http://www.magazyn.goniec.com/artyku...y_ciulacz.html
Jacek Rujna
Wieczny tułacz, wieczny ciułacz
Яцек Руйна
ВЕЧНЫЙ СКИТАЛЕЦ, ВЕЧНЫЙ СКОПИДОМ
Польскому двадцатилетию 1989 -2009 посвящены десятки более или менее серьёзных исследований. Высказались апологеты «возрождённой независимости», заступники «отданной на откуп Речи Посполитой», политики, журналисты, звёзды эстрады. Чтобы образ был полон, не хватает особого взгляда эмигранта, хотя сегодня его мнения попросту не спрашивают.
Круглая дата всегда склоняет к подведению итогов. Выборы 4 июня 1989 года стали символичной цезурой в новой эпохе истории Польши – хочет этого кто-либо или нет. Так что же можно добавить к этим тысячам страниц рапортов, аналитических разборов и умных исследований? Из эмигрантского далёка можно дописать дополнительную страницу истории этой новой Польши, страницу, написанную поступками простых людей, которые творили историю, пересекая границу. История и точка зрения скитальцев – скопидомов, ведь это часть большой истории.
ЭМИГРАЦИЯ КАК БЛАЖЬ
При Гереке было лучше, коммуна, вернись! Случается встретить и такие взгляды. Высказывают их – как ни странно – не только те, кто процветал тогда и сейчас благодаря аппарату, называемому ПНР.
- Был порядок, не было наркоманов, и у каждого была работа. А теперь приходится скитаться по чужой стране… - решительно высказываются (чаще всего под псевдонимом) посетители интернет-форумов.
Извращённость таких взглядов видна сразу же: при коммуне заграничный паспорт гражданина лежал в ящике у СБ-ка, и, желая поехать дальше Ростока, следовало считаться с … Тут рекомендуется внимательно посмотреть «Мишку» Станислава Бареи, фильма о добывании заграничного паспорта. Унижения, жалкие ухищрения, враньё и полуправда, риск быть завербованным Службой Безопасности – и всё это затем, что получить право взглянуть на Луару, Темзу или Шпрее по ту сторону Стены. Когда во время военного положения пресс-секретарь правительства Ежи Урбан инициировал акцию отправки одеял и одежды бездомным в Америке, в ответ он услышал тайную пропаганду:
- Меняю трёхкомнатную квартиру на Мокотове на спальный мешок в Нью-Йорке.
Выезд из Польши «на Запад» целые десятилетия представлялся властью как ненужная, эксцентричная и, в общем, вредная блажь. Ездить могли исключительно надёжные люди, только они могли учиться на Западе, только их не упрекали, и только они знают, чем отблагодарили социалистическую власть за заграничный паспорт. Когда Леопольд Тырманд, этот «нарыв на теле» интеллектуалов 50-х и 60-х годов, наконец, умудрился выпросить заграничный паспорт, он взял с собой свой дневник, спрятав его в недрах автомобильного двигателя. В случае, если бы рукопись была обнаружена, рухнули бы все его планы – и путешествий, и жизни. Провёз.
Спортсмены ПНР, в большинстве своём, были дисциплинированы, впрочем, это было нетрудно под приглядом многочисленных опекунов, выделенных команде прямо из Службы Безопасности. Поэтому олимпиады не прореживали личного состава национальных польских сборных, хотя, конечно, случались «опоздания» на автобус или самолёт. Попавший в бельгийский «Локерен» Влодзимеж Любаньский являлся исключением, которое совершенно не подтверждало правила. Другой герой стадионов мира – Казимеж Дейна (он пользовался псевдонимом «Кака») пришёл в «Манчестер Сити» в 1978 году. После него пришёл Збигнев Бонек и, наконец, другие.
Эмиграцией не соблазнялись – кроме вышеупомянутого Леопольда Тырманда – польские художники или писатели. Горстка, которую могут представлять Хласко, Поланский или Милош, погоды не делала. Зато в Польше они становились предателями, им отказывали во всяких правах, оплёвывали в газетах и издевались на радио и телевидении.
