На рассвете танки русских подошли к Москве.
В головной машине открылся башенный люк. Высунулась рука с мегафоном. За ней – лейтенант Иванов.
– Сдавайтесь, чурки! – заорал Иванов в мегафон. – Сдавайтесь, а то хуже будет! Русские пришли!
Из-за баррикады, перекрывающей въезд под Московскую кольцевую дорогу, выглянул бригадный генерал Хухуев.
– Я твоя мама имел, морда жидовская! – крикнул он. – Моджахеды не сдаются!
Показал лейтенанту Иванову «фак» и на всякий случай тут же спрятался.
К танку подошел тяжелым командирским шагом подполковник Криворучко.
– Лейтенант! – рявкнул он. – Что за самодеятельность?! Мегафон сюда. А сам убрал хлебало нерусское в люк, быстро. А то противник хрен знает что о нас подумает.
Иванов отдал мегафон и сказал обиженно:
– Сами понабрали в армию хрен знает кого, а теперь ругаетесь.
После чего, как и было приказано, убрал нерусское хлебало в люк.
Подполковник Криворучко поднял мегафон и крикнул:
– Сдавайтесь, чурки! А то хуже будет!
– Я твоя мама имел, русская свинья! – отозвался бригадный генерал Хухуев.
Из люка снова высунулся Иванов.
– Охренеть конструктивная беседа, – заметил он.
– Ну и вали в свой Израиль, если такой умный, – надулся подполковник. – Как я должен с чурками говорить, по-твоему?
– Сейчас нам объяснят, – сказал Иванов. – Вон пиндос нарисовался.
К переговорщикам короткими перебежками, то выскакивая из-за танков, то скрываясь за ними, двигался военный советник капитан
Моргенштерн.
– Дурак дураком, а чурок боится, – прокомментировал Криворучко. – Умный, значит. Или все-таки дурак?
– Вы бы сами ушли за броню, – посоветовал Иванов.
– Я стою на своей земле, – веско сказал подполковник.
Подбежал Моргенштерн, присел за кормой танка.
– Ну? – спросил он на ломаном русском.
– Чего? – не понял Криворучко.
– What the hell is going on?
– Слушай, говори по-нашему, пиндос несчастный, а? – взъярился подполковник. – Чему тебя в твоем драном Вест-Пойнте учили?
– Я буду жаловаться, – четко выговорил Моргенштерн.
– Ага! – обрадовался Криворучко. – Слышу голос не мальчика, но мужа.
Моргенштерн достал из кармана переводчик и принялся нажимать кнопки.
– Покиньте открытое пространство! – железным голосом потребовала электронная машинка.
– Понял, – Криворучко кивнул и поднял мегафон. – Покиньте открытое пространство! – крикнул он в сторону баррикады.
– Сам ты покиньте открытое пространство! Я твоя мама имел! – раздалось в ответ.
Иванов грустно поглядел на командира и сказал:
– Вы бедного пиндоса доведете рано или поздно. Он свихнется, и у нас будут неприятности.
– А не хрена тут! – гордо ответил Криворучко.
Моргенштерн продолжал давить на кнопки.
– Сообщите противнику, что вы действуете согласно мандату НАТО! – сказал переводчик.
– Манда ты! – крикнул Криворучко в мегафон.
– Сам дурак!
– За дурака ответишь, козел!
– А ты за козла ответишь!
– Детский сад, – резюмировал Иванов и закурил.
Моргенштерн высунул из-за танка руку и дернул подполковника за штанину.
– Кто?! Фамилия?! – удивился подполковник. – А, это ты…
– Сообщите противнику, что, согласно Вашингтонскому договору 2013 года, занимаемая им территория должна быть возвращена под юрисдикцию Республики Москва!
Криворучко почесал в затылке.
– Вам перевести, товарищ подполковник? – спросил Иванов.
Криворучко показал ему кулак. Поднял мегафон.
– Значит, так, чурки! – крикнул он. – С вами говорит командующий танковыми войсками Республики Москва подполковник Криворучко! Тут советник от пиндосов уверяет, что вы обязаны убраться с моей земли добровольно. А вы об этом знаете?!
– Скажи пиндосу – я его мама имел! – попросили из-за баррикады.
– Лейтенант! Переведи!
– Answer is negative.
– Сдается мне, ты не все перевел, – заметил Криворучко.
– Answer is negative and fuck you, – поправился лейтенант.
– Так-то лучше, – согласился подполковник.
Моргенштерн, сидя на корточках, хлопал глазами и качал головой. Потом склонился над переводчиком.
– Сообщите противнику, что, согласно Вашингтонскому договору 2013 года, в случае отказа освободить незаконно удерживаемую территорию, войска НАТО оставляют за собой право расценить отказ как недружественное действие.
– Наконец-то, – Криворучко удовлетворенно крякнул и проорал: – Ну, теперь вешайтесь, чурки!
– Хорош врать! Чего пиндос говорит? – раздалось из-за баррикады.
– Вот это самое и говорит!
– Не может быть!
