Одна из первых записей - Феодосий Авдиевский, советский офицер рассказывает о Львове в последнии дни советской власти:
«И так мы вернулись во Львов, в наше старой государственное здания, в подвале которого теперь разместился штаб нашей армии ... Редко когда мы можем оставить свое рабочее место без вооруженного сопровождения, хотя формально город еще находится при советской власти ... Так мстят н
На каждой крыше вокруг нашего дома сидят вражеские снайперы, которые стреляют по нам, как только кто - то из нас появляется на улице ... Так мстят нам те, которым мы в сентябре 1939 г. принесли свободу на штыках »
Подавляющее большинство записей имеет немецкое происхождение. Общее впечатление: большинство из них пишут о войне между Германией и Россией, а не СССР. Даже Галичина в их воображении является Россией («эти проклятые русские леса». К слову: неосознание Украины не является исключительно немецким чертой. В опубликованных в этом же тексте письмах британцев тоже царит такое же противопоставление Германия-Россия ».
Термин Украина появляется на страницах дневников и писем все чаще по мере того, как немецкие войска продвигаются вглубь украинской территории.
Цели относительно Украины для немцев понятны:
... «Мы хотим Украину - об этом написал Фюрер в « Майн Кампф »
... «Мы маршируем, маршируем и маршируем. Только теперь мы ясно видим разницу между Польшей и Украиной. Только теперь у нас складывается четкая представление о «житнице Европы», когда видим поля с созлевающей рожью и пшеницей. Ни один клочок земли здесь не остается необработанным.
... «Земля здесь равнинная. С улиц (сел) мы можем видеть бесконечные нивы. Все это будет принадлежать нам. Скоро урожай. В этой войне нам больше не будет не хватать провианта.
Согласно воображению, некоторые из немцев в каждом украинском селе видят исключительно азиатские лица - и эта картина усиливает в них чувство своей собственного превосходства.
«Чем дальше мы идем на восток, тем большая гордость переполняет нас за нашу немецкость, за нашу великую культуру, нашу чистую и упорядоченную жизнь. Русские (так!) содержат свои жилища хуже свинарников. Они запущены, стены разрисованы гнусный картинами. Так этот народ вообще способен на искренний траур? ».
В описаниях первых встречах с украинцами доминирует тот же стиль и способ описания, проступающий из дневников европейских колонистов при встрече с экзотическими племенами Азии или Африки. «Украинцы, - пишет один из воинов, - невысокого роста. Мужчины носят преимущественно соломенные шляпы, женщины - белые платки.
Отвращение, которое испытывают немецкие солдаты и офицеры, контрастирует с радостью украинцев при входе немецких войск в украинские города и села:
«Украинское население встречает нас как освободителей. Это большая радость для нас, ежедневно чувствовать такую сердечность. Везде дружеские лица, они стоят вдоль улиц с букетами цветов, все население села приходит к месту нашего расположения, охотно оказывает нам всевозможную помощь, в которой мы только нуждаемся.
Нам действительно повезло, что мы попали именно сюда и мы не должны остерегаться вероломства и коварства враждебного нам населения. Советы здесь все уничтожили. Целые села были выселены, население различными поборами доведено до голода, церкви закрыты, за каждой женщиной и каждым мужчиной вели наблюдение грубые еврейские комиссары ».
Своей дружеской осанкой украинцы даже трогают своих освободителей. В каждом селе немцев встречают с цветами, приносят молоко и яйца. Яйца - это, очевидно, последнее, что осталось в хозяйствах после ухода советской власти. В одном случае немцам удалось сконфискуваты («у еврея») 40 тыс. яиц, за один день солдаты съедают до 20 яиц.
Что вызывает дополнительную симпатию у немцев - это религиозность украинцев. Особенно она заметна по крестам, которые немецкие солдаты видят у дороги - все они украшены цветами и живой зеленью (очевидно, речь идет о крестах, украшенных на Иоанна. Если простые жилые дома преимущественно из дерева, то церкви - из камня, обычно это лучшие здания в селе.
Почти в каждом украинском селе строятся гостинные ворота с надписями «Heil Hitler! Hoch Deutschland.. Кое-где виднеются сине-желтые флаги, а даже немецкие флаги со свастикой. Конечно, эти выражения лояльности можно трактовать как «оружие слабых». Как знают антропологи и политологи, те, кто не имеет власти, но от этой власти зависит, стараются всеми силами ей нравиться. Ради этого они не стесняются средствами, выражая то восхищение и радость, то, наоборот, представляют из себя дурачков. В этой перспективе стоит сравнить реляции немецких солдат лета 1941 г. с описаниями, как приветствовали Красную армию в Галиции в сентябре 1939 г. - это было бы интересное задание для исторического антрополога.