Образ «Запада» и польских ренегатов до 1989 года был представлен абсолютно негативно. Там гнездились землячества, не признающие западных границ ПНР, общество было дегенеративным, а его образ – гротескным. Романы Анджея Брыхта типа «Рапорт из Мюнхена», фильмы Рышарда Филипского, например, «Орёл и решка», не оставляли никаких сомнений в этом. К счастью, контрабанда в Польшу включала в себя и свободу мысли, поэтому парижская «Культура» часть тиража публиковала в карманном формате, чуть больше сигаретной пачки. На её страницах находили себе место и проклятый Хласко, и предатель Милош. Иногда они попадали даже в руки диссидентов, как раз отбывающих наказание лишения свободы «за покушение на союзы»…
ПИОНЕРЫ БЕЗ ПАМЯТНИКА
Исключительно благодаря усилиям поляков, которым не сиделось на месте, которые вечно ловчили, на домашних полках появлялась разноцветная зубная паста, на польских проигрывателях долгоиграющие пластинки с музыкой, расширяющей репертуар «Тройки», а шведские порнографические журналы попадали на рынок, где, впрочем, с успехом боролись за клиента с пластиковыми, но украшенными тремя полосками «адидасами» из Болгарии или шампунем «Фа», доставленным из братской Венгрии.
Несмотря на то, что старые студенческие контрабандистские тропы между соцстранами (Польша – Чехословакия – Венгрия – Румыния – ГДР – Польша) постепенно теряли своё значение, всё-таки следует и о них сказать пару слов. В 80-е годы из Польши везли текстиль, зубную пасту, кофе «Турок», таблетки бисептола и певексовские (Певекс – валютные магазины в ПНР, прим. перев.) сигареты Lucky Strike, чтобы после бессонной недели, пройдя десятка полтора этапов обмена товара на товар, в конце концов, отоспаться дома с несколькими сотнями западных марок под подушкой. Пионеры этих кратковременных эмиграций ещё не дождались своего памятника, хотя проветрили Польшу с невиданной по сю пору эффективностью.
Тысячи историй ждут того, чтобы их записали. Вот, хотя бы рассказ о контрабандисте, который привёз в Западный Берлин (ещё до падения стены) тысячу маленьких значков «Солидарности». На следующий день он вернулся домой с двумя тысячами марок! Однако тысячи возвращались с «медведями» в паспорте, то есть со штампом, объявляющим его владельца персоной нон грата на территории Bundesrepublik Deutschland.
Иногда люди, не в состоянии снести намордника социализма, решались на отчаянные шаги. Сначала, через «зелёную границу» с ГДР вброд переходили Нысу Лужицкую, потом пробирались к границе с ФРГ, как тогда называли капиталистическую Германию. Никто не знает, сколько из них были схвачены, никто не знает, скольких попросту застрелили, скольких завербовали, скольким сломали жизнь и отняли здоровье. Тяга к «свободному миру», представление о его наслаждениях были так сильны, что люди готовы были понести величайшие жертвы, чтобы стать частью того мира.
Ещё в 1989 году пограничники ГДР застрелили во время «попытки к бегству на Запад» последнюю жертву Берлинской Стены, Криса Гефроя. Впрочем, одним из самых посещаемых мест в Берлине был именно Музей Стены, увековечивший жертвы тех порывов к свободному миру, находящийся в американском секторе BZ, сразу за американским постом Check Point Charlie. Поляков в музей, после предъявления документов, пускали бесплатно…
В Польше люди изощрялись в хитростях. Те, у кого не хватало находчивости или средств на подкоп под Стену, или желания плавать по пограничным рекам, находили предлоги. Студенты, лишённые какого-либо чувства ритма и элементарного слуха, пополняли ряды региональных ансамблей «песни и танца» лишь для того, чтобы зацепиться за участие в каком-нибудь турне.
Тем временем тысячи поляков в 80-е годы решились просить политического убежища, но перемены в Польше и распадающемся восточном блоке выбивали у них из рук это – до сих пор - надёжное оружие в борьбе за вид на жительство. Правда, всё ещё ссылались на немецкое происхождение прабабки Хелены, делая из неё Хельгу, всё ещё подделывали пожелтевшие бумаги, начищали ордена Кайзера времён Первой мировой войны, пересаживали целые ветви генеалогического древа, чтобы, наконец, оказаться в лагере беженцев и ожидать бумаг, паспортов и визу в Канаду или Австралию.