– Очень даже может! Всем чуркам вешаться согласно Вашингтонскому договору 2013 года!
– Пиндосские свиньи! – взвизгнул бригадный генерал Хухуев.
– Моджахеды не сдаются! – подсказал ему Криворучко.
– Сам дурак!
– Повторяется, – Криворучко улыбнулся. – Занервничал, чучмек.
Иванов скрылся в люке, потом выбрался обратно с пластиковым стаканчиком. Перегнулся вниз, протянул стаканчик подполковнику.
– Кофе.
– А мне? – железным голосом спросил переводчик.
Криворучко от неожиданности подпрыгнул.
– Тьфу, черт, – сказал он, принимая стаканчик. – Сделай пиндосу тоже. Только послабее.
Моргенштерн отстегнул от пояса рацию и что-то в нее забормотал.
– Жалуется, падла, что ему первому кофе не дают, – объяснил Криворучко лейтенанту.
– Может, ему еще туалетной бумаги отмотать? – бросил Иванов презрительно.
– Даже не вздумай.
– И в мыслях не было, товарищ подполковник.
Криворучко допил кофе, вернул стаканчик лейтенанту, дождался, когда снова нальют, и передал мутную жидкость Моргенштерну.
– Ну, что делать-то будем? – спросил он советника. – А? Чего молчишь, пиндосина? Давай, жри наш русский кофеек. Авось подавишься и сдохнешь.
Моргенштерн подавился, облил себя кофе и принялся мучительно кашлять. Подполковник зашел за танк и от души треснул советника кулаком по спине.
– Не сдох, – констатировал он, возвращаясь на открытое место.Из-за баррикады показалась бритая голова.
– Русские! Скажите пиндосу – договор неправильный!
– Какая разница?! Нам по хрену ваши договоры с пиндосами! Вешайтесь, чурки!
– Вы же войска НАТО!
– А нам по хрену!
– Вы же русские…
– И поэтому нам по хрену!!!
Голова исчезла. Иванов снова курил, разглядывая баррикаду.
– А то стрельнуть разок? – спросил он. – Для острастки.
– Тогда пиндос точно сдохнет. В Вашингтонском договоре про стрельбу ни слова. Там написано, что, как только приходят войска НАТО, все негодяи сами разбегаются.
Моргенштерн за танком чихал и плевался. Иванов курил. Криворучко ждал.
– Эй, русские! – позвали из-за баррикады. – Слушай, ехали бы вы домой, а?
Иванов выматерился и полез в башню.
– Лейтенант! – прикрикнул Криворучко.
Иванов высунулся обратно.
– Ты мне брось эти еврейские штучки, – посоветовал Криворучко миролюбиво.
– Вы бы потом сказали, что я случайно задел спуск.
– Ага, сапогом… Отставить, лейтенант. Спокойнее.
Моргенштерн снова бубнил в рацию.
– Теперь жалуется, что я его ударил, – предположил Криворучко. – Чмо.
Из хвоста колонны прибежал вестовой.
– Товарищ подполковник, идите завтракать.
– Принеси сюда. Мне и лейтенанту.
– Есть.
Моргенштерн закончил общение с рацией и взялся за переводчик.
– Сообщили ли вы противнику, что войска НАТО оставляют за собой право…
– Уже два раза, – перебил Криворучко.
– Twice, – перевел лейтенант.
– And fuck you, – добавил подполковник. – Ой, блин. Само вырвалось. Я этого не говорил.
Моргенштерн впал в задумчивость.
Пришли бойцы в поварских халатах и шапочках. Через пару минут посреди дороги красовался стол, накрытый белоснежной скатертью и уставленный посудой. Принесли два стула. Иванов слез с брони.
– Что у нас сегодня? – спросил Криворучко, усаживаясь. – Опять яичница? Ладно, ладно. Лейтенант, присоединяйся.
– Русские! – крикнули из-за баррикады. – Водки хотите?– Точно нервничает, чурка, – подполковник усмехнулся. – Ишь, заигрывает.
Некоторое время ничего не происходило. Офицеры завтракали, Моргенштерн тупо глядел на свой переводчик.
– Русские! А русские!
– Чего надо? – невнятно спросил Криворучко, жуя.
– Вы сколько тут еще будете?
– А у тебя что, намаз? Иди, мажься! Мы тут надолго. Навсегда.
– Вот же свиньи… – раздалось из-за баррикады.
Подполковник запил яичницу огромной кружкой кофе, откинулся на спинку стула и задумчиво оглядел свой живот.
– Кончится война, – сказал он, – займусь спортом. Бегать буду. Каждое утро. Ну, не каждое, но по выходным точно. По воскресеньям.
Моргенштерн вышел из прострации и снова взялся за радиопереговоры.
– А я в деревню уеду, – сообщил Иванов, доставая сигареты.
– Уволишься, что ли? Брось. Между нами, тебе следующая звездочка вот-вот капнет.
– Спасибо, конечно, но… Надоело пиндосам служить. Заведу лучше пасеку, медовуху буду гнать. Вы в гости приедете.