Но вернемся к немецким реляциям: в них есть упоминания о том, что трудно симулировать. Время от времени в них говорится о том, что украинцы не просто приветствуют немцев цветами - они еще при том плачут от радости, что «их освободили от красной чумы».
В другом случае офицер Удо фон Альфенслебен рассказывает, как украинцы под Дубно спасли его и его солдат от гибели: местный крестьянин пришел к немецкой части предупредить, что недавно через их село прошли советские танки. «Этот человек - мой первый ангел-хранитель этого дня». Вслед за ним прибежала женщина с двумя детьми и подтвердила эту новость. «Украинцы держатся вместе с нами» - заключает дневниковая запись.
В одной из дневниковых записей прорывается неожиданная мысль: украинцы - это единый народ, который нас, немцев, еще и любит.
«Приятным ежедневным переживанием является видеть благодарность освобожденного населения. Следовательно, есть еще народ, который нас, немцев, любит. Особенно сильное впечатление для этого населения является то, как после заброшенной, грязной и голодной советской армии - проходившей здесь три дня назад - можно увидеть только порядок, чистоту, дисциплину и просто невероятную организацию германского вермахта.
В некоторых записях прорывается даже чувство симпатии к коренному населению:
«Украинский ландшафт: представление о нем углубляется через частые остановки, во время которых возникает контакт с местным населением. Эта земля заселена крепкими, терпеливыми и готовыми ко всему человеческими существами, которые терпеливо сносят свое бытие со страхом, осторожностью и стоическим достоинством и на чьих спинах и за чей счет разыгрывается мировой театр ».
Нет сомнения, что рассказы о поведении украинского населения не были лишь достоянием немецких писем и дневников. Соответствующие рапорты ложились на стол Сталина и других советских чиновников. Сталин, которому не раз и не два рассказывали, что украинцы его предали, переводил на них вину за поражение Красной армии летом 1941 г. Такую версию, согласно воспоминаниям, активно подсовывал ему Берия.
«Приятным ежедневным переживанием является благодарность освобожденного населения. Следовательно, есть еще народ, который нас, немцев, любит. Особенно сильное впечатление для этого населения является то, как после заброшенной, грязной и голодной советской армии - проходившей здесь три дня назад - можно увидеть только порядок, чистоту, дисциплину и просто невероятную организацию германского вермахта.
В некоторых записях прорывается даже чувство симпатии к коренному населению:
«Украинский ландшафт: представление о нем углубляется через частые остановки, во время которых возникает контакт с местным населением. Эта земля заселена крепкими, терпеливыми и готовыми ко всему человеческими существами, терпеливо сносят свое бытие со страхом, осторожностью и стоически достоинством и на чьих спинах и за чей счет разыгрывается мировой театр ».
Нет сомнения, что рассказы о поведении украинского населения не были лишь достоянием немецких писем и дневников. Соответствующие рапорты ложились на стол Сталина и других советских чиновников. Сталин не раз и не два рассказывал, что украинская его предали, переводил на них вину за поражение Красной армии летом 1941 г. Такую версию, согласно воспоминаниям, активно подсовывал ему Берия.
Однако, это не было мнение только Сталина и Берии. Похоже, что версия о «предательстве украинского» была распространена среди советских солдат и офицеров. Об этом, среди прочего, говорит Милована Джилас в своих воспоминаниях, которые называются «Разговоры со Сталиным». Джилас повествует о своем посещении Умани сразу после того, как она была освобождена Красной армией (этот период отсутствует в книге Кемповського):
«Нельзя было скрыть пассивную позицию украинцев к войне и к советским победителям. Население оставляло про себя впечатление безрадостной сдержанности, и оно не обращало на нас внимание. Несмотря на то что офицеры, с которыми мы общались, пытались приукрасить поведение украинцев, наш росский водитель ругал их матерно, ведь если бы украинцы (хорошо) бились раньше, росским не надо было бы их сейчас освобождать ...
Нельзя также скрыть, что украинцы массово дезертировали из Красной армии как только немцы вступили на их земли. После изгнания немцев в Красную армию взяли ок. 2.5 млн украинцев. Хотя еще велись небольшие операции против украинских националистов (одной из их жертв стал талантливый советский генерал Ватутин), мы все же не могли полностью воспринять объяснения, что это состояние дел был вызван исключительно упорством украинских буржуазных националистов. Само собой возникал вопрос: откуда этот национализм, если все народы СССР равны между собой?
Ответить с цитированием