ЗАПАД, ПРОВЕЗЁННЫЙ КОНТРАБАНДОЙ В ТОВАРАХ
Со временем в Польше – с каждым месяцем – всё легче было получить немецкую, голландскую или итальянскую визу. Конечно, только транзитную или туристическую. Самые суровые ограничения были в ту пору на Британских Островах. Наследники имперского, островного «splendid isolation» боролись с собственными экономическими и политическими трудностями. Впрочем, британский или ирландский фунт в ту пору не слишком интересовал русоволосых жителей Польши. Во всей Ирландии, вспоминает Эрнест Брылль, первый посол Речи Посполитой на Зелёном Острове, польская диаспора в начале 90-х насчитывала около трёхсот человек!
Между тем в стране уже развевались флаги с орлом в короне. Точно такой же знак скоро украсил польские паспорта, но долгие годы Запад не хотел замечать ни короны, ни владельца этого документа. Кто тогда летал на самолёте? Куда? На машине – конечно! Но иногда за первой приличной машиной ехали на Запад. Сначала Западный Берлин, на метро до Ванзее, выездная траса на запад и автостоп. Но потом, через пару лет, уже полегчало; на машине – получше или похуже – с булькающим багажником, к знакомым немцам или голландцам в теплицу, хлев или прямо в поле. С китайскими супчиками, краковской колбасой, солёными огурцами и запасом сигарет. Проблемы виз становились всё менее существенны. На границах тянулись вереницы многотонных грузовиков, в которых в огромных масштабах провозилась контрабанда – сигареты, водка, оружие, целые курдские деревеньки, жёлтый уран, зелёный гашиш, черная икра, красные террористы и Бог знает что ещё. Впрочем, этот аспект открытия Европы заслуживает серьёзного анализа и ещё ждёт своего автора.
Поэтому всё ещё ездили на заработки в Германию, на спаржу, нелегально работали в голландских теплицах, всё ещё гоняли коров на шведских пастбищах. Неделями жили в машинах, кемпинговых прицепах, сараях, конюшнях и палатках. Мастерили какие-то местные «документы», часто без малейшего смысла. Скрепляли справку из больницы, документ с границы, уведомление из библиотеки, всё на непонятных языках, и с этим шли просить право на работу, номер налогоплательщика, возможность регистрации. В то же время вырывали себе пассатижами больные зубы, браконьерствовали в лесах и на прудах, воровали что попало в магазинах, рыскали на итальянских и немецких «выставках» (имеется в виду обычай выставлять на улицу ненужные вещи – прим. перев.), курили табак последнего сорта и пили растворимую приправу для пунша. И всё время везли в Польшу земные блага, ранее здесь невиданные.
«Побитые» и сразу же восстановленные в мастерских «Ситроены» и «Фольксвагены» без борьбы победили грохочущую армию «Вартубргов», «Полонезов» и «Трбантов». В каждом доме появился двухкассетник- такса, кофе «Нестле» и баночное немецкое пиво. Польшу начали посещать известные в мире музыканты. Это тогда говорили, что Конрад Мазовецкий привёл в Польшу крестоносцев, а Тадеуш Мазовецкий – бананы.
ЦЕЛЬ: СМЕСТИ «КРАСНЫХ»
Политикой тогдашние эмигранты не занимались. Проголосовали за «команду Леха» (
Леха Валенсы – прим. перев.), и никому в голову не приходило, что что-то может пойти не так. Красные должны были исчезнуть с лица земли, возродилась «Солидарность», логотип которой развевался на первой странице новой независимой газеты, то есть «Газеты Выборчей».
Между тем тротуары были забиты раскладушками с товарами, привезёнными прямо из «Альди». Жестянщики не успевали приводить в порядок пригнанные автомобили, появились первые рекламы на телевидении (ловушки для тараканов, Дайхатсу), а также салоны бинго. В цене были услуги механиков, умеющих заменить фабричный номер на двигателе, и ещё один – на корпусе. Всё кипело, границы открывались, отпускные открытки приходили теперь из Амстердама и Рима. Процессора 486 и 64 RAM хватало. Плоских мониторов и мобильных телефонов не было.
