...вдруг раздается свисток.
"Кто-нибудь проштрафился, - говорю я сам себе, - кто-нибудь, навер-
ное, не так улицу перешел. В дальнейшем, вероятно, этого не будет. Не
будем так часто слышать этих резких свистков, напоминающих о проступках,
штрафах и правонарушениях".
Снова недалеко от меня раздается тревожный свисток, и какие-то окри-
ки, и грубая брань.
"Так грубо, вероятно, и кричать не будут. Ну, кричать-то, может быть,
будут, но не будет этой тяжелой, оскорбительной брани".
Кто-то, слышу, бежит позади меня. И кричит осипшим голосом:
- Ты чего ж это, сука, удираешь, черт твою двадцать! Остановись сию
минуту.
"За кем-то гонятся", - говорю я сам себе и тихо, но бодро еду.
- Лешка, - кричит кто-то, - забегай, сволочь, слева. Не выпущай его
из виду!
Вижу - слева бежит парнишка. Он машет палкой и грозит кулаком. Но я
еще не вижу, к кому относятся его угрозы.
Я оборачиваюсь назад. Седоватый почтенный сторож бежит по дороге и
орет что есть мочи:
- Хватай его, братцы, держи! Лешка, не выпущай из виду!
Лешка прицеливается в меня, и палка его ударяет в колесо велосипеда.
Тогда я начинаю понимать, что дело касается меня. Я соскакиваю с ве-
лосипеда и стою в ожидании.
Вот подбегает сторож. Хрип раздается из его груди. Дыханье с шумом
вырывается наружу.
- Держите его! - кричит он.
Человек десять доброхотов подбегают ко мне и начинают хватать меня за
руки.
Я говорю:
- Братцы, да что вы, обалдели! Чего вы с ума спятили совместно с этим
постаревшим болваном?
Сторож говорит:
- Как я тебе ахну по зубам - будешь оскорблять при исполнении служеб-
ных обязанностей... Держите его крепче... Не выпущайте его, суку.
Собирается толпа. Кто-то спрашивает:
- А что он сделал?
Сторож говорит:
- Мне пятьдесят три года - он, сука, прямо загнал меня. Он едет не по
той дороге... Он едет по дорожке, по которой на велосипедах проезду
нет... И висит, между прочим, вывеска. А он, как ненормальный, едет... Я
ему свищу. А он ногами кружит. Не понимает, видите ли. Как будто он с
луны свалился... Хорошо, мой помощник успел остановить его.
- Лешка протискивается сквозь толпу, впивается своей клешней в мою
руку и говорит:
- Я ему, гадюке, хотел руку перебить, чтоб он не мог ехать.(с)