Нужно было дойти до крайней черты. Нужно было пережить всё это унижение, выслушать все эти оскорбления. Нужно было практически полностью разрушить свою экономику. Нужно было перестрелять пацанов в бандитских демократических разборках. Нужно было дождаться, когда дома начнут взрывать в Москве, чтобы каждый понял, всё, отступать некуда. Мы упёрлись в кремлёвскую стену, нам некуда стало дальше отступать.
С финансовой точки зрения от Южной Осетии прибыли никакой. Чечня, кстати, тоже дотационный регион. Но не всё в этом мире измеряется деньгами. Я помню 8 августа прошлого года. 12 часов весь мир был в напряжении. Все ждали, кто с негодованием, кто со злорадством, кто с обидой. Вмешается Россия или нет. Поможет осетинам, или, как и раньше, бросит их на произвол судьбы. Вы спрашиваете, что мы будем иметь с этой Осетии. Лучше спросите, что мы потеряли бы, если бы не вмешались. А потеряли бы мы доверие наших немногочисленных друзей, потеряли бы престиж, потеряли бы веру в своё правительство. Это всё вещи нематериальные, но, как я писал выше, в конечном счёте отсутствие их приводит к материальным потерям. Кстати, то, что мы не потеряли в этом конфликте, там же потеряли США. Их многочисленные союзники уже не так уверены во всемогуществе сюзерена, не так крикливы и не так высокомерны. По большому счёту, это тоже, в конечном счете, приводит к материальным выгодам.
Так что, Пилот, пить я с Вами не буду. А лучше выпью я с абхазом чачи. Терпеть её не могу, но за дружбу между нашими народами выпью. Выпью за то, что мы больше никогда не будем бросать тех, кто нам доверился.