Отношение к Ленину до сих пор раскалывает нашу оппозицию на два непримиримых лагеря. Так называемые «белые», иначе говоря, некоммунистические патриоты, пожалуй, лучше относятся даже к Сталину — признают его талант государственника, за два десятилетия превратившего Россию в современную, индустриальную державу и пресекшего авантюрные попытки троцкистов втянуть СССР в экспорт революций, его заслуги в Великой Победе 1945 года, упоминают и его терпимое отношение к Церкви, роспуск «Союза воинствующих безбожников» Е. Ярославского, восстановление Патриаршества, наконец, введение в годы войны в советскую идеологию образов русских славных князей — Невского, Донского. Тем не менее, как только речь заходит о Ленине, и самые здравомыслящие консерваторы начинают повторять излюбленную байку их врагов — либералов о неких деньгах германского генштаба и о пломбированном вагоне…
Очень странное согласие — между либералом-западником, и патриотом — антизападником. Одно это должно было бы заставить задуматься настоящего патриота: если бы Ленин был «своим» для наших «доморощенных европейцев», то нынешние отпрыски сей «славной династии» не брызгались бы слюной при упоминании его имени… Однако, они ненавидят Ленина не меньше, чем царя Грозного, собирателя русских земель и беспощадного борца с тлетворным западным духом, который тогда воплощал собой на наших землях Новгород, не меньше чем усмирителя Кавказа Ермолова, не меньше чем победителя германских захватчиков Жукова. Но самое главное другое: Ленин — один из влиятельнейших, могучих персонажей русской и российской истории. Ленин олицетворяет начало ее нового этапа, который, нравится нам или нет, тоже имел место быть, и, следовательно, тысячами связей увязан с другими этапами, и с прошлыми, и с будущими. Патриот же — это человек, любящий свое Отечество, землю отцов, и, следовательно, понимающий и хотя бы отчасти принимающий весь его сложный, неоднозначный исторический путь, без исключения и разделения этого пути на «любимые» и «нелюбимые» участки, понимающий и хотя бы отчасти принимающий выбор, который сделали отцы и деды. А они в 1917 году отказались от царской власти, от губернского деления России, от системы образования, при которой лишь несколько процентов населения могло получать полноценное образование, от капиталистического производства и рынка, от засилья иностранных компаний и банков, от назойливой и бесстыдной рекламы, от бутафории выборов в буржуазную Думу — от много из того, что вернулось к нам после горбачевско-ельцинской контрреволюции. Значит ли это, что патриот не сомневается в правоте предыдущих поколений, что бы они не говорили и не делали? Разумеется, нет; находясь внутри какого-либо времени трудно оценить истинное его значение, и поэтому и наши отцы ошибались, как сегодня во многом, верно, ошибаемся и мы (хотя при этом мне ближе точка зрения древних, которые учили, что по большому счету человечество вырождается и при внешнем прогрессе люди от поколения к поколению становятся слабее и хуже — и в смысле физическом, и в смысле нравственном — в этом отношении мировоззрение отцов в общих его чертах, образующих его пафос должно оставаться образцом и для детей). Но понять: почему они решили так или иначе, мы обязаны, в противном случае мы не можем претендовать на высокое звание сынов. Нельзя оставаться патриотом и при этом вычеркивать из истории любимой тобою страны целый отрезок, и объявлять все без исключения дела и слова предыдущего поколения ненужными и вздорными. Строить на воздухе, отрицая и традицию, и историю, по суждению своего собственного индивидуального интеллекта — это удел индивидуалиста — либерала и демократа, но не традиционалиста — консерватора и патриота.
Сообщение от terminus
Ответить с цитированием
