А. Мы столь многочисленны, что голодаем.
Б. Поэтому нам следует не сокращать наше
население, но всемерно увеличивать
численность наших семейств, чтобы стать
еще многочисленнее и голоднее.
В. Когда мы станем еще многочисленней и
голоднее, мы, очевидно, обретем право
отбирать у иных народов их сироп.
Помимо прочего, у нас к тому
времени появится многочисленная и
голодная армия.
Лишь после того, как это логическое построение получило практическое применение, и валовая продукция родильных приютов утроилась - тем временем, благодаря Мерлину, оба гнезда ежедневно получали сироп в количествах, покрывавших все их потребности - ибо
приходится признать, что голодающим нациям, по всей видимости, никогда не удается изголодаться до такой степени, чтобы они не могли позволить себе тратить на вооружение гораздо больше всех остальных, - только после того начались лекции второй разновидности.
Выглядели они так:
А. Мы гораздо многочисленнее их, а потому
имеем право на их сироп.
Б. Они гораздо многочисленнее нас, а
потому норовят бесстыдно украсть наш
сироп.
В. Мы - могучая раса, а потому обладаем
естественным правом поработить их
жалкую расу.
Г. Они - могучая раса, и вопреки естеству
норовят поработить нашу безобидную расу.
Д. Мы должны напасть на них ради самообороны.
Е. Обороняя себя, они нападают на нас.
Ж. Если сегодня мы на них не нападем, они
нападут на нас завтра.
З.
В любом случае мы вовсе не нападаем на них.
Мы несем им неисчислимые блага.
...
Странно, но
рядовых муравьев песнопения не воодушевляли, а лекции не интересовали. И то, и другое они принимали как данность. Для них это были ритуалы вроде песенок про "Мамми" или разговоров о Любимой Водительнице. Муравьи не относились к ним как к плохим или хорошим, волнующим, разумным или устрашающим. Они вообще их не воспринимали, но находили Дельными.