни; NordStream всё ещё угрожает заблокировать польские порты; польские грузовики вдруг и надолго задерживают на границе с Россией; а польские энергетические интересы должен защищать Евросоюз. И я задаю себе вопрос, не напоминает ли ярко раскрашенная ширма прагматизма, которой прикрываются сегодня польские власти в отношениях с Россией, мнимых «государственных интересов» времён ПНР?
Автор – по образованию юрист, журналистка и репортёр. Многолетняя корреспондентка польских СМИ в России.
Rzeczpospolita
Krystyna Kurczab-Redlich
Nie dajmy się rusofobii
Ответить с цитированием