Телега лучшей выделки
Владимир Громковский, русский экономист и предприниматель
Для (пост)советских ученых/инженеров инновация суть открытие, изобретение, новое техническое или технологическое решение — и не более. Даже слово «инвестиции» они понимают по-своему: как выделенные кем-то деньги на продолжение исследований и разработок. Что главное в инвестициях — возвратность и доходность, не задумываются (советские НИИ и КБ, где они учились проведению НИОКР, от рыночной конъюнктуры не зависели: деньги выделялись из абстрактной «казны»). Вопросу, как он себе представляет возврат денег, типичный соискатель инвестиций удивляется: это ваше, инвесторов, дело. Для него «инвестор» — разом и тот, кто дает деньги, и тот, кто сделает все прочее по использованию разработки (по аналогии с НИИ и КБ) в производстве, наладит продажи и т. п., то есть предприниматель. Непонимание, что венчурный инвестор и инновационный предприниматель суть две разных функции и профессии — одна из причин, почему туго идет дело в России с инновациями. Венчурный инвестор (в том числе и фонд) не может вкладывать средства в разработки как таковые, без предпринимательской поддержки. А не одаренный предпринимательским талантом или опытом разработчик (каковых большинство) никак не поймет, почему инвестор спрашивает у него про какие-то продажи и почему сам не займется предпринимательским развитием проекта.
Недооценка предпринимательской стороны инновационного бизнеса приводит и к трудности другого рода: завышенной субъективной оценке веса научно-технической разработки в стоимости бизнеса. (Обычно разработчик хочет получить за саму разработку не менее 75%, реже — 51% акций, не вкладывая при этом в дополнение к ней денег; и опять же крайне удивляется/обижается, когда предлагают ему 10%, хорошо — если 25%). Разработчик не понимает, что человек, имеющий серьезный предпринимательский навык, не готов работать три-пять лет генеральным директором ради небольшой, по понятиям менеджеров, зарплаты, в одной лишь надежде на то, что получится в итоге НИОКР продукт, который (его же силами) будет успешно продвинут на рынок. Интерес к работе в паре с инновационным разработчиком может возникнуть, если ожидаемый доход (сумма дохода, умноженная на субъективную оценку вероятности его получения) окажется выше, чем при ином применении сил, в том числе и в роли высокооплачиваемого топ-менеджера. Но уравновесить низкую вероятность венчурного успеха для предпринимателя/гендиректора способен только доход, намного больший любой разумной зарплаты: обеспечить его может только приличная доля в бизнесе.
Конечно, в умозрении инвестор мог бы выделить большие инвестиции, чтобы нанять опытного в инновациях генерального директора. Правда, зарплата последнего, скорее всего, превысила бы все прочие инвестиции в проект на первых фазах, сделав его недостаточно доходным (а дешевого директора нанимать — себе дороже). Однако дело даже не в этом: зачем наемному менеджеру на постоянной хорошей зарплате колотиться так же, как он это делал бы, чтобы повысить денежное наполнение своей доли в проекте (то есть капитализацию компании)? С другой стороны, зачем высокому профессионалу идти в «наемники», когда он может сам и найти себе «подшефного» разработчика без капитала, и привлечь под свой союз с ним деньги?
На деле трудность с (пост)советским разработчиком в том, что предприниматель просто не может с ним договориться (исхожу из опыта): тот искренне не понимает, почему и зачем он должен отдать немалую долю в своем изобретении (с которым, по непониманию, он отождествляет бизнес в целом) какому-то «бизнес-администратору». Разумеется, помыкавшись и пройдя «венчурные» университеты, подобное понимание приходит, но не к каждому и далеко не сразу. Это чуть ли не главная трудность развития инновационного предпринимательства наряду с общим, нередко оправданным, недоверием разработчиков к «бизнесменам», возникшем за последние 20 лет.
Другая сторона проблемы — осознание, что инновационные предпринимательство и венчурный бизнес (два пересекающихся, но не совпадающих множества явлений) представляют собой сложный технический и одновременно общественный феномен, в котором затруднительно выделить главную сторону, обществом и начальством. Разумеется, без инновационной технической разработки инновационное предприятие не создать (немногие исключения, в которых инновационность не имеет технической природы и при этом составляет суть бизнеса, например, сетевой маркетинг, только подтверждают сказанное: нетехнические инновации невозможно защитить патентом, период, когда конкурентов нет и можно снимать сливки венчурной доходности, недостаточно продолжителен). Однако и без постановки управления, развития рынка, привлечения кредитов и инвестиций и т. д. никакая разработка не выйдет за пределы опытного производства. Многочисленные исследователи инноваций отмечают, что нередко самые успешные предприятия возникают на основе не наилучших в своем роде технических решений (самый известный пример — Windows и прочие программы Microsoft). Это ли не подтверждение исключительной роли предпринимательской — в противоположность НИОКР — составляющей инновационного бизнеса?
Проблема выходит далеко за пределы собственно инновационного сектора. При всей особенности и дополнительной сложности инновационного предпринимательства это всего лишь разновидность предпринимательства вообще (как венчурные инвестиции — разновидность прямых). Инновационные предприниматели не выводятся в теплицах-инноградах. Ими становятся либо разработчики (вариант не самый надежный: более чем в половине венчурных компаний мира, получивших инвестиции, генерального директора, которым чаще всего становится поначалу сам разработчик, заменяют по непригодности в течение первого года). Либо предприниматели, приобретшие опыт в неинновационных отраслях. Это хорошо понимают в стране-лидере инновационного предпринимательства, в США. Там основная часть мероприятий по поддержке инновационного бизнеса проходит по графе содействия малому и среднему бизнесу (отчего недостаточно внимательные наблюдатели порой заявляют, что в США значимых программ государственной поддержки инновационного предпринимательства и вовсе нет).
Выводов из сказанного — если желательно через 20–30 лет иметь страну с инновационной экономикой — три. Первый: наряду со Сколково и прочими узконаправленными проектами и программами уделять самое пристальное внимание поддержке малого бизнеса (особенно на фазе создания) в целом. И в частности общему улучшению инвестиционного климата. Второй: для ускорения инновационного развития страны принять целый ряд мер по обучению предпринимателей и управляющих инновационными компаниями (не в вузах и на курсах, а на практике, то есть стажерами на действующих наших и зарубежных предприятиях). Третий: усиленно продвигать в массы разработчиков соответствующие мировой практике представления об инновационном предпринимательстве и венчурном инвестировании. В частности, создавая органы медиации отношений разработчиков, инвесторов, предпринимателей, с порядком работы, признанным инновационно-венчурным сообществом (это задача и РВК, и «Роснано», и Сколково, и всех прочих институтов развития). Все это — дела недорогие, если сравнивать с затратами на строительство того же Сколково (не могу удержаться, чтобы не повторить в который раз: не нужно там никакое строительство на счет казны, достаточно льгот и прочих послаблений). Однако значительно более важные, согласно классику: как известно, на лад дело не пошло из-за отсутствия согласия между товарищами, а не потому, чтобы телега или дорога оказались не самой лучшей выделки.
http://expert.ru/columns/2010/10/29/telega/
Текст свернут. нажмите + чтобы посмотреть
Телега лучшей выделки
Ответить с цитированием