Ты знаешь, кто я, - завёл свою любимую песню Галичанин.
- Да! - сказал молодой командир, швыряя Галичаниу под ноги его любимое удостоверение с падающей уткой, отдалённо напоминающий трезубец, - я помню твои "воспитательные беседы" в подвалах УПСЫ-ПОПСЫ. Ты всё уговаривал меня стать твоим братом по работе.
- Москаль какла не брат! - мрачно отрезал Галичанин, - Ты не знаешь моих связей, тебя уничтожу, даже если ты выживешь!
- Хитрый ты какла, но тупой, раз мне угрожаешь, не зная всех наших козырей, - командир, морщась от боли в простреленном плече раскатисто рассмеялся, - ты, это буря вот в этом стакане на моём столе.
Взял и выплеснул воду из стакана на землю.
- Катенька, будь добра, принеси чайку, - крикнул атаман "Прорывистых", показывая, что разговор с Галичаниным закончился, - уведите его и заприте там, где чтобы его свои ненароком не прострелили.
Из соседнего контейнера к атаману подошла совсем юная белокурая девушка и потянулась к стакану.
В этот момент Галичанин вырвался и ударил командира в раненное плечо и выхватил из отворота ботинка закруглённый галичанский нож. Атаман, застонав от боли осел на землю. Но два казака обнажив свои шашки стали надвигаться на Галичанина. Их суровые лица похоже уже отменили приказ насчёт "увести" и холодная решимость светилась на их шашках, грозя расквитаться за боль своего юного атамана.
Галичанин метнулся к Катеньке и схватив её, приставил свой галичанский нож к её нежному горлу.
- Гарна москалька, - радостно завопил он, - нашматую вашу потвору на крыхитки швиденько, якщо не пропустите. Давай сюда мой пистоль.
- Отпустите его, он нам не нужен. Катенька, иди ко мне. А ты Галичанин, бери коня и скачи к своим, никто тебе в спину стрелять не будет. - сказал атаман, приходя в себя от боли.
- Тебе верю, - сказал Галичанин, спрятав нож и отшвырнул от себя Катеньку. Катенька всхлипнула и бросилась на шею своему командиру.