– Ты не пиндосам, а Родине служишь! – заявил подполковник твердо. – Как говаривал товарищ Сталин, Гитлеры приходят и уходят, а русские остаются.
– М-да… – сказал Иванов. И больше ничего не сказал.
Стояло ясное утро. Солнце все выше поднималось над Москвой. Иванов курил, пуская дым в небо. Криворучко неодобрительно щурился на торчащую из-за Кольцевой дороги бетонную иглу Останкинского минарета.
Моргенштерн издал неясный звук, пытаясь привлечь внимание.
– Что тебе? – спросил Криворучко. – Жрать охота? Увы, совсем ничего не осталось.
– В связи со сложившейся кризисной ситуацией командование дает приказ отступить для проведения консультаций и перегруппировки сил! – объявил переводчик.
– Ну и отступай, – добродушно согласился Криворучко.
Советник прицепил на пояс рацию, убрал переводчик в карман и короткими перебежками ускакал в хвост колонны, к своему «Хаммеру».
– Пиндос, – совершенно без выражения сказал подполковник.
Подумал и добавил:
– Вот ведь послал нам бог дурака. Уж и кормить его перестали, вторую неделю сухпаем давится, а все никак не поумнеет.
Подошли бойцы, начали собирать со стола.
– Слушай приказ, – сообщил подполковник, ни на кого не глядя. – С этой минуты пиндосу кофе ни грамма. Довести всему личному составу.
– Есть.
Бойцы забрали посуду, подхватили стол и удалились.
– Эй! – крикнул подполковник вдогонку. – А узнаю, что кто-то дал пиндосу туалетной бумаги, – разжалую и посажу!
Иванов встал, потянулся, забрался на танк и сказал в люк:
– Завтракать идите.
Из машины полезли заспанные танкисты.
Иванов оглянулся на Москву, посмотрел на Криворучко.
– Ну так что? – спросил он. – Развернем лагерь прямо здесь?
Криворучко закинул ногу на ногу, почесал серую щетину на подбородке и произнес:
– …И назовут это позже «Стояние на реке Москве». Ты готов войти в историю, лейтенант?
– Вляпаться в историю не готов, – быстро ответил Иванов. – А войти – всегда пожалуйста.
Подполковник встал и принялся расхаживать туда-сюда поперек шоссе.
– Русские! – позвали из-за баррикады. – Ну чего вы тут застряли? Почему не отступаете?
Криворучко покосился на лейтенанта.
– Пиндос настучал, – сказал тот. – Зуб даю.
Подполковник заложил руки за спину и хмуро уставился на баррикаду.
– Водки подарим ящик! – крикнули оттуда. – На посошок!
Подполковник щелкнул пальцами. Лейтенант быстро протянул ему мегафон.
– Ну два ящика! – надрывались за баррикадой. – Больше нету, мамой клянусь!
Криворучко задумчиво покачивал мегафоном.
– Два с половиной ящика! Больше точно нету! Только уезжайте уже, Христа ради!
Иванов на башне обидно захохотал.
– Чего-то не нравится мне «Стояние на реке Москве», – сказал подполковник. – Не звучит. И скучно будет смотреться в учебниках. Детям неинтересно такое читать.
– Московская битва? – предположил Иванов.
Криворучко поднял мегафон, направил раструб к баррикаде и рявкнул:
– Эй, чурка! Фамилия!!!
– Два с половиной ящика!.. Бригадный генерал Хухуев!
Криворучко опустил мегафон.
– Спасибо, чурка, – сказал он тихонько. Вернул мегафон Иванову и в ответ на его недоуменный взгляд объяснил: – Не бывает таких исторических сражений, чтобы полководец не знал имени своего врага.
Иванов согласно кивнул и сунул мегафон в башенный люк.
Подбежал вестовой.
– Товарищ подполковник! Там пиндос волнуется. Спрашивает, когда поедем.
– Не поедем, – отрезал Криворучко. – Иди скажи начальнику штаба, что после завтрака я назначил войну с чурками. Пусть готовит приказ. Да, особо отметь – пиндосу об этом знать необязательно.
– Есть! – вестовой просиял лицом и убежал с такой скоростью, что над асфальтом поднялась пыль.
– Гляди, лейтенант, – сказал Криворучко, – как солдат войне радуется. А ты увольняться хочешь.
Иванов опять закурил, смял в кулаке пустую сигаретную пачку и швырнул ее на обочину.
– Может, я передумал.
Из-за баррикады кто-то махал белой тряпкой.
– Московская битва… – мечтательно протянул лейтенант.
– Водки! Два с половиной ящика! – орали за баррикадой. – И бабу! Хотите бабу, русские?! Баба хорошая, не пожалеете!
Криворучко недобро рассмеялся.
– Нет, лейтенант, не битва.
Иванов ждал продолжения. И подполковник сказал:
– Московское побоище.
Солнце поднималось все выше в безоблачное небо над древним русским городом.
Сообщение от Негра
Текст свернут. нажмите + чтобы посмотреть
/
Респектище всем!
Ваши права
Ответить с цитированием
