http://www.krytykapolityczna.pl/Bart...nu-id-195.html
Bartosz Machalica
Wybieram życie
Бартош Махалица
Я выбираю жизнь
Obok Orła znak Pogoni,
Poszli nasi w bój bez broni!
Hu! ha! krew gra!
Duch gra! Hu! Ha!
Niechaj Polska zna,
Jakich synów ma.
Pieśń powstania styczniowego
(Рядом с Орлом – знак Погони,
Наши пошли в бой без оружия.
Ху! Ха! Кровь кипит!
Дух жив! Ху! Ха!
Пусть Польша знает,
Какие у неё сыновья.
Песня январского (1863-1864) восстания)
Варшавское восстание в военном отношении было направлено против немцев, политически – против Советов, демонстративно – против англосаксов, фактически – против Польши. Эти слова Павла Ясеницы (Павел Ясеница (1909-1970) – польский историк, писатель и публицист, прим. перев.) прекрасно подводят итог дискуссии на тему «Восстания-44», как нынче модно стало его называть. Военачальники АК думали, что, благодаря своей гениальности, они обыграют всех. Не обыграли никого. Погубили 200 тысяч человек и разрушили одну из крупнейших европейских столиц. Гипотетически, они могли бы кое-что выиграть, если бы армия, которой они командовали, была настоящей армией. Настоящая армия – это вооружённая армия. Потенциальная армия – это такая, которую ещё предстоит вооружить перед боем. Во всяком случае, так считается во всём мире. У нас: Ху! Ха! Кровь кипит! Дух жив! Ху! Ха! Без оружия, без пушек, побеждает Бог за нас…
В последнем «Пшеглёнде» опубликовано сенсационное интервью с профессором Яном Чехановским, участником Варшавского восстания и автором выдающейся монографии, рассматривающей политическую подоплёку восстания. Он вспоминает, что в момент начала восстания его отряд из 170 человек был вооружён тремя винтовками и семью пистолетами. 1 августа произошёл трагический разговор между командиром его роты и командиром группы. Первый, услышав приказ штурмовать здание Сейма, объяснял, что у него только три винтовки. Командир группы ответил: «А у меня перочинный нож. Бог в помощь».
И как можно оценивать командование АК, которое в такой ситуации решилось послать своих солдат в бой? Генерал Андерс определял их действия одним словом – «преступление». А в более широком контексте – «не только глупость, но явное преступление». Чехановский расправляется также с мифом, что «восстание должно было вспыхнуть, потому что к этому стремилась варшавская молодёжь». Он напоминает о двух простых фактах. Во-первых, АК – это всё-таки была дисциплинированная армия, действующая по приказу. Во-вторых, этот миф был создан уже во время восстания, был создан теми, кто хотел оправдать свои ошибки, приведшие к трагическим последствиям. Эти последствия – гибель 200 тысяч варшавян. В большинстве своём мирных граждан. Никто не давал генералам Коморовскому, Окулицкому и Пелчиньскому права распоряжаться их жизнями. Правильно пишет в том же номере «Пшеглёнда» Павел Дыбич: «Варшавское восстание – это была СМЕРТЬ, ПРЕЖДЕ ВСЕГО СМЕРТЬ». Смерть тех, кто – ведомый романтическими убеждениями – шёл в бой на смерть почти самоубийственную. И смерть тех, у кого убеждения были не столь романтические и кто хотел еще пожить лет двадцать или чуть дольше. Следует помнить об этом, когда мы получим приглашение на какой-нибудь модный «повстанческий концерт», когда увидим модный огромный «повстанческий плакат» или ещё какое-нибудь проявление правой исторической политики.
Если Варшавское восстание и имело какой-то позитивный результат, то такой, что с тех пор не было второго варшавского восстания. Поляки на несколько десятков лет получили прививку от политического романтизма. Потому что меньшинством является группа, до сих пор причитающая, что ей не удалось поднять второго варшавского восстания. Восстания, в котором немцев заменили бы красные, предназначенные для развешивания на фонарях. И даже если бы это развешивание стало лишь прелюдией к кровавой гекатомбе, всё равно было бы неплохо. Мир стал бы на несколько дней или недель простым, да и внукам было бы что рассказать. Конечно, это касается только тех, кто выжил бы.
Ответить с цитированием