Политический патернализм в его практическо-политическом и идеологическом аспектах получил продолжение и развитие в средневековой европейской монархии с ее доктриной божественного права королей. Патерналистская власть родового вождя или руководителя раннего государства легитимировалась их особой приближенностью к предкам, знанием их заветов, и была направлена на сохранение в неизменном состоянии традиций этноса. Идея обладания правителем трансцендентого знания о должном для данного сообщества сохранилась и в средневековой монархии, но здесь она перевоплотилась в идею боговдохновенности монарха, его уполономоченности на властвование самим богом и особой причастности к сакральной инстанции.
Локк и Кант являются главными критиками идеологии политического патернализма с либеральных позиций. Идеи первого об общественном договоре и второго о правовом государстве были направлены на развенчание «особости» положения и знания правителя, его десакрализацию. Дж. Ст. Милль также поддерживал анти-патерналистскую доктрину, но не столько с общественно-договорных и этических позиций, сколько с позиций утилитаризма, заявляя, что самодеятельность личности и отсутствие опеки сверху полезны как для личности, так и для самого государства.
В двадцатом веке политический патернализм обрел новую жизнь и второе дыхание. Это произошло с распространением марксистско-ленинской идеологии и ее практическим воплощением в целом ряде стран. Большевизм явился продолжением идеологии французского Просвещения, выраженной наиболее ярко у Руссо. Большевизм выдвинул (по сути, перенял у Русо) идею политического авангарда общества, пролетариата во главе с коммунистической партией, которые насильственно ведут косную массу к лучшей жизни по предначертанному законами истории пути. Патернализм из патриархально-традиционного, охранительного по отношению к древним традициям стал модернизационным и мобилизационным. Он повернулся лицом вперед, в будущее, а не назад, заявил претензию на вождество масс.
В России политический патернализм до сих пор является доминирующим элементом политической культуры. Его истоки можно проследить в особенностях раннефеодального этапа российской истории. Самодержавие и крепостное право поддерживали и сохраняли патерналистский тип отношений власти. Большевизм и сталинизм органично вплелись в прежний патерналистский архетип массового сознания. Образы царя-батюшки и барина-кормильца логично и без затруднений перевоплотились в образы отца народов и родной коммунистической партии с ее всепроникающей заботой.
Политический патернализм есть иманентная черта всякого государства, даже самого либерального. Государственная власть всегда воспринимается людьми как верховный попечитель, чему имеются и объективные экономические, и психологические основания. Вопрос только в степени. Патернализм может оставаться в зародыше, а может разрастись в доминирующую и всеохватывающую структуру властвования, что и произошло в сталинской России.
Надежды Локка и Канта на торжество разума и естественную историческую тенденцию к высвобождению масс от власти опекунов оправдались не вполне. Современная масса продолжает жаждать опеки, материального обеспечения и руководства со стороны государства. В современном западном потребительском обществе патернализм обретает уже третье дыхание. На такой оборот дела еще около полутора веков назад провидчески указывал Токвиль. Государство берется оберегать массу от террористических угроз, поддерживать ее материальное обеспечение, а взамен все больше захватывает территорию частных прав личности. Среднестатистическую западную личность обмен свободы на социальную обеспеченность и безопасность в целом устраивает. Надо признать, что архаическое политическое сознание, ищущее опеки у верховной власти и сакрализирующее ее, оказалось в 21 веке реанимированным. Демократия и либеральные ценности становятся во все более шаткое положение и вытесняются модернизированным мягким патернализмом.
Политический патернализм
Ответить с цитированием