В то же время исчезал провинциализм. Если татуировка, то уже не голая баба на поросшем щетиной предплечье, и не змея вокруг меча, пробивающего сердце. Первые, привезённые из Гааги или Гамбурга морды с оскаленными клыками, дельфинчики и розочки, китайские сентенции, знаки зодиака. Никаких имён, никаких признаний, а вскоре и в цвете. Гриль в садиках, меньше колбасы, шашлыки, паприка. Диеты для дам. Избавление от жира, усов и этернита. Спортивные костюмы на все случаи жизни. Великая, заметная, кажется, только в Польше, карьера марки БМВ. Аудиоплеер на поясе. Дискотеки, кассеты VHS, первые CD-диски, пружинные ножи, дезодоранты после бритья, детергенты, одноразовые бумажные мешки для пылесосов, «служба досуга», азартные игры, чулки с резинкой. Ароматизированные пепельницы. Электронные часы, электрические вибрации, эклектическое убранство большой комнаты, которая возведена в ранг гостиной.
УЛОВКИ НЕЛЕГАЛОВ
Сегодня трудно представить, что намерение поехать в Англию воспринималось исключительно в чёрном свете. Рынок труда во всех странах Западной Европы был закрыт, а Евросоюз только рассматривал возможность пустить Польшу в свою прихожую. Две фланелевых рубахи в багаже дисквалифицировало польского «туриста» в глазах британских служб на границе. За отказом во въезде следовало возвращение в Польшу и творческие размышления о том, как бы провести службы и «зацепиться» за границей. Весь Евросоюз держался твёрдо – вы не имеете права работать в наших странах! Это не останавливало поляков в попытках найти нелегальную работу.
Было несколько отмычек, при помощи которых можно было открыть сердца голландца, немца итальянца или австрийца. Дорожный набор эмигранта за двадцать лет почти не изменился. Во-первых: военные истории. Как нас утюжили и те, и другие, и как мы тогда воевали. Только мы! Между прочим, начиная с Мешко I. От моря до моря! Хозяева слушали рассказы, зевая, но слушали, потому что вежливые. И хлоп зубровочки. А если этого мало, то пожалуйста: «Солидарность» и Валенса. Или наоборот. И хлоп зубровочки! А вдогонку «Папа, Джон Пол Второй»! И хлоп. А Бонеком и Дейной с флангов. И Козакевич. И снова Валенса. Ю ноу Поланский? И так до сих пор, двадцать лет подряд!
ЭМИГРАНТ СИДИТ ГЛУБОКО
Сегодня в Европе не нужны никакие заграничные паспорта. Никому и в голову не приходит, что можно было тратить время на изобретение способов, как попасть в Берлин. Никаких проблем… Но механизмы всё те же. Уехать, не сражаться с бюрократией, заработать, выдержать, стиснуть зубы, послать эти 20 миллиардов евро в Польшу каждый год. Сегодня уже с бумагами, «в законе», легально, в бюро трудоустройства, в схватке со словаками и литовцами. Сегодня уже на самолёте, на отдыхе в Тенерифе, с мышлением, речью, манерами и небрежностью истинного европейца. Сегодня поляки, «молодые, образованные, из крупных городов», без комплексов, посещают Флоренцию, Барселону или даже Капштад. Конечно, они ничего не провозят контрабандой. Конечно, они уже ни в чём не нуждаются. Их родителям чего-то хотелось. А им?!
Потому что польские отъезды anno domini 2009 всё-таки польские, а не европейские. Они всё ещё происходят из-за ощущения, что под польским небом не хватает воздуха. А не из европейского желания переменить его. Сегодня в любом уголке мира можно услышать польское слово. Мы всё ещё блуждаем по миру, привозя в Польшу впечатления, гаджеты, мысли, мнения, загар, несчастья, болезни, слова, тоску. Всё ещё глубоко в поляке сидит эмигрант. Который якобы ни за какие сокровища не покинул бы родного дома, семьи, своей страны, своего языка и истории, горизонтов, бюрократии, грязного сортира в скором до Варшавы, пьяных на улицах, шествующих к круглосуточным магазинам, трезвых, шествующих в процессии паломников в Ченстохову, тех, у кого есть принципы, и тех, у кого есть счёт в банке или место в Сейме. Никто не покинул бы свой дом, если бы не… Вот именно. Если бы не что?!
Ответить с цитированием